Часть II Новый взгляд на старые источники 8 page

Рассказы об амазонках – едва ли не самая загадочная «страница» античной литературы. Таинственные девы‑воительницы присутствуют не только в греческих мифах, но и в исторических трудах древних авторов. Для греков амазонки были реальным народом, с которым встречались и воевали их героические предки – Геракл и Тезей. В самый разгар битвы за Трою амазонки пришли на помощь осажденным троянцам. Царица Пенфесилея привела опытнейших воительниц. Удар был так силен, что греки отступили к кораблям. Положение спасли Ахилл и Аякс Теламонид, не принимавшие ранее участия в сражении. Ахилл убил Пенфесилею. Тела ее и еще двенадцати павших амазонок были переданы троянцам. Тему необычных женщин, живущих замкнутым сообществом, не обошел и Геродот. Вдумчивый историк, он попытался ответить на основные вопросы – откуда взялись амазонки, как начались их контакты с греками и с кем они соседствовали. Перескажем его версию. Греки, расширяя свое знакомство с Малой Азией, столкнулись с амазонками где‑то в глубине полуострова на реке Фермодонт. Произошла битва, греки победили в ней, захватили добычу и, погрузив ее на три корабля, отправились домой. В море амазонки, выбрав удачный момент, перебили греков, но управлять судами они не умели. Их долго носило по морю и, наконец, прибило к побережью Меотиды (Азовского моря).

Эта история имеет до некоторой степени сказочный оттенок, но в ней присутствуют конкретные географические ориентиры. К тому же наиболее авторитетный географ Античности – Страбон указывал, что река, впадающая в Меотиду, отделяет амазонок от жителей Кавказа. Другие исторические источники также называют Азовское море и Северный Кавказ как прародину амазонок. С каким же реальным народом следует связывать этих легендарных чудо‑женщин? Ответ напрашивается сам собой. Ранее мы неоднократно подчеркивали, что у арийского племени меотов, проживавшего на берегах Азовского моря и известного в Малой Азии под именем народа митанни, особым почетом и уважением пользовался культ Великой богини. Очень вероятно, что в среде меотов‑митаннийцев могли зародиться и существовать закрытые женские общины, состоящие из посвященных в таинства данного культа. Подобно весталкам, жрицы Великой богини жили уединенно от мужчин, но при этом они обучались военным искусствам и навыкам ведения боевых действий. Говоря о царстве амазонок в Азии, Помпей Трог, скорей всего, имел в виду ариев‑митаннийцев. Именно они в начале II тыс. до н.э. проникли в Малую Азию и создали здесь свое государство. Вначале оно охватывало и центральную часть полуострова Анатолия, а значит, действительно находилось на южном побережье Черного моря. В середине XVII в. до н.э. из него выделилось Хеттское царство во главе с индоевропейской (неарийской) династией. Оно проводило самостоятельную политику, зачастую враждебную государству Митанни. Будучи «урезанными» территориально, митаннийцы, однако, еще долго, вплоть до образования Ассирии в XIV в. до н.э., оставались влиятельнейшей политической силой в этой части мира. Закат и падение второй эпохи могущества ариев («скифов») в Азии символизировали Троянская война и походы «народов моря» на Египет.

Крупные военные столкновения ариев с египтянами в XIII – XII вв. до н.э. древние писатели представляли как войны фараона со скифами (!). Так, Геродот сообщает, что на скифов ходил некогда воевать «фараон Сезострис». Павел Оросий утверждал, что на Скифию нападал «фараон Весоз». Это имена собирательные. В противовес этим двум авторам, Корнелий Тацит правильно называет имя фараона, одержавшего победу над «скифами». Согласно ему, «царь Рамзес овладел Ливией, Эфиопией, странами мидян, персов и бактрийцев, а также Скифией». Под Скифией здесь, очевидно, следует понимать те ближневосточные и средиземноморские области, которые находились до того под контролем ариев. Египтяне вытеснили арийские племена из сопредельных им земель, но до Северного Причерноморья они никогда не доходили. Итак, античные историки связывали подвиги арийских племен с деяниями современных им скифов.

Вот еще один, чрезвычайно показательный, пример. Византийский историк X в. Лев Диакон, воспроизводя отрывок более древнего исторического сочинения, написал, что один из самых знаменитых героев Троянской войны – Ахилл – был скифом и происходил из городка под названием Мирмикион, лежащего у Азовского моря; он был изгнан со своей родины за необузданность нрава и гордость и поселился в Греции, где скоро прославился своими пиратскими набегами. Признаками скифского происхождения, по словам информатора Льва Диакона, были его русые волосы, голубые глаза, необычайная ярость в бою, а также скифский покрой его одежды с застежкой. Сама по себе это чрезвычайно интересная и важная информация. Но она нуждается в серьезном уточнении.

Прежде всего: поскольку Троянская война приходится на начало XII в. до н.э., то Ахилл никак не мог быть скифом, их в Приазовье тогда еще не было. Этническую принадлежность героя, однако, открывает место его рождения. Город Мирмикион – это киммерийский город Мирмекий, а значит, Ахилл был киммерийцем. В войске греков, возглавляемом Агамемноном, он – чужестранец, который приехал воевать против своих кровных братьев. Вот еще одна причина, почему Ахилл не сразу вступает в битву. Только смерть Патрокла, лучшего друга, толкает его на это. Сам обряд похорон Патрокла – сожжение тела на костре, а затем возведение над прахом убитого огромного кургана – характеризует Ахилла как выходца из южнорусских областей, курганы строили и киммерийцы, и скифы, и русы дохристианской поры. Но гордость за этого предателя едва ли испытывал кто‑либо из ариев, скифов или русских. Другое дело греки, колонизировавшие Северное Причерноморье. Они почитали Ахилла несравненным героем, ему строили храмы и святилища, приносили всевозможные дары, прославляли в стихах и преданиях. И это понятно – судьба даровала ионийцам пройти тот же путь, что и Ахиллу: исход с родины, разрыв с отечественной традицией (смена разговорного языка и т.п.) и попытка возвращения к своим на правах завоевателя. Симпатии к тем или иным героям Троянского цикла высвечивают этнические связи разных народов. И если германцы, по свидетельству Тацита, строили алтари в честь хитроумного Одиссея, то скифы при росписи ваз изображали себя воюющими в стане троянцев. Воистину национальные пристрастия не смешиваются и неуничтожимы!

Теперь о соседях скифов. Об арийском племени тавров, населявших Крымский полуостров (Таврику), разговор уже шел. Вместе с арийцами‑меотами в Восточном Приазовье проживало также племя синдов. Из анализа местных топонимов академик О.Н. Трубачев сделал вывод, что их также следует отнести к потомкам той группы древних ариев, которая мигрировала в Индию. «Синд» по‑древнеиндийски значит «река», поэтому проживавших на Дону синдов можно называть также «речниками». К слову сказать, имя Синдбада‑морехода из сказок «Тысячи и одной ночи» арийского происхождения, и мы вправе предположить, что в арабском эпосе таким образом запечатлелись воспоминания об их контактах с синдскими купцами.

К востоку за Доном находились земли савроматов. Геродот обстоятельно рассказал историю образования этого народа, который сложился путем воссоединения скифских мужчин с амазонками. Последние, как мы считаем, составляли элитарную военизированную когорту меотов, а само имя «савроматы» можно расшифровать как меоты‑северяне, или северные митаннийцы.

Севернее савроматов проживали гелоны. Так греки называли почитателей арийского бога Бела – белонов (напомним русско‑греческую параллель Бел – Гелиос), которые остальному миру были известны как пеласги или филистимляне. Да‑да, арии оставили след в самых разных частях света, но было бы странным, если бы о них не сохранилось воспоминаний (и памятников!) на их прародине. Геродот привел некоторые данные о городе Гелоне, его городская стена с каждой стороны имела в длину 30 стадиев (порядка 6 километров!), она была высока и вся выстроена из дерева. Внутри же располагались многочисленные дома и храмы, сделанные из дерева. Своим именем Гелон‑Белон напоминает о первоначальном названии Трои – Илионе (Вилусии‑Белусии!), точнее, это хорошо известная традиция русичей и их предков называть свои города Белыми. Спор о местонахождении Гелона продолжается уже более 200 лет. Новейшие археологические данные свидетельствуют в пользу его местонахождения на Среднем Дону, на территории Воронежской области. Под мощными валами и рвами были обнаружены три параллельные канавы с остатками деревянных стен, или «городней», опоясывавших когда‑то всю площадь городища. Располагалось оно на самом берегу Дона – важнейшей торговой артерии, связывавшей греческие города Северного Причерноморья с миром кочевых и оседлых варварских племен, живших по Дону и его притокам. Время его возникновения – VI – V вв. до н.э. На месте городища найдена великолепная античная гемма с изображением головы богини, а в 5 – 6 километрах от него, у села Сторожевое, находится богатейший Мастюгинский курганный могильник. Скорей всего, именно жители раскопанного на Дону городища хоронили там своих умерших, оставляя вместе с ними драгоценные украшения, оружие и античную посуду.

На запад от гелонов и севернее скифов проживали борисфениты (северяне‑венеты). Геродот назвал их «георгами»: по‑гречески это означает «земледельцы», или «пахари», по‑древнерусски же – оратаи, или арии! Скифы жили в окружении ариев. Не утратив своей самобытности, они усвоили арийскую культуру и язык и называли себя русским по происхождению словом – сколоты.

Западными соседями скифов были невры. Геродот сообщает: «У невров нравы скифские… Кажется, что люди эти колдуны; по крайней мере, скифы и эллины, живущие в Скифии, рассказывают, что однажды в год каждый невр становится на несколько дней волком, а потом снова принимает человеческий облик… и рассказы удостоверяют клятвою». Они жили где‑то на Волыни или Карпатах – у истоков Днестра и Южного Буга. Культ волка, существовавший у скифов, явно не был скифским. По мнению В.Е. Шамбарова, автора книги «Русь: дорога из глубин тысячелетий», с большой долей вероятности его можно считать киммерийским – он получил в древности широкое распространение примерно в тех же местах, куда расселялись киммерийцы из Причерноморья: во Фракии, на севере Балкан, на Карпатах и Балтике. На ионийских изображениях VIII – VII вв. до н.э. киммерийцев даже в бою сопровождали крупные волкоподобные собаки, похожие на овчарок. Впоследствии этот культ был широко распространен и у славян. У сербов, болгар и некоторых других племен имя Волк было очень распространенным.

Для народов данных областей («Невриды») были характерны поверья о способности своих вождей превращаться в волка, что также отмечалось на Руси – например, в былинах о Волхе Всеславьиче. В «Слове о полку Игореве» князь Всеслав Полоцкий «великому Хърсови (богу солнца Хорсу. – А. А.) влъком путь прерыскаше». Добавим также, что по греческой традиции царь Ликаон, превращенный богами в волка, был сыном Пеласга – первопредка пеласгов. Самые разные исследователи причисляют невров к праславянам. И тот факт, что теснимые врагами невры были приняты гелонами (белонами=беласками, пеласгами), говорит в пользу такой точки зрения.

Остановимся еще на одном важном сообщении Геродота: «У скифов не в обычае воздвигать кумиры, алтари и храмы богам, кроме Ареса. Ему они строят такие сооружения». Из всех богов скифы более других почитали верховного бога древних ариев, что объясняется влиянием их арийского окружения. Правда, они выделяли его воинственную «составляющую», но это свойственно тем народам, которые начинали знакомство с ариями на бранном поле. В честь Ария в каждом скифском племени воздвигали огромный холм из сухого хвороста, на котором водружался большой старинный железный меч. «Этому‑то мечу, – рассказывает Геродот, – приносится в жертву рогатый скот и лошади, а сверх того, совершается еще и следующее: умерщвляется каждый сотый мужчина из всего числа взятых в плен врагов». Человеческие жертвоприношения – вполне обыденное явление для того времени, тот же Ахилл, провожая в последний путь Патрокла, приказал заколоть двенадцать троянских юношей. Гораздо более шокирующими с современной точки зрения выглядят обычаи скифских воинов пить кровь первого убитого ими врага и снимать скальпы. Но и эти примеры не могут служить доказательством варварства или нецивилизованности скифов. Они представляют своеобразную «визитную карточку» обычаев народа, и не более. Ведь в то же время у эллинов вполне нормальным явлением считался гомосексуализм (по свидетельству Диона Хризостома, скифам он был неизвестен и начал проникать к ним лишь впоследствии, от греков), во время дионисийских празднеств вакханки зубами разрывали на куски мужчину‑жертву, игравшего роль Диониса. В высокоразвитых цивилизациях Финикии, Сирии и Карфагена практиковалось принесение в жертву собственных детей, да и царь Агамемнон поступил так же со своей дочерью Ифигенией, чтобы благополучно доплыть до Трои, а римляне (без всякого ритуального значения) обрекали на гибель тысячи бойцов‑гладиаторов. Так, при императоре Траяне по поводу победы над Дакией лили кровь на арене 20 тысяч гладиаторов, а вдобавок народу продемонстрировали травлю 11 тысяч зверей (цифры, видимо, преувеличенные, но они производят впечатление, даже поделенные на десять). В гладиаторских боях участвовали не только мужчины, но и женщины, выпуская друг другу внутренности на потеху публике. Устраивались и массовые казни – не только христиан во времена Нерона, но и тысяч мужчин и женщин после подавления восстаний. Где уж было до них скифам с их воинскими и погребальными обрядами!

Забавное обстоятельство: самыми распространенными аргументами в пользу «варварства» скифов были те, что они пьют вино неразбавленным, носят штаны и ездят верхом. Даже Гиппократ, описывая эти обычаи, пытался доказать, что носить штаны и ездить верхом вредно для здоровья. Как видим, уже в скифские времена существовала проблема «восток – запад», но факт, как говорится, налицо, и никто не станет отрицать, что современный тип одежды европейцы позаимствовали у так называемых варваров. Раскопки обнаруживают у скифов отличную керамику, изящные металлические вазы и образцы вышивки, украшенные оригинальными растительными и животными орнаментами. Найдены и многочисленные женские терракотовые статуэтки, выполненные на высочайшем художественном уровне. Было развито ткацкое ремесло. Скифы выделывали тонкие ткани из конопли, не уступающие льняным, а также шерстяные ткани, изготовляли красивые ковры и покрывала. Их чудо‑мастера изготовляли весьма совершенные украшения из золота и бронзы, настолько совершенные, что в прошлом даже выдвигались гипотезы о греческом влиянии на скифское искусство. Хотя о каком влиянии можно говорить, например, рассматривая богатую утварь Синташтинских могильников на Урале, созданную за тысячу лет до основания эллинами причерноморских колоний? К тому же находки археологов единодушно говорят о единой культуре скифов и родственных им народов от Алтая до Карпат, о ее единых традициях и, следовательно, общих корнях. Центральная часть этой территории приходилась на прародину ариев, они были вдохновителями и наставниками тех племен и народов, которые вызывались перенять их умения и навыки. Разумеется, обогащение было взаимным, и те же скифы‑кочевники многому научили жителей арийских городов. Но обеспечить преемственность традиций на таком огромном пространстве могли только арии.

По свидетельству Геродота, скифы почитали бога подземного мира – Тагимасада. Имя божества, иранское по происхождению, указывает на имевшую место связь скифов с иранским миром. Но связь эта достаточно поверхностная. Слово «Таги‑масад» переводится как Таг Мудрый или просто Таг, и мы сразу же вспоминаем о боге филистимлян Дагоне, об этрусском Таге, урартском Тешубе и русском Даждьбоге. Как видим, иранская «добавка» присутствует здесь более для «украшения». Обнаружив наличие некоторого количества «иранизмов» в небольшом по объему словаре скифских слов, ученые с испугу от недостатка информации записали всех скифов в иранцев. И серьезно промахнулись. Разумеется, скифы – не славяне, но точно так же они и не иранцы. И если классифицировать народы по языку, то их следовало бы причислить к ариям.

Скифы схожи с современными русскими двумя уникальными качествами. Первое – отношение к выпивке, второе – любовь к парной бане. Враги скифов прекрасно знали, что после сражений те любили на славу попировать. Точно так же русские: до смерти работают, до полусмерти пьют. Эту особенность наших предков решил использовать персидский царь Кир, когда пошел войной на скифов (530 г. до н.э.). Для этого он собрал в своих войсках всех слабых и плохих воинов, которыми ему не жалко было пожертвовать, и двинул их вперед – в направлении скифов, причем приказал этому передовому отряду, по приходе на ночлег, приготовить множество всякой пищи и вина и так ожидать появления скифов. Это приказание Кира было в точности исполнено. Вскоре перед персидским передовым отрядом появились скифы под предводительством молодого сына царицы Томириссы. Они без труда разбили персов, а затем накинулись на приготовленную пищу и вино и предались необузданному разгулу и пьянству, без всяких мер предосторожности. Этим‑то и воспользовался Кир. Он напал на беспечно бражничавших скифов, перебил громаднейшее их число и, кроме того, забрал великое их множество в плен, в том числе и молодого сына царицы. Всего при этом было пленено и убито около 150 тысяч скифов. Царица Томирисса впоследствии отомстила персам: армия Кира была полностью разгромлена, а сам он убит.

Подвиг скифов трудно переоценить – они победили сильнейшую на тот момент армию в мире. Но наряду с этим историки будут неизменно поминать и начальный акт военой кампании персов, добавляя при этом: «Ох уж эти русские!» Причем самым непонятным для «холодных» аналитиков, быть может, явится то, что трагедия первого боя и триумф последнего неотделимы друг от друга. Геродот не случайно упомянул, что, когда Кир разрешил снять оковы с молодого сына царицы, тот от стыда и горя, что не уберег своих воинов, наложил на себя в отчаянии руки. Но и персам зато потом воздалось сторицей. Переживая за позор своих товарищей, скифы стали драться с удесятеренной отвагой. Уж таков один из законов русского общежития: чтобы нам всем сплотиться, нужна большая беда.

Что же до нашей дружбы с «зеленым змием», то зародилась она в очень давние времена. Религиозные книги древних ариев рассказывают о необыкновенном напитке – соме, делавшем людей равными небожителям. Ученые спорят о том, как он приготовлялся, но это уже частности. Божественный сома – это хорошо известный россиянам самогон. В настоящее время известна масса способов его приготовления, уже Остап Бендер держал в голове более сотни рецептов. Думается, что и арии знали их в достаточном количестве, и работы для интересующихся этим вопросом хватит надолго. В названии же пьянящего нектара, которое никак не могут объяснить лингвисты, отражено его главное свойство – он сам «гонится» (приготовляется), отсюда и произошло слово «сома».

Нисколько не пропагандируя винопитие, все же следует подчеркнуть, что, являясь потомками первооткрывателей крепких напитков, русские, пусть зачастую в очень неудачной форме, выступают хранителями одной из древнейших традиций человечества, уже чуждой и оттого непонятной многим другим народам. Так, Яков Рейтенфельс, посол Рима в Москве с 1670 по 1673 г., в своих записках о Московии характеризовал русских так: «Они думают также, что невозможно оказать гостеприимство или заключить тесную дружбу, не наевшись и напившись предварительно за одним столом, и считают поэтому наполнение желудка пищею до тошноты и вином до опьянения делом обычным и делающим честь». Здесь посол, как обычно при характеристике русских иностранцами, хватанул через край, но в принципе понятия о гостеприимстве у нас именно такие – накорми и напои. Такой обычай у нас в крови, в наших домах он приобрел характер священного действия, что, к сожалению, не почувствовал римский посол. Н.И. Костомаров по этому поводу писал: «Отличительная черта русского пиршества была – чрезвычайное множество кушаний и обилие в напитках. Хозяин величался тем, что у него всего много на пиру – гостьба толсто‑трапезна! Он старался напоить гостей, если возможно, до того, чтоб отвести их без памяти восвояси; а кто мало пил, тот огорчал хозяина. «Он не пьет, не ест, – говорили о таких, – он не хочет нас одолжать!» Пить следовало полным горлом, а не прихлебывать, как делают куры. Кто пил с охотою, тот показывал, что любит хозяина. Женщины, в то же время пировавшие с хозяйкой, также должны были уступать угощениям хозяйки до того, что их отвозили домой без сознания. На другой день хозяйка посылала узнать о здоровье гостьи. «Благодарю за угощение, – отвечала в таком случае гостья, – мне вчера было так весело, что я не знаю, как домой добрела!» Но с другой стороны, считалось постыдным сделаться скоро пьяным. Пир был, в некотором роде, война хозяина с гостями. Хозяин хотел во что бы то ни стало напоить гостя допьяна; гости не поддавались и только из вежливости должны были признать себя побежденными после упорной защиты. Некоторые, не желая пить, из угождения хозяину притворялись пьяными к концу обеда, чтобы их более не принуждали, дабы таким образом в самом деле не опьянеть». В общем, русскую культуру винопития опять‑таки нельзя признать варварской!

Еще более роднит скифов с русскими пристрастие к бане. Правда, скифы бросали на раскаленные камни семена конопли, а не воду. Но это детали. Важно другое – не было в древности другого такого народа, который бы так боготворил парную баню! Уже одно это говорит о безусловном родстве русских со скифами. И прав был А.А. Блок, написав: «Да, скифы мы, да, азиаты мы!»

Часть III «О Русь, взмахни крылами…»

Глава 15

Сармато‑готский период древнерусской истории

В жгучий год, когда сбирает родина

Плод кровавый с поля битв; когда

Шагом бранным входят дети Одина

В наши дрогнувшие города, –

...............................

В этот год само дыханье гибели

Разомкнуло память дней былых,

Давних дней, что в камне сердца выбили

Золотой, еще не петый стих…

Д. Андреев

В III в. до н.э. жителям Причерноморья было суждено пережить сразу два иноземных нашествия. Первыми сюда нагрянули кельты, населявшие Центральную и Западную Европу. Точно так же, как тысячелетием раньше дорийцы, часть галльских племен снялась с места и двинулась по долине Дуная на восток. Где‑то в конце 280‑х – начале 270‑х гг. до н.э. они вышли к Черному морю, растекаясь во всех направлениях. На севере они вторгались в Западную Украину и Бессарабию, достигали Днестра, где захватили и разорили эллинский городок Офиуссу. Но более сильных городов взять не смогли и, по‑видимому, были отражены местными скифо‑арийскими народами и отступили из Северного Причерноморья. Правда, некоторые их племена так и осели на новых местах – в Богемии (первоначальное название территории, где впоследствии образовалось государство Чехия), долине Дуная и где‑то в Галиции. Впрочем, на север попыталась прорваться лишь какая‑то ветвь галлов, а главным направлением их переселения стало южное. Они вторглись в Грецию, однако, напуганные сильным землетрясением, перенесли свой удар на Малую Азию. Кельты переправились туда морским путем и около века терроризировали соседей, пока не потерпели ряд серьезных поражений и не осели там под именем «галатов». Галлы надолго прервали связи Причерноморья с Грецией, поскольку занимали берега Босфора (один из районов Стамбула до сих пор сохранил название Галата).

Но более серьезным потрясением для Скифии стало другое крупное переселение – с востока. В конце того же века сюда двинулись сарматы. Давление сарматов нарастало постепенно, и так же постепенно скифы сдавали территорию пришельцам. Уже в III в. до н.э. центр Скифского государства сместился из региона Азовского моря к Днепру. Около 179 г. до н.э. сарматы, как повествовал Полибий, начали свои набеги на скифские владения в Северной Таврии. Около середины II в. до н.э. произошел надлом Скифского царства. Часть скифов присоединилась к пришельцам и признала их власть. Другая двинулась на запад, пересекла Нижний Дунай и оккупировала Добруджу (область между нижним течением Дуная и побережьем Черного моря), где продержалась относительно длительный период. Эта территория стала известна как «Малая Скифия» среди греческих и римских авторов.

Сарматы – это обобщенное название арийских народов, обитавших в степях Казахстана и Средней Азии, оно является искаженной формой этнонима племени савроматов, ближайших соседей скифов, живших между Доном и Волгой. Явившись вначале как завоеватели, сарматы впоследствии растворились в скифской среде. Для многих греков и римлян они автоматически стали «скифами», что вполне объяснимо, поскольку скифские и сарматские племена были близкородственными – так, Квинт Курциний Руф указывает, что «скифское племя, живущее недалеко от Фракии, с востока распространяется к северу и не сопредельно с сарматами, как полагали некоторые, а составляет часть их». Об этнической близости этих народов сообщал и Геродот, писавший, что савроматы говорят на скифском языке, но «с ошибками».

В современной науке утвердилось мнение, что сарматы были «ираноговорящим» народом. Но это только часть правды. Другая, обычно замалчиваемая, заключается в том, что ядром сарматов были те арии, которые в свое время мигрировали в Иран, проживали в Мидии, но затем под натиском персов отступили в обратном к своей прародине направлении. Восприняв язык иранцев (персов), они, очевидно, не разучились говорить на родном, арийском, наречии (более близком к современному русскому). Сарматы понимали оба языка, они были «двуязычны»! И нет никакого сомнения, что, оказавшись среди арийских народов, предпочли общаться на своем родном арийском языке, правда «с ошибками».

«С вторжением сарматов часть населения черноморских степей иранского происхождения значительно увеличилась. Однако этническая композиция местного населения не претерпела полного изменения. Именно на скифов пришелся основной удар. Но даже они не были все изгнаны или уничтожены… Взяв у скифов власть над местными племенами Южной Руси, сарматы не имели намерения уничтожить их. Часть этих племен должна была уйти в менее плодородные регионы, освобождая место пришельцам; другие, напротив, воспользовались дезинтеграцией скифского царства, чтобы получить лучшие земли. Через некоторое время был установлен определенный баланс племен…» (Вернадский Г.В. Древняя Русь). К схожим выводам пришли и наши отечественные археологи, установившие, что в сарматскую эпоху в значительной степени преобладали курганы с могилами, где по старому (скифо‑арийскому) обычаю строили деревянные столбовые гробницы (нередко их в ритуальных целях сжигали). Отсюда они сделали вывод, что с приходом сарматов изменился лишь тип материальной культуры, само же население в значительной степени осталось на своих местах.

Эту картину, однако, надо существенно дополнить. Прежде всего, важно определить действительные пределы миграции иранских племен. Первым, кто нашел решение этой проблемы, был А.С. Хомяков. Согласно его анализу, конечной точкой движения сарматов из глубин Азии стала… Скандинавия. На что же опирался он в своих поисках? Как это ни странно, но ответ ему подсказали мифы древних скандинавов.

Основу германо‑скандинавской мифологии составляют два сборника песен о богах, которые называются «Старшая Эдда» и «Младшая Эдда». При этом значение слова «эдда» не установлено: иногда его интерпретируют как «книга из Одди» (название местности, где провел детство составитель сборников Снорри Стурлусон (1178 – 1225 гг.), иногда как «прабабка» или «поэзия». Мы намеренно приводим эти забавные версии, чтобы продемонстрировать беспомощность современных ученых. А между тем значение слова угадывается без труда всяким, знакомым с русской речью: «Эдда» – это «Веда», именно так называли арии свои религиозные книги, уже один этот факт призывает мифологов и лингвистов обратить свой взор к традиционно арийским территориям – южнорусским степям и Северному Ирану. Но не будем отвлекаться.

Основная группа скандинавских богов называется асы, и возглавляет ее Один. Другая группа богов – это ваны, боги плодородия во главе с Ньердом. Им приписываются кровосмесительные связи между братьями и сестрами (признак исключительно древнего происхождения), колдовство и пророческий дар. Ваны противостоят асам в первой войне, положившей конец «золотому веку» в мире, до того не знавшем вражды и распри. Поводом к войне послужил приход от ванов к асам колдуньи Гулльвейг. Асы забили ее копьями и трижды сжигали, но она снова возрождалась. Войну начал глава асов Один, бросив копье в сторону войска ванов, но те стали наступать, угрожая Асгарду – поселению асов. В конце концов был заключен мир и стороны обменялись заложниками.

Самое интересное во всей этой истории состоит в том, что землям ванов и асов даны вполне конкретные географические ориентиры. Ваны проживали вблизи реки «Танаквисль (Танаисом древние авторы называли Дон. – А. А.), впадающей в Черное море». Относительно же родины асов «Сага об Инглингах» сообщает: «Страна в Азии к востоку от Танаквисля называется Страной Асов, или жилищем Асов, а столица страны называлась Асгард. Правителем там был тот, кто звался Одином. Там было большое капище. По древнему обычаю, в нем было двенадцать верховных жрецов. Они должны были совершать жертвоприношения и судить народ». От корня «ас» происходят названия континента Азия, города Азова и Азовского моря. Древняя Меотида – «вотчина» древних ариев, во второй половине I тыс. до н.э. и в начале нашей эры здесь проживали племена савроматов (сарматов), среди которых были и «чистые» асы – язиги. Это доводы Хомякова, но их можно существенно усилить.