Глава III ТРАНСЦЕНДЕНТНОСТЬ. Чтобы достигнуть по возможности завершенного описания для‑себя, мы выбрали в качестве путеводной нити исследование отрицательных действий

Чтобы достигнуть по возможности завершенного описания для‑себя, мы выбрали в качестве путеводной нити исследование отрицательных действий. В самом деле, как мы это видели, постоянная возможность небытия вне нас и в нас обусловливает вопросы, которые мы можем ставить, и ответы, которые можно на них получить. Но нашей первой целью не было только раскрытие отрицательных структур для‑себя. Во введении мы столкнулись с проблемой, и как раз ее мы хотели бы решить: каким является первоначальное отношение человеческой реальности с бытием феноменов или бытием‑в‑себе? В действительности, во введении мы вынуждены были отвергнуть и реалистическое, и идеалистическое решения. Мы сразу выявили, что трансцендентное бытие не может никак действовать на сознание и что сознание не может «конструировать» трансцендентное, объективируя элементы, полученные в субъективном. Впоследствии мы поняли, что первоначальное отношение к бытию не может быть внешним отношением, которое объединило бы две субстанции, вначале изолированные. «Отношение между областями бытия есть простое разбрызгивание, – писали мы, – сделавшееся частью их структуры». Значит, конкретное открывается нам как синтетическая целостность, сознание которой как феномена конституируют только сочленения, артикуляции. Но если в определенном смысле рассматриваемое сознание в своей изоляции есть абстракция, если феномены – и даже феномены бытия – являются подобным образом абстрактными, поскольку они не могут существовать как феномены, не являясь сознанию, то бытие феноменов в‑себе, которое есть то, что оно есть, не может быть рассматриваемо в качестве абстракции. Чтобы быть, оно имеет необходимость только в самом себе, оно отсылает лишь к себе. С другой стороны, описание для‑себя показало нам, напротив, хотя и отдаленно, что оно возможно и из субстанции и из в‑себе; мы видели, что оно было своим собственным ничтожением и что оно может быть только в онтологическом единстве своих эк‑стаз. Если, следовательно, отношение для‑себя к в‑себе должно быть первоначально конститутивным самому бытию, которое ставится в отношение, то нельзя понимать, что оно может быть конститутивным для в‑себе, но только для‑себя. Как раз в для‑себя одном нужно искать ключ к этому отношению к бытию, которое называют, например, познанием. Для‑себя ответственно в своем бытии за свое отношение к в‑себе или, если хотите, оно производит себя первоначально на основании отношения к в‑себе. Именно это мы уже представили, когда определили сознание как «бытие, для которого в его бытии стоит вопрос о его бытии, поскольку это бытие предполагает иное, чем оно, бытие». Но с тех пор как мы сформулировали это определение, мы приобрели новые знания. В частности, мы постигли глубокий смысл для‑себя как основания своего собственного ничто. Не время ли сейчас использовать эти знания, чтобы определить и объяснить это эк‑статическое отношение для‑себя к в‑себе, на основе которого могут появиться вообще познание и действие? В состоянии ли мы ответить на первый вопрос? Чтобы быть нететическим сознанием себя, сознание должно быть тетическим сознанием некоторой вещи, как мы это отмечали. Итак, то, что мы исследовали до сих пор, есть для‑себя как первоначальный способ бытия нететического сознания себя. Не, подходим ли мы тем самым к описанию для‑себя в его отношениях с в‑себе, поскольку последние являются конститутивными для его бытия? Не можем ли мы сейчас найти ответы на вопросы такого типа: как и почему для‑себя имеет в своем бытии знание о в‑себе, которое есть то, чем оно является? И что такое познание вообще?