В поисках новых маленьких путешественников во времени

Исчерпав возможности своих собственных детей, я приступила к поискам других объектов исследований. Я хотела узнать, что произойдет, если я смогу регрессировать ребенка, который еще не проходил через регрессию. Сможет ли он легко получить доступ к воспоминаниям? И если да, то каковы будут эти воспоминания: увидит ли он кровавые картины прошлого или ничем не омраченные образы спокойной жизни?

Мне удалось отыскать с десяток детей от пяти до одиннадцати лет, с которыми я могла заняться регрессиями. Это были друзья Сары и Чейза. Их родители знали, что мои дети прошли сквозь регрессии в прошлые жизни и остались вполне нормальными, здоровыми детьми. Так что они легко дали свое согласие на то, чтобы я поэкспериментировала с их малышами, если те сами не будут этому противиться. Десяти- и одиннадцатилетние друзья и подружки Сары проявляли огромный интерес к предстоящим сеансам, и это делало их идеальными объектами для исследования.

Я начала с того, что объяснила маленьким добровольцам, что верю в то, что мы уже жили не раз на земле в образе различных людей, и если мы глубоко расслабимся, то сможем вспомнить эти жизни. Дети не проявили никакого сопротивления и с радостью приняли эту возможность. Им было интересно увидеть, кем они были когда-то. Я также предупредила их, что иногда ничего не происходит, как мы ни желаем вспомнить свое прошлое, потому они не должны расстраиваться и пытаться что-то сочинить.

Я также подготовила их к тому, что некоторые воспоминания могут быть травматическими. Я объяснила, что все мы прожили много жизней. Некоторые из них были счастливыми, иные – нет. Если они вспомнят что-то страшное или болезненное – значит, так и надо. Это все равно что смотреть грустный или страшный фильм в кинотеатре. Когда мы увлечены фильмом, то смеемся и плачем, но как только выходим из кинотеатра на солнечный свет, нам становится совсем не страшно и мы забываем о грусти. Регрессии, сказала я, действуют точно так же.

Почти все дети легко вошли в транс после простого упражнения по релаксации. Так же как и при работе со взрослыми, я попросила своих маленьких добровольцев сосредоточиться на своих телах, постараться рассмотреть, какую одежду и обувь они носят, какого цвета их кожа и волосы, какой у них рост и какого они возраста, – все это позволило им рассмотреть себя более отчетливо. Затем я предложила описать то, что их окружало, – пейзаж, здания, и рассказать, что они при этом испытывают. Я видела, как трепетали их веки и напрягались лица, когда дети концентрировались на внутренних образах и чувствах. Они говорили мне об испытаниях, выпавших на их долю в прошлых жизнях, а затем перешли к описанию момента смерти.

Ни в одной из этих историй речь не шла о значительной травме или тяжелой насильственной смерти. Они видели лишь нормальные жизни и мирные смерти. Даже тогда, когда дети описывали потерю ближнего или катастрофическую неудачу, казалось, они принимают это спокойно.

Для большинства детей достигнуть прошлых жизней было вовсе не трудно. Но я заметила, что эта техника отнюдь не всегда эффективна. Применяя те же приемы с детьми поменьше – пяти или шести лет, я ничего не добивалась, кроме ерзанья на стульях и отрывочных образов. Некоторые сообщали мне отрывки историй, которые напоминали сновидения или телевизионные программы, были и такие, которые явно старались не разочаровать меня в себе и говорили то, что, по их мнению, мне хотелось услышать. Но я могла сразу же отличить эти истории. Дети рассказывали их как сказки, чуть ли не нараспев, а не в том прерывистом стиле, который отличает подлинные воспоминания. Когда они фантазировали, то не переживали своих историй эмоционально. Легче всего замечается их непоследовательность. Реалистический характер – типичная черта подлинного воспоминания о прошлой жизни.

Например, одна история звучала очень подозрительно. Она очень уж смахивала на телевизионный фильм. Маленький мальчик видел себя в качестве принца, живущего в замке. Он ходил по длинным темным коридорам, и иногда ему приходилось сражаться с драконами, прятавшимися по темным углам. Он полностью отдался на волю фантазии, словно в хорошей видеоигре, но во всем этом не было и намека на реализм. В таких случаях, видя, что дети фантазируют, я позволяла им проявлять свое воображение и даже подыгрывала им с удовольствием. Я не хотела, чтобы они думали, что «провалились», только потому, что не сделали того, что от них ожидали. В любом случае, тут не было вреда.

Date: 2015-09-03; view: 278; Нарушение авторских прав