Самая высокая ставка

На рассвете над городком твистов прогремела соковая гроза. Небо заволокло клубами испарений, на черепицу и ставни обрушился град тяжёлых капель липкого ливня. Слышались раскаты грома. Затем поселение окутала завеса тумана. В неподвижном мареве что‑то булькало и капало, мошкара, питающаяся соком, суетливо толклась в густом воздухе, жужжали дождевые жуки.

Нейл и Эмос отправились за завтраком. У ближайшей лавки уже образовалась очередь из фабричных рабочих, собиравшихся на смену. К тому времени, как Нейл и Эмос вернулись с бумажными пакетами в руках, к нам уже присоединились Иншабель и Гусмаан, переночевавшие в общей комнате в конце коридора. Они проспали всю ночную перебранку с арбитрами и ничего не слышали.

Мне ещё только предстояло формально известить Орден о том, что Иншабель присоединился к моей команде, но он уже стал важной её частью. Я решил, что он имеет полное право включиться в эту миссию – ради памяти Робана и ввиду собственных заслуг. Он лично и бескорыстно предоставил мне сведения об Эзархаддоне. Мало кто в моей команде относился к нему соответственно его чину – пройдёт немало времени, прежде чем кому‑нибудь удастся занять место дознавателя Рейвенора, – но Иншабель быстро включился в дело, покорив всех своим ярким интеллектом и здоровым остроумием. Он уже успел принести мне больше пользы, чем когда‑либо удавалось Алану фон Бейгу.

Нейл впервые встретился с Дужем Гусмааном, когда тот был охотником за шкурами в своём родном мире Виндховере. Это случилось ещё до того, как Гарлон присоединился к моему отряду. Я завербовал Гусмаана по его рекомендации за восемь лет до описываемых событий. Он оказался находчивым, хоть и суеверным воином с отличными навыками следопыта. Нейл лично выбрал Дужа из моей свиты, рассчитывая на его физические данные, и у меня не было повода возражать.

Гусмаан был стройным мужчиной среднего роста с медно‑красной кожей, белыми, выгоревшими волосами и козлиной бородкой. Здесь, на Иичане, как и все мы, он сменил свою одежду на грязный рваный балахон твистов. Бывший охотник не обратил никакого внимания на связку одноразовых деревянных вилок, принесённых Эмосом из лавки, и принялся доставать из пакета горячую еду пальцами.

Я лениво ковырялся в своей порции, раздумывая над тем, как близко мы подобрались к Лико.

Лико оказался глупцом. Ему все могло бы сойти с рук, если бы он не задёргался, когда вскрылась кошмарная правда о том, что на лужайке дворца Ланж сожгли не Эзархаддона. Он мог заявить, что это только ошибка и погибший был ещё одним из участников заговора еретиков‑псайкеров.

Лико бежал. Не знаю, от страха или действуя по какому‑то плану, но своим побегом он сам доказал свою вину.

Я отправился в его резиденцию, арендованную им в Улье Десять, сразу же, как только Иншабель предупредил меня об обмане. Но Лико уже удрал, забрав с собой своих людей. Его обиталище оказалось пустым и выглядело заброшенным. В комнатах осталось только несколько кучек мусора.

Я приказал своим людям выследить его. Это мероприятие требовало доступа к информационным базам планеты, что было нелёгкой задачей, учитывая недавние беспорядки. Тогда я решил отправиться за ним лично, не уведомляя Инквизицию. Мой поступок может показаться странным, почти опрометчивым. В некотором смысле так оно и есть. Но инквизитор Лико обладал хорошей репутацией, не раз удостаивался высоких наград, у него было много друзей. Скорее всего, сообщи я Ордосу о намерении начать охоту за Лико на том лишь основании, что он укрывает известного вражеского псайкера, его бы либо предупредили, либо его друзья устроили бы мне неприятности.

А в список его друзей, без всяких сомнений, входили Хелдан и Коммодус Вок – доблестные инквизиторы, захватившие на Дольсене тридцать трех псайкеров. Теперь слава об этом «героическом» деянии казалась мне пустым звуком. А как я был потрясён, когда лорд Роркен показал мне отчёт. «Захват» мог пройти довольно легко или даже оказаться заранее спланированным, если Лико заключил тайную сделку с Эзархаддоном. Возможно, все это было лишь частью сложного заговора, нацеленного на совершение ужасного злодеяния в Улье Примарис.

Я терзался мрачными предположениями и не мог найти ответа. Даже сейчас мне не удалось бы доказать, что Лико поддался ереси, хотя я и был в этом уверен. Он мог оказаться невольным заложником событий, произошедших на Дольсене или во дворце Ланж. Возможно, его внезапный отъезд с Трациана – только совпадение, которое я неправильно истолковал. Инквизиторам часто приходится уезжать тайно, не уведомляя руководство.

Кроме того, обнаружив свою ошибку, он мог попытаться её исправить, незамедлительно бросившись в погоню по какому‑то следу. Или просто пытался бежать от позора… или…

Так много возможностей. Мне пришлось выбирать наиболее безопасный вариант действий. Я был уверен, что Лико виновен в большей или меньшей степени. За ним стоило отправиться хотя бы потому, что он искал встречи с Эзархаддоном, а значит, непременно выведет меня на его след.

Я не мог доложить об этом Инквизиции или поговорить с Воком и Хелданом. Я ни в чём не был уверен, даже в том, что оба недавних «героя» не являются участниками заговора.

Ряд почти незаметных наводок позволил мне сесть ему на хвост. Я избавлю вас от основной массы подробностей, поскольку это был бы просто рассказ о кропотливой рутине, которая зачастую составляет большую часть работы инквизитора. Достаточно упомянуть о том, что мы перелопатили журналы вокс‑передач и архивы трансляции местных и планетарных астропатических гильдий. Мы отслеживали сообщения с кораблей, исследовали орбитальный трафик, списки отъезжающих, грузовые накладные. Я послал своих людей в злачные места, чтобы они неофициально разузнали, где околачиваются торговцы. Мы просили об услугах друзей наших друзей, знакомых наших знакомых и даже одного из очень старых неприятелей. Я нанимал шпионов и ищеек, проследил каждый из запахов, какие только смог обнаружить в апартаментах Лико. Запрограммировав феромонные коды в поисковые дроны, я отправил их в космопорты и на орбитальные станции.

В моем штате состояло более сотни человек, многие были профессиональными охотниками, учёными или следователями, и, клянусь, от обилия поступающих сведений наши мозги чуть не расплавились.

И все было бы тщетно, если бы не Эмос. Мой старый учёный принял это как личный вызов. Без устали и отдыха он анализировал всю новую информацию и каждый час проводил по тысяче проверок и сравнений, решая задачи, на которые у меня ушёл бы не один день.

И казалось, черт побери его старые кости, что он наслаждается этим.

Ниточки появлялись одна за другой. Груз, размещённый в долгосрочное хранение на складе Улья Восемь и оплаченный чеком на имя одного из известных друзей Лико. Двухсекундный феромонный след в зале отправления торгового порта на побережье удалённого Улья Бэта. Нечёткое изображение, зафиксированное пикт‑камерой на улице Улья Примарис.

Обнаруженное в списках транспортных компаний имя пассажира, который, прежде чем покинуть планету, совершил чрезмерное количество перелётов между космопортами, словно пытаясь сбить кого‑то со следа.

Потом стали поступать более конкретные данные: беглый таможенный осмотр грузовой баржи, обнаруживший на борту оборудование, подавляющее псионическое воздействие и предназначенное для отправки с планеты. Ряд неуклюже замаскированных и, возможно, розданных в спешке взяток, чтобы набрать грузчиков в космическом порту Примариса. Каперское судно «Принцепс Амальгама», простоявшее на высокой орбите на день дольше, чем было указано в регистрационном разрешении, а затем внезапно изменившее запланированный маршрут.

Вместо долгого рейса к Рифу Урзориди он полетел в прямо противоположную сторону и, минуя мир Фронта, направился к фабрикам твистов на Иичан.

В дверь номера постучали. Я приказал всем, кроме Нейла, отправляться в соседнюю комнату. Биквин и Иншабелю хватило здравомыслия унести с собой все пакеты с едой, кроме двух. Я подошёл к окну, а Нейл опустился на стул, небрежно свесив руку за спинку так, чтобы со стороны двери не был виден автоматический пистолет, зажатый в его ладони.

Проверив нашу маскировку под твистов, я произнёс:

– Войдите.

Дверь открылась. В номер вошла вчерашняя официантка из бара. Откинув мокрый от дождя капюшон, она пристально оглядела нас с Нейлом.

– Что‑то вы не спешили, твисты, – произнесла девушка‑дикобраз.

– У тебя что‑нибудь есть для нас, сладкогенная, или просто пришла проведать отличного парня, которого упустила вчера вечером? – с похотливой улыбкой осведомился Нейл.

Она нахмурилась, и на её голове угрожающе вздыбился ряд игл.

– У меня для вас послание. Вы знаете, от кого.

– Фант?

– Это не моё дело, мерзкогенный. Я только передаю сообщение.

– Ну так передавай.

Она сунула руку под плащ и извлекла на свет старый разбитый навигатор слежения, какие использовались, наверное, лет пятьсот назад. Девушка включила прибор ровно на столько, чтобы мы смогли увидеть на экране мигающую зеленую точку, а потом нажала на кнопку и с грохотом бросила навигатор на облупившийся стол.

– Там будет аукцион. Победит тот, кто назовёт наибольшую сумму, так что он сказал тащить кучу жёлтенького. Кучу.

– Где? Когда?

– Сегодня во вторую смену, на выжимках. Эта штука вам покажет.

– Это все? – спросил я.

– Все, что мне известно. Я только доставляю сообщения. – Она оглянулась на дверь. – Но я ещё могу вам пригодиться.

Я достал монету Империума.

– Этим берёшь?

При виде денег её глаза загорелись.

– Я беру что угодно.

Я бросил ей монетку, и она поймала её в воздухе.

– Благодарю.

Выходя, девушка обернулась и взглянула на нас так, словно моя щедрость изменила её мнение о двух твистах.

– Не верьте ему, – посоветовала она и затворила за собой дверь.

Выжимками местные обитатели называли полосы на фабричных полях, заваленные отходами, оставшимися после уборочных машин. Груды пережёванной растительности, которая начинала восстанавливаться уже несколько дней спустя, – уж такой была скорость роста и живучесть флоры Иичан. Главный улей постоянно окружало несколько тысяч квадратных километров выжимок.

По указанию навигатора мы направлялись на юг, продвигаясь все дальше по свежескошенным областям.

Полдень. Именно это она и подразумевала, когда говорила про вторую смену. Вторая рабочая смена в течение дня. Чтобы добраться до места, мы вышли за два часа до назначенного времени.

Отрывочные сведения о Лико никак не хотели складываться в единую картину. Нейлу не составило труда выяснить, что именно Фант Мастик является местным работорговцем, специализирующимся на «мозговиках». Но почему Лико воспользовался его услугами? Зачем вообще ему продавать Эзархаддона?

Эмос предположил, что продажа могла быть заключительным этапом сделки, после того как Эзархаддон выполнил свою часть договора. Это означало, что всем заправлял Лико. Я в этом сомневался. И если он просто должен был отпустить еретика, после того как тот закончит свою работу, то зачем решил продать его? И тем более зачем проделывать такой путь? Иншабель высказал догадку, что Лико стремится избавиться от неуправляемого псайкера, потому что боится его.

У меня родилась собственная теория. Лико доставил Эзархаддона на Иичан с какой‑то другой целью, и инсценировка продажи «мозговика» через Фанта была только приманкой, чтобы вывести на чистую воду возможных преследователей.

Как оказалось, я был прав. Это меня не удивило. Именно так поступил бы я сам.

Выжимки представляли собой вонючую помойку. После вчерашнего ливня горизонт затянуло липким туманом, но, насколько хватало глаз, почва была изрыта, завалена грудами срубленной поросли, измочаленного растительного волокна, вывернутых корневищ и спрессованных пластов земли. Огромные гусеницы уборочных машин оставили широкие траншеи метровой глубины, на дне которых растительный материал вперемешку с почвой образовал застывшую массу, напоминающую холодец.

Во влажном от сока воздухе копошились мошкара и дождевые жуки. Они сновали туда‑сюда, то и дело пытаясь забраться нам под одежду.

Мы продолжали изображать твистов, но все же облачились в броню и вооружились по полной программе, потому что не собирались соваться в предполагаемую западню с пороховым пистолетом и острой железкой. Я надел бронежилет и взял с собой энергетический меч и болт‑пистолет. Остальные тоже последовали моему примеру. Если нас попытаются атаковать, сохранность маскировки будет волновать нас меньше всего.

Пройдя десять километров на юг через клубящийся густой туман, мы услышали пыхтение уборочных механизмов. Через каждые несколько метров мы натыкались на кровавые лужи или комки шерсти – останки грызунов, попавших под ножи фабричных машин.

– Кто бы мог подумать, – произнёс Иншабель, останавливаясь, чтобы вытереть липкий пот со своего лица, – что дикие животные все ещё суются к фермо‑фабрикам. Могли бы уж научиться держаться в стороне.

– Некоторые твари не способны учиться, – пробормотал Гусмаан. – Некоторые твари всегда будут возвращаться к истокам.

– Он говорит о еде. Он всегда говорит о еде, – весело прошептал Нейл. – У Дужа все к ней сводится.

– Согласно заводской статистике, – начал Эмос, – в каждом полуакре площади ферм обитает четыре миллиарда полевых крыс. Они толпами бегут перед уборочными машинами. Как мы видели, один крысиный труп приходится на каждые двадцать два метра поля, из чего можно сделать вывод, что только две сотых процента животных попадает под ножи. А это означает, что подавляющее их большинство уцелело. Они куда умнее, чем вам кажется.

Эмос замолчал. Все остановились и уставились на него.

– Что? – спросил он. – Что? Я только говорил…

– Этот старикан больше думает о математике и статистике, чем я о бабах, – усмехнулся Нейл, когда мы снова пошли вперёд.

– Уж и не знаю, кого из вас мне жаль больше, – отозвалась Биквин.

Гусмаан взглянул на экран навигатора и потряс устройство. Потом несколько раз с силой ударил по корпусу.

Мы продрались через измолоченную зелень и подошли к охотнику.

– Проблемы? – спросил я.

– Проклятая штука… слишком старая.

– Позволь мне посмотреть.

Гусмаан протянул мне устройство. Что ж, это действительно был просто металлолом. Его работу поддерживали только регулярные удары и почти севшая батарейка. Хороший ход, подумал я, отмечая про себя аккуратность Лико. Разваливающийся навигатор смотрелся вполне правдоподобно. Современная модель, снабжённая новыми аккумуляторами, выглядела бы как письменное приглашение: «Уважаемые преследователи, пожалуйста, придите сюда и умрите…»

Я снова потряс устройство и наконец добился чёткого изображения. Изображения маршрута, ведущего нас к гибели.

– Нам туда, – сказал я.

Приближался полдень. Солнце стояло высоко, но туманы из сока ещё не рассеялись. Мы купались в жёлтом теплом свете. Согласно показаниям прибора, мы находились примерно в километре от места проведения аукциона.

– Они ждут меня и Нейла, поэтому с нами пойдёт только Биквин. – Мне хотелось, чтобы со мной была неприкасаемая. – Иншабель, вы с Эмосом прикроете нас с востока. Гусмаан, ты зайдёшь с запада. На глаза не показывайтесь. Не приближайтесь, если не услышите прямого приказа по воксу. Ясно?

Все трое кивнули.

– Если что‑нибудь обнаружите, воспользуйтесь глоссией и говорите кратко. Приступаем.

Натан Иншабель взвёл лазерный карабин и вместе с Эмосом двинулся налево по дну огромной колеи, оставляя глубокие следы в скользком месиве. Длинная лазерная винтовка Гусмаана, обёрнутая в кусок ткани, давно была снаряжена. Он умчался направо, быстро скрывшись в тумане.

– Пойдём и мы, – обернулся я к помощникам.

– Только после вас, – усмехнулся Нейл.

Я передал по воксу последнюю команду на глоссии, и мы потащились вперёд по зарослям выжимок.

За несколько сотен метров до назначенного места мы почувствовали запах горелой травы. Люди Фанта с помощью огнемётов расчистили широкую площадку среди гниющего болота. Сквозь плотный туман я сумел различить несколько грузовиков‑внедорожников, машин на воздушной подушке и «лэндспидеров», припаркованных на почерневшей поляне. Вокруг суетились люди.

– Что видишь? – спросил я Нейла. Он повёл вокруг своими магнокулярами:

– Фант… и его приятели твисты. Там околачиваются рогатый парень и тот, большеглазый. Периметр прикрывает ещё дюжина молодчиков, и некоторые, видимо, полагают, что спрятались. Ну и предполагаемые покупатели. Я насчитал… трех… нет, четырех из разных ульев, с телохранителями. Всего шестнадцать.

Я поправил капюшон.

– Двигаемся дальше.

– Площадку окружает сигнальная нить.

– Мы заденем её. В конце концов, для того она и поставлена.

Сигнальная нить представляла собой низко натянутую между вывороченными корневищами стальную проволоку. С интервалом примерно в метр к ней были аккуратно прикручены высушенные грозовые жуки, своеобразные маленькие гулкие колокольчики. Они забренчали, когда мы преднамеренно дёрнули провод.

Через мгновение из‑за горы скошенной поросли выскочили облачённые в лохмотья твисты‑боевики и направили на нас допотопные ружья и кинжалы.

– Мы на аукцион, – сказал я, поднимая повыше навигатор Фанта. – Приглашены.

– Имена? – прокаркала слюнявая лягушкоголовая тварь, вооружённая древним арбалетом.

– Большеглаз извне. И его твисты.

Лягушкоголовый махнул в сторону площадки.

Остальные уже собрались перед низким помостом, на котором стоял Фант Мастик.

– Большеглаз! Твист с другой планеты, и с ним ещё двое, – объявил слюнявый охранник.

Фант кивнул своей тяжёлой, клыкастой головой, и охранники отошли в сторону.

– Рад, что вы добрались.

– Ты Фант. Ты видный твист. Но… Я слышал только своё имя, но не знаю остальных.

– Тогда давайте представимся и начнём торги.

Фант посмотрел на собравшихся. Ему согласно кивнула обитательница верхних уровней главного улья, потрясающе красивая женщина, одетая в дорогой костюм, плотно облегающий её великолепную фигуру.

– Фровис Вассик, – ответила она с помощью дрона‑переводчика, парящего над её плечом.

Она явно говорила на каком‑то диалекте, выработанном высшей кастой. Я быстро оглядел её и двух телохранителей: глупые богачи, потенциальные культисты, хорошо вооружённые и щеголявшие всевозможной военной амуницией, какую только можно приобрести за деньги.

– Мердок, – сказал следующий покупатель. Хилый, одетый в белое, пожилой мужчина опирался на трость и вытирал с бровей пот япанагаровым кружевным платком, стоившим больше, чем мог заработать Фант. С Мердоком было четверо телохранительниц‑скваток в прорезиненных гладиаторских костюмах. На шее каждой имелся электронный ошейник.

– Тансельман Файбс. – Мужчина с красивым, почти женственным лицом, стоявший слева от Мердока, шагнул вперёд и учтиво поклонился. Он был одет в ярко‑оранжевый охлаждающий костюм, с чётко очерченными вентиляторными выходами, вырастающими над плечами. Его дыхание вилось паром в завесе холодного воздуха, создаваемого костюмом.

Мужчина пришёл один. Это говорило о том, что он куда более опасен, чем все умственно отсталые обитатели ульев, притащившие с собой боевиков.

– Можете называть меня Эротик, – произнесла последняя покупательница, старая карга со стервозным лицом, с трудом втиснувшая своё ветхое тело в облегающий, утыканный шипами чёрный комбинезон. Облачение выдавало её принадлежность к культу смерти.

Или попытку казаться адептом культа смерти, подумал я. С ней было пять взмокших от липкой жары рабов в масках и ремнях. Я сразу заметил, что они чувствуют себя не в своей тарелке. Они играли в культ смерти на верхних уровнях главного улья, возможно даже, нанося себе увечья и время от времени балуясь кровью. Максимум, в чём они приближались к настоящему культу смерти, был просмотр размытых, поддельных видеозаписей убийств.

– Всем привет. Я Большеглаз. Из другого мира и такой твист, что дальше некуда.

Я поклонился. Файбс и Вассик ответили тем же. Мердок вытер брови, а Эротик настолько неуклюже изобразила знак Истинной Смерти, что Нейл чуть не рассмеялся вслух.

– Мы не могли бы приступить к делу, дружище Фант? – спросил Мердок, вытирая платком ручейки пота. – Уже полдень, и становится чертовски жарко.

– А мне ещё предстоит несколько убийств и распитие крови! – прокричала Эротик.

Её пухлые телохранители заохали и заахали, поправляя свои многочисленные ремни.

– Милостивый Боже‑Император… даже сыграть как следует не могут… – прошептала Биквин.

– Редкостные идиоты… – так же шёпотом ответил я.

Люди Фанта с помощью силовых дубинок и нейрокнутов выгнали объект продажи из кузова грузовика и провели его на помост. Товаром оказался стройный человек в смирительной рубашке и тугих путах, с тяжёлым блокиратором ментальных волн, охватывающим его голову.

– Качество альфа‑плюс. Единственный экземпляр. Ваши ставки?

– Десять кусков! – тут же завопила Эротик.

– Двадцать, – произнесла Вассик.

– Двадцать пять! – выкрикнул Мердок.

Файбс прокашлялся. При этом из его рта вылетело облачко пара.

– Я думаю, сказанное характеризует уровень собравшихся. Мне крайне неприятно, что приходится иметь дело с простыми работягами. Миллион.

У Эротик и её телохранителей перехватило дыхание.

Мердок побледнел.

Вассик окинула Файбса быстрым взглядом:

– Ага. Ну хоть кто‑то видит настоящую цену товара. Отлично. Тогда можем начать делать серьёзные ставки. – Вассик прочистила горло, и дрон покорно воспроизвёл её кашель. – Миллион двести, – сказала она.

– Миллион триста! – отчаянно закричала Эротик.

– Полтора, – сказал Мердок. – Это моё последнее предложение. Я и понятия не имел, что здесь соберутся столь нуждающиеся в нём… или настолько богатые.

– Два, – произнёс дрон, парящий над плечом Вассик.

– Три, – сказал Файбс.

Мердок покачал головой. Эротик пошла к краю площадки, громко жалуясь суетящимся вокруг неё пухлым сексуальным игрушкам.

– Три с половиной, – не унималась Вассик.

– Четыре, – ответил Файбс.

– Чувствуешь что‑нибудь? – прошептал я Биквин.

– Ни малейшего толчка. Но ведь блокиратор делает своё дело.

– Значит, это может быть Эзархаддон?

– Да. Я не вполне уверена. Но это может быть он.

– Нейл?

Гарлон посмотрел на меня:

– Ничего. Телохранители Фанта начали нервничать, потому что старая ведьма и её жуткие прихвостни пытаются свалить до окончания аукциона. Пожалуй, все…

– Пять и пять, – прохрипел дрон‑переводчик.

– Шесть, – сказал Файбс.

Мердок со своими людьми ретировался к краю площадки и теперь успокаивался, затягиваясь обскурой из дорожного кальяна, который держала одна из рабынь‑гладиаторов. Эротик и её толстые любовники пререкались с рогатым и несколькими другими твистами на противоположной стороне выжженной поляны.

– Восемь и пять! – объявила Вассик.

– Девять! – парировал Файбс.

– Пятьдесят! – спокойно сказал я, швыряя золотые слитки в грязь.

Последовала пауза. Долгая нервная пауза.

– Принято пятьдесят.

Фант оглядел нас всех.

Мердок и Эротик вместе со своими людьми онемели от изумления. Истерично взвизгнув, Вассик отвернулась, и телохранителям пришлось успокаивать хозяйку, когда её захлестнул припадок ярости.

Файбс не отрываясь смотрел на меня. Облачка его дыхания стали заметно меньше и реже вырывались изо рта.

– Пятьдесят? – переспросил он.

– Пятьдесят, можешь пересчитать. Слабо перебить?

– А что если нет, Большеглаз? И пожалуйста, завязывай с этим идиотским «твистским базаром». Мне это действует на нервы.

Подойдя ко мне, Файбс поднял руку и стянул с головы искусственную маску. Отделившаяся от лица плоть тут же таяла, словно паутинка. Я узнал пронзительный взгляд этих пустых глаз.

– Ох, Грегор. Тебе очень нравится устраивать спектакль из своего появления, да? – спросил Черубаэль.

Date: 2015-09-02; view: 238; Нарушение авторских прав