Духовный кризис римской общины. В духовной жизни римского общества во II—I вв

В духовной жизни римского общества во II—I вв. до н. э. тоже стали происходить большие изменения: начали распадаться те нравственные нормы, на кото­рых строилась жизнь республики, в литературе и ис­кусстве появились новые веяния. Уходила в прошлое римская простота нравов, и никакие запреты влас­тей не могли остановить тяги к роскоши. Усилива­лось имущественное расслоение в обществе, а вместе с ним — и отчуждение высших кругов от народа. За­щитники старых традиций приписывали это «растле­вающему» влиянию греков.

Греция, взятая в плен, победителей диких плени­ла, в Лаций суровый внеся искусства.

Гораций, выдающийся римский поэт, 65—8 гг. до н. э.

И действительно, большая часть римской знати преклонялась перед греческими обычаями, искусст­вом и литературой. За большие деньги аристократы покупали ученых рабов-греков и отдавали им на вос­питание детей или посылали сыновей в Афины, Эфес, другие крупные города, чтобы они слушали там лек­ции знаменитых риторов и философов. Риторские школы, где преподавали греки, открывались и в Риме. В римском пантеоне появлялось все больше греческих богов, в их честь воздвигались храмы. Историки дока­зывали, что римляне ведут свое происхождение от гре­ков времен Троянской войны. Талантливые драматур­ги писали пьесы, беря за основу греческие образцы. В I в. до н. э. под влиянием греческих поэтов в рим­ской литературе впервые появляется любовная лирика. В эту эпоху возник особый интерес к внутреннему миру человека, к своеобразию и неповторимости лич­ности и в литературе, и в скульптуре. Гражданские те­мы в творчестве некоторых поэтов стали отступать на второй план.

Будем, Лесбия, жить, любя друг друга! Пусть ворчат старики — за весь их ропот Мы единой не дадим монетки медной! Пусть заходят и вновь восходят солнца, — Помни: только лишь день погаснет краткий, Бесконечную ночь нам спать придется. Дай же тысячу сто мне поцелуев, Снова тысячу дай и снова сотню, И до тысячи вновь и снова до ста, А когда мы дойдем до многих тысяч, Перепутаем счет, чтоб мы не знали, Чтобы сглазить не мог нас злой завистник, Зная, сколько с тобой мы целовались.

* * *