Принцип национальностей

Крупнейшие европейские государства фактически задались целью изменить в свою пользу расстановку сил, существовав­шую до революций 1848—1849 годов. Не случайно они подняли вопрос о пересмотре границ, установленных «трактатами 1814—1815 гг.», как несправедливых. При этом в отличие от прежних времен, когда в подобных случаях правительства ссы­лались на государственные и династические интересы, теперь они мотивировали это требование правами национальностей.

Хотя слово «национальность» и является производным от «нации», в первой половине XIX в. они имели разное значе­ние. Национальностями называли народы, отличавшиеся ярко выраженной культурно-исторической самобытностью, а на­цией — совокупность граждан, образующих государство. Так, например, жители США бесспорно считались нацией, несмот­ря на существующие между ними различия в происхождении, религии, языке и т.д. Напротив, немцы, поляки, итальянцы воспринимались как национальности именно потому, что были разделены государственными границами, т.е. принадлежали к разным нациям.

Еще во второй четверти XIX в. вопрос о правах националь­ностей широко обсуждался в общественных и политических кругах. Если отбросить крайние точки зрения, то сложилось мнение, что только большие национальности, развитые в куль­турном и экономическом отношении, обладающие значитель­ным историческим наследием, заслуживают права на создание отдельных независимых государств. Остальным же, по общему мнению, было суждено либо исчезнуть вообще, растворившись среди более многочисленных и культурных народов, либо до-

вольствоваться ограниченной автономией. Впрочем, правитель­ства европейских стран в то время не особенно прислушива­лись к общественному мнению. Если они признали независи­мость Греции и Бельгии, то во многом исходя из собственных интересов, имеющих мало общего с заботой о правах нацио­нальностей.

Революции 1848—1849 гг. продемонстрировали силу и глу­бину патриотических чувств европейских народов. Тем самым они побудили правящие круги изменить свое отношение к во­просу о правах национальностей. Эта перемена во многом объ­яснялась давлением общественного мнения, ставшего во вто­рой половине XIX в. влиятельной силой, с которой нельзя было не считаться. Но и сами правительства не могли бы при­думать более удобного предлога для обоснования необходимос­ти пересмотра границ. Едва ли в Европе существовали такие границы, которые нельзя было бы оспорить с точки зрения прав и интересов национальностей. Неразумно было пренебре­гать и популярностью лозунга защиты прав национальностей. Поэтому многие правительства сознательно облекли свои тер­риториальные и иные притязания в форму защиты националь­ных прав либо своих, либо других народов.

О глубине перемен, происшедших в Европе, свидетельство­вало то, что с инициативой о пересмотре границ в соответст­вии с национальными требованиями ее народов выступали французский и российский императоры. Трудно было найти в то время двух столь непохожих друг на друга государственных деятелей.

Во Франции в результате революции 1848—1849 гг. к власти пришел Луи Наполеон Бонапарт. В конце 1848 г. он был из­бран президентом Французской республики, а 1852 г. совершил государственный переворот и объявил себя императором фран­цузов Наполеоном III. В основу своей внешней политики он положил так называемый принцип национальностей, краткое изложение которого гласило: «Основать прочную ассоциацию европейских государств, которая бы опиралась на систему сло­жившихся национальностей и удовлетворение общих интере­сов». Разумеется, Наполеон III был не до конца откровенен в своих публичных заявлениях. В соответствии с его замыслами, осуществление принципа национальностей в Европе предпола­гало расширение Франции на восток. Он был убежден, что левый берег Рейна, а также Савойя и Ницца являлись разум­ной ценой, которую Германия и Италия должны были бы за­платить за помощь Франции в их объединении.

В отличие от императора французов Николай I всегда под­держивал легитимный порядок. Но он был убежден, что Ос­манская империя является «больным человеком», годы которо-

з* 131

го сочтены, и поэтому нужно заблаговременно позаботиться о разделе ее наследства. Николай I стремился установить протек­торат России над Дунайскими княжествами (Валахией и Мол­давией), Сербией и Болгарией. Он считал, что право на это России дает ее статус покровительницы православных христиан Османской империи, который она получила еще по Кючук-Кайнарджийскому договору 1774 года. Кроме того, Николай I рассчитывал контролировать Черноморские проливы. Между­народное положение, сложившееся после революций 1848— 1849 гг. он считал чрезвычайно благоприятным для осущест­вления своих замыслов. По его мнению, основные державы, которые могли ему помешать, — Франция, Австрия, Прус­сия — были ослаблены революциями. А Великобританию он рассчитывал заинтересовать планом раздела Османской импе­рии, который он в декабре 1852 — феврале 1853 г. сообщил британскому посланнику в Санкт-Петербурге Сеймуру. Нико­лай I обещал не препятствовать захвату Великобританией Египта и острова Крит в обмен на ее поддержку притязаний России.

Date: 2015-08-24; view: 1643; Нарушение авторских прав