Глава 48

Эбби держалась позади, когда Форд постучал в открытую дверь кабинета доктора Чарлза Чодри, руководителя Марс-проекта. Ей было жарко и неуютно в костюме, который Форд заставил ее носить, да еще летом в Калифорнии.

Директор поднялся и вышел из-за стола, протягивая руку.

– Моя помощница Эбби Стро.

Эбби ответила на надменное рукопожатие. Лицо у Чодри было вытянутое и худощавое, с красивыми чертами и темно-карими глазами; выглядел он подтянуто, спортивно и довольно привлекательно. Его волосы были собраны в небольшой, туго стянутый хвостик, что среди калифорнийцев определенного возраста казалось весьма распространенным.

– Проходите, пожалуйста, – произнес он мелодичным тенором.

Форд устроился в кресле, и Эбби последовала его примеру. Ей хотелось как-то скрыть свою нервозность. Отчасти ее будоражили «шпионские страсти» – личина, под которой им удалось сюда проникнуть. Этот Форд поначалу представлялся ей весьма правильным и тривиальным, но на деле оказался настоящим диверсантом. И ей это в нем нравилось.

Офис был на удивление просторным; из окон открывался вид на горы, громоздившиеся за огромной автостоянкой. Две заставленные книгами стены создавали атмосферу научной обители. Повсюду царила клиническая чистота.

– Итак, – начал Чодри, – вы пишете книгу о нашем Марс-проекте.

– Совершенно верно, – подхватил Форд. – Большая книга с великолепными фотографиями. Как мне сказали, вы руководите процессом картографии и фотосъемки поверхности.

Чодри кивнул.

Форд с энтузиазмом продолжал в деталях описывать книгу – ее макет, содержание и, конечно, красочные снимки. Изумленно внимая этой восторженной болтовне, Эбби вспоминала его манеру говорить – обычно сухую и сдержанную. Чодри вежливо слушал, сложив руки домиком.

– Поскольку, как я понимаю, это проект НАСА, фотографии в Интернете открыты для общего доступа. И мне бы хотелось ознакомиться с имеющимися у вас снимками с высокой четкостью.

Чуть подавшись вперед, Чодри развел руками.

– Вы правы – фотографии действительно выложены в Интернете. Но не высокоразрешающие.

– В книге будут развороты и вкладки, и нам по возможности хотелось бы иметь изображения с самым высоким разрешением.

Руководитель откинулся назад.

– Боюсь, такие изображения строго засекречены. Не беспокойтесь, мы снабдим вас всем необходимым, и четкости снимков для вашей книги будет более чем достаточно.

– А почему засекречены?

– Стандартная процедура. Технология получения подобных изображений строго засекречена: мы не хотим, чтобы наши противники узнали, насколько она совершенна.

– И сколь же велико это самое высокое разрешение?

– Повторяю, я не вправе обсуждать с вами технические особенности. Говоря общим языком, с орбиты мы можем разглядеть на поверхности предмет величиной до пятидесяти дюймов. А при помощи нашего поверхностного радара заглянуть на глубину до ста ярдов.

Форд присвистнул.

– Удалось увидеть что-нибудь интересное?

Чодри улыбнулся, обнажая белоснежные зубы.

– Все, что мы видим, кажется нам интересным и необычным. Мы точно Колумбы, открывающие Америку.

– А что-нибудь такое… сверхъестественное?

Улыбка начала сползать с лица Чодри.

– Что вы имеете в виду? – холодно поинтересовался он.

– Ну, скажем, вы бы вполне могли увидеть на поверхности нечто такое… например, инопланетный космический корабль, – с легкой усмешкой предположил Форд. – Как бы вы тогда себя повели?

Теперь уже улыбка исчезла окончательно.

– Прошу вас не шутить на эту тему, мистер Форд. У нас тут хватает – повторяю, вполне хватает – шутников, выдвигающих свои безумные теории. А перед зданием собирались и настоящие демонстрации, требовавшие обнародовать снимки обнаруженных нами инопланетных цивилизаций. – Он прервался, затем продолжил: – Вы ведь просто пошутили, мистер Форд? Или у вас имеются какие-то особые основания для подобных вопросов?

– Я пошутил, – ответил Форд.

– Вы правы, доктор Чодри, – вступила Эбби. – Я где-то прочла о том, что чуть ли не сорок процентов американцев свято верят в существование разумной жизни во Вселенной. Подумать только – какая глупость!

Чодри неуютно поерзал.

– Что ж, – покосившись на Эбби, бодро сказал Форд, – вы нам очень помогли, доктор Чодри.

Чодри поднялся с явным облегчением.

– Мистер Форд, мы рады сотрудничать с вами в создании книги. Все снимки – на нашем веб-сайте. Просто выберите те, которые нравятся, и моя пресс-служба предоставит вам изображения с самым высоким – официально допустимым – разрешением. – Подарив им весьма натянутую улыбку, он привычным жестом проводил их из кабинета.

– Просто потеря времени, – пробормотала Эбби, пока они шли подлинным коридорам.

Форд поскреб подбородок и, оглядевшись, направился за угол в неизвестном направлении.

– Эй, Эйнштейн, – окликнула его Эбби. – Вы заблудились.

На лице Форда появилась хитрая усмешка.

– Черт возьми, такое большое здание – не знаешь, куда идти. Немудрено потеряться. – В очередной раз свернув за угол, он продолжил путь по коридору.

Эбби едва поспевала за ним.

– Просто не отставай, – сказан Форд, вновь сворачивая за угол, и Эбби поняла, что он, похоже, знал, куда шел. Они остановились перед закрытым кабинетом. Форд постучал.

– Войдите, – раздался довольно раздраженный голос изнутри.

Форд распахнул дверь и вошел. Эбби увидела весьма объемного человека с неприятно мясистым лицом, в рубашке с короткими рукавами и пухлыми руками. В помещении было жарко и пахло потом.

– Доктор Уинстон Дерквейлер? – с ходу начал Форд.

– Да?

– Я из управления, а это моя помощница, – кивнул он на Эбби.

Дерквейлер переводил взгляд с него на нее и обратно.

– Из управления? Какого управления?

– Около месяца назад, – словно не слыша его, продолжал Форд, – убили одного из ваших ученых.

Эбби была потрясена: она не предполагала такого поворота событий – Форд до последнего не раскрывал свои карты.

– Да, – ответил Дерквейлер, – но, насколько я понял, дело закрыто.

Форд повернулся к Эбби.

– Мисс Стро, прошу вас, не закроете дверь?

– Конечно, сэр. – Захлопнув дверь, Эбби для пущей убедительности повернула замок.

– Дело-то, может, и закрыто, но следствие по поводу нарушения безопасности продолжается.

Дерквейлер удивился:

– Нарушение безопасности? Я не совсем понимаю…

– Скажем так – доктор Фримэн оказался несколько неосмотрителен.

– Ничего удивительного.

– Рад, что вы меня понимаете, доктор Дерквейлер.

– Благодарю.

– Мне сказали, я могу рассчитывать на вашу помощь, – улыбнулся Форд. – И в этом случае хотел бы получить список сотрудников вашего отдела.

Дерквейлер помялся.

– Поскольку речь идет о безопасности, я… мне необходимо взглянуть на ваш пропуск или удостоверение…

– Разумеется! Прошу прощения. – Форд вынул весьма потертый жетон, на котором Эбби успела разглядеть сине-бело-золотистую штамповку со словами «Центральное разведывательное управление».

– Ах вот вы из какого управления! – воскликнул Дерквейлер.

Жетон вновь исчез в кармане костюма.

– Но это только между нами, договорились?

– Несомненно. – Порывшись в своих папках, Дерквейлер выдернул листок бумаги и протянул Форду. – Вот, сотрудники моего отдела: имя, должность, контактная информация.

– А бывшие?

Сосредоточенно сдвинув брови, Дерквейлер вновь обратился к папкам.

– Здесь сведения за последний квартал. Если вам нужна более ранняя информация, советую обратиться непосредственно в отдел кадров.

Пять минут спустя они уже были на большой автостоянке сбоку от здания. В машине оказалось нестерпимо жарко, а сиденье раскалилось как сковорода. Эбби никогда не бывала в Южной Калифорнии и очень надеялась никогда туда не возвращаться. Как можно жить в таком климате? Сейчас бы в январский Мэн.

Форд завел машину, и из кондиционера вырвался залп горячего воздуха. Эбби, прищурившись, посмотрела на него.

– Отлично сработано, специальный агент Форд.

– Благодарю. – Форд вытащил из кармана полученные у Дерквейлера листочки и протянул ей. – Отыщи мне какого-нибудь обиженного бывшего сотрудника – желательно уволенного.

– Думаете, они что-то скрывают?

– В таких местах всегда что-то скрывают. Это их сущность. Любая бюрократия – не важно, из какой области – неизменно стремится контролировать информацию, расширять свой бюджет и продлевать срок пребывания у власти. Если они и обнаружат что-то необычное на Марсе, то, можно не сомневаться, утаят это. Слава Богу, есть обиженные сотрудники – кто ж, как не они, привнесет долю открытости в дела государственной важности?