Жизнь и смерть в древнехристианских катакомбах

Христианство пришло в столицу Римской империи во второй половине I века н. э. вместе с апостолом Петром и его учениками и сразу же нашло множество последователей среди людей всех социальных слоев, от рабов до консулов. Некоторое время христиан воспринимали безразлично — мало ли странных восточных культов приплыло в столицу из Азии. Новой верой в Риме сложно было кого-то удивить, а тем более вызвать чью-то ненависть. От представителей всех религий требовали только одного: чтобы они признавали богом императора. Разумеется, сами императоры, не считая психически нездорового Нерона, и большинство тех, кто признавал-таки их богами, в божественность кесарей не верили. Как сказал император Веспасиан в III веке н. э., «кто хочет убедиться, что я человек, пусть спросит об этом у раба, который выносит мой ночной горшок». Итак, это требование носило чисто политический характер. К христианам оно относилось точно так же, как и ко всем остальным. Но вот когда выяснилось, что последователи новой «иудейской секты» почему-то настаивают на существовании всего одного Бога, и Бог этот — отнюдь не император, христиане испытали на себе всю тяжесть карающей руки властей империи. Началась эпоха гонений.

И все-таки, вопреки широко распространенному заблуждению, первые христиане строили катакомбы не для того, чтобы прятаться от преследовавших их императорских солдат. В катакомбах никто никогда не жил. Да это и невозможно. Жить в подземном коридоре, где крупный человек едва не задевает стены локтями, где всегда темно, а вокруг лежат мертвые, невозможно. Главным назначением катакомб было захоронение умерших последователей Христа отдельно от язычников, совершение погребальных обрядов и иногда — Литургии.

Jules_Eugene_Lenepveu_The_Martyrs_in_the_Catacombs – Ш.Ленепвё. Погребение мучеников в катакомбах. 1855 год

Мы спускаемся по длинной, очень крутой лестнице, и каменные своды смыкаются над нашими головами. Меня сопровождает отец Эдуард, католический священник, иезуит и декан Богословского факультета Папского Восточного института. Он говорит по-русски с сильным акцентом. Белый свет ветреного зимнего дня исчезает за поворотом, и отец Эдуард тихо говорит: «Похоже на ваши Киевские пещеры, да?» Я вынужден признаться, что никогда не бывал в пещерах Киево-Печерской лавры. Отец Эдуард удивленно поднимает брови и говорит: «Мне кажется, каждый русский должен побыть там. Это очень важно, итальянцы заботятся про свою историю, а вы — меньше». Мои шаги глухо отдаются в каменных стенах, и я слушаю описание киевских пещер, о которых мне рассказывает католический священник-иезуит за тысячу километров от Киева. Отец Эдуард говорит, что отшельнические пещеры возле Киева и римские катакомбы очень похожи. Вся разница в том, что катакомбы — это кладбище, здесь никогда не жили христианские подвижники.