Как разобраться в своем окружении и сохранить дружбу со знаменитостями в чистоте

Как-то были с командой на выезде, уж не помню где, и позвонил мне Михаил Круг: «Егор, у меня концерт в Олимпийской деревне. Хочу тебя видеть в зрительном зале». «Да, Миш, – отвечаю, – мы с Парфенчиком будем. Только можем опоздать: у нас же игра в другом городе. Пока долетим... Сам понимаешь». – «Не волнуйтесь. Я без вас не начну».

А Миша человек слова, с необычайно серьезными принципами. Я таких и не встречал! Услышав от него обещание нас дождаться, я тут же почувствовал себя ответственным за судьбу концерта. Пришлось мобилизоваться. «Гражданки» у нас с собой не было, а в спартаковских спортивных костюмах в людное место не пойдешь – привлечешь к себе слишком много ненужного внимания. Я набрал номер своего близкого друга Сани и попросил его прикупить нам с Димкой по полному комплекту одежды. После матча мы подгоняли всю команду, ребята все делали оперативно. Быстро уехали со стадиона, так же быстро погрузились в самолет.

В Москве во Внуково мы с Парфешей прыгнули в машину к Сане и прямо в салоне, проявив недюжинные гимнастические способности, переоделись. По дороге созвонились с Мишиным директором: «Мы опаздываем! Ради Бога, пусть Миша начинает без нас». – «Бесполезно, без вас он не начнет».

Были пробки, мы мчались по встречной полосе, пролазили на красный свет, нарушали правила дорожного движения так, что за границей нас бы всех троих за такие вольности лишили прав пожизненно.

Подъехали к залу с получасовым опозданием, поднялись со служебного входа, бежим по коридору, и вдруг навстречу нам выходит Миша, голый по пояс. Мы обнялись. «Вот теперь пойду одеваться», – сказал довольный Круг и скрылся в гримерке.

Билетов у нас не было, а зал набился под завязку. Нам поставили стулья где-то на возвышенности, мы сели и украдкой стали рассматривать людей, которые в итоге из-за нас просидели час в ожидании.

Миша появился на сцене, извинился и запел. Его песни пробирали до самого нутра, переворачивали душу. И тут он сказал: «В зале присутствуют мои друзья, футболисты московского «Спартака» Егор Титов и Дмитрий Парфенов!» Грянул гром оваций. Мы встали со своих мест, аплодисменты усилились. Мыс Димкой жутко засмущались. Ни он, ни я не любим, когда нас выпячивают, тем не менее Мишины слова были безумно приятны.

А после концерта нас – таких «популярных и узнаваемых» – опустили на грешную землю. Мы сидели в гримерке. Миша громко ругался на организаторов за проблемы со звуком, чуть ли не в бараний рог стирал звукорежиссера. Потом для урегулирования конфликта появился Александр Кальянов. Когда страсти улеглись, Кальянов показал на нас и спросил у Круга: «Твои новые музыканты?» Мишу задело, что Александр не узнал Титова с Парфеновым, и он завелся по новой. Думаю, бедный Кальянов наши с Димкой физиономии после этого запомнил надолго.

Михаил Круг был очень настоящим. Справедливым до потрясения. До него я ни с кем из «нефутбольного мира» и не дружил. И даже не представлял, как это. С Мишей мы познакомились в 1999-м...

Тогдашний пресс-атташе «Спартака» и сборной Александр Львов, известный в наших кругах как Львович, тесно общался с писателем-сатириком Аркадием Аркановым, и вот через него Львович организовал приезд Круга в расположение национальной команды. С Аркановым, к слову, я познакомился позже. Мы проводили с Алсу «показательный ужин» и со съемок возвращались вместе с Аркадием Михайловичем. Несмотря на то, что у нас гигантская разница в возрасте, нам было очень интересно друг с другом. Классный дядька! Живой, веселый, с тонким чувством юмора, заставлял общаться с ним на ты. Арканов хоть и «торпедовец», хочу сказать ему спасибо за то, что, сам того не подозревая, он поспособствовал нашему с Мишей знакомству.

Прекрасно помню, как Круг в столовой в Бору дал импровизированный концерт, затем сошел со сцены и сел за тот столик, где сидел я. Когда мы начали с Мишей разговаривать, у меня возникло ощущение, что я его знаю тысячу дет. Что мы росли в одном дворе. Играли в одной команде. Все делили на двоих. Мы воспитывались с ним в разных городах и в разное время, но фактически в одних и тех же условиях. Мы говорили на одном языке. Единственное – мне тогда было чуть неудобно от того, что популярный на всю страну исполнитель, уже тогда нареченный чуть ли не королем русского шансона, так ко мне проникся. На прощание мы обменялись телефонами и стали созваниваться и встречаться в неформальной обстановке.

Миша был рьяным болельщиком «Спартака», он дышал футболом. Сколько раз хотел вырваться на наши матчи, но как-то не сложилось. Зато он без проблем откликнулся на приглашение поучаствовать в мероприятиях, связанных с нашей командой.

Последний раз мы виделись на дне рождения Вовы Бесчастных 1 апреля 2002 года. Была своя, тесная компания. Фактически никто не пел и не танцевал. Мы сдвинули столы поближе, сидели и просто разговаривали. Очень душевно. Удовольствия все получили море. Миша произнес много трогательных, запоминающихся слов. Мы общались, общались и никак не могли остановиться. И расставаться нам тогда совсем не хотелось. Прощаясь, долго обнимались. Помню эпизод, как мы стояли втроем – Вова, Миша и я – жали друг другу руки, расходились, делали по нескольку шагов, потом кто-то что-то говорил, и мы вновь возвращались на прежние рубежи, а беседа вспыхивала с новой силой. Так было не один раз и не два.

А ровно через три месяца я мчался на тренировку, и вдруг по радио прозвучало экстренное сообщение: убит певец Михаил Круг. Шок. Пустота. Паника. Я был не способен принять в себя такое известие и предпочел в него не поверить. Позвонил своей жене: «Вероника, разузнай все подробно». Она подтвердила. Я приехал на базу, на ватных ногах выбрался из машины и увидел, как ко мне идет Вова Бесчастных. «Слышал?» – «Слышал...» Возникла тяжелейшая пауза. Мы стояли, смотрели куда-то вдаль за горизонт, молчали, как молчат только в такие минуты, и не знали, что делать. Когда случается трагедия и ты уже ничего не в состоянии исправить, всегда возникает ощущение, как мал и беззащитен человек в этом огромном непредсказуемом мире.

У меня еще долго всплывал в сознании наш с Кругом разговор за день до его смерти. Мы искали возможность повидаться. Миша сказал: «Егор, я завтра должен быть в Твери, хочу выступить на Дне города. Для меня это святой праздник. Вернусь, и мы с тобой встретимся. Послезавтра у меня концерт в «Тропикане». Надеюсь, ты придешь».

На том и порешили. Я думаю, это чудовищная несправедливость, что мы никогда наперед не ведаем: вон та встреча или вон тот разговор будут последними. Знать бы заранее... После ухода Миши я еще сильнее дорожу близкими людьми и теперь прекрасно помню о том, что каждый раз расставаться надо так, как будто увидеться уже не суждено.

Я не был на похоронах Круга. Оказался морально не готов. Я и сегодня не могу представить Мишу в гробу. Не могу! Важный матч, который предстоял «Спартаку» в тот период, избавил меня от необходимости ломать себя. Думал, так будет лучше. Но потом я долго мучился из-за этого. Постоянно ловил себя на мысли, что не сделал что-то очень важное. Я даже дал себе клятву: приехать к Мише на кладбище, признать, что его больше нет в живых, и попросить у него прощения за то, что в день его похорон я не был с ним рядом.

И вот я выбрался к Илье Ковальчуку, который проводил свой благотворительный вечер в родной Твери. Илья вручал мальчишкам из хоккейной школы двести комплектов формы. В акции участвовали многие знаменитые люди. Между мероприятиями, когда все перебирались из одного здания в другое, я попросил Илью отвезти меня к Мише. Что со мной в те минуты творилось!..

Время, конечно, лечит, но оно не вылечивает до конца. Когда мы вошли на кладбище, в глаза сразу же бросился огромный шикарный памятник, возвышающийся над остальными плитами. На могиле было множество свежих цветов. Мишу помнили, по-прежнему любили. Я убедился, что моему другу все эти годы не было одиноко. Я смотрел на надгробие и говорил с Мишей. Как-то незаметно все встало на свои места, и я почувствовал, как тяжеленный камень упал с моей души.

Когда мы покидали кладбище, у меня в сознании всплыла картина: сияющий Михаил Круг распахивает рубаху на груди и говорит: «Егор, да ты посмотри на меня, я весь «мясной». Вот он. «Спартак», пульсирует в моем сердце».

...А тот золотой браслет с двадцатью двумя бриллиантами, который Миша подарил мне на праздновании по случаю чемпионства 2001 года, по-прежнему у меня. Храню его как память в надежном месте. Недавно узнал, что вроде бы собираются создавать самый настоящий музей Михаила Круга. Наведу справки, и если выяснится, что это правда, то скоро у музея одним экспонатом станет больше.

* * *

Природа дружбы, как и природа любви, до конца не изучена. Как? Почему? Отчего? Общаешься с человеком, и вдруг в какой-то момент понимаешь, что он для тебя значит уже слишком много. И вот этот «переход» от знакомства к дружбе отследить бывает практически нереально. По крайней мере именно так получилось у нас с Колей Трубачом. Мне всегда импонировало его творчество, но я как-то никогда не задумывался, что Коля может стать в моей жизни одной из самых главных фигур.

В 1998-1999 годах мы с Трубачом, тоже, к слову, заядлым спартаковцем, пересекались на разных мероприятиях, и когда я готовился к своей свадьбе, то решил, что Коля должен обязательно быть в числе приглашенных для выступления артистов. Бюджет у меня был ограничен, и я попросил одного своего друга (того самого, который возил нас с Парфешей на концерт Круга) уложиться в отведенную смету и при этом обязательно пригласить Трубача и Саруханова.

Игорь Саруханов поначалу запросил гонорар, который как раз и «накрывал» всю эту смету, но друг Саня сумел найти компромисс, чему я был искренне рад. С Трубачом все было проще: он сказал, что готов выступить бесплатно. Только вот в последний момент выяснилось, что придется обойтись без Коли, который якобы срочно улетел на какой-то концерт.

Потом мне поведали историю о том, что продюсер Трубача Фридлянд запретил Коле выступать на моей свадьбе, и по условиям договора Коля ослушаться не имел права. Когда спустя какое-то время мы случайно встретились. Трубачу было жутко неудобно передо мной. Он попытался мне объяснить ситуацию, но я не стал его слушать: «Да ладно. Все в прошлом. Забудь. Никаких обид нет и не было».

С тех пор мы с Колей вместе прошли через многое. Я несказанно рад, что сегодня Николай Трубач предоставлен сам себе и своей чудесной семье. Он может петь, где и когда захочет.

И в этом плане я ему поражаюсь. У нас однажды был уникальный для окружающих случай. У Трубача 11 апреля день рождения. Я прилетел с игры и помчался к нему в ресторан. Колины друзья дождались меня, поприветствовали и ушли. Мы столик передвинули поближе к сцене, Коля поднялся, спел несколько своих новых песен, и воцарилась какая-то особая атмосфера. Я тоже взял в руки микрофон, и мы перепели весь его репертуар. Сидели и пели, причем, не сговариваясь, понимали, какой хит будем исполнять следующим. Через несколько часов пошли на второй круг. Мы словно через те песни общались. Так классно не было ни до, ни после.

Я люблю проводить аналогии. Представьте, будто я отпахал матч Лиги чемпионов, потом явился бы к себе во двор, посмотрел, как там гоняют мяч пацаны, и бросился бы составлять им компанию. А потом с каким-нибудь мужиком еще бы стал играть один на один. Трубач – он все-таки одержимый. Часто в ресторанах звучит его музыка, и всякий раз в таких случаях Коля встает из-за стола, подходит к оркестру и исполняет вживую только что прозвучавшее произведение. Видели бы вы в эти минуты лица окружающих!

Вот уже несколько лет Трубач – самый близкий для меня человек из нефутбольной среды. К нему в гости я могу завалиться без предварительного звонка, благо дело живем мы рядом. Коля мне как брат. Если кого-то из нас нет в Москве, мы каждый день переписываемся эсэмэсками. Часто после матчей ходим вместе ужинать. Обожаем смотреть футбол и обсуждать происходящее на поле. У нас полнейшее взаимопонимание.

Сейчас вспомнилось, как мы собирались у Игоря Саруханова дома. Живет он под Зеленоградом, постоянно к своему «замку» что-то пристраивает. Из окна – вид на реку. Природа восхитительная. Семья такая же доброжелательная и приятная, как и у Коли Трубача.

Съездить в гости к Саруханову – все равно что посетить дом отдыха. Коля с Игорем поют «Лодочка, плыви», я восторгаюсь их пением, вдыхаю чистейший воздух, смотрю на зеленые деревья и думаю: как же здорово! Такие посиделки, под шашлычок, под гитару, – удовольствие, ни с чем не сравнимое!

* * *

Говоря о звездах сцены, естественно, не могу обойти стороной Олега Митяева. На его творчество я «подсел» совершенно случайно в 2000 году. Как-то в ресторане услышал: «С добрым утром, любимая...», поинтересовался, чье это произведение, примчался в музыкальный магазин и приобрел диск лучших песен Олега. Буквально через два месяца я уехал отдыхать в Мексику и там с этим диском ложился и вставал. Заучил его наизусть. По возвращении в Москву узнал, что творчество Митяева гораздо шире. Так я обзавелся еще одним диском, который захватил с собой, когда мы с Димкой Парфеновым отправились к нему в Одессу. Чтобы слушать Олега, мы купили магнитолу и раз по тридцать на дню крутили песню «Алыкель». Мы ездили по городу на такси, делали звук на полную громкость и сами голосили в два голоса.

Все это время для таксистов мы с Димкой были самими обсуждаемыми пассажирами во всей Одессе.

Конечно, мне хотелось познакомиться с Митяевым, но никаких шагов для этого я не совершал. Тем не менее продолжаю настаивать на том, что мысли материальны. Судьба довольно быстро свела нас и сделала друзьями. Олег Митяев, наверное, не состоялся бы в полной мере, если бы рядом с ним не было уникального соратника Леонида Марголина, играющего, к слову, на всех инструментах. Леонид – настоящий футбольный дока, спартаковец до мозга костей, душевный и общительный собеседник, на каком-то этапе стал для нас с Олегом (к слову. Митяев абсолютно равнодушен к футболу) эдаким связующим звеном. Впрочем, теперь благодаря нашим с Леней усилиям Митяев уже кое-что в футболе понимает.

Помню, как мы проводили ликбез. Олег пригласил к себе на дачу. Сидели на улице, ели и общались. А потом Олег с Леонидом запели под гитарку. Там между участками нет заборов, и из окон всех близлежащих домов повысовывались люди и превратились в самых внимательных слушателей, какие только могут быть. Казалось, что даже комары перестали пищать, боясь вспугнуть исполнителей. Мне было радостно за всех, кто нежданно-негаданно получил возможность насладиться настоящим творчеством. И я – единственный официальный зритель – был благодарен соседям за их «оконную» тактичность.

Я побывал на многих концертах Олега и всякий раз, сидя в зрительном зале, улавливал на лицах окружающих то самое возвышенно-трогательное выражение, которое видел тогда у дачников. Полагаю, у каждого, кто слушает Митяева, возникает ощущение, что Олег поет именно для него. Мне бы тоже хотелось, чтобы хотя бы иногда каждому спартаковскому болельщику казалось, что я играю исключительно для него одного.

* * *

Это, конечно, огромная удача, что жизнь, опять-таки благодаря родному «Спартаку», свела меня со многими фундаментальными, великими людьми – теми, у которых я могу перенимать что-то важное и полезное. Большинство из них старше и мудрее меня, но нам интересно друг с другом.

...Был период, когда мой отец подрабатывал в «Табакерке», и я, пользуясь ситуацией, посещал почти все спектакли, идущие тогда в театре. Мне посчастливилось несколько раз посмотреть «Полоумного Журдена». Прошло больше пятнадцати лет, но мне думается, что никогда так сильно, на грани обморока, как тогда, я не смеялся. С тех пор более гениального и любимого артиста, нежели Олег Табаков, для меня не существует. Я восторгаюсь его талантом. Здорово, что с детства мы впитываем в себя его дар. Кот Матроскин – это вообще высший пилотаж в искусстве. Для наших детей Олег Павлович озвучил кота Гарфилда – тоже бесподобно.

Надо же такому случиться, что как-то я, просматривая наш матч в записи, увидел, как Олег Табаков на трибунах радуется спартаковским голам. Мне было безумно приятно, что он – величина европейского масштаба – ярый поклонник «красно-белых». Все-таки недаром раньше была популярной кричалка:

«Спартак» – это я.

«Спартак» – это мы.

«Спартак» – это лучшие люди страны!»

И теперь представьте мои чувства, когда в 2000 году перед церемонией подписания договора с «Лукойлом» к нашей шумной компании (я, Андрюша Тихонов и Женя Бушманов были с женами) подошел Олег Палыч, подарил моей Веронике грандиозный букет и сказал: «Это вам за то, что вы подарили нашему любимцу ребенка».

Впоследствии в прессе я не раз читал лестные отзывы маэстро обо мне. И всякий раз мне тут же хотелось выйти на поле и своей игрой доставить Олегу Палычу такое же удовольствие, какое мне когда-то доставил «Полоумный Журден».

Это необычайно важно, когда за тебя болеют личности, которыми ты сам восхищаешься. Серьезнейший стимул в работе!

Рассказ о дорогих мне знаменитостях завершу еще одним спартаковским фанатом – Петровичем. Владимиром Петровичем

Пресняковым. Он мне в отцы годится и общается со мной так же, как со своим сыном Вовкой. Володя, к слову, впитал в себя все самые лучшие качества своего папы. Бывают такие люди, которых невозможно называть по имени-отчеству. Петрович как раз из их числа. Он настолько свой, что никакая разница в возрасте не придаст ему официоза.

У Петровича потрясающее чувство юмора. Когда в 2004-м я отбывал дисквалификацию, это легендарное пресняковское чувство юмора помогало мне бороться с ностальгией и апатией. Каждый четверг мы с матерым балагуром играли в одной команде. Петрович на поле «заставлял» величать его не иначе, как «быстрый краек». Конечно, он был не такой уж быстрый, но его понимание футбола отчетливо говорило: для этого человека «Спартак» – религия.

* * *

Я намеренно не стал рассказывать обо всех звездах, знакомством с которыми имею моральное право гордиться. Поведал лишь о самых близких и дорогих. Я убежден: как бы ни складывались наши карьеры, кто бы на какое расстояние ни отдалялся от Успеха, наши отношения не пострадают. Мы не делаем рекламу друг другу. Мы дружим. И когда журналисты у меня спрашивают, как мне это удается, я не нахожусь, что ответить. Если бы я искусственно цеплялся за эти отношения, я бы, конечно же, обладал особым рецептом. Но рецепта не существует. Дружба не что иное, как подарок свыше. Этим подарком надо дорожить.

Давно, году в 1997-1998-м, когда Егор Титов начал становиться «модным персонажем», вокруг появилось много новых людей. Десятки, сотни личностей из разных сфер деятельности старательно набивались мне в друзья. Я был польщен и вместе с тем слеп. Казалось, что всех их я привлекаю сам по себе как человек, а не как футболист народной команды. Кто-то откровенно льстил, кто-то был натуральным прилипалой. Безусловно, многие из них верили в искренность собственных намерений, но на деле не были готовы чем-то жертвовать ради меня. Однако дружба – это процесс обоюдный. Она, как и настоящий футбол, в одну калитку не бывает. К своей чести, я быстро прозрел. Понял: то, что окружало меня в тот период. – бутафория.

Я бы посоветовал молодым пацанам, у которых уже есть имя, быть разборчивее в своем окружении, а то велика вероятность в период неудач остаться в одиночестве. Дружба – это наслаждение. Наслаждение от общения и просто от осознания того, что этот человек присутствует в твоей жизни. Дружба – это талант. Талант радоваться за удачи друга и переживать за его промахи. Дружба – это готовность в любую минуту броситься на помощь, и самое главное – это честность во всем. С другом нельзя лукавить, недоговаривать, малодушничать.

Сейчас рядом со мной люди, на которых я действительно могу положиться. Мы проверены временем и обстоятельствами. Дай Бог, чтобы так было всегда! И чтобы ни с кем из моих друзей – не важно, из эстрадного они мира, театрального или футбольного – ничего плохого не происходило.

Date: 2015-08-24; view: 329; Нарушение авторских прав