Социальный демиург

Теперь, дорогой читатель, самое время перейти к четвертой задаче Сталина – социальной.

К моменту начала сталинского курса российское советское общество представляло плачевное зрелище. Можно сказать даже жестче – его по сути не существовало. Оно, подобно зеркалу, лежало разбитым на тысячи, сотни тысяч осколков, плохо или почти не взаимодействующих между собой. Более того, осколков, имеющих противоположные интересы. Это относилось не только к войне между городом и деревней, но и к конфликтам внутри города, внутри деревни. Это – противоречия интересов между новой, красной бюрократией, нэпманами и основной массой нищего населения, это – противоречия между кулаками и крестьянской беднотой, это – противоречия между выжившим в 1920-е годы слоем образованных специалистов и основной массой неграмотного населения. И еще масса других конфликтов в придачу.

Но даже не это было самым страшным. После 1917-го растворились, в одночасье исчезли нравственность, мораль, трудовая этика. Общество, привыкшее к смертям, насилию и экспроприациям, не было настроено на созидательный труд. Оно рассматривало производственную деятельность как непосильную и тягостную повинность, как бессмысленное занятие, как каторгу. Ежедневный продуктивный труд, соблюдение общественных норм, внутренняя культура перестали быть достоянием общества. У подавляющей части населения исчезли внутренние регуляторы социальной жизни. Человек был готов на все. Для него не существовало внутренних запретов. В значительной степени легкость падения религии, уход христианства из жизни был связан не столько с насилием большевиков по отношении к церкви, сколько с отпадением от церкви основной части населения еще Российской империи. Люди уже при царе отвернулись от христианских заповедей и науки общежития, в своей жизни они видели насилие, насилие и еще раз насилие…

Поймите, читатель: общество, лопнувшее «атомным взрывом» 1917 года, было невозможно вернуть к труду без насилия. Это касается всех: и тех, кто воевал за красных, и тех, кто дрался под белыми знамёнами, и народа, воевавшего против всех.

Материализация новой реальности означала не только создание инфраструктуры экономики, не только возведение новых заводов, фабрик, перестройку советского хозяйства, но и создание нового общества в прямом и конкретном смысле этого слова. Сталин с осознанным прагматизмом и интуицией принялся решать эту невероятно тяжелую и многоаспектную задачу с ее сердцевины.

Он сделал вывод о том, что невозможно создать общество, не дав ему общего дела. Этим общим делом стало переустройство жизни страны. Индустриализация, коллективизация, научно-техническая революция. Общее дело можно было делать только на основе страха, интереса и веры.

Сталин не питал иллюзий по поводу основной части советского народа – народа, отравленного «социальной радиоактивность» русской Хиросимы, изломанного смутными годами с их насилием, бессмысленными тяготами, бесперспективностью и несправедливостью. Он понимал, что народ, в массе своей бесконечно далекий от идеалов новой реальности, может быть подвигнут на сверхчеловеческие усилия только принуждением. Принуждение должно стать тем архимедовым рычагом, который приведет систему в движение, даст первоначальный импульс, обеспечит получение первых результатов.

Это принуждение осуществлялось разнообразными методами и посредством жестокой репрессивной коллективизации, и массовым применением труда заключенных, и сверхжесткой системой наказаний за любую провинность, и принудительным трудом за крайне невысокое вознаграждение.

Это были бесчеловечные, жестокие методы. Но без них народы, населявшие в то время Советский Союз, не смогли бы сделать то, что они сотворили в 1930-е годы.

Без принуждения невозможны были ни коллективизация, ни начальный этап индустриализации, ни создание мощнейшей инфраструктуры. Об этом надо сказать прямо.

Невозможно было тогда использовать мощные материальные стимулы. Из-за бедности страны. Дело не только в том, что не было денег на премии самым хорошим работникам – просто еще физически не хватало продуктов, товаров и услуг, на которые эти деньги могли быть потрачены. Поэтому сначала было принуждение.

Зато потом, с середины 30-х годов, когда промышленность поднялась, появилась и система материальной заинтересованности. Современный исследователь Артем Драбкин, собравший свидетельства бывших танкистов, приводит в своей книге «Я воевал на Т-34» интересный документ: приказ с суммами премий для ремонтников, восстанавливавших подбитые танки. Сталин (судя по его правкам красным карандашом) радикально их повысил по сравнению с первоначальными наметками. Деталь, согласитесь, интересная, хотя относится и к войне. Но ведь подобная система денежных премий к конце 30-х существовала и в промышленности.

Поэтому принуждение в сталинской системе – это не результат кровожадности и врожденных свойств коммунизма. Принуждение вытекало из безнадежности российского положения 20-30-х годов, из безвыходности и скудости нашей жизни, из трагизма русской судьбы. Принуждение было жестоким, но эффективным средством подъема страны. Принуждение для Сталина служило не идеологией, а технологией. Это надо понимать четко и ясно!

Не был он никаким злодеем и параноиком. Ведь как только появилась возможность пустить в ход не только кнут, но и пряник, Сталин немедленно ухватился за этот шанс и использовал его. И чем дальше – тем больше.

Поэтому забудьте сказки о том, что при Сталине царила повальная уравниловка, что все были одинаково бедными, что в экономике царил полный идиотизм и прочее. УРАВНИЛОВКИ ПРИ СТАЛИНЕ И БЛИЗКО НЕ НАБЛЮДАЛОСЬ!

Сталинское общество было очень дифференцированным. И несло оно в себе подчас больше эффективных черт, нежели Россия в 2000-х годах.

Во-первых, при Сталине государство совершенно целенаправленно делало элитой людей-творцов имперской мощи, тех, кого Сен-Симон веком ранее называл индустриалами. Опытные инженеры, конструкторы, летчики, врачи, профессура и ученые, не говоря уж о старших офицерах и генералитете, получали большие зарплаты, лучшее жилье, доступ к благам жизни. Их доходы в несколько раз превосходили средний уровень. При Сталине профессура, как и при царе, держала домашнюю прислугу и нянь для своих детей. Все это станет немыслимым при Хрущеве и Брежневе, когда индустриалам урежут заработки и втиснут их в типовые, убогие квартиры, и когда заработок водителя троллейбуса превзойдет зарплату врача, станет равным доходам доктора наук. Кстати, и боевым пилотам платили за сбитых немцев…

Совершенно четко выдерживался принцип: чем больше квалификация – тем больше заработок. У людей был стимул учиться. Инженер жил богаче рабочего. Это после Сталина слово «инженер» станет ругательством, синонимом бедного и несчастного. Расслоен был и рабочий класс, причем квалифицированные рабочие составляли своеобразную аристократию, выделяясь из основной массы своими получками. Индустриалы и квалифицированные рабочие служили опорой Сталину, обеспечивая высочайшие темпы роста русской экономики. Сталин не боялся выдвигать на руководящие посты молодых да энергичных.

Вот факт, с которым трудно спорить: сталинский период стал временем самого быстрого научно-технического прогресса в России. Это время – самое золотое для изобретателей и разработчиков сложных технологий. При Сталине мы разрабатываем свои, самобытные компьютеры, развиваем ядерную промышленность, электронику, авиастроение, ракетотехнику.

И это – итог именно социальной инженерии Иосифа Виссарионовича. Едва только появилась возможность, Сталин не стеснялся платить много. Были случаи, когда на заводах объявляли конкурс рационализаторских предложений, и победителям платили большие деньги. Такой прием был применен, когда нужно было облегчить серийные боевые самолеты, и когда премия платилась за каждый килограмм. Работяги старались вовсю – и задача была выполнена. Одновременно при Сталине существовала практика присвоения научных званий конструкторам по итогам научно-технических работ. То есть, в науку открывали путь практикам, а не начетчикам или бумажным «творцам».

По укладу жизни Россия Сталина чем-то напоминала нынешний Китай. Ресурсы были дороги, и в домах стояли газовые счетчики (чего нет даже в нынешней России). Люди экономили электричество, поскольку и оно было недешевым. Перед войной в СССР даже высшее образование сделали платным – и студенты учились, а не дурака валяли. Но при всем том врачам разрешалась частная практика, был свой «малый бизнес» – артели кустарей и строителей. Некоторые даже говорят об «артельном предпринимательстве» при Иосифе Виссарионовиче. Сталин, в отличие от его преемника Хрущева, не страдал марксистской ортодоксией и сохранял приусадебное хозяйство у крестьян. (Это Хрущев введет запрет на него). Крестьянин активно торговал на городских рынках (на которых не было никаких рэкета или кавказских мафий), и основная масса людей ходила не в магазины, а на рынок. Правда, налоги на кустарей и на приусадебное хозяйство были большими. Но все же…

Date: 2015-09-02; view: 524; Нарушение авторских прав