Глава 20. Горячий, устойчивый поток воды смыл сажу и все остальное, что прилипло к моей коже

КЭТИ

Горячий, устойчивый поток воды смыл сажу и все остальное, что прилипло к моей коже. Я несколько раз развернулась и, наконец, остановилась, прижав дрожащие руки к щекам. Я уже использовала бутылочку с шампунем, дважды, и мне нужно было выбираться отсюда, но нахождение в кабинке с пятнами ржавчины возле слива и неравномерное давление так отличались от ванных в комплексе, что мне не захотелось выходить. Словно я находилась в пузыре, в безопасности от реальности.

Вода бежала по моему телу, стекая каскадом с выступающих шрамов на моей спине, собираясь вокруг моих ног. Опустив руки, я посмотрела вниз. Вода сливалась медленно, что служило причиной того, что она собиралась в ванной. У воды был розовый оттенок.

Я с трудом сглотнула и повернула кран. Выйдя из кабины в заполненную паром ванну, я схватила полотенце и обернула его вокруг себя, закрепив сверху. Я сделала все, чтобы убрать избытки воды со своих волос, систематически встряхивая их. Сложить. Отжать. Сложить. Отжать. Когда это было сделано, я поняла, что у меня нет других причин, чтобы прятаться в ванной.

А это было то, что я делала. Пряталась. Я не знала, почему. Мое тело было в синяках и царапинах. Мы выбрались, и на данный момент мы были свободны. Это уже повод праздновать, но мы были далеки от безоблачности. Мы не знали, что стало с Арчером, не знали, куда пойдем дальше, а в Петербурге я оставила всю свою жизнь — моя мама, школа, книги...

Мне нужно было покинуть ванную, прежде, чем Дэймон подумает, что я упала в обморок или что-нибудь в этом роде.

Сжав край полотенца, я вышла в комнату. Дэймон находился у окна, его спина была прямой, как у часового. Он повернулся и его пристальный взгляд прошелся от верхушки моей головы до ног. Свет рядом с кроватью был тусклым, но казалось, что на меня он был, повернут как прожектор. Мои пальцы сжались в ковре.

— Чувствуешь себя лучше? — спросил он, не отходя от окна.

Я кивнула. — Намного лучше. Возможно, там осталось немного горячей воды.

Его губы изогнулись в улыбке. — Знаешь, какое сегодня число?
Я покачала головой, и он жестом указал на письменный стол. — Там календарь, один из тех, из которых каждый день надо вырывать страничку. Если это правильная дата, сегодня восемнадцатое августа.

— Боже мой, — очень нерешительно прошептала я. — Я отсутствовала... Мы отсутствовали практически четыре месяца.

Он ничего не сказал.

— Я знала, что прошло некоторое время, но время там идет так странно. Я просто не думала, что это было так долго. Четыре месяца...

— Такое ощущение, что прошла вечность, да?
— Да, так и есть.
Я медленно приблизилась к кровати. — Четыре месяца. Вероятно, мама думает, что я умерла.

Он повернулся обратно к окну, его плечи напряглись. Прошло несколько мгновений, прежде чем он заговорил. — Я достал для тебя чистую одежду. Она в сумке. Думаю, ты оценишь футболку.

— Спасибо.

— Не за что, Котенок.

Я прикусила нижнюю губу. — Дэймон…?
Он обернулся ко мне с неестественно блестящими глазами. Двумя красивыми, зелеными глазами. — Спасибо за все. Я бы не выбралась оттуда, если бы...

Неожиданно он оказался передо мной, сжав мои щеки. Я испуганно вдохнула, когда он прислонился своим лбом к моему. — Ты не должна благодарить меня за что-либо из этого. Ты бы никогда не оказалась в такой ситуации, если бы не я. И ты не должна благодарить меня за то, что я хотел сделать и в чем нуждался.

— Это не было твоей виной, — сказала я ему, именно это имея в виду. — Ты ведь знаешь это, правда?

Он запечатлел поцелуй на моем лбу. — Я собираюсь в ванну. В сумке так же есть еда, если ты голодна. Если нет, то ты должна попытаться немного отдохнуть.

— Дэймон...
— Знаю, Котенок. Знаю.
Он опустил руки и подарил мне свою дерзкую улыбку. — Если кто-нибудь появится, пока я в душе, даже Арчер, ты не позволишь ему войти, хорошо?

— Сомневаюсь, что дверь его остановит.

— Вот для чего пистолет. Не думаю, что он собирается обманывать нас, но я лучше перестрахуюсь, чем буду потом сожалеть.

В его словах был большой смысл, но когда я наблюдала, как он схватил пару брюк и потом исчез в затуманенной ванной, я почувствовала отвращение к мысли снова взять пистолет. Но я возьму, если придется. Просто я надеялась, что мне никогда не придется снова, что было глупо, потому что более чем вероятно, что насилие в моей новой повседневной жизни, никогда не закончится.

Подняв сумку, я отнесла ее на кровать. Я села и принялась в ней рыться, когда в ванной включилась вода, я посмотрела вверх, мой взгляд упал на закрытую дверь. Теплый румянец прополз по моим щекам. Дэймон был в душе. Полностью обнаженный. Я была в полотенце. Мы были одни впервые за месяцы, в сомнительном номере мотеля.

Мой желудок опустился.
Румянец разгорелся, и я застонала в раздражение.

как я могла думать прямо сейчас о подобных вещах? В течение последней пары месяцев я миллион раз слышала, как Дэймон моется в душе. Это был не романтический побег в Ритц, если побег ради жизни не засчитывать за прелюдию.

Покачав головой, я снова сконцентрировалась на сумке. Внутри я нашла широкий выбор сладостей, что заставило меня сморгнуть слезы, потому что я знала, что он купил их для меня. Господи, он был внимательным, даже тогда, когда я не знала, что он пытался, когда это имело значение.

Я вытащила бутылки с содовой и встала, положив их с чипсами и сахаром на стол. Сумка вызвала улыбку на моем лице. Футболка заставила улыбку растянуться больше, что казалось незнакомым, словно от этого у меня треснет кожа. Я посмотрела на инопланетную куклу. — ДиБи...

Вернувшись к кровати, я нашла в сумке шлепанцы. Прекрасно. Я никогда не хотела видеть эту чертову обувь снова. Я дотянулась до дна сумки, мои пальцы задели квадратную коробку, и вытащила ее.

Жар охватил мои щеки, мои глаза вылезли из орбит. — О...о, вау.

Вода выключилась, и секундой позже вышел Дэймон, одетый в брюки, которые низко сидели на его бедрах, его кожа была влажной и блестящей. Мои глаза были прикованы к его животу и каплям воды, бегущим по кубикам, и исчезающих под поясом брюк. Я все еще была в полотенце.

И в руке я держала коробку с презервативами.

Мое лицо было красным, как божья коровка.
Одна темная бровь поползла вверх.

Мой взгляд упал на коробку, а потом вернулся к нему. — Ты самонадеянный, да?

— Мне нравится называть это так: будь готов к любому случаю.
Он прошел к кровати способом, которым мог только Дэймон, не выглядя при этом полным кретином. — Хотя я разочарован, что на них нет маленьких личиков инопланетян, как на всем остальном.

На следующем вдохе я поперхнулась. — Какой тип мотель продает презервативы?

— Может мой любимый тип мотелей? — он забрал коробку из моих онемевших пальцев. — Ты провела все время, разглядывая это, вместо того, чтобы что-нибудь съесть, да?

Из меня вырвался смех — настоящий, нормальный смех.

Глаза Дэймона расширились, их оттенок ослеплял блеском. Коробка выпала из его пальцев, с мягким глухим стуком приземлившись на ковер. — Повтори это еще раз, — сказал он хриплым голосом.

Это этого звука по моему позвоночнику прокатилась дрожь. — Повторить что?

— Засмейся снова.
Он наклонился надо мной, кончики его пальцев слегка касались моих щек. — Я хочу снова услышать твой смех.

Я хотела снова рассмеяться для него, но весь юмор иссяк под чувственной напряженностью его взгляда. Эмоции раздувались во мне, как воздушный шарик, хорошо завязанный нитью. Я открыла рот, но не знала, что сказать. Мышцы во всем моем теле напряглись. Я почувствовала, как бабочки в моем животе готовятся взлететь. Я подняла руку, положив ее на его щеку. Незначительная щетина защекотала мою ладонь, заставив сердце подпрыгнуть. Я скользнула рукой по изгибу его челюсти, а потом ниже по центру его шеи к плечу. Он вздрогнул от моего прикосновения, его грудь резко поднялась.

— Кэт. — Он вдохнул мое имя, принял его в себя, словно оно было своего рода молитвой.

Я не могла отвести взгляд, и на мгновение застыла, а потом потянулась, касаясь его губами. Легкое прикосновение послало толчок по моему организму. Я переместила губы, знакомясь с его вкусом. Странно, но это было так, словно мы целовались в первый раз. Мой пульс колотился, а мысли находились в опьяняющем, головокружительном водовороте.

Он скользнул рукой по моим волосам, его пальцы сцепились за моей головой. Поцелуй углублялся до тех пор, пока его вкус не ощущался везде, и не было ничего, кроме нас. Остальной мир исчез. Наши проблемы не исчезли, но они встали на паузу, когда мой рот открылся для него. Мы целовались, словно изголодались друг по другу, да так оно и было.

Поцелуи опьянили меня, его пальцы двигались по моему лицу, по горлу, деликатно прослеживая путь. Мои руки были жадными и напористыми, когда скользнули по его груди, я следовала линиям на его жестком животе. То, как мои прикосновения действовали на него, изумляло меня. Он издал гортанный звук, и я растаяла.

Он опрокинул меня назад, расположив свое тело поверх моего и поддерживая свой вес одной рукой, и только наши губы соприкасались в сладчайшей пытке. Мы уже были близки раньше, дважды, но сейчас все ощущалось как в первый раз. Возбужденная нервозность гудела во мне, пока моя кровь разогревалась.

Дэймон поднял голову. В узкой прорези его глаз его зрачки походили на безупречные бриллианты, следующие за движениями его руки. Все внутри меня напряглось, когда его пальцы придвинулись опасно близко к краю полотенца. Каждый раз, когда он медленно проходился по ткани, мой пульс колотился. Мой взгляд рассматривал его широкие скулы, а потом задержался на его совершенных губах.

Его рука замерла на узле, который я сделала из полотенца, его взгляд встретился с моим. — Мы не должны, — сказал он.

— Знаю.
— Я, правда, покупал презервативы, не думая, что мы будем делать это сегодня ночью.

Я усмехнулась. — Так... ты не был чрезмерно самоуверенным?

— Я всегда чрезвычайно самоуверен, — он устремился вниз, нежно целуя меня. — Но я не знаю, не слишком ли это много на данный момент. Я не хочу...

Я заставила его замолчать, скользнув рукой к поясу его брюк, просунув под него пальцы. — Ты прекрасен. Я хочу этого, с тобой. Это не слишком много.

Его дыхание дрогнуло. — Боже, я надеялся, что ты так скажешь. Это делает меня ужасным человеком?

Появилась маленькая улыбочка. — Нет. Это просто делает тебя пижоном.

— О? Правда? — Он снова поймал мой рот, потом с легким шлепком притянул меня обратно. — Просто делает меня пижоном?

— Да.
Я задохнулась. Моя спина изогнулась, когда он передвинул руку ниже, а потом вернулся к узлу. — Хорошо. Ты больше, чем просто пижон.

Он гортанно усмехнулся. — Так и думал.

Его дыхание возле моих припухших губ было теплым, и горячо обжигало, когда он прокладывал путь вниз по моей шее. Он поцеловал меня туда, где на моем горле колотился пульс. Я закрыла глаза, счастливо охваченная приливом ощущений. Мне это было нужно — нам было нужно. Мгновение нормальности, только я и он, вместе, как мы должны были быть.

Он поцеловал меня, пока его пальцы работали над развязыванием узла. Я была в смятении в тот момент, когда полотенце соскользнуло. Когда холодный воздух хлынул на мое тело, я вздрогнула. Он что-то пробормотал на своем лирическом языке, языке, который мне хотелось понять, потому что его слова звучали красиво.

Когда он приподнялся, его взгляд перешел на мою миниатюрную грудь, опаляя меня изнутри. Края его тела расплывались в слабом беловатом свете. — Ты красивая.

Я подумала о своей спине.

— Каждая часть, — сказал он, словно читал мои мысли.

Может и читал, потому что когда я притянула его ближе за пояс его брюк, он был признателен, приспосабливая свое тело к моему. Обнаженная грудь к обнаженной груди. Мои руки запутались в его волосах, и я обернула ноги вокруг его бедер.

Он сделал резкий вдох. — Ты сводишь меня с ума.

— Обоюдное чувство, — прохрипела я, приближая свои бедра к его.

Мышцы на его плечах вздымались, и он издал глубокий стон. Когда он скользнул рукой между нами, его челюсти были сжаты, линия рта напряжена. Ловкие пальцы успокоили меня за секунду, и от этого перехватило дыхание, я почувствовала глубину...

Вдруг яркий желтый свет затопил комнату, разрушив момент.

Дэймон отпрянул от меня так быстро, что волосы вокруг моих висков зашевелились. Он бросился к окну и приоткрыл небольшую щель между шторами. Быстро придя в себя, я прошлась рукой по матрасу, пока не нашла полотенце, и прикрывшись, сорвалась с кровати, хватая пистолет.

Ужас поднялся к моему горлу. Они уже нашли нас? Я повернулась туда, где он стоял, все еще сжимая вокруг себя полотенце. Моя рука дрожала так сильно, что пистолет задребезжал.

Дэймон глубоко вздохнул. — Это просто фары, какой-то осел выезжает с парковки с дальним светом.
Позволив шторам упасть на свое место, он обернулся. — Вот и все.

Моя рука сжалась на пистолете. — Фары?

Его взгляд упал на то, что я держала.
— Да, это все, Ани Оукли. (урождённая Фи́би Энн Мо́узи (англ. Phoebe Ann Mosey, 13 августа 1860 — 3 ноября 1926), — американская женщина—стрелок, прославившаяся своей меткостью на представлениях Буффало Билла.)

Казалось, что пистолет приклеился к моей руке. Мое сердце все еще быстро колотилось от ужаса, и этот страх не хотел уходить. С поразительной ясностью до меня дошло, что это было то, к чему свелась наша жизнь. Входить в режим обороны и паники каждый раз, когда свет фар проникнет через окно или кто-то постучит в нашу дверь или когда незнакомец приблизится к нам на улице.

Так и было.
Моей первой реакцией на фары было схватить пистолет, чтобы быть готовой выстрелить — выстрелить, чтобы убить, если необходимо.
— Кэт...?

Я потрясла головой. Огонь прополз из моего живота в горло. Слезы жгли глаза. Так много мыслей пронеслось через мой мозг. Давление сжало грудь, стиснув ледяными пальцами легкие. Дрожь прокатилась по позвоночнику. Четыре месяца слез я не позволяла пасть сооружению внутри меня.

В одно мгновение Дэймон оказался передо мной, нежно и осторожно сняв мои пальцы с пистолета. Он положил его на ночной столик. — Эй, — сказал он, обхватив мои щеки обеими руками. — Эй, все в порядке. Все хорошо. Здесь нет никого кроме нас. Мы в порядке.

Я знала это, но то было нечто большее, нежели фары в ночи. Это было все сразу, все накопившееся за четыре месяца, лишенное контроля над любой из частей моей жизни или моего тела. На меня навалилось все сразу, жалящий страх, который никогда не ослабевал, ужас, с которым я просыпалась каждый день, осмотры, стрессовые тесты. Боль от скальпеля и ужас от наблюдения за тем, как умирают измененные люди. Все это прорвалось во мне. Мучительный побег, когда я стреляла в людей — настоящих, живых людей, у которых были семьи и их собственная жизнь — и я знала, что убила, по меньшей мере, одного из них. Его кровь забрызгала все мое лицо.

Кроме того, был Блэйк.

— Поговори со мной, — взмолился Дэймон. Его изумрудные глаза были полны беспокойства. — Ну же, Котенок, скажи мне, что происходит.

Повернув голову, я закрыла глаза. Я хотела быть сильной. Снова и снова я говорила себе, что должна быть сильной, но я не могла оставить все в прошлом.

— Эй, — мягко сказал он. — Посмотри на меня.

Я держала глаза закрытыми, зная, что если посмотрю на него, шарик, который был так переполнен и так слабо перевязан, разорвется. Я разрушалась изнутри, и не хотела, чтобы он это видел.

Но потом он повернул мое лицо к себе, поцеловал веки моих закрытых глаз и сказал: — Все в порядке. Что бы ты не чувствовала сейчас, это нормально. Я понимаю тебя, Кэт. Я здесь ради тебя, только ради тебя. Все в порядке.

Шарик разорвался, и я потеряла самообладание.

ДЭЙМОН

Мое сердце разрывалось, когда первая слезинка скатилась по ее щеке и безнадежное, хриплое рыдание сорвалось с ее губ.

Я притянул ее к себе, и обнял, пока она дрожала от горя и боли. Я не знал, что делать. Она молчала. Не было возможности что-то сказать из-за слез.

— Все в порядке, — я продолжал говорить ей. — Выпусти это. Просто выпусти.
Я чувствовал себя дураком, когда говорил это. Слова были пустыми.

Ее слезы потекли по моей груди, каждая резала, словно нож. Я беспомощно поднял ее и отнес на кровать. Я собрал ее одежду, откинул одеяло, которое казалось слишком грубым для ее кожи, и обернул его вокруг нее.

Она обняла меня, а ее пальцы сплелись за мои затылком. Слезы... они продолжали идти, и мое сердце раскалывалось от ее всхлипов. Никогда в своей жизни я не чувствовал себя более бесполезным. Я хотел исправить это, сделать ей лучше, но я не знал как.

Она была такой сильной во время всего этого, и, если я думал хотя бы одно мгновение, что она не была глубоко затронута, я был идиотом. Я знал. Я просто надеялся — нет, я молился — чтобы шрамы и раны оказались только физическими. Потому что их я мог устранить — я мог исцелить их. Я не мог исправить то, что кровоточило и гноилось внутри, но я попытаюсь. Я сделаю все, чтобы убрать ее боль.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем она успокоилась, пока ее слезы, казалось, высохли, ее прерывистое дыхание выровнялось, и она уснула. Минуты? Часы? Я не знал.

Я забрался к ней под одеяло, и растянулся рядом, подобравшись ближе к ее теплому телу. Она ни разу не шевельнулась. Прижав ее щеку к своей груди, я пробежал руками по ее волосам, в надежде, что это движение успокоит ее. Я знал, что ей нравилось, когда я играл с ее волосами. Это казалось таким незначительным, но было всем, что я имел на данный момент.

В каком-то смысле, я заснул. Я не хотел, но последние шесть или около того часов взяли свое. Должно быть, я спал несколько часов, потому что когда я открыл глаза, дневной свет лился сквозь щель между шторами, но по ощущениям прошли минуты.

И Кэт не было рядом со мной.

Я быстро моргнул, приподнимаясь на локтях. Она сидела на краю кровати, одетая в футболку и брюки, которые я нашел прошлой ночью. Волосы ниспадали до середины ее спины, локоны переместились, когда она обернулась ко мне, подняв ногу на кровать.

— Я разбудила тебя, да?

— Нет, — я прочистил горло, оглядев номер, немного дезориентированный. — Ты давно проснулась?

Она пожала плечами. — Не так давно. Сейчас начало одиннадцатого.

— Вау. Так поздно? — садясь, я потер бровь ладонью.

Она отвела взгляд, изучая ремешки своих шлепанец. Ее щеки были красными. — Извини за вчерашнее. Я не собиралась рыдать на тебе.

— Эй, — я стремглав скользну рукой вокруг ее талии, притягивая ее ближе. — Мне нужен был второй душ. Он был намного лучше первого.

Она хрипло рассмеялась. — Это было грандиозное убийство настроения, верно?

— Ничто не убивает моего настроения, когда дело заходит о тебе, Котенок.
Я убрал ее волосы за уши. — Как ты чувствуешь себя сейчас?

— Лучше, — сказала она, поднимая взгляд. Ее глаза были красными и отекшими. — Думаю... думаю, мне нужно было это сделать.

— Хочешь поговорить об этом?

Она облизала губы, перебирая кончики своих волос. Я был рад видеть, что опаловый браслет все еще был на ее тонком запястье. — Я... Много всего произошло.

Я задержал дыхание, не смея пошевелиться, потому что знал, что порой ей требуется много усилий, чтобы подобрать слова. На нее многое свалилось, и все это она держала в себе. Наконец, она выдала неуверенную, маленькую улыбку.

— Я была так напугана, — прошептала она, мою грудь сдавил спазм. — Когда я увидела свет фар. Я думала, это они, я была просто в шоке, понимаешь? Четыре месяца я находилась в том месте. Я знаю, это ничто по сравнению с Доусоном и Бет, но... я не знаю, как они сделали это.

Я медленно выдохнул. Я не знал, как они это сделали, так же как Доусон и Бет не запутались больше, чем уже были. Я держал рот на замке, пробежав рукой вверх по ее спине, потом вниз и снова вверх.

Ее взгляд сфокусировался на двери в ванную, она оставалось тихой, по ощущениям, вечность. Потом, очень медленно, слова выпали из нее. Опрыскивание ониксом. Тщательные осмотры. Стрессовые тесты с гибридами, и как она отказывалась в них участвовать, и что это значило для нее, пока они не поставили ее в пару с Блэйком. Как он подстрекал ее бороться с ним и подключиться к Источнику. Вина, которую она испытывала за его смерть явно слышалась в ее голосе. Она рассказала мне все, и во время всего этого мне приходилось сдерживать себя миллион раз.

Гнев, какого я никогда не знал прежде, разгорелся внутри меня.

— Извини, — сказала она, покачав головой. — Я говорю бессвязно. Мне просто... нужно отпустить это.

— Не извиняйся, Кэт.
Я хотел пробить дыру в стене. Вместо этого, я подвинулся так, чтобы сесть рядом с ней, бедро к бедру.

— Ты ведь знаешь, что в том, что произошло с Блэйком, нет твоей вины, верно?

Она накрутила прядь своих волос на два пальца. — Я убила его, Дэймон.

— Но ты защищала себя.

— Нет.
Она отпустила волосы и посмотрела на меня. Ее глаза были стеклянными. — Это не было самообороной, не совсем. Он подстрекал меня и я потеряла контроль.

— Кэт, ты должна посмотреть на ситуацию в целом. Тебя избивали... — сказанное вслух, заставило меня пожелать вернуться в комплекс и сжечь его. — Ты прошла через большой стресс.

И Блэйк... каковы бы не были его причины, чтобы сделать то, что он сделал, он неоднократно ставил тебя и многих других людей в опасность.

— Думаешь, он это заслужил?

По—настоящему садистская часть меня хотела сказать "да", потому что да, иногда я так думал. — Не знаю, но что мне известно, так это то, что он вошел в комнату, чтобы подстрекать тебя сражаться с ним. Ты так и поступила. Я знаю, что ты не хотела убивать его или кого-либо еще, но это произошло. Ты не плохой человек. Ты не монстер.

Она нахмурилась и открыла рот.

— И нет, ты не такая, как Блэйк. Так что даже не думай об этом. Ты никогда не смогла бы быть, как он. Ты хорошая внутри, Котенок. Ты обнаруживаешь лучшее в людях, даже во мне.
Я слегка подтолкнул ее рукой, и она выдавила усмешку. — Только этим ты должна заработать Нобелевскую премию.

Она мягко рассмеялась, а потом поднялась на колени. Обернув руки вокруг моих плеч, она наклонилась и подарила мне очень мягкий поцелуй в губы, один из тех, который я запомню навсегда.

— За что?
Я положил свои руки вокруг на талию.

— В благодарность, — сказала она, прикоснувшись своим лбом к моему. — Большинство парней, вероятно, попрощались бы посреди ночи и убежали бы подальше от истерик.

— Я не большинство парней.
Я подтянул ее так, чтобы она сидела на моих коленях. — Разве ты все еще не поняла этого?

Она опустила руку на мое плечо. — Иногда я немного медлительна.

Я рассмеялся, и она ответила мне улыбкой. — Хорошая новость. Я люблю тебя не за твои мозги.

Ее рот открылся, и она шлепнула меня по руке. — Это так невежественно.

— Что? — я с намеком изогнул бровь. — Я просто честен.

— Заткнись.
Она провела губами по моим.

Я укусил ее за нижнюю губу, и розовый румянец появился на ее щеках. — Хмм, знаешь, как мне нравится, когда ты становишься со мной многословна.

— Ты сумасшедший.

Мои руки поглаживали ее поясницу, и я притянул ее ближе. — Я хочу сказать кое-что очень банальное. Приготовься.

Она провела пальцем по моей челюсти. — Готова.
— Я всегда сумасшедший рядом с тобой.

Она разразилась смехом. — О Боже, это банально.

— Я же говорил.
Я поймал ее подбородок и поднес ее губы к своим. — Я люблю звук твоего смеха. Это слишком банально?

— Нет, — она поцеловала меня. — Совсем нет.

— Хорошо, — я скользнул руками к ее талии, кончики моих пальцев остановились под грудью. — Потому что я понял...
Ощущение проползло по моим венам, распространяясь по всему телу.

Кэт притихла, сделав резкий вдох. — Что такое?

Я сжал ее бедра и опустил ее на кровать рядом со мной. Взяв пистолет со стола, я протянул его ей, и она приняла его с расширившимися глазами. — Здесь Лаксен.

Перевoд kаliоuga для группы
ВКoнтaкте vk.cоm/bооksоurce

Date: 2015-09-02; view: 276; Нарушение авторских прав