Глава 8. Уложив вещи, Мэри застегнула последний из своих саквояжей, наслаждаясь завершающим аккордом

Атланта, июнь 1917 года

Уложив вещи, Мэри застегнула последний из своих саквояжей, наслаждаясь завершающим аккордом. Хвала Господу, он означал окончание ее заключения в Беллингтон-холле. Учебный год подошел к концу, и она едет домой. Через три дня она ступит на землю родного города, чтобы никогда больше не покидать его, если таково будет ее желание. «А оно будет именно таково», — гневно подумала Мэри, рывком сдергивая саквояж с кровати.

Но куда, ради всего святого, запропастилась Люси? Скорее всего, директриса отослала ее с каким-нибудь поручением. Что ж, если мисс Пибоди полагает, что Мэри готова опоздать на поезд ради того, чтобы попрощаться с соседкой по комнате, то она ошибается.

Мэри выволокла саквояж за дверь и поставила его рядом с остальными, которые должен был забрать привратник. Она уезжала последней. Об этом тоже позаботилась мисс Пибоди.

Двери дортуаров были распахнуты настежь, их обитательницы разъехались по домам. Остановившись на пороге, Мэри прислушалась, уже с трудом припоминая лица девочек. Все они были примерно одного возраста, но казались ей неисправимо юными, и их головы были забиты глупостями. Мэри чувствовала, что преподаватели испытывали удовольствие от того, что она последней получила разрешение покинуть пансион.

Впрочем, оставалась еще и Люси.

Мэри надеялась, что Люси не успеет вернуться к тому времени, как сама она отправится на вокзал. Все дело в том, что Люси непременно превратит расставание в нелепую мелодраматическую сцену, а их в исполнении своей соседки по комнате Мэри видела уже более чем достаточно.

Кроме того, дома ее ждали нешуточные потрясения. Сомерсет разваливался на глазах. В марте, отчаявшись получить известия о Сомерсете от Майлза, который в своих нечастых посланиях избегал упоминаний о плантации, Мэри написала Лео. Управляющий ответил ей со следующей почтой. Мелким, трудно читаемым почерком, с соблюдением всех возможных приличий, он описал ей плачевное состояние дел в Сомерсете.

Охваченная ужасом, Мэри в ярких красках представила себе трагизм ситуации. Стремясь доказать, что политика невмешательства в жизнь арендаторов принесет взаимную выгоду, Майлз приказал Лео спрятать подальше журнал учета норм выработки, убрать с лица строгое выражение и отправляться на рыбалку. Управляющему было сказано, что арендаторы не нуждаются в надзоре. Каждый из них отныне будет работать на себя. Верните человеку достоинство, дайте свободу поступать по-своему, и его энергия не будет знать границ.

В результате, писал Лео, арендаторы стали работать спустя рукава. В этом году они спрессовали в брикеты намного меньше хлопка. Методы мистера Майлза не сработали, так что, быть может, мисс Мэри стоит приехать и поговорить с братом.

Закончив читать, Мэри залилась слезами.

— Будь ты проклят, Майлз! — выкрикивала она, расхаживая по комнате. А ведь она знала, что это случится. Теперь, когда Лео прекратил присматривать за арендаторами, производительности неизбежно должна была упасть. О выплатах по закладной можно забыть. — Будь ты проклят! Будь ты проклят! Будь ты проклят! — всхлипывала Мэри.

Судьба нанесла ей еще несколько ударов. В апреле Соединенные Штаты объявили войну Германии. Конгресс принял закон о воинской повинности, согласно которому все годные к военной службе мужчины в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет обязаны были зарегистрироваться для ее прохождения. В ожидании худшего Мэри затаила дыхание. Наверняка Лео Дитер одним из первых в городке получил повестку. И кто же сможет заменить его?

А затем сбылся ее ночной кошмар. Первого июня Мэри получила письмо от Майлза, в котором он сообщал ей о том, что он сам, Перси и Олли поступили в армию и что в июле их уже ожидают в полевом лагере подготовки офицеров. Первая ее мысль была о том, что Майлз не сможет исполнять обязательства доверительного собственника, находясь по другую сторону океана. Вторая - что Майлза могут убить или ранить и что то же самое может случиться с Перси или Олли. Ошеломленная и растерянная, снедаемая гневом и страхом, Мэри расплакалась.

— Я вижу, вы уже собрали вещи.

Резкий голос, раздавшийся у Мэри за спиной, принадлежал Элизабет Пибоди, директрисе пансиона. Она стояла в дверном проеме, с пенсне на носу и дощечкой в руках.

— Да, собрала, — удивленно ответила Мэри.

Она никак не ожидала, что проводить ее придет сама мисс Пибоди. Проводами других девочек занимались воспитательницы и их помощницы, к числу которых принадлежала и Люси Джентри, так что теперь, когда Мэри осталась одна, недостатка в персонале для выполнения этой задачи не наблюдалось. Не прислать для этого Люси - поступок вполне в духе мелочной и злопамятной мисс Пибоди. «Она явилась, чтобы уколоть меня в последний раз» — подумала Мэри, намеренно поворачиваясь к директрисе спиной, чтобы надеть жакет дорожного костюма.

— Сколько у вас мест багажа?

— Четыре.

Элизабет Пибоди что-то быстро пометила на своей дощечке. Войдя в спальню, она критическим взором окинула голые кровати и стены, распахнутые шкафы и выдвинутые ящики.

— Вы ничего не забыли? Школа не несет ответственности за забытые вещи.

— Я ничего не забыла, мисс Пибоди.

Директриса перевела взгляд на Мэри, и ее агатовые глазки злобно сверкнули за стеклами пенсне. В них читалась неприязнь, которую Мэри встретила с холодным равнодушием, так отличавшим ее от других студенток.

— Да, вы можете быть в этом уверены, — произнесла директриса. — Не думаю, что у нас когда-либо была еще одна ученица, которая вынесла бы так мало после обучения.

Мэри обдумала ее слова и с приятной улыбкой ответила:

— Право, это не совсем верно, мисс Пибоди. Я узнала, например, что в предложении, которое вы только что произнесли, содержатся сразу две параллельные структуры.

— Вы положительно невозможны. — Костяшки пальцев директрисы, сжимавших карандаш, заметно побелели. — Своенравная себялюбивая девчонка.

— Только на ваш взгляд, вероятно.

—Я научилась доверять своим глазам, мисс, а они видят молодую леди, которая когда-нибудь пожалеет о своем решении.

— Очень сомневаюсь в этом, мисс Пибоди.

Директриса имела в виду ее отказ стать половинкой пары, составлением которых так прославился Веллингтон. Мэри давно обнаружила, что многие родители отправляют дочерей в пансион с единственной целью - подобрать для них подходящих мужей среди богатых братьев, кузенов, молодых дядюшек или даже вдовых отцов их соседок по комнате. Мужчину, которому отказала Мэри, звали Ричард Бентвуд. Он был состоятельным человеком и братом одной из немногих девочек, с которыми подружилась Мэри.

— Поскольку Аманда проведет здесь еще один год, возможно, вы добьетесь успеха, познакомив ее брата с кем-нибудь, кто проникнется к нему большей симпатией, чем я.

— Мистер Бентвуд не нуждается в моих услугах, мисс Толивер. А вот вы вряд ли встретите второго Ричарда Бентвуда.

Мэри отвернулась, надевая шляпку с широкими полями, закрывающими лицо, чтобы мисс Пибоди не заметила, что пущенная ею стрела попала в цель. По-своему директриса была права, хотя Перси, Олли и Чарльз, сын Эммита Уэйта, тоже были завидной партией. Проблема заключалась в том, что никто из мальчиков не ухаживал за ней и, отклонив предложение руки и сердца, сделанное Ричардом Бентвудом, Мэри поневоле задумалась о том, правильно ли она поступила. Ричард вполне подходил ей по всем статьям, кроме одной, которая, правда, имела решающее значение. Он ожидал, что Мэри переедет к нему в Чарльстон. Естественно, об этом нечего было и думать, но в тот вечер, когда они расстались навсегда, Мэри вдруг охватила паника. А что, если она так и не встретит человека, который понравится ей и станет ее мужем и отцом ее детей?

Мэри открыла сумочку, небольшую изящную вещичку с каркасом из черепахового панциря, расшитую бисером, одну из последних покупок, сделанных ею в большом универсальном магазине ДюМонта.

— Вот ключ от моей комнаты, — без всякого сожаления сказала она. — Мне пора, мисс Пибоди, иначе я рискую опоздать на поезд.

Выходя из комнаты, Мэри ждала, что ее окликнут. Попытка задержать ее будет вполне в духе этой ведьмы - неуплаченный взнос, надуманное обвинение в порче имущества, потерянная книга. Но, очевидно, директриса была рада возможности избавиться от нее, и девушка беспрепятственно устремилась по коридору и далее вниз по лестнице.

Внизу ее ожидал Сэмюэль, привратник. Он приветствовал Мэри золотозубой улыбкой.

— А я знал, что вы будете рады уехать отсюда, мисс Мэри. Извозчик сейчас приедет. Сколько же вы не были дома, а?

— Слишком долго, Сэмюэль. — Она протянула ему мелкую монетку на чай и благодарно улыбнулась. — Вы не видели мисс Люси?

— Она отправилась на Холм. Ушла минут двадцать тому.

— На Холм?! — воскликнула Мэри. — Чего ради она отправилась туда сейчас?

Холмом именовали почтовое отделение, располагавшееся на небольшой возвышенности в отдалении. Сама Люси никогда не получала писем, но всегда сопровождала Мэри, когда та проверяла свой почтовый ящик в надежде получить весточку от Перси.

В кованые чугунные ворота с грохотом вкатила запряженная лошадью карета.

— Счастливого пути, мисс Мэри, — провозгласил Сэмюэль, и все мысли о Люси вылетели у нее из головы, как пыль из-под колес.

— Слава Богу! — воскликнула Мэри.

Сэмюэль погрузил ее багаж и уже собирался помочь ей подняться в двухместное нутро кареты, как раздался знакомый голос:

— Мэри! Мэри! Сэмюэль, не отпускайте извозчика!

— Это мисс Люси, — безо всякой необходимости пояснил Сэмюэль.

Мэри вздохнула.

— Боюсь, вы правы.

Она смотрела, как к ней, приподняв подол старомодного платья, приближается маленькая фигурка, и ощутила прилив раздражения, за которым сразу же последовало раскаяние. Раздражение от того, что эта девчонка вцепилась в нее, словно пиявка, с самого первого дня в Беллингтон-холле, а раскаяние - потому что Люси была ее единственной подругой, не считая Аманды. Мэри с негодованием смотрела на бывшую соседку по комнате.

— Зачем тебя понесло на почту, ведь ты знала, что я должна успеть на поезд?

— Чтобы забрать вот это. — Люси помахала перед лицом Мэри каким-то конвертом. — Подвинься, я еду с тобой. Сэмюэль, скажите мистеру Джексону, чтобы молочник на обратном пути завернул на вокзал и забрал меня, хорошо?

— Мисс Пибоди сожрет вас с потрохами, — предостерег ее Сэмюэль.

— Да какое мне дело? — небрежно отмахнулась Люси, подсаживая Мэри в карету и подбирая юбку, чтобы последовать за ней.

Мэри неохотно подвинулась, освобождая место для пышных оборок подруги.

— Что это? — осведомилась она, показывая на конверт.

Люси драматическим жестом извлекла сложенное вчетверо письмо.

— Это - мой пропуск на работу. Перед тобой новая учительница французского языка школы Мэри Хардин-Бейлор в Белтоне, штат Техас.

Мэри прикусила нижнюю губу, чтобы ничем не выдать разочарования. Втайне она надеялась, что Люси не получит этого места. Белтон находился всего в нескольких часах езды от Хоубаткера, и это станет для нее постоянной головной болью. В выходные дни, когда Мэри будет наводить порядок в Сомерсете и ухаживать за матерью, Люси будет ожидать, что ее примут на Хьюстон-авеню. Мэри испытывала бы совсем иные чувства, если бы та приезжала к ней из симпатии и дружеского расположения, но они обе знали, что это не так. Люси терзалась безответной страстью к Перси, вспыхнувшей в тот день, когда они познакомились. Мэри стала для нее мостиком к Перси, а школа Мэри Хардин-Бейлор - входным билетом в Уорик-холл.

— Ничего не понимаю, — сказала Мэри. — Зачем тебе понадобилась эта работа именно теперь, когда Перси уходит в армию? Разве мисс Пибоди не предлагала тебе более высокое жалованье в своем пансионе?

— Зато какое удобное место, чтобы ожидать там возвращения Перси! — В светло-голубых глазках Люси вспыхнул детский восторг. — Кроме того, я буду находиться неподалеку от Хьюстон-авеню. Я постараюсь увидеть Перси, когда его отпустят домой на несколько дней, перед тем как отправить на войну. Ты ведь отведешь меня к нему, не правда ли... когда он приедет в отпуск? Она захлопала прямыми жесткими ресницами, сразу же становясь похожей на куклу.

«Ну и самонадеянная особа!» — подумала Мэри. С чего это Люси решила, что Перси захочет ее видеть?

— Люси, мальчики едут во Францию. Я сомневаюсь, что их отправят домой через океан, даже если предоставят отпуск на несколько дней. Не исключено, что они будут отсутствовать до тех пор, пока война не закончится.

Люси обиженно выпятила нижнюю губку и сунула письмо обратно в конверт.

— Ну, это не имеет значения. Я все равно смогу приезжать к тебе в гости, чтобы прогуляться по улице до Уорик-холла и послать несколько воздушных поцелуев, которые найдут дорогу в его комнату и в его постель...

— Ох, Люси...

— Прекрати разговаривать со мной, как с умалишенной, Мэри Толивер. Именно благодаря этому он и вернется ко мне, я знаю! — Люси взволнованно стиснула маленькие пухлые ручки, и ее личико покрылось красными пятнами. — Я каждый день стану ходить в церковь и буду ставить свечки за его возвращение. Кроме того, перед сном я буду пятьдесят раз читать «Аве, Мария» и отдавать десятую часть своего заработка, чтобы священник служил специальную мессу по Перси - и по твоему брату и Олли, разумеется.

Мэри осторожно откашлялась, прижав к губам носовой платок. Люси была католичкой. Уорики же считались стойкими приверженцами методистской церкви, а Джереми к тому же был масоном. Мэри сомневалась, что хорошо известное терпение их семьи ко всем вероисповеданиям и расам распространится на женитьбу их единственного сына на католичке.

— Как только я покончу со всеми делами, я немедленно отправлюсь в Белтон, чтобы подыскать комнату. А уже оттуда... — Люси вопросительно выгнула бровь, глядя на Мэри. — Быть может, моя лучшая подруга пригласит меня погостить недельку или около того, чтобы повидаться сама-знаешь-с-кем.

Мэри неловко поерзала на сиденье.

— Мне бы не хотелось нарушать твои планы, Люси, но я понятия не имею, как себя чувствует моя мать. А тут еще отъезд Майлза и сбор урожая...

На лице Люси довольное выражение сменилось раздражением,

— Сбор урожая начнется не раньше августа.

— Это значит, что у меня едва-едва достанет времени на то, чтобы сделать тысячу разных вещей - а точнее, переделать, если я хоть немного знаю Майлза. — Мэри тихонько вздохнула. Люси прекрасно знала о том, что ненадлежащее управление плантацией приводит ее в отчаяние. — У меня просто не будет времени, чтобы развлекать тебя.

— Тогда как же я увижусь с Перси до его отъезда? Я совершенно определенно рассчитываю на то, что миссис Уорик пригласит меня. Родители Перси будут заняты подготовкой его к службе в армии и постараются проводить с ним как можно больше времени.

«Почему бы тебе не проявить такую же предупредительность по отношению к моей семье?» — хотелось крикнуть Мэри. Это был яркий пример бесчувственности Люси.

—Я не стану надоедать тебе, Мэри, клянусь. — Голубые глаза Люси наполнились слезами. — Тебе не придется нарушать свой распорядок.

— Потому что ты будешь занята, осыпая воздушными поцелуями Уорик-холл, не так ли? — улыбнулась Мэри, признавая свое поражение, и похлопала соседку по руке. — Пожалуй, твое общество развлечет меня. Дай нам знать о своем приезде, и я попрошу кого-нибудь встретить тебя на станции. — Угадав по лицу подруги, о чем та думает, она добавила: — Нет, Люси, я не могу обещать, что это будет Перси.

Date: 2015-09-02; view: 251; Нарушение авторских прав