У ТВОИХ НОГ 7 page

Джаред вырвался и торопливо зашагал прочь, расталкивая толпившихся в коридоре учеников. Нет, он не собирался прислушиваться к словам человека, который равнодушно вешает трубку, когда слышит, что тот, кто считается его другом, возможно, умирает, а потом говорит гадости за его спиной, но во рту почему-то было горько, а на сердце – тяжело.

По крайней мере, до тех пор, пока из-за угла на него тигром не напрыгнул Чад.

- Чува-ак! – радостно проорал он в самое ухо и тут же зашептал: - Ну что, ты подумал?.. Пада, скажи, что ты подумал правильно!.. Блядь, чувак, я от тебя так просто не отстану!!! Ты хоть понимаешь, что другой такой возможности не будет?.. Еб твою мать, если ты это не сделаешь, сегодня же напрошусь на ночь у Блонди, а в качестве оплаты потребую кокс, а не такси, как ты, дешевка!..

- Мюррей, дебил, да после ночи с тобой Блонди спустит весь кокс в унитаз и переведется в баптистский колледж! – рассмеялся Джаред, пытаясь стряхнуть с себя приятеля. – От твоего храпа кто угодно о вечном задумается!

- Тогда я скажу, что буду у него жить до тех пор, пока он мне не даст!.. Блядь, кокс не даст, мудак озабоченный!

- Падалеки?.. Это ты - Падалеки?.. – внезапно раздался за их спинами звонкий девичий голос; друзья замерли и, смущенно переглянувшись, осторожно отцепились друг от друга.

Лорен Коэн без преувеличения можно было назвать самой настоящей красавицей. Кошачьи глаза, брови вразлет, высокие скулы и такие губы, что от одного взгляда на них невольно усиливалось слюноотделение. И она впервые не просто была так близко, она – о, чудо! – с ним заговорила. Джаред невольно приосанился. Черт, ведь не зря считается, будто лесбиянки – это натуралки, которым просто не везло с мужиками?.. Боже, пожалуйста, пусть это будет правдой!.. Еще он подумал, что Жен рядом с Лорен – действительно, милая. И только.

- Ну, я, - отозвался Джаред, невольно проходясь по фигуре девушки плотоядным взглядом.

- Чува-ак... - прошептал Чад. – Теперь я тоже лесбиянка.

- Мы можем поговорить? - напряженно спросила Лорен, и, покосившись на Мюррея, весомо добавила: - Наедине.

- Не вопрос, – торопливо согласился Джаред, сопровождая свои слова выразительным тычком. - Чад уже уходит.

- Ухожу, бля, ухожу... – разочарованно согласился Мюррей и, действительно, зашагал прочь, оглядываясь и корча за спиной Коэн выразительные рожи.

- Так что ты хотела? – спросил Джаред.

- Ты видел Джена? – напрямую спросила Лорен, и Падалеки огорченно понял, что это точно не его день.

- Ну, - мрачно буркнул он.

Пять минут назад как. Но лучше он подождет дополнительный вопрос.

- Что с ним? – хмуро спросила Коэн, обхватывая себя руками, словно готовилась услышать самое худшее.

- Да все с ним нормально, - не выдержал Джаред. – Он у Эллиса, оправдывается за прогул.

Лорен на миг опустила голову, а когда вновь посмотрела на Падалеки, в ее глазах горела ярость.

- Какого черта ты вчера к нему приперся? – прошипела она.

Джаред потерял дар речи от неожиданности. И как это понимать?

- Я... - протянул он, даже приблизительно не представляя, что сказать.

- Отвали от него, Падалеки, - зло потребовала Лорен, и Джаред не мог не признать, что в гневе она была просто ослепительна. – Ты не наш, понял? У Джена есть все, что ему нужно, ты лишний, запомни раз и навсегда!

Она резко развернулась и пошла прочь, цокая высокими каблуками и покачивая бедрами. Падалеки как-то машинально подумал, что, в отличие от Ники, которая предпочитала подчеркнуто мужской стиль, Лорен всегда одевалась и сейчас одевается не просто женственно – сексапильно. А еще он подумал, что, наверное, ошибся, потому что этого просто не может быть. И в голосе Коэн туго натянутой струной не звенела ревность.

- Эта детка, конечно, охуительна, но так что насчет кокса? – Чад умудрился сделать круг по коридорам и подкрался со спины.

Джаред, наконец, смог перевести дыхание.

- Мудак ты, Мюррей, - облегченно выдохнул он. По крайней мере, Чад был прост и понятен, и за это Падалеки сейчас был ему искренне благодарен.

***

Он сломался на большой перемене, когда Чад утроил свой натиск, увидев, что Дженсен в одиночестве сидит за столом возле фонтана во дворе, где в прежние времена располагались футболисты во главе с Уитфилдом, и с отвращением ковыряет вилкой в пластиковом лотке с каким-то салатом. Джаред понял, что будет проще подойти и поговорить. Он решил, что про кокаин даже заговаривать не будет, так, поинтересуется самочувствием, а потом скажет Мюррею, что Эклз ему отказал. Чад же не сможет проверить, правильно?

Подойти он подошел, но не смог выдавить и слова. Просто не вовремя посмотрел на сурово поджатые губы Дженсена и неожиданно вспомнил, каково это – чувствовать их прикосновение к обнаженной коже, когда они становятся мягкими и нежными...

- Нет, ты не в моем вкусе, и как парень меня никогда не заинтересуешь. - Резкий голос Эклза вернул Джареда к действительности. – Еще вопросы?

Сейчас это почему-то даже не показалось Джареду обидным. Он все же успел заметить, что в лотке перед Дженсеном лежала кучка каких-то сырых неаппетитных листьев, даже без майонеза. Черт, если бы так кормили Падалеки, он бы не просто огрызался, он давно бы уже стал серийным убийцей.

Джаред сел напротив Эклза и поинтересовался, заворожено разглядывая его чудовищный завтрак:

- Чувак, тебе обязательно есть это дерьмо?

Дженсен раздраженно отложил вилку и поднял голову. Темные очки немного нервировали, не давая разглядеть глаза, но и без того было понятно – Эклз сильно не в духе.

- В отличие от некоторых я не могу жрать, что попало, мне нужно следить за весом, - было очевидно, что он сдерживается с трудом, но все же старается не грубить в открытую, и это обнадеживало.

- А что не так у тебя с весом? – искренне не понял Падалеки. Черт, он, конечно, Дженсена не разглядывал, более того, старательно зажмуривался каждый раз, когда Эклз дефилировал мимо него в чем мать родила, но что-то он все же успел заметить, и готов был присягнуть на Библии – этот парень само совершенство. Телом, по крайней мере; все недостатки, похоже, ушли в характер. Ну... и немного в ноги...

- Падалеки, чё те надо? - тихо спросил Дженсен, вновь берясь за вилку и начиная ворошить салат. В его голосе уже звучало явное раздражение.

Падалеки внезапно испугался, что разговор закончится, даже толком не начавшись, и неожиданно для самого себя заговорил о том, о чем не планировал:

- Дженс, я хотел бы попробовать...

Эклз удивленно поднял голову. Черт, ну как же раздражают эти темные очки...

- В смысле... Ну...

Падалеки внезапно показалось, что к их разговору напряженно прислушиваются абсолютно все на школьном дворе, и не успеет он произнести слово «кокаин», вокруг завоют сирены и полицейские в штатском заломят ему руки за спину, утыкая лицом в стол и зачитывая предупреждение Миранды.

- Ну... то, что в туалете... – в полном отчаянии закончил Джаред, давая себе клятву убить Чада. Блядь, ему надо, вот сам бы и спрашивал!

Дженсен кашлянул и, наконец, снял свои долбаные очки. Его глаза казались усталыми и больными, но во взгляде читалось искреннее любопытство.

- Падалеки, ты сейчас про минет или про кокаин? - прямо спросил он.

Джаред поперхнулся. Он никогда не слышал про Фрейда и понятия не имел о «вытеснении», поэтому просто с отчаянием констатировал, что ему почему-то даже в голову не пришло, что он видел в туалете не только употребление кокса. Блядь, это еще хуже, чем «жить со свиньей»... Падалеки почувствовал, что мучительно краснеет.

- Про кокаин! – выпалил он. Пиздец, вот теперь и правда обернулись все, кто слышал...

- Тише ты, - произнес Дженсен, дотрагиваясь до его руки.

Как удар тока. Моментальный флэшбек, ощущение прижавшегося горячего тела, хриплое дыхание, губы, язык, оргазм...

Джаред не знал, какие эмоции отразились на его лице, но Дженсен нахмурился и руку убрал. А потом надел очки и подцепил вилкой лист салата.

Но останавливаться было глупо.

- Так что насчет кокса? – упрямо спросил Падалеки. Он сам (блядь, спасибо, Чад, экспериментатор херов) начал этот разговор, он должен его закончить.

Дженсен молчал так долго, вдумчиво пережевывая салат, что у Джареда появилось сильное желание его пнуть, просто, чтобы убедиться, что тот не впал в некий вегетарианский экстаз, когда Эклз подал голос.

- Нет, - коротко произнес он.

Это было, по меньшей мере, неожиданно. В представлении Джареда, любой уважающий себя дилер спит и видит, как бы расширить сеть сбыта. Может, он решил, что Падалеки рассчитывает на халяву?

- За деньги, - не всякий случай уточнил Джаред.

Дженсен покосился на него и уточнил:

- За те, что я дал тебе утром, полагаю? – и, не дожидаясь реакции Падалеки, добавил: – Ответ прежний. Нет.

- Почему? – странное дело, самому Джареду кокаин на хрен не был нужен, но, встретив сопротивление Эклза, он почему-то тоже уперся.

- Потому что я не хочу, чтобы ты принимал эту дрянь, - резко ответил Дженсен, отправляя в рот очередной лист салата.

Вот это уже было совсем непонятно, хотя Джареду почему-то очень захотелось истолковать эту непонятную заботу в свою пользу.

- Почему? – тупо повторил он.

Эклз взорвался.

- Блядь, Падалеки, ты другие слова, кроме «почему», знаешь? Потому что в тебе эмоций больше, чем мозгов, да еще и дома проблемы! Такому как ты сейчас сторчаться – как нефиг делать, а я не хочу быть к этому причастным. Но вообще-то хорошо, что ты обратился именно ко мне, сегодня же поговорю с Дереком и Льюисом... Так что заруби на носу, Падалеки – я, разумеется, не могу запретить тебе попытать счастья где-нибудь в городе, но в этой гребаной школе ни один дилер тебе отныне даже травку не продаст!

Джаред не был бы собой, если бы не уточнил, чувствуя, как в груди разливается непонятное тепло:

- Почему?

Эклз помолчал, переводя дыхание, а потом, глядя на Падалеки поверх очков, отчеканил:

- Потому что любой, кто продаст тебе хоть грамм какой угодно дури, будет иметь дело со мной.

И вернулся к салату.

Похоже, тему наркотиков можно было считать закрытой.

Джаред боялся поверить в происходящее. Эклз что... беспокоится о нем?..

Но это была слишком приятная мысль, ею хотелось насладиться позже, в одиночестве, поэтому Падалеки запретил себе думать на эту тему, вздохнул и задал еще один интересующий его вопрос.

- Слушай, а чего Эллис до меня докопался?

Дженсен усмехнулся.

- Падалеки, тебе не мешает, что я ем?

- Мне – нет, - автоматически ответил Джаред, понял что сказал, но решил не заостряться. После всех этих свиней и минетов Дженсен вряд ли подумает о нем хуже из-за подобной мелкой оплошности.

- А что ты ему сказал? – помолчав, все же спросил Эклз, ковыряясь в лотке.

- Он спросил, где ты, я сказал, что ты болен.

Дженсен хмыкнул.

- В тот раз Уитфилд сказал то же самое, - пояснил он.

Джаред почувствовал себя неловко.

- Кстати, возможно, я сам натолкнул Эллиса на мысль о том, что ты можешь быть причастен к моему потенциальному исчезновению, - спокойно продолжал Дженсен, - когда сравнил тебя с Уитфилдом.

Падалеки стало обидно.

- И почему ты меня с ним сравнил? – буркнул он.

- Потому что ты такой же здоровый и тупой неандерталец, - фыркнул Эклз, возвращаясь к еде.

Странное дело, но сейчас Джареда это почему-то не задело. Кажется, он все же начал привыкать к манере общения Дженсена и постарался извлечь из этой фразы не обидный смысл, а полезную информацию.

- Ты и сейчас так обо мне думаешь? – негромко поинтересовался он, искоса глядя на увлеченного своим несъедобным салатом Эклза.

- А что, за последние два дня ты стал ниже ростом? – пробормотал тот, внимательно разглядывая наколотый на вилку очередной лист, словно никак не мог решить, что с ним делать дальше – все же съесть или сразу выкинуть.

- Дженсен, что я должен сделать, чтобы ты изменил свое мнение обо мне? Ну, в лучшую сторону? – решительно спросил Падалеки.

Что самое удивительное, это не вырвалось случайно, это был вполне осознанный, продуманный вопрос. Джаред пришел к выводу, что двигаться наугад в общении с Эклзом – себе дороже; ладно, он не гордый, если для того, чтобы понять Дженсена, надо задавать вопросы – без проблем.

Эклз опустил вилку с листком обратно в лоток и тяжело вздохнул.

- Я понял, - резюмировал он, - кажется, пока ты ошиваешься поблизости, проблема лишнего веса мне не грозит. Своими вопросами ты способен отбить аппетит даже у человека, страдающего булимией. Я так точно сыт.

Он решительно смел лоток с недоеденным салатом в мусорное ведро и встал. Джаред проводил его движение печальным взглядом. Ну почему так всегда, ты к людям с открытой душой и самыми искренними намереньями, а в ответ слышишь, что ты им аппетит испортил...

- Падалеки, если тебя так волнует мое мнение о тебе, выкинь из головы всю эту хрень про наркоту, - неожиданно серьезно произнес Дженсен, глядя на Падалеки сверху вниз. – Ты нормальный парень, так что даже не лезь в эти грязные игры плохих мальчиков, понял? И не думай, будто я шутил, я прослежу за этим.

Он коротко кивнул и зашагал в сторону школы, а Джаред остался сидеть, пытаясь понять, не послышалось ли ему, что Эклз назвал его нормальным парнем, и как, черт побери, ему надо к этому отнестись – как к комплименту или как к оскорблению.

Чад моментально сел рядом. Он выглядел непривычно серьезным и немного озадаченным.

- Отказал? Я так и понял, - на удивление равнодушно произнес он, провожая Эклза взглядом, и тут же тихо добавил: - Чувак, по ходу, ты мне не все рассказал. Между вами что-то было этой ночью, верно?..

Падалеки вспыхнул и слегка отодвинулся от друга, недовольно покосившись на него.

- С чего ты взял? – пробормотал он, отводя глаза, не в силах выдержать внимательный взгляд Мюррея.

- Ты просто не видел вас с Блонди со стороны, - немного помолчав, пояснил Чад. – Между вами искрит так, что глазам больно... А ты и сейчас просто светишься. Черт, чувак, все настолько серьезно?

- Понятия не имею, - сокрушенно вздохнул Джаред, решив, что отрицать очевидное бессмысленно. Он всё еще переваривал подробности разговора и никак не мог понять: Дженсен дал какую-то надежду, или ему померещилось?

- Джара, мне все это очень не нравится, - негромко произнес Чад, глядя в стол. – Как я уже говорил, гей ты или нет - для меня не важно, но, ради всего святого, объясни – почему Блонди?

- Я не знаю, - тихо произнес Джаред.

- Я все про него тебе рассказал, и не один раз, но, похоже, тебе плевать.

- Плевать.

Мюррей вздохнул.

- Если эта сука втравит тебя в неприятности - имей в виду, я соберу парней, и мы доделаем начатое Уитфилдом, - очень серьезно предупредил Чад.

Джаред ничего не ответил.

Внезапно Мюррей пихнул его под ребра и шепотом поинтересовался:

- Слышь, чувак! А ко мне ты ничего не чувствуешь?

- Сдурел? – изумленно моргнул Джаред.

- А что? – невозмутимо пожал плечами Чад, в его глазах заиграло веселье. – Если ты гей, то просто не можешь быть ко мне равнодушным! Нет, ты мне объясни, что такое есть у Блонди, чего нет у меня? В отличие от некоторых, я, между прочим, настоящий блондин.

Он провел рукой по коротко остриженным светлым волосам, театрально запрокидывая голову. Джаред рассмеялся.

- Чувак, я еще ни в чем не уверен, но если я однозначно пойму, что гей, я сделаю тебе предложение, - пообещал он.

- Хорошо, тогда я спокоен, - кивнул Чад. – Так все же – что у вас было с Блонди, а?

- Мюррей, не спрашивай, ладно? Я сам не понял, что это было, - вздохнул Падалеки.

Глаза Мюррея возбужденно блеснули, но он сдержался и лишь покачал головой.

- Ладно, потом расскажешь, - разочарованно вздохнул он, – когда дозреешь... Но чтобы во всех подробностях, понял?!!

***

После уроков Джаред был вынужден задержаться, помогая миссис Стивенсон, пожилой преподавательнице биологии, перетащить учебные пособия из класса в лаборантскую для чистки. Падалеки с тоской прислушивался к надрывающемуся в кармане телефону и понимал, что еще пять минут, и до дома ему придется добираться пешком, потому что Чад плюнет и уедет. Он и рад был бы ответить, но одной рукой держал пыльное чучело совы, а другой прижимал к себе запаянную в стекло муравьиную ферму, обитатели которой, судя по всему, вымерли еще в прошлом веке и оставили после себя нечто, напоминающее постапокалиптический подземный мегаполис. Джареду было грустно. Он начинал осознавать, что для счастливой и комфортной жизни недостаточно просто быть сильным и высоким; пожалуй, стоит поработать над навыком быстро сваливать в определенных ситуациях, иначе он так и будет до конца своих дней таскать за пожилыми леди чучела и муравейники.

Он с трудом пережил нескончаемый поток благодарностей и пулей вылетел в опустевший коридор, на бегу доставая из кармана телефон.

- Падалеки, если через десять секунд тебя не будет на стоянке, можешь смело просить Блонди еще раз вызвать тебе такси! – рявкнул Чад. – Я через полчаса должен заехать за Соф, а мне еще переодеться надо!!!

- Чувак, прости, уже бегу, - виновато пробормотал Джаред и отключился.

Он притормозил буквально на секунду, чтобы запихнуть трубку поглубже в карман, и, возможно, только поэтому обратил внимание на тонкий скулящий звук, доносящийся из подсобной комнаты, где хранился инвентарь уборщика. Джаред похолодел, потому что больше всего это было похоже на подвывание щенка... Блядь, если это то, о чем он думает, он найдет этих малолетних живодеров и руки им поотрывает!

Он рывком распахнул незапертую дверь и тут же понял, что ошибся. Никакой собаки в кладовке не было, но в углу, лицом к стене, сидел сжавшийся в комок худенький светловолосый мальчишка в джинсах и клетчатой рубашке, и плакал. Нет, не плакал – выл раненым зверем.

- Эй, пацан, - неуверенно окликнул его Джаред, не очень понимая, что должен сделать дальше – оставить мальчишку в покое или пойти позвать кого-нибудь из учителей. – Ты в порядке?

Парень поднял голову, посмотрел через плечо, и Падалеки с изумлением узнал в мальчишке несчастную, зареванную Ники Эйкокс.

- Пошел вон!!! – давясь рыданиями, заорала она, и Джаред испуганно захлопнул дверь.

***

- Дженсен, почему ты мне не позвонил?..

- Лорен, оплати мне психоаналитика, вот пусть он и скажет, почему я позвонил Падалеки, а не тебе.

- Но ты не звонил Падалеки! Это он позвонил Стиву, спрашивал что-то про тебя, и тогда ты взял трубку и пригласил его к себе, кокс обещал... Ты не помнишь? Это было еще у Кейна...

- Хм... Вот как?.. Ха, ну и сучка, а от денег не отказался, да и меня переубеждать не спешил...

- Дженсен, зачем он тебе?.. Разве тебе чего-то не хватает?.. Поверь, он тебе не нужен, видишь – он уже врет...

- Лора, я как-нибудь сам разберусь, что мне нужно, ясно?

- Прости... Дженсен...

- Что?

- Хочешь, я приеду к тебе вечером?.. У меня родители уходят в гости, я могла бы задержаться...

- Ты стерва, Лорен, ты знаешь об этом? Скажи, тебе что, совсем плевать на бедную Ники?

- Не смейся, Дженс... Ники все понимает, она, как и все мы, благодарна тебе и...

- Приезжать ко мне из благодарности не надо.

- Дженс, ты сам прекрасно знаешь, что я не из благодарности...

- А из-за чего?

- Ты все смеешься... Так я приеду?

- Хорошо. К семи. Да, кстати, у меня есть нечего, захвати что-нибудь по дороге.

- Малыш, что бы тебе хотелось?..

- Твою мать, Лорен! Сколько раз можно повторять! Никаких деток, малышей и прочих сладких зайчиков, а также женских имен или собачьих кличек. И, кстати, если ты думаешь, будто я не знаю, как упорно ты за моей спиной пытаешься называть меня Дженни, то ты ошибаешься.

- Прости... прости... Так что купить, Дженс?

- О господи, Лорен, прекращай тупить, а то ты не знаешь, чем я питаюсь. Все, как обычно.

- Хорошо, Дженсен, как скажешь. До вечера.

Глава 5.

Две почти бессонные ночи наконец-то дали себя знать. Джаред качественно отрубился прямо в машине у Мюррея, проснулся только после третьего пинка, и выполз наружу с единственным желанием – поскорее очутиться дома и лечь спать.

Столкнувшись в прихожей с непривычно трезвой Шэрон, он напрягся, закономерно ожидая продолжения вчерашнего разговора, но мать едва взглянула на него и прошла на кухню. Опа. С другой стороны, так даже лучше, ругаться прямо сейчас просто не было сил.

Он поднялся наверх и заглянул к Мэган, надеясь выяснить причину бойкота. Странно, вчера утром мать была более чем настроена на воспитательную беседу, а ночь он, согласно легенде, провел у Чада, и это не являлось преступлением, так что абсолютно непонятно, что изменилось за то время, пока он был в школе.

Увы, Мэган в комнате не оказалось. Впрочем, почему «увы»... Джаред зашел и с интересом огляделся. Ему нечасто доводилось здесь бывать. В целом спокойная и доброжелательная, Мэг превращалась в сущую фурию, когда речь заходила о неприкосновенности личной жизни. Точнее, все, что касалось ее жизни, проходило под грифом – «неприкосновенно». Отстаивать суверенитет своей комнаты Мэган начала с двенадцати лет. Падалеки прекрасно помнил ту первую и последнюю дикую истерику, которую закатила сестра, когда мать, убираясь у нее, из самых лучших побуждений выбросила все то, что сочла мусором. Это был полный и абсолютный пиздец – вопли, рыдания, успокоительные капли для всей семьи и никем не высказанное, но от этого не менее сильное желание вызвать доктора Карлмайкла. Причем Джаред так и не понял, что именно пропало, хотя в целом он был полностью на стороне Мэган – после набегов Шэрон у него тоже несколько раз пропадали недостаточно надежно заныканные бейсбольные карточки, но ему и в голову не приходило скандалить по этому поводу, о чем сейчас он почти пожалел. Потому что все закончилось чистой победой младшей Падалеки, вытряхиванием сначала мусорного ведра, а потом и баков перед домом, после чего зареванная Мэган умчалась наверх, прижимая к груди свое вновь обретенное сокровище, которое Джаред так и не разглядел. Потом он еще не раз жалел о собственной мягкотелости, причем уже очень сильно, потому что Шэрон больше никогда не трогала вещи Мэг, а у него продолжали пропадать карточки, важные записи (ну и что, что мятые!) и чеки на диски, которые можно было посмотреть и вернуть в магазин как бракованные, царапнув ключом...

Джаред подумал, что комната Мэг не просто говорит о ее характере. Эта комната – ее продолжение, неотъемлемая часть. Даже мягкие игрушки, рассевшиеся на полках и на кровати, чем-то неуловимо напоминали саму Мэган, такие же одинокие, трогательные и беззащитные. Все стены завешаны анимешными постерами, на компьютерном столе кипа комиксов, к монитору прилеплен стикер со смайликом и замысловатым паролем... Джаред с улыбкой пролистал верхний журнал и покачал головой. Ну надо же. На японском. Вот так из дурацкого увлечения может вырасти что-то путное, глядишь, Мэг и язык выучит...

Он внезапно вспомнил о начатой им кампании за нравственность, и на всякий случай перебрал всю стопку на предмет откровенно порнографических изданий. Ничего похожего он, к счастью, не нашел, зато обнаружил знакомый ему по квартире Эклза модный журнал. Интересно, когда это Мэган увлеклась гламуром? С другой стороны, теперь не придется ничего покупать...

Он вороватым движением засунул журнал за пояс джинсов и крадучись вышел из комнаты. Ничего, Мэг вряд ли заметит пропажу, а ему... черт знает, зачем, но ему это нужно.

В своей комнате он переоделся в домашние джинсы и любимую застиранную футболку, и, растянувшись на кровати, открыл свою добычу, предварительно положив рядом учебник. Ну, для очистки совести.

Точно, он не ошибся, это было то самое издание, вот и статья с фотками Дженсена...

Падалеки с грустью подумал, что быть таким красивым – это преступление. Против человечества. И что даже если вдруг у них что-то получится (ну помечтать хоть можно, правда?), это будет значить, что спокойная жизнь для Джареда закончилась. Потому что ему придется постоянно отгонять от Дженсена и мужчин, и женщин.

Еще ему стало очень интересно: вот будь Эклз менее привлекательным, Джаред бы задумался о собственной ориентации? Ах да, был же еще Брок...

Внезапно Джареду стало смешно. Вот черт, похоже, у него уже есть любимый мужской типаж, Келли тоже был смазливым красавчиком с пухлыми губами... Падалеки не удержался и рассмеялся в голос. Вот так, от низеньких брюнеток докатились до высоких блондинов... Хотя нет, Брок, кажется, был русоволосым.

Джаред пришел к выводу, что мужики остаются мужиками независимо от того, привлекают их парни или девушки. Главное, чтобы было на что посмотреть и за что подержаться, остальное – ненужная лирика.

И все же Эклз невероятно хорош...

Когда раздался стук в дверь, Джаред вздрогнул, торопливо спрятал журнал под подушку и схватился за учебник.

- Да! – рявкнул он.

Но это была не Мэган.

Шэрон на миг замерла на пороге и спросила:

- Джаред, мы можем поговорить?

О нет. Впрочем, чем быстрее все начнется, тем быстрее закончится.

- Ну, говори, - буркнул Джаред, немного подвигаясь и не отрывая взгляда от книги.

Шэрон присела на краешек кровати и тихо спросила:

- Джаред, где ты был этой ночью?

- У Чада.

Шэрон вздохнула.

- Я разговаривала с его матерью два часа назад.

Черт. Палево. Ну да ладно, не впервой.

- Я влез в окно, - коротко пояснил Джаред.

Шэрон кивнула.

- Я знаю. Позавчера. Маргарет до сих пор в шоке от решетки и роз, которые ты поломал.

- Не было там никаких роз! – возмутился Джаред, поднимая глаза на мать.

- Полагаю, правильнее сказать – и не будет, после того, как на них рухнула решетка.

Падалеки затосковал.

- Джаред, так где ты был этой ночью? – спросила Шэрон неожиданно спокойно.

- Не твое дело, - огрызнулся тот и вновь уткнулся в учебник. В конце концов, ему уже не семь лет.

- Мне понятно, когда так говорит твой отец, но ты все же мой сын, - негромко отозвалась Шэрон, и Джареда захлестнуло острое чувство вины.

Он закрыл учебник и виновато посмотрел на мать.

- Прости, - прошептал он, накрывая ее ладонь своей.

- Джей, малыш, я очень беспокоюсь о тебе, - негромко ответила Шэрон, ласково сжимая его руку. – Я понимаю, как тебе нелегко, господи, если бы я могла уберечь вас с Мэг от всего этого...

- Нам с Мэг будет гораздо проще, если ты не будешь пить, - тихо произнес Джаред.

- О чем ты говоришь? – ненатурально удивилась Шэрон, отводя взгляд. – Боже, какая глупость...

Джаред с грустью понял, что продолжать разговор не имеет смысла. Здесь он бессилен.

- Когда развод? – резко спросил он, вновь прячась за учебником, чтобы мать не увидела, насколько ему больно.

- Джаред, пока что вопрос так не стоит... - неуверенно произнесла Шэрон.

- Ключевое слово – пока что, - пробормотал Джаред.

Он искренне надеялся, что мать встанет и уйдет, но Шэрон так и не выяснила самого главного, а упорство всегда было отличительной чертой всех Падалеки.

- Где ты был, Джей? – повторила она.

Но он уже придумал правильный ответ.

- У девушки, - пробурчал он.

Шэрон растерянно замолчала. Сработало.

- Кто она? Я ее знаю? – наконец спросила она.

- Вряд ли, - Джаред не собирался облегчать ей задачу.

- Так все же, может, ты скажешь, кто она?

- Зачем? Чтобы ты позвонила и ее матери тоже? – Джаред закрыл учебник. – Знаешь ли, залезть в окно можно не только к Мюррею, и не у всех под окнами есть дурацкие решетки и не менее дурацкие розы. И – опережая твой следующий вопрос – да, мама, этой ночью у меня был секс.

Джаред вновь закрылся учебником, чтобы не выдать себя неуместной ухмылкой. Бля, и еще какой... и с кем... Он до боли закусил губу, чтобы не рассмеяться.

Похоже, он рассчитал все правильно, хотя и опирался исключительно на собственную интуицию – матери крайне редко оказываются готовы к тому, что их маленькие сыновья в один прекрасный день становятся взрослыми мужчинами.

- Пожалуй, об этом тебе лучше поговорить с отцом, - торопливо пробормотала Шэрон и встала.

Но она все же не могла не задать еще один вопрос:

- Джаред, я надеюсь, вы предохраняетесь? Беременность в таком возрасте... - «…да еще и у гея - это точно потянет на Нобелевскую премию», подумал Джаред. Во рту появился металлический привкус крови из прокушенной губы. Сейчас он не выдержит и спалится, причем не просто рассмеется, а захрюкает от смеха.

- Да, мама, я знаю, что такое презервативы... – все же смог выговорить он, очень надеясь, что Шэрон отнесет его срывающийся голос на счет смущения.

- Хорошо, - немного неуверенно отозвалась Шэрон, - но хоть имя-то ее ты можешь назвать?..

Бля, пиздец, он щас точно скажет «Дженсен»!..

- Жен, - с трудом выдавил он. Кортез, прости, ничего личного, как говорит один потрясающе красивый парень...

Шэрон удовлетворенно кивнула и молча вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Падалеки подождал, пока ее шаги стихнут на лестнице, и, наконец, дал выход душившему его смеху, закрыв лицо подушкой.

Date: 2015-08-24; view: 1024; Нарушение авторских прав