Глава третья. Ученицы восьмого класса «Б» писали сочинение

Ученицы восьмого класса «Б» писали сочинение. У стола, устремив рассеянный взгляд в окно, сидела Агриппина Федоровна. За окном медленно падал снег. Пушистые, большие хлопья кружились в воздухе, застилая пешеходов, машины, дома. Обилие снега подчиняло себе мысли. О чем бы ни думала Агриппина Федоровна, она невольно возвращалась к снегу. Она то вспоминала сказку «Снежная королева», то ей представлялся утонувший в снегу старый сад Дворца пионеров. Она не смотрела на класс, но ученицы знали, что она все видит и все слышит.

Только на одно мгновение Агриппина Федоровна забыла о классе. Это случилось, когда мысли ее унеслись в прошлое.

Вот она стоит на укатанной горе в дубленом отцовском полушубке, в валенках. Внизу занесенные снегом дома родной деревни, где прошло ее детство, отшумела юность.

Она садится в сани. Сзади, уже на лету, со смехом валится в сани Алеша Фадеев – ее будущий муж. Полозья скрипят, ветер со смехом рвется в лицо. Крутой поворот. Алеша умело правит. Теперь самое страшное – гора круто обрывается вниз, кажется, что сани летят в пропасть.

Дух захватывает, и глаза невольно закрываются от страха.

Уже около леса сани перевертываются, и оба они со смехом летят в снег.

– Не визжала, удивительно, – говорит Алеша, поднимая ее и отряхивая полушубок. – Девчонки всегда визжат, как поросята. Удивительно! – повторяет он. – Верно Гриша говорит, что ты не такая, как все девчата.

Гриша Цветаев ждет их на горе.

– Теперь я, – говорит он и ревниво отстраняет Алешу. – Садись!

Ей не хочется больше кататься, но она боится обидеть Гришу. Он смотрит такими просящими глазами. Она молча садится, и сани снова несутся вниз… Счастливое время…

…Воспользовавшись задумчивостью учительницы, не сводя с нее осторожного взгляда, с первой парты неслышно перебралась на последнюю Вера Сверчкова. Из‑под черного форменного передника она достала кипу исписанных бумаг и отдала их Стасе.

– Читай только дома, – шепнула она, – до завтра можешь оставить у себя.

Вера так же неслышно перебралась на свое место, а Стася, сунув бумаги в парту, принялась опять за сочинение, но вскоре достала несколько верхних потрепанных листов. На первом было написано:

Э п и г р а м м а

на Г. Сафронова.

Стася отодвинула свою тетрадь и с жадностью начала читать эпиграмму:

К Сафронову подхода нет.

Такая важность, сановитость.

Он наш философ и поэт,

Художник, словом, знаменитость.

Всегда один, всегда молчит,

Ни с кем он знаться не желает

И, обтирая краски стен,

О чем‑то все соображает.

– Здорово! – громко усмехнулась Стася, забыв, что она на уроке.

Агриппина Федоровна, не отрывая взгляда от окна, сказала:

– Ночка, отложи посторонние дела и займись сочинением. Сверчкова, не мешай Ночке.

– Я не буду больше, Агриппина Федоровна, – чуть слышно пробурчала Вера.

Через минуту она, забыв обо всем на свете, с увлечением писала о пушкинской Татьяне. А Стася, также забыв обо всем на свете, читала листы из дневника Сафронова.