Iv ресентимент и современное человеколюбие

Игнорирование того факта, что любовь в ее христианском понимании всегда обращена в первую очередь на идеально-духовное в человеке и его участие в Царстве Божием, привело к тому, что Ницше отождествил христианскую идею любви с абсолютно отличной от нее идеей, выросшей на совершенно иной исторической и психологической почве и основанной на оценках, о которых мы вместе с Ницше можем сказать, что их подлинным глубинным корнем был ресентимент. Это — идея и движение современного всеобщего человеколюбия, «гуманитаризм», идея «любви к человечеству», или, выражаясь фигурально, «любви ко всему, что имеет человеческий облик».

Если ориентироваться не на близость звучания слов, а на их смысл и дух, то при переходе от «христианской любви» ко «всеобщему человеколюбию» сразу чувствуется атмосфера совсем другого мира. Современное человеколюбие — понятие во всех отношениях полемическое, исполненное протеста. Протеста против Божией любви, а стало быть и того гармонического единства любви к Богу, самому себе и ближнему, которое является «величайшей заповедью» евангелизма. Не на «божественное» в человеке обращена эта любовь, а просто на человека как человека, поскольку по внешнему виду в нем

==116

МАКС ШЕЛЕР

можно узнать представителя рода человеческого¹. Подобно тому, как гуманитаристская идея любви «обрезает» человеческий род сверху, лишая его всех более высоких сил и ценностей, она делает то же самое «снизу» по отношению к прочим живым существам, вообще к остальному миру". Одновременно «человечество», данное всякий раз в настоящем времени, — наглядное, ограниченное, земное природное существо — занимает место сонма ангелов и душ. Согласно христианским воззрениям, последний включает и умерших, представляя собой совокупное духовно-живое человечество, упорядоченное по аристократии нравственных личностных качеств и заслуг, причем данное в настоящем времени зримое человечество становится объектом любви лишь постольку, поскольку в нем возникает божественно-духовная жизнь; тем не менее сонм ангелов и душ — нечто гораздо более широкое и всеобъемлющее и к тому же

' И. Г. Фихте предельно четко разводит эти идеи в 10-й лекции своего «Наставления по счастливой жизни» (Fichte J. G. Anweisung zum seligen Leben.): «Когда вы открываете ваше бытие в Боге, он любит его; ваше бытие вне Бога Он внутренне ненавидит, но именно в том и заключается Его любовь, что Он ненавидит ваше ограниченное бытие». См. написанное мной выше! Во «всеобщем человеколюбии» Фихте находит то, что, согласно его идее любви, должно бы называться «человеконенавистничеством».

¹¹ Любовь к природе, животным и растениям, традиционные теории «всеобщего человеколюбия», также сводят к эмоциональному «вчувствованию» человека в феномены природы. Об этих принципиальных заблуждениях см. в моей книге «Чувства симпатии...» (1913), с. 55. Если, по христианским воззрениям, любовь к человечеству как роду основывается на любви к миру, то вместе с современным человеколюбием повсюду шествует своебразная ненависть к миру, в свете которой «мир» и «природа» совершенно односторонне являют собой то, над чем должно быть установлено господство в человеческих целях.

РЕСЕНТИМЕНТ И СОВРЕМЕННОЕ ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЕ

==117

всегда доступное в живом взаимодействии молитвы, моления, почитания. Так в своей полемичности «человеколюбие» утрачивает всякий пиетет по отношению к любви и почитанию ушедших от нас, мертвых людей, а также к традиции их духовных ценностей и выражений воли в любой форме. Объект любви меняется и в том смысле, что теперь вместо «ближнего», «индивидуума», в котором только и может быть представлена личностная глубина человеческого бытия, появляется «человечество» как коллектив и всякого рода любовь к одной его части — народу, семье, индивиду — оказывается противозаконным отчуждением того, что должно принадлежать лишь целому как целому. Весьма характерно, что «любовь к человечеству» не знает христианского языка. Его основное понятие — «любовь к ближнему». Современное же человеколюбие направлено не на личность и определенные ценности духовных актов (равно как и не на «человека», потому что он — «личность» и им осуществляются эти акты, то есть поскольку в нем свершается закономерность «Царства Божиего») и не на «ближних» как чувственно-воспринимаемых существ, способных проникнуть в глубинный слой духовного личностного бытия, в постижении которого заключается высшая форма любви, а в первую очередь на сумму человеческих индивидов как сумму. Принцип Бентама¹⁰⁰: «Каждый считается за одного и никто не считается больше, чем за одного» — это лишь осознанная формулировка идеи, с самого начала присутствовавшей в движении современного «человеколюбия». Поэтому всякая любовь к меньшему кругу людей — независимо от заложенных в нем ценностей, от его «близости к Богу» — a priori предстает здесь как ущемление в правах большего круга;

==118

МАКС ШЕЛЕР

например, любовь к Родине — как ущемление в правах «человечества» и т. д.1

Однако не только предмет любви, но и ее субъективная сторона совершенно отличны в современном человеколюбии от того, что на христианском языке называется «любовью». Новое человеколюбие — это не акт и движение, то есть не акт и движение духовности, сушностно не зависимые от нашей телесно-чувственной конституции, так же как акты мышления и их закономерности; оно есть чувство, а именно чувственное состояние, возникающее главным образом из восприятия внешнего выражения боли и радости в результате психического заражения. Страдание от чувственно воспринимаемой боли и радость от чувственно воспринимаемых приятных ощущений — вот суть этой новой любви к человеку, а вовсе не сострадание тому, кто страдает. Не случайно философы и психологи XVII и XVIII веков, в трудах которых постепенно складывалась теоретическая формулировка нового этоса, стремились понять сущность любви из проявлений симпатии, совместного страдания и совместной радости, а их, в свою очередь, — из феномена психического заражения". Это справедливо в первую очередь по отношению к

i О том, почему, на мой взгляд, глубокое заблуждение считать, будто любовь к большему кругу людей сама по себе лучше, чем любовь к меньшему кругу, см. мою книгу о чувствах симпатии (1913), особенно главу «Факты в перспективе интересов», с. 91 и далее.

¹¹ В моей ранее цитировавшейся книге о чувствах симпатии (1913) выявляются и подробно разбираются те принципиально различные феномены, которые в современной философской литературе называют, зачастую смешивая их друг с другом, «сочувствием», а также дается критика господствующих теорий о происхождении сочувствия (с. 1—45).