Что же это такое – кукла? Если бы на протяжении всех десятилетий я вел дневник своей работы, то, конечно, стало бы ясно, когда

Если бы на протяжении всех десятилетий я вел дневник своей работы, то, конечно, стало бы ясно, когда, как и почему я менял свои взгляды на кукольный театр, на его задачи и его возможности. Но я такого дневника не вел, и сейчас, рассказывая о той или иной постановке, я смотрю на нее не тогдашними глазами, а сегодняшними, и в оценке ее применяю не тогдашние мои критерии, а сегодняшние. Получается какой-то своеобразный суд над самим собой. Мне вовсе не так уж весело заниматься самобичеванием, но заниматься самоутешением совсем уже глупо. Да и недостойно как-то.

Ведь цель моих высказываний – поделиться опытом с моими читателями в надежде, что опыт этот кому-либо пригодится.

Всякий опыт – это цепочка преодоленных неудач.

И для того, чтобы характер этих преодолений был наиболее ясен, мне придется заняться сейчас чисто теоретическим, а по существу, абсолютно практическим размышлением по поводу того, каковы мои сегодняшние взгляды на театр кукол и его место среди других видов зрелищных искусств.

Разные ответы на один вопрос

Зачем и кому нужен кукольный театр?

На этот прямой вопрос различные люди в различных статьях, книгах и руководствах дают разные, часто абсолютно разнозначные ответы.

Одни говорят: «Кукольный театр нужен детям. Маленьким детям. Они его очень любят. Он веселый, забавный, может служить развлечением и может быть полезен в чисто воспитательных целях».

Но разве существует какой-либо вид искусства, который был бы нужен только детям или только взрослым? Прекрасна «Почта» Маршака, и прекрасны его лирические стихи. Одно он писал для детей, другое для взрослых, но в обоих случаях это прежде всего поэзия.

Замечательны иллюстрации Чарушина к детским книжкам, удивительны иллюстрации Кукрыниксов к «Золотому теленку», но в обоих случаях это прежде всего пластическое искусство художника. Да и про песни и про музыку нельзя сказать, что этот вид искусства хорош только взрослым или только детям.

Нет, кукольный театр – это не манная каша и не соска. Либо это не искусство – тогда он никому не нужен, либо искусство, а тогда о нем нужно говорить всерьез как о всяком искусстве. Тем более что на протяжении всей истории человечества театр кукол и масок в основном был достоянием взрослых, и в религиозных мистериальных действах и в представлениях сатирических.

«Кукольный театр хорош, – говорят некоторые пропагандисты этого театра, – тем, что он портативен, легок в передвижении, что спектакли кукольного театра можно привезти в самые отдаленные деревни, развернуть представления в полевом стане, что он желанный гость на массовых празднествах, на площадях, в цехах заводов».

Это только кажется верным и убедительным. Актер без кукол портативнее, чем актер с куклами.

Полвека я выступаю на эстраде с куклами и всегда завидовал Хенкину или Игорю Ильинскому, которым, для того чтобы начать свое выступление, нужно только выйти на эстраду, а мне надо предварительно расставить ширму, а по окончании представления укладывать ее в чехол, а кукол в чемодан и все это тащить на себе до такси. А уж сесть с этим в троллейбус просто невозможно.

Пять актеров могут сыграть пьесу, для которой им понадобятся только стол да стулья. Пять актеров с куклами должны привезти с собой целую установку для декораций.

Ни в цехах, ни на площадях обычные куклы показываться не могут. Их просто не будет видно. Чаще всего их величина тридцать-шестьдесят сантиметров, голова сантиметров десять-пятнадцать. На расстоянии двадцати-тридцати метров ни глаз, ни носа не увидишь.

Да никогда ни в одной стране обычные куклы и не играли для большого количества зрителей. Русский Петрушка играл во дворах. Смотрело человек двадцать-пятьдесят, самое большее – сто. Китайский передвижной театр кукол играл, прижавшись к монастырской стене. Зрителями были только те, кто непосредственно стоял перед ширмой, то есть опять-таки не больше пятидесяти-ста.

В японском народном кукольном театре Бунраку куклы большие, в три четверти человеческого роста. Но и они играли не на площадях, а в специальных балаганах. Сейчас при сильной осветительной аппаратуре куклы могут играть и в довольно больших залах. У нас в Центральном театре кукол в большом зале пятьсот мест. На гастролях нам приходилось играть в залах, в которых бывало и семьсот, и тысяча, и даже больше зрителей, но это безусловно плохо.

В некоторых наших спектаклях большие куклы. Даже до полутора-двух метров ростом. Тогда тысячная аудитория возможна. Для большинства же наших спектаклей, особенно детских, зрительные залы должны вмещать максимум пятьсот-шестьсот зрителей.

Но все эти мои рассуждения можно и вовсе отбросить, так как нужность кукольного театра как одного из видов зрелищного искусства не может основываться на трудности или легкости его транспортировки, на его громоздкости или портативности. Сами по себе эти свойства ничего не значат. Нет смысла ничего везти ни в какие отдаленные села, если единственным качеством того, что вы везете, является портативность.

Нет, необходимо найти какое-то очень точное отличие театра кукол от других видов театра для того, чтобы само его существование было не просто оправдано, а необходимо.

Я уже писал, что, когда впервые встретился с актерами вновь созданного театра, то есть с теми, чьим художественным руководителем я был назначен, в моей голове не было никакого ясного представления о том, как я буду осуществлять это художественное руководство, и единственно, что мне казалось ясным, это что мы будем играть только то, что не могут сыграть живые актеры, то, чего нельзя сыграть на сцене драматического театра. Потому что иначе, – рассуждал я, – куклы просто никому не нужны.

Правильная в основе, но абсолютно негативная формула. Мало ли чего не могут сыграть актеры! Значит ли это, что все, что людям не по силам, могут играть куклы? Мало ли чего нельзя показать на сцене драматического театра. Значит ли это в таком случае, что буквально все это можно показать на сцене театра кукол?

У человека не может рука вытянуться втрое длиннее, а у куклы может. Ага, значит, это признак «кукольности». Человек не может снять с себя голову и надеть другую, а кукла может. Ага, значит, это признак кукольности. Человек не может летать на сцене, а кукла может. Ага, значит, это признак кукольности. Как правило, на сцене обычного театра не бывает собак, лошадей, коров, слонов, тигров, а в кукольном театре все это может быть. Ага, значит, это признак кукольности. Да не только слона или тигра, можно ведь показать и птеродактиля и ихтиозавра.

Я искренне думал, что это так. Я даже писал в моей книге «Актер с куклой», что в репертуаре кукольного театра должна быть научная фантастика, и собирался ставить «Затерянный мир» Конан-Дойля. Мы хотели играть и «Белого пуделя» Куприна, потому что весь сюжет построен на судьбе собаки.

Я ошибался. Все это абсолютно не во власти кукол. «Белого пуделя» нельзя поставить в кукольном театре, как нельзя сыграть рассказы о животных Сетон-Томпсона, «Белый клык» Джека Лондона или «Погонщика слонов» Киплинга. А «Маугли» можно, хотя все персонажи там, кроме мальчика, тоже звери. Можно и нужно. Вот как раз тот случай, когда актеры на сцене сыграть этих зверей не могут (хоть и пробовали), а куклам эти звери в самый раз.

В чем же тут дело? Почему киплинговского волка Акелу кукла сыграть может, а волка Лобо из рассказа Сетон-Томпсона не может, и в чем разница между Змеем-Горынычем русской сказки и ихтиозавром из конан-дойлевского «Затерянного мира»?

Почему кукла может сыграть мать Аладина и не может, не имеет права даже покушаться на горьковскую Ниловну и Анну Каренину, хотя они ведь тоже матери?

Почему?

В ответе на этот вопрос и заключается смысл театра кукол. Его отличительность. Его нужность.

Date: 2015-08-24; view: 368; Нарушение авторских прав