Ким Карсонс литературная обработка Уильяма Холла

Quien es?

Последние слова Малыша Билли, когда он вошел в темную комнату и увидел сидящую в темноте фигуру. Кто здесь? Ответом была пуля в сердце. Если ты требуешь у Смерти предъявить верительные грамоты, ты – труп.

Quien es?

Кто здесь?

Существует ли Ким Карсонс?

Его существование, как и любое существование, может быть выведено только путем логического умозаключения… следы на листьях, остающиеся после него… ископаемые остатки… выцветшие фиолетовые фотографии, вырезки из старых газет, превратившиеся в пожелтевшую пыль… воспоминания тех, кто его знал или думал, что знает… портрет, приписываемый кисти отца Кима, Мортимера Карсонса: Ким Карсонс 16 лет 16 декабря 1876 г…. И эта книга.

Он существует на этих страницах так же, как существуют Лорд Джим, Великий Гэтсби, Комус Бассингтон, живут и дышат в вымысле писателя, в заботе, любви и преданности, которые вызвали их из небытия, – несовершенные, обреченные, но непобедимые, лучезарные герои, которые отважились на невозможное, пошли штурмом на твердыни небес, в последний раз отважились осуществить величайшее из человеческих мечтаний; упившийся пуншем драчун, который поднимается с пола, чтобы провести нокаут, лошадь, которая в последнем рывке выходит вперед, ассасины Хассана и Саббаха, повелителя ассасинов, агенты Хумбабы, Бога Омерзения, Бога Разложения, Бога Будущего, или Пана, Бога Паники, агенты Черной Дыры, в которой перестают действовать законы физики, агенты сингулярности. Те, кто готов оставить человеческую комедию у себя за спиной и шагнуть в неизвестность без лишних сантиментов. Те, кто от самого рождения не обонял подобной золы, – что им делать с нами рядом? Лишь те, кто готов оставить за спиной все и всех, кого они знали, могут подавать заявления. И никому из подавших заявление не будет отказано. Да никто и не подаст заявления, пока он не готов. Над холмами и вдаль, до самых Западных Земель. Если кто то встал у тебя на пути – УБЕЙ! Тебе придется убивать тех, кто встанет у тебя на пути, потому что эта планета – исправительная колония и никому не позволено покидать ее пределы. Убей охранников и выйди на волю.

Литературная обработка Уильяма Холла, упившегося пуншем драчуна, Повелителя Ассасинов, Смерти с верительными грамотами, Повелителя Quien es? Кто здесь? Ким, Ка Пана, бога Паники. Величайшее из человеческих мечтаний. Quien es? Лошадь, которая вырывается вперед, – кто здесь? Сын, Повелитель Будущего, существует ли он? Агенты сингулярности, существование которых может быть выведено путем логического умозаключения… ископаемые, увядшие оставить человеческую комедию у себя за спиной, превратившиеся в пожелтевшую пыль… Неизвестное без лишних сантиментов от самого рождения.

Да никто и не подаст заявления, пока не живут и не дышат в вымысле писателя над холмами и вдаль, до самых Западных Земель…

Лучезарные герои, на штурм твердынь… Убей последних охранников и выйди на волю.

Стволы лоснятся под солнцем, пороховой дымок витает над страницами Дикого Запада, врываясь в грошовое пип шоу, где платишь при входе, фальшивые обличья, призрачная придорожная забегаловка.

Дон Хуан упоминает три препятствия или порога: Страх… Власть… и Старость… Ким думал о стариках с содроганием: табачная слюна изо рта, проводят долгие часы в туалете, восседая над собственным дерьмом… Единственные старики, которых можно терпеть, это злые старики, вроде Горного Старца… Он представляет себе Старца в белом одеянии, глаза вглядываются в долину на юге, ищут и находят врагов, которые хотят пресечь его миссию. Здесь он абсолютно одинок. Его ассасины – всего лишь продолжения его самого… И Ким тоже разделяется на много частей…

Он надеется прорваться прежде, чем упрется в стену старости… И вот Ким пробирается по Дикому Западу, чтобы основать всечеловеческую «Семью Джонсонов»,… Для того чтобы быть джонсоном, требуются не тайные обряды, а принадлежность к определенному виду. «Он – джонсон» означает, что он – один из нас. Труден путь в Вагдас. Великая победа и падение Йасс Ваддаха превратились в воспоминания, в битвы давно ушедших дней.

Говорят, что Вагдаса можно достичь многими путями, каждый из которых изобилует ужасными опасностями. Хуже всего, думает Ким, это вероятность того, что старость пленит тебя в теле грязного идиота, как Сомерсета Моэма. Тот срал за диваном в гостиной, а затем покорно, как нашкодившая собака, выгребал оттуда говно. Алан Сирл стоял в дверях с графиней…

«А вот Блинтци к нам пожаловала, Вилли… о боже мой!»

Его неподвижная маска трескается, словно лицо Бо Бруммеля, чтобы обнажить кошмарную пустоту, скрывающуюся за ней.

«Бруммель набрасывался на еду и пожирал мясо в такой отвратительной манере, что остальные гости жаловались на тошноту, и Бруммеля приходилось кормить в соседней комнате…»

А вот маска на присущем ей месте. Когда Бо Бруммель укрылся в Кале от долгов и королевской немилости, одна местная леди прислала ему приглашение на ужин, и Бруммель ответил ей запиской следующего содержания:

«Я не привык, чтобы меня кормили в этот час».

К концу месяца, когда деньги, выделенные ему на содержание, иссякли, Бруммель частенько забегал в кондитерскую лавку и набивал себе рот всем, что успевал схватить, а старая кондитерша набрасывалась на него и пыталась вырвать свои изделия из его цепких пальцев…

«Alors, Monsieur Brummell… encore une fois!» людей, которые сохранились. Он знает, что эти слова – элементы огромного паззла. «Большой Картиной» называет его Ким…]

Иногда он проводил долгие часы, поправляя складку на своем галстуке. Его слуга все время выносил из комнаты свертки с испачканным постельным бельем: «Наши маленькие слабости…»

Когда он взял леди Гринфильд за руку, чтобы отвести ее к столу, Моэм внезапно закричал с такой мукой, словно его пытали: «Ебать вас всех! Ебать! Ебать!»

Алан Сирл с лицом невыразительным, как лицо цэрэушника, увел сумасшедшего прочь.

Затем Моэм надолго забивался в угол и хныкал там, что он ужасный и злой человек.

Он был, решил Ким с безжалостностью молодости, недостаточно злым, чтобы держать себя в руках…

Друг, который ухаживал за Бруммелем в последние годы его жизни, писал: «Его состояние не поддается описанию. Как бы я ни старался, содержать его в чистоте – дело практически невозможное».

Алан Сирл писал: «Скотское состояние, в которое впал Моэм, не поддается описанию».

Вечерняя Звезда плавает в пруду, ведет конторские книги старого, заплесневелого времени.

[Ну вот, мсье Бруммель… опять вы за свое! (франц.) Ким собирает последние слова, все последние слова самых разных«Quien es? Кто здесь?» Последние слова Малыша Билли, когда он вошел в ту темную комнату, где его подстрелил Пэт Гарретт.

«Будь ты проклят, если я тебя не выживу отсюда не мытьем, так катаньем!» Последние слова Пэта Гарретта. Произнося их, он потянулся за револьвером, спрятанным под стойкой, но Брэйзил выстрелил ему один раз в сердце и один раз между глаз. Они спорили из за границы участков.

«Дождь идет, Анита Хаффингтон». Последние слова генерала Гранта, которые он сказал своей сиделке.

«Я давным давно вошел в тебя вновь».

«Quien es?»

Сквозь года, сквозь глухое качание маятника, постепенно темнеющий покров далекая юность рдеющая яркость падает с неба.

«Quien es?»

Скалы и камни и деревья крошечные оловянные солдатики мысли о юности…

«Quien es?» В нем больше не осталось ни движения, ни силы, он не слышит и не видит… «Будь ты проклят, если я тебя не выживу отсюда не мытьем, так катаньем!» Закатанный в клубок земных орбит, как скалы и камни и деревья. «Дождь идет, Анита Хаффингтон». «Спал крепко, как в могиле спал/Смельчак, что за отчизну пал!..»

«Quien es?» Беспомощные фигурки в игре, в которую он играет.

«Будь ты проклят, если я тебя не выживу отсюда не мытьем, так катаньем!» На шахматной доске ночей и дней. «Дождь идет, Анита Хаффингтон». Путаные призывы к борьбе и бегству, «Quien es?» Он сейчас на ковре бытия нас попрыгать заставит.

«Будь ты проклят, если я тебя не выживу отсюда не мытьем, так катаньем!» А потом в свой сундук одного за другим уберет.

«Дождь идет, Анита Хаффингтон». Где армии сражаются, не зная…

Холодные пальцы росы… раскрашенная фотография.

Конторская книга, сверкающая в небесах… «Большая Картина» – так он называет собранные воедино фрагменты… «Quien es?» Последнее из изобретений Кима… Листья шепчут: «Привет, Анита Хаффингтон!»

Date: 2015-09-03; view: 347; Нарушение авторских прав