Звездная пыль, затмевающая реальность

Актриса по имени Мэрилин Монро быстро входила в моду в американском кинематографе, очень скоро раздвинув и границы национального восприятия собственного образа. Среди причин, способствовавших выделению Мэрилин даже из весьма выразительной среды актеров, стала на редкость многогранная деятельность. Ее неизменно подстегивало ощущение собственного несовершенства, которое к тридцати годам приняло форму навязчивой, постоянно присутствующей мысли, похожей на паранойю. Актриса не ограничивалась лишь кинематографом. В арсенале Мэрилин оказались широкие возможности фоторекламы, потому что она по‑прежнему старательно позировала, где бы ни появлялись фоторепортеры, а порой не отказывалась поучаствовать и в фотосессиях, которые были призваны рекламировать очередной фильм, но на самом деле давали новые козыри самой актрисе.

Способность заводить друзей в среде масс‑медиа открыла широкие возможности рекламы своего имени через прессу и новостные каналы, а Мерилин с радостью откликалась на любое предложение публичной демонстрации себя, рассматривая буквально все в качестве витрины для некоего привлекательного изваяния с оттенком общественного резонанса и скандала. Очень скоро такой подход дал своеобразные всходы: актрису начали воспринимать как некое экстравагантное украшение любого вечера, презентации и даже мероприятий государственного масштаба. В конце концов она неожиданно (или, может быть, естественно) попала в объектив внимания самого президента Соединенных Штатов. Последовавший за этим любовный роман с Джоном Кеннеди оказался, пожалуй, одним из классических эпизодов сногсшибательной рекламы актрисы, причем есть веские основания полагать, что как раз она была заинтересована в придании встречам с президентом оттенка публичности и интриги.

Жажда экспрессии и нескончаемого восхищения на чаше весов всегда перевешивали здравый смысл и границы безопасности. Так было в течение всей жизни актрисы, и ее магнетический вампиризм в отношениях вполне очевиден: желание притягивать к себе известных людей и очаровывать их прорывалось изнутри вулканическими порывами и было таким сильным и таким устойчивым, что не могло не отразиться на восприятии обществом ее демонстративной натуры и явно экстравагантного образа. Ее второй муж Джо Ди Маджио, третий – Артур Миллер, известный актер Ив Монтан, президент США Джон Кеннеди – вот лишь несколько известных имен, безусловной популярностью и известностью которых виртуозно воспользовалась Мэрилин Монро благодаря близким с ними отношениям. К этому можно добавить, что Мэрилин Монро с легкостью воспроизводила легкомысленные песенки, быстро приобретающие популярность. Эта исключительно экспрессивная женщина редко отказывалась от возможности создать какой‑нибудь общественный резонанс, ибо знала, что звучание ее имени обеспечит ей признание толпы – то, к чему она неизменно стремилась. Если попытаться втиснуть в одну фразу жизненное кредо Мэрилин Монро, получится приблизительно такая формулировка: «Удивлять, восхищать и влюблять в себя всех везде и всегда», естественно, игнорируя отношение к этому кого бы то ни было, навязывая свои правила. Это и было основой стратегии, в которой эмоции и импульсы интуиции всегда определяли поступки.

Итак, какие же элементы стратегии Мэрилин Монро оказались оправданными при создании исключительно обаятельного образа, воспринимаемого обществом? Ведь, по большому счету, в начале пути она не имела никакой иной стратегии, кроме повторения того, что уже прошли до нее ее настоящая и приемная матери, а именно подражания тем, кого в обществе принято называть кинозвездами. Но ее имитация несколько отличалась от материнских проб. Прежде всего тем, что она стремилась к успеху с какой‑то фатальной отрешенностью, имея перед собой единственную цель и единственный способ прорвать жестокое кольцо безнадежности, вычеркнув все остальное, подчинив свою жизнь одной‑единственной цели. Мрачные образы матери и Грейс Макки, а также нависающая над семейством вечная тень бедности настолько отталкивали и пугали ее, что она готова была к любым жертвам ради торжества в кинематографе.

В то время как Глэдис Бейкер и Грейс Макки только экспериментировали и пытались благодаря визуальному приближению к избранным образам завоевать больше мужчин или найти таким образом своего единственного мужчину, для самой Мэрилин психовизуальная тренировка, многочисленные знакомства и мужчины были лишь средством к преодолению еще одной ступеньки на пути к новой жизни. Она хорошо разобралась в целях и средствах, никогда не путая их, и это стало одним из ключевых факторов всеобщего признания. Мужчины сами по себе слишком мало значили для нее. Любопытно и то, что Мэрилин реально использовала свою сексуальность в качестве последнего средства, когда понимала, что иные отношения с тем или другим мужчиной невозможны. Она уступала, намереваясь максимально соответствовать желаниям мужчины, опять‑таки лишь для того, чтобы получить билет в новый, прежде закрытый, зал для избранных. Внутренний контекст ее поведения предопределил достаточно уникальную внешнюю форму – как в кинематографе, так и в частной жизни, а именно: соединение того, что априори не может взаимодействовать, оставаясь инертным: невероятной сексапильности и потрясающей, почти святой невинности. Она подсознательно жаждала привлекать внимание к себе и делала это благодаря своей сексуальности. Однако Мэрилин вовсе не стремилась к тому, чтобы утонуть в море физической любви, и, похоже, где‑то глубоко внутри в ней жил животный страх перед распутной жизнью, ставшей предвестником конца и для ее собственной матери, и для женщины, впоследствии заменившей ей мать. Она действовала по принципу оправданной необходимости, вряд ли увлекаясь сексом. Или если и увлекаясь, то неизменно памятуя о том, для чего все это затеяно. Секс ради секса, любовь ради любви были для Мэрилин лишь моментом, за которым немедленно следовал следующий, напоминающий, что она должна совершить нечто невероятное, приворожить миллионы своей игрой и стать символом, культом.

Возможно, она не мыслила именно такими категориями, но непременно знала, что хочет большего, чем имеет в данный момент. Большего признания, большей любви, большей игры. Дикий звериный страх перед перспективой оказаться изгоем, периодически охватывающая ее паника перед отвержением гнали актрису к бесконечному совершенствованию, непрерывной работе над собой до сумасшествия и фатальному стремлению привлекать к себе, словно свет мотыльков, все, что дышит и чувствует.

Поведением и, пожалуй, самой жизнью актрисы гораздо чаще руководили эмоции, нежели холодный расчет движущегося к заветной цели человека. Порой создается впечатление, что, всегда видя перед глазами свою мерцающую и манящую звезду, она часто действовала лишь рывками, то впадая в пучину депрессивных истерик, то томясь странным, ненасытным беспокойством, то, напротив, без устали работая над собой в течение многих часов подряд. Действительно, все, что делала эта женщина, шло из глубин ее натуры, но при всей истеричности и болезненности, несомненно, пораженной психики эти действия были результатом внутреннего синтеза ситуации, опорой на приобретенные знания, прочитанные книги и реакцию аудитории.

Для Мэрилин, безусловно, больше всего на свете значила собственная жизненная установка, четко определенные внутренние ориентиры, что превращает даже тактику эпизодических рывков во вполне последовательную стратегию достижения цели. Косвенно это подтверждает и неспособность стать подругой не только какому‑нибудь мужчине, но и любому другому человеку, равнодушному к продвижению ее идеи. Мир должен был крутиться вокруг нее, и в этом состояла эгоистическая компенсация актрисы за ее отвержение в детстве и юности. Будучи в душе доброй и сердечной женщиной (что выражалось далеко не только в забрасывании своего окружения многочисленными подарками), Мэрилин Монро, как и ее мать и бабушка, не могла по‑настоящему любить, отдавая. А многочисленные подарки окружающим, вполне вероятно, отражали лишь бессознательное желание замаскировать свою неспособность любить. Ее любовь, или замещение этого чувства, была не столько своеобразной, сколько ощутимо подчиненной цели, хотя, возможно, поступала она так неосознанно. Дело в том, что, старательно пытаясь соответствовать представлению мужчины своего времени о партнерше во всех сферах взаимоотношений двух полов, она не менее старательно намеревалась получить от партнера содействие в продвижении своих интересов и идей. Даже ее официальные браки хоть и имели психологический подтекст – желание чувствовать себя более защищенной и желанной, всякий раз рушились, как только требования мужчины сталкивались с интересами ее самореализации. Духовное отступничество всегда побеждало внутреннее стремление женщины к выполнению своей традиционной роли.

Связи же вне брака почти всегда подразумевали содействие ей со стороны мужчин, как бы в обмен на ее женскую ласку и благосклонность. Тут было мало места для любви, разве что в некоторых случаях, когда Мэрилин имела дело с мужчинами намного старше ее, можно было говорить о любви дочери к внезапно обретенному отцу. Слишком часто она позволяла себе быть просто женщиной – слабой, капризной и зависимой. Она легко поддавалась внушениям со стороны, если человек обладал недюжинной внутренней силой и приобретенным в боях за собственное величие авторитетом. Актриса регулярно опаздывала на съемки и всевозможные деловые встречи, демонстрируя чисто женскую несобранность и отсутствие организованности и не считаясь при этом с ущербом для своей деловой репутации. Она с легкостью шла на большие дозы успокоительных таблеток, поддаваясь влиянию со стороны более сильных в психическом отношении людей, прикрывающихся авторитетными вывесками входящей в моду психоаналитики и жаждущих влияния. Часто стремясь к исполнению роли послушного ребенка, она выбирала жестких и властных мужчин, с которыми в конце концов не могла ладить. Даже ее яростные попытки бороться за более серьезные роли с таким кинематографическом монстром своего времени, как кинокомпания «Фокс», и позиционные победы в этом процессе больше говорят о ней как о подверженной сомнениям женщине, нежели как об акуле делового мира. Именно ее неустойчивая психика и подверженная сильным колебаниям эмоциональная сфера послужили основой для приближения к своей частной жизни тех людей, от которых следовало держаться подальше. Как раз вследствие этого она рано ушла, позволив руководить посторонним своей жизнью и смертью.

Не пытаясь расставить все точки над «i» в покрытой тайной истории смерти Мэрилин Монро, можно лишь констатировать очевидное: передозировка лекарственных препаратов стала следствием манипулирования некоторыми людьми из близкого окружения актрисы ее психическим состоянием эмоционально‑чувственной сферой и, в конце концов, небезуспешными попытками корректировать ее представление о собственной личности и саму мотивацию. Хотя тайна смерти тоже сыграла свою роль, приковав на долгие годы внимание масс к личности киноактрисы.

С другой стороны, в демонстрации удивительной чувственности и проявлялось действие ее самого мощного оружия. Примененные в период наиболее хлесткой для общественного сознания волны раскрепощения женщины в обществе, исключительные приемы Мэрилин Монро демонстрации великого женственного сыграли в ее становлении несоизмеримо бо́льшую роль, нежели все вместе взятые хитроумные приемы ее делового окружения. Ее будто бы наивная и как бы скрытая сексуальность, демонстрируемая едва ли не повсеместно, превратила актрису в своеобразную обольстительницу масс, откровенно открытую и одновременно неприступную, недостижимую.

И в то же время было бы непростительной ошибкой полагать, что актриса принимала решения в основном под впечатлением эмоций и прорывающихся наружу осколков ее многочисленных комплексов. Существует множество иных свидетельств того, что холодный расчет, практичность и волевой подход ко всем сторонам своей деятельности присутствовали в характере Мэрилин Монро, диктуя окружению ее правила игры. Если женская эмансипация начала 50‑х годов была волнением, то действия Мэрилин Монро довели ее до штормового предупреждения некогда непоколебимому мужскому миру. В пользу такой интерпретации говорят неумолимые и одновременно красноречивые факты ее поступков. Например, будучи доброй и сердобольной в душе, она относилась к людям с удивительно эгоистичным подходом чрезвычайно целеустремленного человека, не желающего тратить даже крупицы своего времени там, где отсутствовал ее личный интерес или где была угроза ее личностной целостности, – другими словами, с теми, от кого исходила потенциальная опасность внедрения в ее не слишком устойчивую психику. Она легко вытеснила из сознания свою мать, заботясь лишь о формальном содержании Глэдис. Затем она прекратила общение с некогда создавшей ее Грейс Макки, в том числе и потому, что для самой Мэрилин эта женщина исчерпала свой потенциал и стала уже ненужным балластом для психики и трансформировавшегося мировоззрения. Еще через некоторое время она с такой же беспредельной легкостью рассталась со своей наставницей Наташей Лайтесс, которая фактически заменяла ей мать в течение многих лет становления. Она сделала это со спокойной рассудительностью, легко презрев не только чувства и эмоции, но и тот факт, что Наташа на тот момент была поражена смертоносным раком. В жизни Мэрилин Монро была разрушительницей, ясно и недвусмысленно требовавшей, чтобы весь мир был у ее ног. Без сомнения, она была энергетическим вампиром, питаясь от сильных и мудрых. Она без сожаления разбила чужую семью для завоевания мужчины. Хотя актриса и осуществляла слабые попытки уговорить писателя Артура Миллера не разводиться из‑за нее с женой, кстати долгое время бывшей и ее подругой, все женское естество кричало и требовало обратного, и ни один мужчина не сумел бы оставаться безучастным к эгоцентричным воплям Монро. Драматизм этих действий состоял еще и в том, что, добиваясь этого мужчины, собственническая натура актрисы едва ли не тотчас отбрасывала приобретение за ненадобностью и невозможностью использовать по назначению. Осознавала ли Мэрилин Монро, что она не способна создать полноценную (а значит, традиционную) семью? Пожалуй, да. Но разве это могло ее остановить?

Стоит ли говорить, что, играя с массами поклонников в любовь, она относилась к ним лишь со снисходительной иронией. Когда однажды ее пригласили принять участие в каком‑то публичном мероприятии, актриса не без доли серьезности заметила: «Придется дать массам искусство». К слову, в этом высказывании Мэрилин Монро заложена еще одна немаловажная деталь, а именно: она свято верила в то, что стремление к успеху в кинематографе может служить заменителем выдающейся идеи, что ее игра сродни исключительному творчеству созидания, а сама она является символом этого нового, набирающего обороты популярности жанра. Ключевым моментом такой позиции является признание Мэрилин своей исключительности, осознание роли и даже некой миссии, в принципе, далеко выходящей за рамки самого кинематографа. Если бы в своей жизни Мэрилин Монро ограничилась лишь профессиональной игрой в кино, она не сумела бы добиться такой невообразимой для актрисы популярности в обществе своего времени. Ведь, в сущности, Мэрилин Монро была одной из многих киноактрис, ее игра, хотя и постоянно совершенствовалась, была далека от идеальной, что утверждали, прежде всего, критики ее времени, актеры и кинопродюсеры. Она покорила мир невиданной доселе выразительностью и масштабами раскрутки своего образа. А кроме того, она несла в себе тайну, притягательную и манящую смутным смыслом, туманностью и непроницаемостью как жизни, так и смерти…

Любя мужчин и опираясь на них как на деловых партнеров, Мэрилин Монро никогда не забывала о себе. Так, после создания в значительной степени мифической киностудии «Мэрилин Монро Продакшн» актриса владела контрольным пакетом в 51 %, не уступая партнерам‑мужчинам в таком щекотливом и исключительно деловом вопросе. К слову, позже это ей пригодилось, когда в один из дней она без всякого колебания и угрызений совести объявила, что увольняет значительную часть своих коллег по бизнесу. Вообще, одним из козырей киноактрисы было отсутствие каких бы то ни было привязанностей: она с необыкновенной душевной легкостью расставалась и с вещами, и с людьми. Если деньги и интересовали ее, то лишь как средство, которое можно использовать для достижения более высокой цели. Мэрилин Монро была слишком сосредоточена на себе, и все, что хоть как‑то мешало ее собственным планам и представлениям, тут же вычеркивалось, выбрасывалось и вытеснялось. Но выбрав в качестве объекта для продвижения в мир свою собственную персону, она одновременно заметно сузила свои возможности. Ибо любой человек имеет гораздо больше недостатков, чем продукты его творческой деятельности. Но не вызывает сомнения, что у Мэрилин Монро по мере творческого и профессионального роста стала явственно проявляться исключительная черта «мужских» стратегий, выражающаяся в навязчивом стремлении держать под неусыпным контролем все и вся. И очень возможно, не мешай ей психическая слабость и подверженность внушениям, она сумела бы создать собственную империю кино. И если бы ей кто‑нибудь дал подсказку относительно, скажем, создания своей школы актерского искусства или дал в руки любую другую идею, имеющую перспективы развития во времени, энергии этой женщины хватило бы с лихвой.

Одним из ключевых элементов жизненной стратегии Мэрилин Монро явилось неустанное использование всех возможных механизмов саморекламы. Вообще надо признать, что самореклама и технологии внедрения символов в общественное сознание, по всей видимости, были хорошо усвоены актрисой, которая сама являлась продуктом маркетинговых технологий. Хотя большинство своих решений она принимала импульсивно и эмоционально, руководствуясь интуицией и внутренним чутьем, нет никакого сомнения в том, что Мэрилин Монро всегда рассматривала проблему рекламы своего имени и своей деятельности как основу успеха. Это было даже не столько элементом стратегии, сколько никогда не угасающим фанатичным стремлением быть на слуху. Ради рекламы своего имени эта женщина была готова на все, и само действо становилось для нее эквивалентом признания и любви, – того, к чему подсознательно стремилась обделенная в детстве душа. Причем в случаях, когда судьба сулила ей выигрышные ходы, она не останавливалась ни перед чем. Например, Мэрилин Монро легко позабыла про свой медовый месяц, когда представился случай побывать в подразделениях, принимающих участие в военных действиях в Корее. Оторванные от дома солдаты и офицеры представляли собой в первую очередь бесчисленную армию поклонников, энергетические волны восторга которых раскачивали Мэрилин Монро, как подвешенный к небу кораблик. Почитатели были без ума от ослепляющих откровений актрисы, а она питалась их неутоленным вожделением и сверкала в золотистых брызгах славы.

Инсценировки всевозможных скандалов, имеющих целью приковать внимание толпы к своей персоне, стали по‑истине слабостью актрисы. С того времени, как она осознала силу газетной статьи и удачно размещенного в журнале портрета, она уделяла колоссальное внимание моделированию склочных ситуаций и всевозможных способов привлечения внимания гвардии корреспондентов. Впервые крупный скандал возник в связи с появлением календарей с обнаженной Монро – в то время, когда она едва закрепилась в кинокомпании. Ей грозило увольнение, но девушка ловко выпуталась из скверной ситуации, объяснив журналистам, что была вынуждена сниматься в таком виде, поскольку голодала и не имела крыши над головой. Одним выстрелом Мэрилин удалось убить двух зайцев: загладить шероховатости в киностудии и открыть счет виртуозной эксплуатации некоторых трепетных и, естественно, сомнительных фактов своей биографии, которые необычайно расположили к себе практически всю пишущую братию. Начав рисовать собственную биографию, Мэрилин не удержалась от порождения мифов о себе, что характеризует ее не только как человека дальновидного, но и как человека, имеющего явные намерения оставить ощутимый след после ухода в небытие. Она подошла к собственному образу в высшей степени творчески, сознательно насытив картину своей жизни под названием «Мэрилин Монро» трогательными и душещипательными фактами, призванными вызвать восхищение и симпатию к девушке, которая много испытала и с невероятным трудом сумела достичь признания.

После календарей скандальные выходки актрисы сопровождали ее постоянно. Идеи для этого выбирались самые разные: от банального заготовленного обрыва бретельки на платье до яростного отстаивания чьих‑то гражданских прав. Она сама была живым воплощением необычности, скандальности и сексуальности – полный набор того, что нужно любому изданию для привлечения внимания читателей. К этому можно добавить, что Мэрилин поддерживала тесные, дружеские отношения с некоторыми известными журналистами, что способствовало появлению определенных материалов в нужное время и в нужном месте. Следует отметить также умение актрисы выходить замуж за весьма известных людей, что делало и браки, и их расторжение насыщенными для публики событиями.

А кроме того, она оказалась одной из первых, кто удачно совмещал игру в кино с исполнением незамысловатых песенок, ориентированных на самую неискушенную часть аудитории, а когда ее имя приобрело известность, она охотно согласилась на публикацию своей биографии. Мэрилин Монро использовала все, без исключения, возможности, чтобы запечатлеть свой неповторимый образ и оставить его в истории. Причем, далеко не только кинематографа. За счет этой многогранности ей удалось влиять на очень многие социальные слои, увлекая порой даже представителей интеллектуальной элиты.

Стоит оговориться: многое, что наблюдателям может показаться стратегией продвижения к успеху, является не чем иным, как проявлением эмоций, духовной и физической слабости, по‑своему расшифрованными обществом, часто не без помощи манипулятивных технологий. Собственные же роли были как вспышки ослепительно яркого света, но они не могли заменить идеи, после окончания игры они становились застывшими образами красочной сказки, не имеющей продолжения. Мэрилин осознавала это и непрерывно пыталась перейти на другой уровень; ведь и мотивация создания собственной киностудии проистекала именно из этого беспокойства. Она перепробовала многое, включая даже благотворительность. К сожалению, этой неординарной женщине так и не удалось отыскать нечто такое, что претендовало на мощную, действенную идею, и чем больше она осознавала свою неспособность сделать это, тем больше погружалась в безумную трясину депрессии…

Нельзя не отметить, что Мэрилин Монро периодически ощущала внутреннюю потребность вернуться к традиционной женской роли, о чем не раз упоминала в различных интервью или беседах. Иногда она детализировала свои старания стать прилежной хранительницей домашнего очага во время первого брака и откровенно констатировала, что стимулом для второго стали «мечты, связанные с ролью хозяйки дома». А порой честно признавалась, что мечтает о тихой сельской жизни с любимым человеком. Мэрилин совершенно искренне пыталась стать матерью, но, возможно, глубокое духовное противоречие оставило отпечаток и на физиологическом развитии, ибо она не смогла родить ребенка. Наследуя ролевую модель, Мэрилин оказалась совершенно не приспособленной к исполнению функции матери; поддержание уютной атмосферы в семье было для нее такой же непостижимой вещью, как полет на Луну или жизнь во льдах Антарктиды. В то же время наличие этих импульсов говорит о глубинных колебаниях собственного представления о том, с какой миссией должна быть связана идеальная роль женщины в обществе. Скорее всего, эти всплески были отражением ее двойственной натуры, результатом подавленного еще в детстве желания соответствовать традиционным представлениям о женском образе.

Мэрилин Монро всегда боролась с постоянно преследующим ее болезненным ощущением, что она является лишь универсальным орудием для производства денежных знаков. Причем продавалось всякий раз именно тело, и болезненное ощущение, что она не является целостной личностью, способной продемонстрировать иные качества, не менее замечательные, чем блистательная внешность, никогда не покидало ее, порождая не только горечь бессонных ночей и бесконечных терзаний, но и непременное желание совершенствоваться, со временем ставшее неотъемлемой частью всей ее жизненной стратегии. Именно это отличает Мэрилин Монро от бесчисленных масс фавориток шоу‑бизнеса, не способных и не готовых продемонстрировать что‑нибудь еще, кроме своих прелестей. К сожалению, Мэрилин не удалось развить свою личность и преодолеть барьеры, сформированные ее исковерканным детством, полубезумной матерью, толстокожими опекунами да и самой атмосферой шоу‑бизнеса, в котором единственным мерилом побед является способность извлекать из масс ослепляющие порядком цифр прибыли. Однако тот факт, что эта чувственная и в высшей степени впечатлительная женщина сознательно старалась изменить себя, усовершенствовать и развить духовную часть своего естества, не только достоин внимания, но и, возможно, является для восприятия ее образа более важным, чем признание Мэрилин Монро современниками. Хотя именно последнее заставляет исследовать феномен актрисы и вообще явления поклонения сменяющим друг друга символам шоу‑бизнеса, стоит признать: развитая способность чувствовать вопреки бесчувственности окружающего мира создала для образа Мэрилин Монро ореол большей значимости, чем ее вызывающее сексуальное поведение, зафиксированное операторами кинематографа.

«Одобрение толпы – доказательство полной несостоятельности», – заметил как‑то Сенека. Но Мэрилин Монро вряд ли задумывалась над этой фразой, ее фатальное стремление к привлечению внимания, навязчивая потребность почитания толпой, безумное желание воспламенять воображение и обострять чувства многих людей неизменно доминировали не только в ее поведении, но и во всем жизненном укладе. Она, пожалуй, не могла не уйти рано, ибо никогда не сумела бы смириться с угасанием собственной популярности, не пережила бы забвения при жизни – в этом вся ее наполненная до краев эмоциональностью и чувственностью чаша Женщины. В этом был ее крест и ее лаконичная и в то же время емкая миссия…

Мадонна (Мадонна Луиза Чикконе)

Больше всего я хотела стать кем‑нибудь… Я превратилась в трудоголика.

Мадонна

Совместив религию и секс, она построила свой успех на противоречивости человеческой натуры.

Ренди Тараборрелли, автор биографической книги о Мадонне

Родилась 16 августа 1958 года

Символ женской сексуальности и женского успеха конца XX – начала XXI века

Хотя деятельность Мадонны не содержит величия гениального творца или идеи, призванной преобразовать мир, вряд ли будет искажением действительности утверждение, что эта невероятно заносчивая и вызывающе эксцентричная женщина с характером дикой лесной кошки сумела стать женским символом своей эпохи. Еще более изумляет тот факт, что в течение достаточно долгого периода времени сотни тысяч молодых людей различных национальностей и вероисповеданий избрали ее в качестве кумира, обеспечив наполнение ее счетов миллионами долларов и повсеместное звучание ее имени. Мало значащие для реалистичной оценки ее деятельности финансовые активы, тем не менее, служат мерилом формального успеха человека в эпоху развитых демократических свобод, поэтому самостоятельное обогащение женщины вследствие реализации определенной жизненной стратегии также не может быть проигнорировано исследователями.

Да, ее деятельность всегда была направлена на обывателя и нередко носила деструктивный характер. Но если таким способом женщина может изменить отношение к своей полоролевой функции в обществе современников, это явление необходимо тщательно изучать. Обсасывание сумасбродных поступков на редкость выразительной женщины и одной из наиболее сочных публичных фигур конца XX – начала XXI века стало обязательным для влиятельных и тиражных газет, ее противоречивый образ превратился в знамя многих шикарных журналов, а ее клипы стали с триумфом блуждать по телеканалам. Феномен успеха завоевательницы современной сцены неумолимо свидетельствует о том, что она сама стала элементом влияния на массовое сознание эпохи. Она действительно осуществляет воздействие на современное общество, и это нельзя ни обходить вниманием, ни приуменьшать, если мы намереваемся быть честными и оценивать женское начало беспристрастным взглядом.

Чем интересна Мадонна с точки зрения проведения в жизнь определенных стратегий, которые дали ей в руки новые возможности? Это женщина, сумевшая при отсутствии особых дарований добиться ошеломляющего успеха на сцене и в шоу‑бизнесе в целом. Не имея исключительных вокальных данных и не являясь лучшей танцовщицей, она сумела заворожить публику своей эмоциональной вовлеченностью и редкой чувственностью. Не обладая ярким актерским талантом, не будучи красавицей, она проложила себе дорогу на киностудию и сумела получить колоритные роли. Не получив престижного образования и не умея даже красиво излагать свои мысли, она никогда не имела проблем с ведением деловых переговоров, а достигнув славы, сумела издать собственную, пусть и слишком противоречивую книгу. При всех ее личных недостатках ее карьера названа одной из самых успешных в истории шоу‑бизнеса. Она достигла славы, власти и денег, что позволило ей обрести свободу и… вернуться к понятной женской роли через материнство. А некоторые наблюдатели даже уверены, что в зрелые годы Мадонна сумеет достичь понимания философских принципов бытия и отыскать подлинную идею, что при ее небывалой для женщины воле и трудолюбии имеет потенциал создания нового творческого гения.

Но даже если ничего подобного не случится и Мадонна запомнится людям как «плохая девочка», без колебаний разрушающая устои общества, ее стратегии заслуживают внимания. Прежде всего потому, что она «сделала себя сама», поднявшись из полной глуши безвестности до уровня планетарного влияния на массовое сознание. Хотя интеллектуальная элита планеты практически никогда положительно не реагировала на образ Мадонны, ей удалось открыть для себя изумляющую абсолютизмом нишу, а сочетание риска, сладостной авантюры и стремительных темпов в разработке и использовании самых современных технологий коммуникации позволило буквально ворваться в сознание цивилизации. Действительно, никто до нее никогда так откровенно не эксплуатировал вместе секс и религию, умело представляя этот странный симбиоз всему миру при помощи сочетания наиболее совершенных технических возможностей. Такая невероятная для женщины смелость совершать святотатства и презирать установленные обществом табу дала ей в руки уникальный козырь, представляющий собой сознательное воздействие на основные человеческие инстинкты и желания, а именно: возбуждая в массах обостренные ощущения Страха, Смерти, Секса, Тайны, Скандала и Сенсации, которые управляют сознанием большинства, а значит, влияют и на все общество. Именно страх перед неведомым, трепет от дыхания смерти, непреодолимое желание заглянуть за запрещенную завесу человеческого бытия и примитивное любопытство стимулировали многих людей поближе узнать непостижимое и противоречивое существо по имени Мадонна. Она впрыснула в застоявшиеся моральные нормы масс животные желания, подобно инжектору, который мощной струей заставляет оживать двигатель. А затем посредством воли и непреклонного характера заставила их принять себя, а многих из них – даже полюбить, ведь обыватель всегда готов поклоняться тем, кто создает из себя символ. Мадонна сотворила из себя живого идола, хотя и примитивного, упрощенного в восприятии, но очень выделяющегося и резко контрастирующего со всем имеющимся в однородной людской массе.

Date: 2015-08-15; view: 281; Нарушение авторских прав