Глава одиннадцатая. Сани мчались на запад, унося Торака и Ренн совершенно в другую сторону

Сани мчались на запад, унося Торака и Ренн совершенно в другую сторону. Вокруг стояла тишина, слышалось только сопение собак да скрип полозьев по хрусткому снегу. Ренн порой тихонько ойкала, когда они взлетали на очередной холм, и приходилось крепко держаться, чтобы не вылететь из саней.

— Ты же не сможешь все время не спускать с нас глаз, — заявил Инуктилуку Торак на первой же остановке возле большого замерзшего озера. — Рано или поздно мы все равно убежим!

— И куда же вы пойдете? — спокойно спросил Инуктилук. — Севера вам все равно никогда не достигнуть. Вы ни за что не сумеете ни обойти ледяную реку, ни перебраться через нее.

Торак и Ренн так и уставились на него:

— Какую еще ледяную реку?

— Она совсем близко отсюда, на расстоянии одной ночевки. Но никто из людей Льда так и не сумел живым через нее перебраться.

Торак ухмыльнулся:

— А вот нам доводилось через такую ледяную реку перебираться!

Инуктилук презрительно фыркнул:

— Только не через эту.

— А мы возьмем и просто обойдем ее, — сказала Ренн.

Инуктилук в ответ лишь молча поднял руки, словно не желая продолжать столь бессмысленный спор, и, свистнув вожаку собачьей упряжки, пошел вперед по льду озера, предупредив своих спутников:

— Дальше пойдем пешком. Ступайте строго за мной и делайте все так, как я скажу.

Отчаяние жгло их души, однако они последовали за ним. И вскоре всякие мысли вылетели у них из головы: теперь самое главное было как-то удержаться на ногах.

— Старайтесь идти там, где лед белый! — крикнул им Инуктилук.

— А чем плох серый лед? — спросила Ренн, присматриваясь к серой полоске справа.

— Серый лед молодой. И очень опасный! Если вам когда-нибудь доведется переходить реку или озеро по такому льду, держитесь подальше друг от друга и ни в коем случае не останавливайтесь.

Торак и Ренн переглянулись и несколько увеличили расстояние между собой.

Но и по белому льду идти оказалось очень трудно. Он был настолько отполирован ветром, что ноги постоянно предательски скользили, так что Ренн и Торак даже не шли, а ползли вперед, опасливо шаркая ногами. У самого Инуктилука на башмаках, видно, были какие-то особые подошвы, цеплявшиеся за лед и позволявшие ему идти довольно быстро. Еще лучше обстояли дела у собак — им помогали удержаться на льду острые когти; зато щенок постоянно оскальзывался в своих башмачках из оленьей шкуры. Этот щенок постоянно вызывал у Торака грустные и болезненные воспоминания о той поре, когда его Волк был еще маленьким волчонком и вечно спотыкался и подворачивал лапки.

— А оно глубокое, это озеро? — опасливо спросила Ренн.

Инуктилук рассмеялся:

— Это не важно! Холод убьет тебя раньше, чем ты успеешь крикнуть и позвать на помощь!

Они испытали огромное облегчение, когда наконец выбрались на берег, где лежал плотный снег. Пока Инуктилук проверял собачьи лапы, Торак отвел Ренн в сторонку и прошептал:

— Там, впереди, куда больше возможностей удрать и спрятаться! Возможно, нам все-таки удастся от него улизнуть.

— И куда мы пойдем? — спросила Ренн. — Как переберемся через ту ледяную реку, о которой он говорил? Как отыщем Глаз Гадюки? Посмотри правде в глаза, Торак: ОН НАМ НУЖЕН!

Теперь идти стало гораздо труднее: все время приходилось преодолевать холмы и крутые спуски. Чтобы помочь собакам, ездоки то и дело спрыгивали с саней и бежали рядом по склону, а когда сани устремлялись вниз, снова прыгали в них, и Инуктилук всячески старался замедлить спуск, изо всех сил натягивая постромки.

Из Торака и Ренн холод, казалось, высосал уже последние силы, а этот человек из племени Песца, похоже, ничуть даже не устал. Он явно очень любил свою странную, покрытую льдами родину, и его определенно задевало то, что они так мало знают о ней. Он настаивал на том, чтобы они пили как можно чаще, даже когда пить совсем не хотелось. Он заставил их спрятать бурдюки с водой под парку, чтоб вода не замерзала. Он также велел им точно распределять имевшееся у них количество тюленьего жира, а не съедать сразу весь и не размазывать слишком много по лицу.

— Жир вам понадобится, чтобы растопить снег, — говорил он. — Запомните: у вас будет столько воды, на сколько хватит припасенного вами жира.

Увидев озадаченные лица своих юных спутников, Инуктилук вздохнул:

— Если хотите выжить, придется вести себя так, как это делаем мы. Следуйте законам жизни во льдах. Белая куропатка выкапывает себе нору в снегу. Точно так же поступаем и мы. Гага выстилает свое гнездо собственным пухом. И мы следуем ее примеру, когда шьем свои спальные мешки. Как и белый медведь, мы едим мясо сырым. Мы черпаем силу у северного оленя и тюленя и учимся их терпению, во всем стараясь подражать им, и даже одежду себе шьем из их шкур. Таковы законы Дальнего Севера, страны льдов. — Инуктилук прищурился и посмотрел в небо. — И потом, мы особое внимание обращаем на ветер, ибо именно он правит всей нашей жизнью.

И ветер, точно услышав его слова, тут же снова подул с севера. А Торак, чувствуя воспаленными щеками его леденящее прикосновение, догадался, что ветер этот настроен отнюдь не миролюбиво.

Инуктилук, должно быть, понял, какие мысли приходят Тораку в голову, и указал на дальний берег озера, где высился один из каменных идолов.

— Мы создаем этих идолов в честь ветра. Не сомневайся: и тебе рано или поздно придется принести ему жертву.

В душе Торака шевельнулась тревога. Глубоко, на самое дно ранца, он спрятал отцовский нож из голубого сланца, а в мешочке с целебными травами по-прежнему хранился материнский рожок с охрой. Ничего более ценного у Торака не было, и он даже представить себе не мог, что придется расстаться с одной из этих вещей.

К полудню они оказались в какой-то невероятной, заколдованной местности, где гигантские ледяные пластины словно ожили, встали дыбом, создав совершенно безумный, хаотический беспорядок, а из-подо льда, из неведомых глубин, постоянно слышались жуткие глухие стоны и громкий треск, которому вторило громкое эхо. Даже собаки в страхе прижали уши, а Инуктилук стиснул в руке свой амулет — пришитый к парке коготь орла.

— Это припай, — тихо пояснил он. — Здесь льды суши и моря сражаются за то, чтобы властвовать в нашем мире. Мы должны миновать эту местность как можно скорее.

Ренн, задрав голову, посмотрела на зубчатый край нависшего над ними островерхого ледяного утеса и прошептала:

— Мне кажется, что здесь обитают злые духи.

Инуктилук остро на нее глянул и покивал головой.

— Да. Это одно из тех мест, где злые духи Моря пытаются пробиться сквозь шкуру нашего мира. Они подбираются к нам совсем близко и не знают покоя, все время стараясь отыскать новый выход из Иного Мира.

— А они действительно могут его отыскать? — спросил Торак, чувствуя холодок в животе.

— Порой кое-кому из них удается проскользнуть в какую-нибудь трещину.

— У нас, в Лесу, то же самое, — сказала Ренн. — Наши колдуны постоянно на страже, и все же время от времени кто-то из злых духов проникает в наш мир.

Инуктилук понимающе кивнул и сказал:

— Хуже всего было прошлой зимой. Когда наступила Долгая Тьма и солнце на время умерло, какой-то злой дух направил на берег целый ледяной остров, и тот протаранил землю, сокрушив зимнее жилище племени Моржа и убил всех, кто там находился. А чуть позже другой дух наслал на нас болезнь, которая унесла ребенка у одной из женщин моего племени. А потом и старший сынок этой женщины взял и ушел во льды. Видно, его тоже сманил злой дух. Мы искали его, но так и не нашли. — Инуктилук помолчал и прибавил: — Вот почему мы должны отправить вас на юг. Вы несете огромное зло.

— Никакого зла мы не несем! — возмутился Торак.

— Мы просто преследовали тех, кто несет зло, — поправила его Ренн.

— Тогда объясните толком, зачем вы сюда явились, — потребовал Инуктилук.

Но Торак и Ренн опять промолчали, хотя Тораку было очень не по себе. Этот Инуктилук все больше ему нравился.

Они довольно быстро миновали нагромождение уродливых ледяных торосов, которые, наконец, сменились более гладким льдом, покрытым лишь неглубокими морщинами. К удивлению Торака, Инуктилук с явным облегчением вздохнул и расправил плечи:

— Ага! Наконец-то морской лед! Это гораздо лучше!

Что касается самого Торака, то он особого облегчения не испытывал. Ему все время казалось, что лед под ним шевелится, дышит, то слегка приподнимаясь, то снова опадая, точно шкура на боках огромного животного.

— Да, — сказал Инуктилук, заметив его растерянность, — лед действительно колышется вместе с дыханием Матери-Моря. А скоро, в месяц Ревущих Рек, начнется таяние льдов, и эта местность станет смертельно опасной. Тогда огромные трещины — мы называем их приливными — вдруг появляются прямо под ногами и глотают человека без следа. Но сейчас еще не так опасно; да и охотиться тут очень хорошо.

— А на кого здесь охотиться? — удивился Торак. — Там, на озере, я, правда, видел заячьи следы, но тут-то совсем ничего нет.

Впервые Инуктилук посмотрел на него с одобрением:

— Значит, ты все-таки заметил те следы? Вот уж не думал, что сын Леса способен их заметить. — И он вдруг ткнул пальцем куда-то себе под ноги. — Добыча здешних охотников прямо под нами. Подо льдом. Я же сказал, что мы берем пример с белого медведя: охотимся на тюленей.

Ренн поежилась и спросила:

— А людей белые медведи едят?

— Великий Скиталец ест все! — сказал Инуктилук, втыкая в снег свой посох из оленьего рога, чтобы остановить собак. — Но предпочитает тюленей. Это самый лучший охотник на свете! Он чует тюленя даже сквозь лед толщиной в руку.

— Почему ты остановил сани? — спросил Торак.

— Охотиться буду, — пояснил Инуктилук.

— Но… нет, тебе нельзя сейчас охотиться! Нам вообще нельзя останавливаться!

— А есть ты что будешь? — спросил Инуктилук. — Нам нужен тюлений жир и мясо для собак!

Торак пристыженно умолк, хотя по-прежнему сгорал от нетерпения. Ведь прошло уже целых шесть дней с тех пор, как Пожиратели Душ похитили Волка!

Инуктилук выпряг вожака из постромков и вместе с ним сделал несколько медленных, осторожных шагов по льду. Вскоре пес отыскал то, что было нужно.

— Это отверстие, через которое тюлень дышит, — тихо пояснил Инуктилук. Пес остановился возле крошечного холмика с небольшим, в полпальца шириной, отверстием посредине. Края лунки были обломаны: видно, тюлень поработал зубами, пробивая свежий наросший ледок.

Инуктилук принес из саней кусок оленьей шкуры и расстелил ее на льду мехом вниз с подветренной стороны от отверстия.

— Это чтобы заглушить мои шаги по льду — у белого-то медведя лапы мохнатые, он бесшумно ступает, — пояснил Инуктилук и положил поперек лунки лебединое перо. — Перед тем как подняться на поверхность, тюлень с силой выдыхает, так что перо непременно шевельнется. И вот тогда надо действовать очень быстро. Тюлень делает всего несколько глубоких вдохов, а потом снова ныряет.

Он жестом велел Тораку и Ренн вернуться на безопасное расстояние, к саням.

— А я должен остаться здесь и ждать, как ждет белый медведь. Вы в своей никуда не годной одежде тут просто замерзнете. Спрячьтесь от ветра и постарайтесь сидеть совершенно неподвижно! Тюленя любой шорох спугнуть может. — И он неподвижно застыл над лункой, сжимая гарпун в поднятой руке.

А Торак, спрятавшись за сани, принялся развязывать узлы, которыми были прикручены его пожитки.

— Что это ты делаешь? — шепотом спросила Ренн.

— Удрать от него собираюсь, — ответил он. — Ты со мной?

Ренн промолчала, но тоже принялась развязывать узлы.

Все это время Инуктилук стоял к ним спиной, так что видеть, как они взвалили на плечи свои спальные мешки и ранцы, он не мог, но стоило им подняться на ноги, и он обернулся. Но даже не пошевелился. И ни слова не произнес. Он просто посмотрел на них.

Торак смело ответил на его взгляд, но так и не сделал ни шагу. Этот человек вскрыл себе вену, чтобы напоить их своей кровью и спасти от смерти. Он был охотником, как и они. А они сейчас чуть не испортили ему охоту.

— Мы не можем так поступить! — еле слышно выдохнула Ренн.

— Знаю, — так же тихо откликнулся Торак.

Они медленно скинули на снег ранцы.

А Инуктилук опять отвернулся к лунке.

И вдруг перо вздрогнуло.

Точно наносящая удар цапля, Инуктилук метнул гарпун прямо в лунку. И тут острие гарпуна сорвалось с древка, вонзившись в шкуру тюленя. Тщетно Инуктилук одной рукой тянул за веревку, привязанную к острию, а другой рукой пытался расширить лунку с помощью древка. Забыв о своих пожитках, Торак и Ренн бросились на помощь. Один сильный рывок — и тюлень вылетел из полыньи. Инуктилук убил его мощным ударом по голове еще до того, как зверь коснулся льда.

— Спасибо! — задыхаясь, буркнул Инуктилук.

Торак и Ренн помогли ему оттащить серебристую тушу, с которой так и струилась вода, подальше от полыньи.

Собаки выходили из себя, пытаясь добраться до зверя, но Инуктилук одним словом сумел их успокоить. Вытащив острие гарпуна из раны, он мгновенно заткнул рану тонкой косточкой — «затычкой», как он выразился, — чтобы не тратить зря драгоценную кровь. Затем он перевернул тюленя на спину мордой к лунке.

— Пусть твои души отправятся назад, к Матери-Морю, и пусть они возродятся снова, друг мой! — сказал он и, сняв рукавицу, погладил светлое, покрытое пятнышками брюхо тюленя. — Спасибо тебе! И пусть Мать-Море даст тебе новое красивое тело!

— Мы тоже так делаем у нас в Лесу, — сказала Ренн.

Инуктилук улыбнулся. Затем точным движением рассек тушу в нужном месте и, сунув руку внутрь, извлек дымящуюся темно-красную печень.

И тут же у него за спиной раздался истерический лай. Обернувшись, они увидели маленькую белую лису, которая сидела на льду. Туловище у нее было более коротким и толстым, чем у рыжих лесных лисиц; своими золотисто-коричневыми глазами она внимательно наблюдала за действиями Инуктилука.

Он усмехнулся:

— Это наш Хранитель. Хочет свою долю получить! — И он бросил песцу кусок печени. Тот ловко его поймал и тут же проглотил. Инуктилук отрезал по ломтю и Тораку с Ренн. Печень была плотной, сладкой на вкус и, казалось, сама проскакивала в глотку. Легкие тюленя Инуктилук швырнул собакам, и Торак обратил внимание, что псы лишь понюхали пищу; видимо, они были слишком возбуждены, чтобы есть.

— Нам еще повезло, — с полным ртом сказал Инуктилук. — Иногда приходится целый день у лунки ждать. — И он, лукаво приподняв бровь, спросил: — А интересно, у вас бы хватило терпения ждать целый день?

Торак молча кивнул. Потом помолчал немного и вдруг сказал:

— Знаешь, нам надо кое-что тебе объяснить. — Он снова помолчал, посмотрел на Ренн, и та утвердительно кивнула. — Видишь ли, мы идем на север, чтобы найти нашего большого друга. Так что, прошу тебя, отпусти нас. Пожалуйста!

Инуктилук вздохнул:

— Я знаю, что у вас в мыслях нет ничего дурного. Но и вы должны меня понять: я никак не могу вас отпустить.

— Но почему? — вырвалось у Ренн.

По ту сторону саней собаки принялись тоненько поскуливать, натягивая постромки.

Торак пошел посмотреть, что это их так тревожит.

— Что там? — спросила Ренн.

Он не ответил. Он пытался понять, о чем говорят собаки. По сравнению с волчьим языком язык собак был куда менее сложен, точно язык детенышей.

— Похоже, они что-то почуяли, — сказал он, — но ветер порывистый и все время меняет направление, так что они никак не могут толком определить, откуда доносится этот запах.

— Интересно, что же они почуяли? — пробормотала Ренн и потянулась за своим луком.

Инуктилук смотрел на нее с разинутым ртом:

— Неужели вы… неужели он их понимает?

Но ответить ему они не успели: вершина ледяного холма слева от него вдруг приподнялась… и превратилась в огромного белого медведя!

Date: 2015-09-03; view: 291; Нарушение авторских прав