Как забить сто голов

В детстве я всегда следил за клубом Григория Федотова. Помню, как радовался, когда в него попал Сергей Родионов. Сто мячей – это все-таки вершина. Сам же я никогда не мечтал о том, чтобы до столь знаковой отметки добраться. Тем не менее, добрался и получилось это как-то ненатужно. Играл, удовольствие получал, что-то забивал, и вдруг – бац, все вокруг стали говорить, что я нахожусь в шаге от магического рубежа. Родные, друзья, близкие, да и просто незнакомые люди постоянно давление нагнетали: ну когда, когда наконец?! И вот это уже меня напрягало. Так что, когда свой сотый мяч забил, испытал облегчение – пудовый камешек с души сбросил. Если откровенно, тот юбилейный гол – он, скорее, для окружающих. Сам я к нему не стремился. Знал, что не сегодня так завтра, не завтра так послезавтра он от меня все равно никуда не денется.

Теперь же можно вообще о голах не думать (шучу, конечно). Я попал в заветный список, в так называемый звездный состав. И это несмотря на то что фактически не бью пенальти и не исполняю штрафные. Да, наверное, это все-таки солидное достижение!

На стыке тысячелетий голы мне очень легко давались. Когда команда играет и создает кучу моментов, а ты себя при этом уютно чувствуешь, то все идет как по маслу. Особенно классным выдался 2000 год. В феврале у меня родилась дочка Аня, и в первом же матче сезона с «Аланией» мне хотелось забить в честь нее гол. Забил. И это, конечно, был сладкий миг, когда мы с ребятами на поле «колыбель качали». У меня есть и запись того эпизода, и фото. Потрясающие эмоции!

Гол в ворота «Алании» стал памятным еще и потому, что он дал мне приличный импульс для дальнейшей результативности. Той весной я как никогда часто огорчал соперников. В итоге в девяти стартовых матчах отгрузил порядка восьми мячей. Еще за сборную в Германии сделал дубль, жаль только, что статус того матча не был признан официальным. Нуда ладно. Как говорил Бурков в «Иронии судьбы», сейчас не об этом. Я хочу сказать о том, что для бомбардира очень важно суметь разогнаться, набрать силу инерции, тогда и изобретать ничего не надо, мяч сам будет залетать в сетку. При этом у тебя порой будет складываться впечатление, что на трибунах сидит старик Хоттабыч и активно тебе помогает.

Ну вот, например, в матче с «Крыльями Советов» кто-то из наших ребят ошибся, и мяч стал выкатываться за лицевую линию, так самарский голкипер зачем-то устремился в погоню. Мяч он все-таки догнал, но уже, как потом выяснилось, когда тот покинул пределы поля. Лайнсмен эпизод прозевал и игру не остановил. В итоге вратарь, не видя меня, сделал передачу точно мне на ногу. Я не растерялся и в одно касание пробил по воротам. Дальше ситуация стала развиваться по совсем уж нелепому сценарию. Защитники бросились исправлять положение, мяч попал в ногу одному из них, изменив направление, пролетел между ног второго, затем между ног третьего и вкатился в сетку. Фантастика! Наверное, «Спартак» в тот период заслуживал подобных сюрпризов.

Когда входишь в раж, достигаешь такого состояния, при котором футбол становится не просто праздником, а настоящей феерией. И чем дольше ты в этом состоянии пребываешь, тем больше вырастают у тебя за спиной крылья. И безумно жалко, когда, находясь на таком кураже, ты получаешь травму. Кажется, что тебя посадили на цепь. Затем, возвращаясь на поле, приходишь к выводу, что все стало по-другому и чего-то тебе уже не хватает. Но в 2000-м я сумел преодолеть и это препятствие. В итоге тот сезон стал для меня самым результативным. В общей сложности на свой лицевой счет я записал двадцать мячей, что для полузащитника очень приличный показатель. Свою среднестатистическую норму я превысил тогда почти вдвое.

Большинство голов в своей карьере я забил примерно с линии штрафной площади, аккуратно уложив мяч подъемом или щечкой в угол ворот. Хотя, безусловно, немало мячей забил, даже не глядя на вратаря. Это было как раз в те периоды, когда у меня все получалось. Когда все получается – нечего мудрить. Бог все видит, и раз он встал на твою сторону, то по-прежнему можешь рассчитывать на его благосклонность. Просто бей в створ – и все

Так, в 1999-м осень у меня выдалась отличная. Я чувствовал себя на пике формы. И вот в Нижнем Новгороде при счете один-ноль в нашу пользу мяч оказался у меня под левой ногой. И я с шага, с тридцати метров, послал его в дальнюю девятку. Поступил я тогда вопреки логике. Ведь издалека я вообще не бью, да и осмысленно попасть в дальнюю девятку с такого расстояния в игре вряд ли кто-то в мире способен. Но у меня все получилось органично, потому что тогда я заслуживал право ни над чем не задумываться: ударил – попал. Все!

Между прочим, тот гол не просто вошел в пятерку моих лучших голов в карьере, но и стал самым памятным моим голом для Тихонова. Андрей ведь рекордсмен у нас в стране по количеству мячей, посланных в паутину. И когда на эту тему заходит речь, он любит полушутя говорить: «Да я-то что, вот один парень в 1999-м в Нижнем Новгороде с тридцати метров попал – так попал...»

Самый же красивый свой гол я отгрузил в «Лужниках» во встрече с «Факелом», которую мы выиграли со счетом три-один. Игор Митрески отдал мне навесную передачу через полполя, я принял мяч на грудь и в касание, с лета, парашютом отправил пятнистого под перекладину. Шедевральный гол! Только вот даже не отпраздновал его: метров десять протрусил в обнимку с Колей Писаревым – и вся радость.

Глупости, когда говорят, что футболист на поле не понимает, каким получился гол. Я по крайней мере все прекрасно понимаю. Просто в игре не придаешь этому факту значения. Зато идя в раздевалку после финального свистка, если гол и впрямь получился на загляденье, думаешь о том, что нужно быстрее посмотреть на него со стороны. Это, разумеется, происходит только в случае победы (после неудачного результата о своих голах порой и не вспоминаешь). Так вот, приезжаешь домой, ставишь запись и первым делом пытаешься с эстетической точки зрения оценить этот эпизод. Прокручиваешь раза четыре, получаешь удовольствие и откладываешь впечатление на специальную полочку в своей голове.

Если же отгородиться от пустых мелочей, то абсолютно не имеет значения, каким образом ты послал мяч в ворота. Хоть ушами это сделай, лишь бы по правилам. И в этом плане я адекватный человек. Я не собираюсь излишне рисковать, гонясь за какой-то там красотой. Порой гол, забитый на добивание с пары метров, имеет куда большее значение, чем тот, который ты создал, издевательски обыграв трех-четырех защитников.

В 2001 году «Крылья Советов» с приходом Андрея Тихонова и Жени Бушманова показывали классную игру и весной вполне справедливо занимали верхнюю строчку в турнирной таблице. Матч в «Лужниках» должен был продемонстрировать, кто же в доме хозяин. Игра выдалась «на ножах», была равной и очень тяжелой, а судьбу ее решил один откровенный «горбыль». Саша Ширко жахнул с острого угла. Я «прочитал», что вратарь удар парирует, и заранее устремился на пятачок. Мяч отлетел неудобно, не в ту точку, в которой я ожидал его увидеть. Казалось, мыс Самарони, который опекал меня в том эпизоде, уже пробежали мимо, но я, вопреки всем законам физики, каким-то чудом изловчился выкинуть ногу назад. Мяч коряво запрыгал в ворота. Саша Лавренцов его успел достать, однако пятнистый на считаные сантиметры пересек линию. Я не разобрался, был гол или нет, однако судья показал на центр, и я с радостью ему поверил. Мы выиграли со счетом один-ноль и вскоре скинули самарцев с первого места. Для очистки совести я потом изучил этот эпизод в записи и убедился, что все было справедливо.

Сегодня спорт представляет собой жесткую индустрию. В ход идут все средства. Но я не собираюсь одерживать победы любой ценой. Если в каком-либо эпизоде я на сто процентов буду уверен, что гола не было, то никогда не стану доказывать обратное.

В 1996 году мы бились в гостях с «Аланией». При счете один-ноль в пользу владикавказцев Илья Цымбаларь перехитрил двоих опекунов и мастерски пробил в самый угол. Мяч влетел в ворота и попал в мяч, который лежал с противоположной стороны сетки. Мяч-дублер, разумеется, отлетел и покатился дальше. И тут Заур Хапов быстро вытаскивает игровой мяч из ворот, потом хватает угол сетки и показывает, что там дырка. Дескать, Цымбаларь пробил мимо, а Хапов через дырку в сетке взял запасной мяч, для того чтобы ввести его в игру. Ситуация получилась запутанной. И мы, и владикавказцы кинулись к арбитру доказывать свою правоту. Тот втопил к лайнсмену. Так минуты две-три и перемещались туда-сюда. Я порядком поднапрягся: думал, отнимут у нас гол. К счастью, истина восторжествовала.

У меня нет ни малейшего желания обвинять в чем-либо Заура Хапова. В конце концов он беспокоился о судьбе своей команды и всего огромного осетинского региона. Не исключено даже, что он совершенно искренне верил в свою версию, но в любом случае получилось, что он использовал маленькие футбольные хитрости. Для меня же вот такие хитрости – за гранью допустимого.

* * *

Я помню все свои мячи. Может быть, из сознания вывалилась лишь парочка тех, что записал на свой счет на Кубке чемпионов Содружества. Я до сих пор являюсь лучшим бомбардиром этого турнира за всю историю. Отличался я там постоянно и в таких количествах, что не грех что-то и позабыть. Хотя, если бы те голы шли в официальный зачет, наверняка они в моем внутреннем компьютере не затерялись бы.

Я футболист двуногий. Достаточно наколотил и с левой, и с правой. А начиная года с 2003-го нередко стал головой посылать мяч в сетку, и львиная доля этих голов оказалась потрясающе значимой. Я никогда не был прыгучим игроком. В молодости так «взлетал», что и газетку подо мной было непросто просунуть. Со временем кое-каких сдвигов добился, но самое главное, ко мне пришла мудрость борьбы на втором этаже. Я стал чувствовать, где и в какой момент должен очутиться и когда именно взмыть в воздух.

Если же говорить о рецепте голов в целом, то на первое место в комплексе с голевым чутьем и удачей поставлю хладнокровие. Чтобы не загубить эпизод, надо за доли секунды успеть оценить обстановку, принять правильное решение и это решение выполнить. И здесь как раз нужно уметь сохранить мозг холодным. Если у тебя все нормально и уверенность с тобой, тогда действуй по науке и бей на исполнение. Если какой-то психологический сбой, то, находясь в штрафной площади, ничего не изобретай, а просто «стреляй» на силу. Попадешь – будет гол.

Бывает такое, что, нанеся удар, ты уже знаешь, что мяч затрепыхается в сетке. Разворачиваешься и, не глядя, пересекла ли кожаная сфера заветную черту, бежишь праздновать. Со мной, к счастью, конфузов не было, траекторию полета мяча я определяю четко, но иногда футболисты слишком опережают события.

Прекрасно помня, как забивал свои голы, я, вот уж досада так досада, практически не помню, какие ощущения испытывал. Даже после мячей, посланных в ворота «Реала», «Спортинга», «Арсенала». Но я точно знаю одно: человек после гола не в состоянии себя контролировать. Эмоции настолько переполняют, что все происходит спонтанно. Невозможно что-то планировать. Другое дело, если у человека существуют установки, годами вбитые в подсознание. Так, мне иной раз кажется, что на Западе празднование голов сродни прекрасно поставленному шоу. Там культивируется любой элемент зрелищности, эмоциональность поощряется, к ней все стремятся. Обожаю смотреть, как отмечают свои голы африканцы. Ни с чем не сравнимый спектакль! Нравятся фирменные жесты Роналдо, Рауля, Ширера.

Мы же дети страны, где за проявление эмоций долгие десятилетия жестоко наказывали. Демонстрация радости советским спортсменам была не свойственна. И когда я начинал свой путь в футболе, то и речи не могло быть о том, чтобы выйти за пределы победно вскинутой вверх руки и обнимания с партнером.

При мне несколько лет красно-белые цвета защищал Тема Безродный – кандидат в мастера спорта по акробатике. Он умел делать сальто и прочие эффектные пируэты, но стеснялся показывать их нам – боялся, что это кому-то не понравится. Жаль, мог стать первым россиянином, который в акробатическом искусстве ничем не уступает африканцам.

И все же именно спартаковцы в конце 1990-х захватили пальму первенства в попытке изменить наш сухой менталитет. Принципы советских времен все дальше откатывались в прошлое, у нас же была яркая команда, ни один из игроков которой не сомневался в возможностях друг друга. Мы четко знали, что обязательно победим и забьем столько, сколько потребуется. А поскольку требовалось нам тогда немало, то и праздновали голы мы довольно часто. Забить прямым конкурентам три мяча для нас считалось рядовым явлением. В общем, мы потихонечку стали что-то изобретать и о праздновании голов договариваться. Та же «лодка» наша знаменитая... Принято считать, что мы ее выдумали прямо на поле. Однако мы с ребятами обо всем условились заранее. И когда настал момент для того, чтобы порадовать публику, двое из нас вспомнили о намеченной процедуре, остальные побежали за ними, сели друг за другом и дружно начали грести, тем самым показали: мы в одной лодке, мы равны, мы – единое целое.

В 2001 году ситуация в чемпионате складывалась таким образом, что судьба золотых медалей решалась в нашей «лужниковской» встрече с «Зенитом». Я был убежден в том, что выиграем мы, поэтому за два дня до матча мы с Димой Парфеновым стали ломать голову над тем, как «сотворить что-то такое эдакое».

Тогда такие слова, как «мясо» и «кони», считались оскорбительными. И нам с Димкой очень захотелось слово «мясо» легализовать, перевести в другое измерение. «Мясо» должно звучать гордо! В общем, мы загорелись желанием лишить наших врагов их самого излюбленного орудия выпада.

Я взял белую поддевочную майку и красным маркером написал на ней «Кто мы? Мясо!» Первая попытка получилась неудачной. Я не рассчитал расстояние между буквами, смотрелось сие произведение неубедительно, и пришлось его выбросить. Второй экземпляр произвел куда лучшее впечатление. Именно тот продублированный вариант впоследствии и прославился на всю страну.

Перед выходом на поле я еще раз заострил свое внимание на том, что буду делать после забитого гола. И когда я отличился, то снял игровую футболку и побежал к камерам: «Кто мы? Мясо!» Мы принимаем вызов, и нам нечего стыдиться. Да, мы – мясо!

С тех пор в фанатской культуре произошли разительные перемены. Раньше за выкрик «Мясо!» «спартач» был готов разорвать противника в клочья, а тут наши болельщики сами стали выкрикивать это слово. Сделали его частью нашей «красно-белой» идеологии. Армейские и динамовские фаны были ошарашены подобным поворотом событий. Потом, когда «красно-синие» обрели силу, они тоже позволили себе перевести «коня» в ранг своего божества.

А наше с Парфешей «Кто мы? Мясо!» широко ушло в народ. Этот слоган гремел несколько лет. По подобию той моей майки было выпущено огромное количество сувенирной продукции. И по сей день на трибунах встречаются болельщики, облаченные в белые футболки с такой до боли родной, уже несколько выцветшей красной надписью. Где-нибудь в Америке я бы, наверное, благодаря созданию столь популярного слогана заработал немалые деньги. В России – лишь осознание того, что внес лепту в «культурную фанатскую революцию». Но, пожалуй, это ценнее денег.

Кстати, «Кто мы? Мясо!» у меня ассоциируется еще и с последним спартаковским чемпионством. Когда в следующий раз будем завоевывать «золото», надо будет опять постараться «сотворить что-то такое эдакое».

Сегодня мне говорят, что такой футболист, как Титов, должен иметь свой фирменный, узнаваемый ритуал по части празднования голов. Я никогда над этим не задумывался, да и не хочется мне ничего искусственного. Пусть в такие сладкие минуты остается потрясающий полет чувств, который заставляет разум отключаться. Лучше наслаждаться этим сказочным мгновением, а не ставить его на жесткие рельсы. Тем более лишь для того, чтобы произвести впечатление.

Единственное, что я совершаю регулярно, так это после забитого гола бегу благодарить человека, который отдал мне голевой пас. Да и вообще, как правило, возникает желание разделить радость с кем-то, а не выписывать в одиночестве кренделя где-нибудь у углового флажка. Причем случается и такое, что ноги несут тебя к кому-то из запасных.

В 2005-м, в серебряном матче, когда забил «Локомотиву», я помчался к Юре Ковтуну. И у того моего вояжа была длинная предыстория. Вначале перед матчем с «Сатурном» я никак не мог надеть капитанскую повязку. Она узкая и постоянно застревала на локте. Подошел Юра Ковтун, натянул ее мне на руку, похлопал меня по плечу и говорит: «Тит, забьешь сегодня!» Все точно так же произошло и перед встречей с «Локо»: Юра вновь заверил, что я забью. И вот я забиваю, поворачиваюсь в сторону скамейки запасных и вижу, Юрок стоит: руки вверх, рот перекошен – тридцать пять лет мужику, радуется как ребенок. Как можно было не подбежать? Такие объятия – это что-то непередаваемое.

Бывает и так, что объект для объятий очень трудно выявить, и тогда с футболистом творится настоящая паника: не знаешь, куда себя деть. По-моему, в 1997-м мы в переполненном Черкизове играли суперпринципиальный матч с «Аланией». При счете один-один мы провели многоходовую комбинацию веером, в завершающей стадии которой Аленичев отдал на Бахарева, тот вернул Аленичеву, и Дима парашютом аккуратненько доставил мяч ко мне. Так вот когда я забил, не представлял, к кому бежать, – достойных-то много.

В подобной ситуации все происходит молниеносно. Удар – и внутри взрыв адреналина. Думал, что сейчас сойду с ума от захлестнувших эмоций. Скинул перчатки, вцепился в собственную футболку, трясу ее, чего-то кричу. В непонимании метался по полю, как заяц, за которым мчатся охотничьи собаки. Десять лет минуло, а Дима Аленичев до сих пор передразнивает меня в том эпизоде. Но и мне есть что ответить. Телерепортаж с того поединка вел Витя Гусев, и когда Димка Аленичев отдал мне голевой пас, Гусев закричал: «Двужильный Аленичев!» Вот я, передразнивая Витю, и подтруниваю над Аленем. Как только Димка начинает показывать меня в роли косого зайца, я голосом Гусева кричу: «Двужильный Аленичев!!!»

С Димой у нас, кстати, связано множество «голевых» историй. У меня неплохо развита интуиция, и порой я заранее знаю, что забью. А тут у меня никакого предчувствия не было. И Алень, после окончания сезона в «Порту» приехавший в отпуск в Москву, решил меня подначить: «Забьешь в ближайшей встрече – с меня ресторан. Не забьешь – ресторан с тебя». В ту же секунду я уже не сомневался: голу быть! В итоге я спор выиграл, выбрал ресторан подороже, собрал компанию, и Димка повез нас угощать. Мы назаказывали там всякой всячины, а он не моргнув глазом расплатился. Я потом ему еще предлагал поспорить, но как-то не сложилось. Если бы Алень все время подобным образом меня стимулировал, я бы уже сотни две наклепал. Но это, как вы сами понимаете, шутка.

* * *

Мне кажется, не столь уж важно, как праздновать голы. Как говорится, было бы что праздновать. И все же не стоит падать на газон спиной вниз. Очень опасно! В 1998 году для российского футболиста забить гол «Реалу» было пределом мечтаний. И вот я забил, да еще вывел свою команду вперед, прекрасно понимая, что мы добьемся победы. Событие на всю жизнь! В экстазе я побежал к угловому флажку, проехался на пятой точке несколько метров, и вдруг на меня сверху посыпались парни в красно-белых футболках. Мою голову прибило к траве. В солнечное сплетение уперся чей-то локоть. Я уже ничего не видел, а на нашу кучу-малу продолжали прыгать. Я лежал, и единственной мыслью было: уцелеть. Получилось, на своем теле я держал десять здоровенных мужиков, которые вдобавок еще по мне и прыгали.

Когда ребята стали подниматься, я понял, что кошмар закончился. Андрюша Тихонов «выковырял» меня из газона, в который я уже основательно вдавился, я поднялся на ноги и тут же зарекся: больше никогда не попадать в подобную переделку! У меня ведь был подобный случай двумя годами раньше, но тогда я должных выводов не сделал.

В 1996-м в составе молодежки я забил роскошный гол Израилю (я его здесь уже описывал) и тут же улегся на газон в форме звезды, раскинув руки и ноги в стороны. И откуда-то с неба на меня обрушились партнеры по команде – ладно бы ребята просто ложились, они же разбегались, отталкивались и со всего размаха приземлялись на меня. Когда на меня приземлился крепыш Андрюша Соломатин, я чуть не задохнулся. Мне стало не хватать воздуха, хорошо, что сумел продержаться до того момента, как нужно было подниматься.

Когда ликование заканчивается и я трусцой передвигаюсь на свою половину поля, то никогда не думаю о самом голе. Начинаю анализировать ситуацию: прикидываю, как теперь поведет себя соперник, что нужно предпринять нашей команде и лично мне. То есть прокручиваю в голове дальнейший тактический план. Но для того чтобы четко оценивать происходящее, следует уметь держать себя в руках. Эмоций море, адреналин бурлит, хочется выкинуть какой-нибудь номер, но этого делать нельзя. Надо приложить максимум усилий для того, чтобы дальше все развивалось исключительно по нашему сценарию. И при трезвом подходе этого в общем-то нетрудно добиться, поскольку гол оказывает на любого игрока огромное психологическое влияние. Даже если ты очень устал и только что с трудом волочил ноги, после гола чувствуешь переизбыток сил. Не зря же существует выражение: вырастают крылья. Внутри у тебя все искрится. Когда соперник разыгрывает мяч с центра, ты хочешь больше всего на свете отнять у него этот мяч и забить еще. Гол – это уникальный допинг, дающий импульс, которому порой невозможно противостоять. И причем действует он не только на автора гола, но и на всю его команду.

Для меня желательно отличиться в первом тайме, а еще лучше–в самом дебюте встречи. Тогда дальше все пойдет по накатанной, по крайней мере обычно так оно и было. При всем при этом гораздо приятнее забивать на последних минутах, особенно победные голы. Вот тогда душа твоя заходится в безудержном плясе. В такие мгновения ощущаешь себя чуть ли не великим.