Потребление спиртных напитков

Способы питья спиртных напитков оказываются чрезвы чайно устойчивыми и могут сохраняться даже в тех слу чаях, когда народ в силу изменившихся природно-хозяй- ственных условий переходит к другому напитку. Инте ресно в этом отношении исследование Л. П. Потапова, который показал, что один и тот же способ питья, отражающий древнюю практику уравнительного распреде ления спиртного, бытовал при дворе узбекского хана в XVII в. и у узбеков и южных алтайцев в начале XX в., хотя в первом случае пили кумыс, во втором — бузу из проса, а в третьем — араку (молочную водку). 91

Обычай пить «за здоровье» на Руси отмечен уже «Повестью временных лет». Княгиня Ольга, желая отом стить древлянам за смерть мужа, устроила тризну на его могиле. «Посем седоша древляне пити, и повеле Ольга отроком своим служити пред ними... И яко упишася деревляне, повеле отроком своим пити на ня, а сама отъиде кроме, и повеле дружине своей сечи деревляны». 92 Выра жение «пити на ня» переводят как «пить за их честь», но, учитывая контекст, можно думать, что оно здесь связано и с погребальной обрядностью и значит в переносном смысле также «пить за смерть или на смерть» древлян. 93 С. М. Соловьев не исключал даже, что в Древней Руси существовал «обычай пить в погибель кому-нибудь, как пить за здравие». 94

Древнерусское выражение «пити (на кого)», по-видимому, описывало такую процедуру, когда один человек отпивал из чаши и передавал ее другому (ср. белорус ское присловье: «Пью на цябэ повным кубком, добрым здаровьем, што мыслю сабе, то и табэ»). 95 «Повесть временных лет» сохранила рассказ о том, как был отравлен князь Ростислав: «Единою же пьющю Ростиславу с дружиною своею, рече котопан: „Княже! Хочю на тя пити". Оному же рекшю: „Пий". Он же испив половину, а половину дасть князю пити, дотиснувся палцем в чашю, бе бо имея под ногтем растворенье смертное, и вдасть князю, урек смерть до дне семаго». 96

У многих народов полагалось, чтобы хозяин первым попробовал пищу и питье, приготовленные для гостей: этим показывали, что угощение не отравлено и с ним не насылается порча. Отсюда — сохранившийся доныне обычай, чтобы тот, кто разливает вино, сначала отлил немного в свою рюмку. По сведениям с Украины, если бы хозяин предложил гостю выпить первую чарку, то рис ковал бы услышать в ответ: «Може ти яко'1 отрути при готовив, шо не хочеш попробувать». 97

По украинским поверьям, чтобы навести порчу на человека, нужно, выпив всю водку из стакана, в последний момент незаметно выпустить в него немного водки изо рта, потом снова долить стакан и передать другому человеку. 98 Если кто-нибудь поступал столь негигиенично, то он риско вал подвергнуться обвинению в колдовстве. Известен и способ противостоять порче: для этого стоит только под дно чарки подставить мизинец, когда пьешь от «воро га», и тогда вся сила чар пропадет."

Обычай пить спиртные напитки вкруговую, известный у многих народов, по-видимому, имеет архаические истоки. Наиболее простой и прозрачный в семантическом отноше нии случай наблюдал Л. Я. Штернберг у нивхов. «Если вы поднесете хозяину юрты рюмку водки, он никогда не позволит себе выпить ее один, сам он только пригубит, а далее уже она переходит ко всем обитателям дома, хотя бы их было десятки человек, не исключая детей, даже и грудных: иначе „самый большой грех, умереть можно"».' Необходимость равного причащения к спирт ному напитку объясняется так же, как потребность де литься пищей и угощать гостей, — представлением о том, что пища и питье исходят от родовых богов и принадле жат всему роду в целом.

В более развитых культурах питье вкруговую значитель но усложняется и приобретает ритуализованный харак тер. Украинцы при угощении подносят рюмку водки сначала «первому сидящему, от старшего она шествует последовательно по рукам остальных гостей. Каждый из гостей, получивший рюмку... пьет за здоровье того, к кому рюмка должна перейти; высказывают еще при этом различного рода пожелания». 101 На Руси существовали боль шие серебряные сосуды, специально предназначенные для питья вкруговую; в XII в. их называли «чарами», в XV—XVII вв. — «братинами». 102

В большинстве традиционных культур известно ритуальное использование опьяняющих напитков (к ним примыкают и галлюциногены), с помощью которых шама ны или участники ритуалов приводили себя в экстатичес кое, «боговдохновенное» состояние. Наиболее древними опьяняющими напитками индоевропейцев были мед и ви но. В Индии под влиянием новых условий обитания получил распространение наркотический напиток сома, который приготовлялся путем выжимания из растений со ка давильными камнями. Боги тоже предавались пьян ству, например Индра совершал свои подвиги исключи тельно под воздействием сомы. Человеку вкушение священного напитка несет не только силу и здоровье, но и пьянящую свободу, с которой приходит чувство приобщенности к кругу бессмертных богов. Показателен в этом отно шении ведийский гимн Соме (VIII, 48):

Мы выпили Сому, мы стали бессмертными,

Мы достигли света, мы нашли богов...

Вот исчезли недомогания, болезни.

В бегство обратились силы тьмы: они испугались,

В нас поднялся Сома, распространяющийся повсюду.

Мы достигли (того места), где продлевают срок жизни...

О отцы, та капля, которая выпита,

Вошла в наши сердца, бессмертная в смертных." 14

(Пер. Т. Я. Елизарснковой)

Обычай пить «за здоровье», по всей вероятности, имеет мифологические истоки. По-видимому, ритуальным прообразом заздравной чаши является питье в честь божества. Несмотря на кажущуюся простоту, этот жест исполнен глубокого смысла. Сакрально отмеченный человек (шаман, жрец, царь) пьет в честь божества и в то же время как бы вместо божества и даже вместе с ним. Собственно говоря, во время питья он как бы становится богом, что и позволяет ему вкусить божественный напиток.

Характерно, что пьют именно за здоровье другого человека, а не за свое собственное, хотя напиток, по крайней мере с точки зрения пьющего, дает особые возможности именно ему, а не другому: «Пьют для людей, а едят для себя»; «Пьют да поют для людей, а едят да спят на себя». 105 Впоследствии происходит расщепление синкретического образа человека, воплощаю щего Бога, на раздельные образы человека и Бога, и далее ритуал спускается в быт, и пьют уже не только

за здоровье Бога или священного царя, но и просто за здоровье другого человека. Переходной ситуацией от сакральной к обыденной можно считать такую, когда царь, хозяин пира, подает гостю наполненную чашу, а тот выпивает ее за его здоровье. Два акта, «дать» и «брать», выступают в этом случае в нерасчленимом единстве. Взаимность, обратимость угощения проявляется и в том, что если сотрапезник пьет за ваше здоровье, то вы обязаны выпить в ответ за него. Павел Алеппский свидетельствует о том, что русские «имеют обыкновение, поднеся гостю, передавать ему сосуд с водкой или вином и чарку, чтобы он налил и поднес им». 106

Отдельные черты ритуала заздравной чаши, повторяю щиеся во многих традициях, объясняются именно его мифологическими истоками.

До сих пор перед питьем поднимают сосуды вверх; изначальный смысл этого жеста, по-видимому, в том, чтобы приблизить сосуд к небу, как бы предложить его небо жителям или поблагодарить их. При угощении саке у айнов: «Движения все были медленные, торжественные. Получивший чашу не сразу выпивал ее. Он... поднимал чашу вверх; это означало благодарность богам за данную ими возможность вкусить дорогого нектара». 107

При питье произносится заклинание, обращенное к божеству, и в то же время это может быть заклинание от лица божества. Такая ситуация засвидетельствована Гельмольдом у балтийских славян: «Есть у славян удиви тельное заблуждение, — писал он. — А именно: во время пиров и возлияний они пускают вкруговую жертвенную чашу, произнося при этом, не скажу благословения, а ско рее заклинания от имени богов». 108

К божеству обращаются особым образом: поют, прибе гают к ритмически организованной речи, в поздней традиции — к стихам. У якутов в начале праздника хозяин или шаман, взяв полный кубок, становился посере дине круга на одно колено и с лицом, обращенным на юг, пел, прося у «Белого Создателя Бога» о счастье, богатстве и благословении для всех. Затем, восклицая «Уруй!», трижды поднимал кубок вверх. Окончив, садился на место, пил из кубка кумыс и передавал его по кругу. 109 Осмысление пения как разговора с Богом известно и в русской традиции: «Всяк, иже правя пение, с Богом беседует и с святыми»." 0

Манера пить алкогольные напитки, главным образом водку, одним глотком, поныне вызывающая такое удивле-

ние иностранцев, восходит, по-видимому, к ритуальной языческой практике. У литовцев в XV в. «жрец во время одного из празднеств должен был выпить каждую чашу в честь божества не только в один прием, но даже не касаясь ее рукой, а держа зубами, а затем бросить через голову». По свидетельству англичанина Климента Адамса, Иван Грозный выпивал чашу «одним духом»." 2 Таким же образом убеждали пить и иностранных послов, что вызывало у них немалые затруднения. Павел Алеппс- кий рассказывает о том, что в конце одного обеда гости «выпили чаши за здоровье хозяина и хозяйки, осушая их до капли, ибо у них обыкновение, что кто не осушает чашу, тот считается отъявленным врагом, потому что не выпил за полное здоровье хозяина дома». 113 Согласно С. Герберштейну (1510 —1520-е годы), русские пьют чашу до дна и при этом говорят, что они желают великому князю «удачи, победы, здоровья и чтобы в его врагах осталось крови не больше, чем в этой чаше»." 4 В этом случае актуализируется архаическая связь вина с кровью и питье чаши приобретает характер магического акта.

В русском свадебном обряде дружка пил стакан браги с завязанными сзади руками; 115 молодой вставал на колени перед стаканом с брагой и пил, не дотрагиваясь до него руками.' 16 Во время угощения на крестинах хозяин наливал «полный стакан водки, чтобы было полно, т. е. благополучно в доме». Выпив водку, каждый должен был покатить стакан по столу — «не оставляли бы зла в стакане»." 7 Вообще недопивать и недоедать в гостях не разрешалось: иначе хозяину зло оставляешь. 118 «Кто не выпил до дна, не пожелал добра»; «Не допиваешь, так недолюбливаешь», — говорят пословицы." 9

Обычай пить залпом вписывался в картину бытового пьянства, процветавшего на Руси. У иностранцев он ассоциировался отнюдь не с богатырством и молодечест вом. «...если напиток хоть сколько-нибудь им нравится, — писал А. Олеарий, — они льют его в себя как воду до тех пор, пока не начнут вести себя подобно лишенным разума и пока их не поднимешь порою уже мертвыми». 120