Профессор. Часть вторая

Морри, которого знал я и знали многие другие, не был бы тем, кем он был, если б не проработал столько лет в психиатрической больнице в окрестностях Вашингтона, заведении с обманчиво безмятежным названием «Приют под каштанами». Это было одно из первых мест его работы, после того как он получил степень магистра, а потом и доктора философии в Чикагском университете. Отвергнув медицину, юриспруденцию и бизнес, Морри счел, что исследовательская работа — та сфера, в которую он сможет внести свою лепту, при этом никого не эксплуатируя.

Морри предоставили возможность наблюдать за психическими больными и их лечением. И хотя теперь это кажется обыденным, в

начале пятидесятых годов это было неслыханное новшество. Морри наблюдал за пациентами, которые весь день орали. За пациентами, которые всю ночь плакали. За пациентами, которые пачкали свое нижнее белье. За пациентами, которые отказывались есть, и их кормили через капельницу.

А одна больная женщина средних лет каждый день выходила из своей палаты, ложилась на кафельный пол лицом вниз и так лежала часами. Врачам и медсестрам приходилось обходить ее. Морри наблюдал все это в ужасе. И записывал в блокнот — это ему и предназначалось выполнять по роду службы. Изо дня в день эта женщина делала одно и то же: выходила из палаты, ложилась1 на пол и лежала до вечера, ни с кем не разговаривая. Никто ее не замечал. Морри это очень огорчало. И он стал садиться рядом с ней на пол, а иногда даже ложиться возле нее, чтобы хоть как-то облегчить ее горе. В конце концов ему удалось уговорить ее сесть и даже вернуться к себе в палату. Как оказалось, больше всего ей хотелось того, чего хочется многим, — чтобы на нее хоть кто-нибудь обратил внимание.

Пять лет проработал Морри в «Приюте под каштанами». И хотя это не поощрялось, подружился с некоторыми пациентами, включая женщину, которая шутила, что ей очень повезло, раз у ее мужа хватило денег на лечение в этой больнице. Или с другой женщиной, которая плевала во всех подряд, а к Морри прониклась симпатией и называла его своим другом. Они каждый день вели беседы, и персонал был доволен, что хоть кто-то до нее достучался. Но однажды она сбежала, и Морри попросили помочь ее разыскать. Ее нашли в соседнем магазине, где она пряталась в кладовой. Увидев Морри, она бросила на него испепеляющий взгляд.

— Значит, ты тоже один из них?! — злобно выкрикнула она.

— Из кого «из них»? — спросил Морри.

— Из моих тюремщиков.

По наблюдениям Морри, большинство пациентов больницы были люди отвергнутые, лишенные внимания; люди, к которым относились так, будто они не существуют. Всем им не хватало сочувствия. А оно-то как раз у персонала больницы быстро иссякало. Многие пациенты были состоятельными людьми, из богатых семей, но деньги не принесли им ни счастья, ни удовлетворения жизнью. Это был для Морри незабываемый урок.

Я, бывало, дразнил Морри, что он застрял в шестидесятых. А он отвечал, что шестидесятые не были так уж плохи, особенно в сравнении с теперешними временами.

Поработав в психиатрии, Морри пришел в университет Брандейса перед самым началом шестидесятых. И за несколько лет университет превратился в очаг культурной революции. Наркотики, секс, проблемы расизма, протесты против войны во Вьетнаме. В университете Брандейса учились Эбби Хоффман и Джерри Рубин*, а также Анджела Дэвис**. У Морри в группе было много «радикальных» студентов.

И это было отчасти потому, что преподаватели факультета социологии не только учили, но и участвовали. Например, они с жаром выступали против войны. Когда профессора узнали, что у студентов должен быть определенный средний балл, чтобы их не призвали в армию, они решили вообще не ставить оценок. А когда администрация сказала, что, если профессора не поставят оценок, все студенты провалятся, Морри нашел решение: «Давайте всем им поставим высший

(* Эбби Хоффман и Джерри Рубин — известные активистки антивоенного движения шестидесятых годов.** Анджела Дэвис была активисткой негритянского движения за гражданские права, членом экстремистской организации «Черные пантеры».)

балл». Так они и сделали. Точно так, как преобразился университет, преобразился и факультет Морри, начиная с джинсов и сандалий, которые теперь в рабочее время носили преподаватели, и кончая аудиториями, полными дыхания жизни. Профессора стали предпочитать лекциям дискуссии, а теорию — опыту. Студентов посылали «в глубинку» южных штатов защищать гражданские права или на практику в бедные районы больших городов. Они отправлялись в Вашингтон на марши протеста, и Морри нередко вел автобус со своими студентами. В одной из таких поездок Морри с легким изумлением наблюдал, как женщины в развевающихся юбках вставили цветы в стволы винтовок, а потом уселись на лужайку и, взявшись за руки, силой духа пытались вознести на небеса Пентагон. — Сдвинуть его им не удалось, — вспоминал потом Морри. — Но отчего ж не попробовать?

А однажды группа негритянских студентов университета Брандейса захватила один из корпусов и водрузила на нем стяг с надписью: «Университет Малколма Икс*». В этом корпусе были химические лаборатории, и администрация волновалась, что радикалы делают в его подвале бомбы. Но Морри-то знал, в чем действительно было дело. Он понимал: эти люди хотели, чтобы признали их значимость.

(* Мал кол м Икс (1925—1965), настояшес имя — Мал-колм Литл. Американский негритянский лидер. Считается героем борьбы афроамсриканцсв за свои права.)

Бунт затянулся на недели. И мог бы продлиться еще дольше, если бы как-то раз Морри не проходил мимо корпуса и один из бунтовщиков не узнал своего любимого преподавателя и не закричал ему, чтобы он влез к ним через окно.

Часом позже Морри уже вылезал через окно со списком требований бунтарей. Он принес список президенту университета, и дело было улажено.

Морри всегда удавалось решать дела миром.

В университете Брандейса Морри преподавал социологию, социальную психологию, читал курс о психическом здоровье и психических болезнях, о поведении человека в группе. При этом он мало внимания уделял тому, что теперь называют навыками карьеры, всерьез сосредоточившись на развитии личности.

В наши дни студенты факультета юриспруденции или бизнеса наверняка сочли бы его занятия наивно-глупыми и бесполезными. Сколько денег заработают его студенты? Сколько крупных дел в суде выиграют?

Но в то же время кто из этих студентов-юристов и бизнесменов приходит навестить своего старого профессора после окончания колледжа? А студенты Морри приходили к нему то и дело. А в последние дни его жизни к нему приезжали сотни бывших студентов из Бостона, Нью-Йорка, Калифорнии, Лондона, Швейцарии; из крупных компаний и школ бедных районов. Они звонили, они писали. Они проезжали на машине сотни миль, только чтобы повидаться с ним, поговорить, увидеть его улыбку.

И каждый из них говорил: «У меня в жизни не было другого такого учителя».

Посещая Морри, я начал читать о смерти: о том, как представители различных культур смотрят на уход из жизни. Например, в арктическом районе Северной Америки есть племя, которое верит в то, что у всего на земле есть душа, и эта душа в миниатюре повторяет форму того, в чем она обретается. В олене есть крохотный олень, а в человеке — крохотный человек. И когда большее существо умирает, крохотное продолжает жить. Оно может переместиться во что-то рожденное поблизости или отправиться во временный приют отдохновения на небеса в утробе Великого Женского Духа и ждать там, пока луна не отправит его назад на землю.

И порой у луны столько хлопот с новыми душами, что. она исчезает с неба. Вот почему бывают безлунные ночи. Но в конце концов луна всегда возвращается, как и все мы.

Вот во что верит это племя.

Date: 2015-08-15; view: 279; Нарушение авторских прав