В лесничестве

Несмотря на осень, приятно припекает солнце…

Двор Людоеда теперь не узнать. Аккуратно расчищены дорожки, подстрижены кусты и деревья.

На крылечке сидит, попыхивая трубкой, Домовой и читает газету. А на плече у него вертит головой сорока, приносящая «захвостелые» новости.

За открытым окном виднеется Леший. Он помешивает половником в кастрюле и хочет высыпать в суп целую пригоршню перца.

Гук деловито учит уроки в новой садовой беседке. Гука приняли в городскую школу, куда его каждое утро доставляет Ведьма на своей быстрой длинной метле. Пальчик же школу не посещает — он и так почему-то всё знает, хотя о своём прошлом — единственная беда! — по-прежнему ничего не помнит. Ведьма сидит на крыше и гадает на замусленных картах. А Пальчик, удобно пристроившись над ней на трубе, болтает ногами, чем приводит её в крайнее раздражение.

— Людоед идет! — вдруг объявил он.

— Орёт над ухом, — пробурчала она. — Какой он тебе людоед?..

— А кто же?

— Людоед Шестнадцатый — это его глупый цирковой псевдоним.

— Цирковой?! — изумился Пальчик.

— А то какой же… Он большие тяжести подымал. Не поверишь — до семисот кило! А потом его вытурили, когда он слабеньким щелчком — силач такой, нашёл с кем сладить! — слегка расквасил Магнуму нос, чтоб не совал его куда не надо.

— А Домовой?

— Оригинальный жанр. Людоед его под купол цирка подбрасывал, а потом мизинцем ловил. Да… Тоже неудачный псевдоним. Его бы следовало Кумполом обозвать.

— А Леший — фокусник, — вдруг сказал Пальчик.

— Откуда знаешь?

— Догадался.

— Мы вместе работали, — кивнула она.

— А зачем же вы все нас обманывали? Людоед, Леший, Домовой…

— Чтобы вас не разочаровывать. — Ведьма принялась снова раскладывать карты.

— Не-е, меня не проведёшь! — Пальчик засмеялся. — А как же вы на метле летаете?

— Чего ты ко мне привязался? — вспылила она. — Я ведь тоже с ними работала. — И напыжилась. — На трапеции. Мой номер назывался: «Со скоростью ведьмы под куполом цирка!» — И привычно поджала губы. — Ушла по ветхому возрасту.

— Ну а метла?!

— Леший изобрёл. — Она восхищённо покрутила головой. — Тонкий механизм эта метла! Внутри — сплошь пустотелая. На сжатом газе действует. Он мне её каждую ночь…

— Подзаряжает, — подсказал Пальчик.

— Накачивает, — возразила Ведьма. — Всё-таки, что ни болтай, а Леший — настоящий изобретатель! Позаботился о бабусе на старости лет. Понятно, с вечным двигателем у него — того… Ну, не того! Но я считаю, если уж при второй попытке у него не получится, то другим вообще нечего браться.

— Ага, — согласился ошеломлённый новостями Пальчик. — Только я боюсь, опять всё взорвётся.

— А какой он нам дом отгрохал! — Ведьма восхищённо похлопала по гулкой крыше. — В жисть к нему дорогу не найдёшь. Правда, сейчас это уже ни к чему — вот вчера к нам почтальон шёл и заблудился, еле его самого разыскали. А раньше такое уединение очень нам помогало. — И разъяснила: — Спокойно жили. Никто чужой не совался! Я не о вас, — подсластила она пилюлю.

В воротах появился лесничий Людоед. Он вёл за шиворот браконьера, увешанного подстреленными кроликами. Нарушитель сроков охоты вытягивал шею и всем тревожно улыбался.

— Заловил? — спросил из окна Леший, хотя факт был налицо.

— Попался. Жаль, только один.

— А другие?

— Других просто нет. Всю ночь караулил. А как тут дела: мыши опять скреблись?

— Опять, постылые.

— Я же тебе поручал — всех извести! — вскипел Людоед. — Извёл?

— Что я — кот? — оскорбился Леший. — Слышь, а если и вправду кота извести… то есть завести! Домашнего — из бездомных. Свалочного.

— Како-о-го?

— Свалочного, — повторил тот. — Ну, из тех, что по свалкам бродят. Они самые хваткие!

— Заводи. Разрешаю, — лесничий втолкнул браконьера в дом и захлопнул дверь.

На двери красовалась табличка:

ЛЕСНИЧЕСТВО «УГОДЬЯ»

А ниже — еще пять с буквами помельче:

ЛЮДОЕД XVI

Главный Лесничий

(Можно не звонить!)

ЛЕШИЙ VI

Обходчик

Всемирно знаменитый изобретатель!

МАЛЬЧИК С ПАЛЬЧИК

Старший помощник Лесничего

ГУК

Помощник Старшего помощника Лесничего

ДОМОВОЙ И ВЕДЬМУШКА

Домохозяин и Домохозяйка

ДОМОЙ

Однажды Пальчик полетел с Ведьмой в город за покупками. Кроме него и Гука, больше никого она никогда с собой не брала, боялась за метлу после той самой ночки на озере. Она тогда страсть как напугалась за своё средство передвижения, которое чуть не сломал Людоед, спасаясь с острова. Она даже Домового не прихватывала в город, хотя он был лишь на голову выше Гука, а значит, и ненамного тяжелее. «Всё равно лишний вес, — твердила она. — Лучше лишнюю пачку соли привезу».

В городе она встретила знакомых старушек и сразу отправилась вместе попить чайку со сгущёнкой, наказав Пальчику прогуливаться поблизости от кафе и всякий раз заглядывать в окно, не освободилась ли уже она. А то она, мол, его ждать не будет. Но с собою и не додумалась пригласить. Понятно, слишком докучливый собеседник для её умудрённых подруг. Да и сам Пальчик не напрашивался. Из-за какого-то чая, пусть и со сгущёнкой, терпеть целый час нудное перемывание косточек всем и вся?!

Поэтому он ушёл гулять, рассчитав, что если через пару часов заглянет в кафе, то и тогда будет слишком рано.

И, нате вам, тут же за углом он наткнулся на клоунов Толстого и Тощего. Они его еле узнали! А может, не хотели сразу узнавать только для того, чтобы сделать ему приятное, — ведь он так подрос за минувшее время! Зато сами они почти не изменились, разве что Толстый стал ещё толще, а Тощий — ещё худее. Все очень обрадовались встрече и пошли бродить по городу втроём. Пожалуй, только ночи не хватало — как прежде.

Клоуны уже были наслышаны о похождениях Пальчика и даже собирались на днях наведаться в лесничество, но о многом им ещё было неизвестно, и поэтому, когда он взахлёб рассказывал обо всём, эти добряки ахали, охали, эхали и ухали.

— Ах-ах! — восхищался Толстый.

— Ох-ох! — пугался Тощий.

— Эх-эх! — сокрушался один.

— Ух-ух! — изумлялся второй.

Что касается их жизни, то она протекала без всяких приключений. Сплошной цирк.

— А Магнум? — неожиданно вспомнил Пальчик. — Как он? Всё бушует?

— Отбушевался, — вздохнул Тощий.

Оказалось, что на очередном «Сеансе чёрной магии» Магнум увлёкся и превратился не в шесть своих уменьшенных подобий, а в целый десяток! И собраться снова в одного так и не смог. Теперь все десятеро работают на арене униформистами.

— Не выгонять же их на улицу, — заметил Толстый. — Не те времена.

— Очень исполнительные, ведут себя тихо, прилично, — сказал Тощий, — а вот после работы только и знают, что спорят до хрипоты, кто из них раньше был хозяином цирка.

— И не дерутся?

— Нельзя, — смеясь, покачал головой Толстый. — Стоит кому-то поставить другому синяк, как синяки появляются сразу у всех.

— Ну, а ты так ничего про себя и не вспомнил? — вдруг спохватился Тощий.

— Нет…

— Может, снова попробуем нашу игру? — предложил Толстый. — Дом!

— Крыша, — улыбнулся Пальчик.

— Дверь! — подхватил клоун.

Пальчик остановился, задумчиво глядя на цифру «7» на двери какого-то дома.

— Семь, — пробормотал он.

— Что? — Толстый тоже увидел цифру и, не прекращая игры, воскликнул: — Шесть! Продолжай по уменьшению.

— Семь. Шесть… — повторил Пальчик, беспомощно подняв на него глаза.

— Пять!

— Да нет, постойте… Семь! Шесть!

— Уже было, — пожал плечами клоун.

— Было, — волнуясь, закивал Пальчик. — Сначала шесть. Потом семь.

— Ну? — нетерпеливо сказал Толстый. — Давай тогда по возрастанию. — Итак… Восемь!

— Восьмого ещё не было, — машинально сказал Пальчик. И замер.

— А почему ты сказал: «восьмой»? — насторожился клоун. — «Восьмой», а не «восемь», как полагается по счёту? Может, номер подъезда…

— Этажа! — выпалил Пальчик. И вспомнил всё!!!

— У нас в городе нигде нет семи этажей, — вконец растерялся Толстый.

— А на башне в замке? — неуверенно вставил Тощий.

— Я… спешу, — в отчаянии произнёс Пальчик. — Некогда… Меня ждут. Я не могу!.. Передайте всем в лесничестве, — уже на бегу обернулся он, — я когда-нибудь, может, ещё и вернусь. Не волнуйтесь и не ищите меня! Всем спасибо за всё!

Тот переулок с дощатым «киоском» он нашёл быстро, словно сами бегущие ноги вывели его к нему.

Дверь с цифрой «7» была на месте! Пальчик юркнул внутрь лифта.

Через какую-то минуту он уже спускался на первый этаж, торопя кабину: скорей, скорей, ну скорей же!

На этот раз его отсутствие не обошлось так же незаметно, как после приключений на «шестом этаже». Пальчик не был дома… час. Ну, конечно, при чем тут какой-то час? Мальчишки пропадают во дворе целыми сутками, и то ничего. В другом дело: раз в месяц папа непременно измерял ему рост, а сегодня был именно такой «замерный» день!

Когда сын влетел в квартиру, папа тут же суматошно схватил его, не дав и рта раскрыть, потащил на кухню и приставил к дверному косяку:

— Чуть не забыл! Хорошо, что ты быстро вернулся, — и черкнул карандашом на уровне макушки.

— Недавно же мери… — обернулась от плиты мама и осеклась.

— Поразительно! — Папа отступил на шаг. — Каково! Мальчик вытянулся на восемь сантиметров! Час назад я даже и не замечал. Такими темпами…

Он не нашёл нужных слов, и никто бы так и не узнал, что стало бы с Пальчиком, вздумай он так расти. Если б не мама:

— Такими темпами он скоро отца догонит! — Она была приятно удивлена.

— Скажешь тоже, — сиял сын. — Он у нас великан!

Теперь-то Пальчик обязательно рассказал бы родителям о всех своих похождениях. Но решил: ещё успеется.

И не пожалел об этом, потому что на крыше кабины лифта — он не поленился проверить! — ожидало новое письмо от верного Гава.

«Встретимся на восьмом?» — спрашивал Пёс Собаков. И всё, больше ни слова.

Нет, признаваться родителям и впрямь было рано. Ведь они ни за что не отпустят или, хуже того, увяжутся вместе с ним, Пальчиком. Он своих родителей знает.