Тихий Дон М.Шолохова. История создания, споры об авторстве. Проблематика. Образ Григория Мелехова. Художественное своеобразие романа

В своих интервью и автобиографиях Шолохов сообщал, что начал писать «Тихий Дон» в октябре 1925 года. (В это время он жил в станице Каргинской). Действие романа тогда начиналось летом 1917 года, в дни выступления генерала Корнилова. Однако работа скоро зашла в тупик — писатель пришел к выводу, что роман о революции на Дону останется непонятным для читателей без рассказа о предыстории этих событий, и оставил работу. Почти год он потратил на обдумывание замысла, сбор и обработку материалов. И только «с конца 1926 года» вновь принялся за сочинение романа, перенеся его действие в мирные, предвоенные годы^[3]. Объём этого раннего варианта Шолохов позднее оценивал в 3—8 печатных листов, что соответствует примерно 50—100 страницам печатного текста и не превышает размера самой меньшей, первой части романа. Некоторое представление о нём дают рукописи романа, найденные в середине 1980-х журналистом Львом Колодным, и ныне хранящиеся в ИМЛИ. Среди них сохранились 10 страниц, датированных осенью 1925 года, в которых рассказывается об отказе казачьего полка подчиниться Корнилову и выступить в Петроград на подавление революции. В каноническом тексте романа этому отрывку соответствует 15 глава 4 части. Однако зачинщиком бунта в отрывке 1925 года выступает не Иван Алексеевич Котляров, а казак по имени Абрам Ермаков, в котором легко угадывается главный герой Григорий Мелехов^[

Прежде всего, сам Шолохов был очень молод, когда начал писать роман. Удивительно, что такое глубокое и зрелое произведение он начал писать примерно в 22 года, до этого издав только сборник рассказов. Написал первые книги с большой скоростью: два первых тома (около 40 печатных листов) за 2,5 года. Шолохов якобы был малообразованным человеком — окончил всего 4 класса гимназии. Среди тех, кто открыто обвинял Шолохова в плагиате, был Александр Солженицын, который писал:

Книга удалась такой художественной силы, которая достижима лишь после многих проб опытного мастера, — но лучший первый том, начатый в 1926 году, подан готовым в редакцию в 1927 году; через год же за первым томом был готов и великолепный второй; и даже менее года за вторым подан и третий, и только пролетарской цензурой задержан этот ошеломительный ход. Тогда — несравненный гений? Но последующей 45-летней жизнью никогда не были подтверждены и повторены ни эта высота, ни этот темп^[30].

Однако в противоположность известные специалисты по творчеству Шолохова Феликс Кузнецов и Александр Стручков считают факт авторства Шолохова доказанным и не вызывающим сомнений^[31][32].

Одним из изданий, полностью посвященных вопросу авторства романа «Тихий Дон» является книга «Загадки и тайны „Тихого Дона“: двенадцать лет поисков и находок» под редакцией А.Г. Макарова^[33].

В 1999 году специалистами РАН были обнаружены^[34] считавшиеся потерянными рукописи 1 и 2 книг «Тихого Дона». После трёх экспертиз — графологической, текстологической и идентификационной, — авторство романа было окончательно подтверждено за Шолоховым. В 2005 году при содействии РАН было выпущено факсимильное издание текста рукописей 1 и 2 книг романа «Тихий Дон» в серии книг «Библиотека В. С. Черномырдина» (Издательство «Московский писатель», Академия поэзии…)^[35][36][37], дающее, по мнению сторонников Шолохова, возможность каждому убедиться в подлинном авторстве романа^{[38][39][40][41]}, однако, само наличие рукописей не означает, что человек, рукой которого они написаны, на самом деле является их подлинным автором.

Большая часть действия романа разворачивается в хуторе Татарском станицы Вёшенской примерно между 1912 и1922 годами^[26]. В центре сюжета жизнь казачьей семьи Мелеховых, прошедшей через Первую мировую иГражданскую войну. Многое пережили Мелеховы с хуторянами и со всем донским казачеством в эти смутные годы. От крепкой и зажиточной семьи к концу романа в живых остаются Григорий Мелехов, его сын Миша и сестра Дуня.

Главный герой книги Григорий Мелехов — донской казак, офицер, выслужившийся из рядовых. Исторический перелом, напрочь поменявший древний уклад донского казачества, совпал с трагическим переломом и в его личной жизни. Григорий не может понять, с кем ему остаться: с красными или с белыми. Мелехов в силу природных способностей дослуживается сначала из простых казаков до офицерского звания, а потом и до генеральской должности (командует повстанческой дивизией в Гражданской войне), но военной карьере не суждено сложиться. Также мечется Мелехов между двумя женщинами: нелюбимой поначалу женой Натальей, чувства к которой проснулись только после рождения детей Полюшки и Мишатки, и Аксиньей Астаховой, первой и самой сильной любовью Григория. И обеих женщин он не смог сохранить.

В конце книги Григорий бросает всё и возвращается домой к единственному оставшемуся в живых из всей семьи Мелеховых сыну и к родной земле.

Роман содержит описание жизни и быта крестьян начала XX века: обряды и традиции, характерные для донского казачества. Подробно описана роль казаков в военных действиях, антисоветские восстания и их подавление, становление Советской власти в станице Вёшенской.

Тема коллективизации в литературе 20 в. "Поднятая целина" М.Шолохова, "Котлован" А.Платонова, "Кануны" и "Год великого перелома" В.Белова. Различные подходы ее решению.

Это драматичный момент всего литературного процесса 30-х гг. Обойти его невозможно: возникает известная неполнота, полуправда в освещении трагических сторон литературной истории.
Что такое коллективизация в деревне, зачем (и кому) она была необходима? Почему она так противоречиво отразилась в прозе и поэзии конца 20-х — начала 30-х гг. и в последующих художественных исследованиях 60—90-х гг.?

Коллективизация, предпосылкой которой был кризис хлебозаготовок зимой 1927/28 г., своего рода «крестьянский бунт», протест людей, не пожелавших везти хлеб в государственные закрома по низким ценам, — это способ предельной централизации производства сельхозпродуктов, сосредоточения его в хозяйствах-гигантах, своего рода «опорах социализма» в деревне. Колхозы были созданы, с одной стороны, для удобства и надежности хлебозаготовок, с другой — для удобства внедрения новой техники. Ho главное — для создания монолитного социального строя: без буржуазии в городе, без кулака в деревне. Решено было вместо сотен тысяч мелких хозяйств создать тысячи колхозов с общей пашней, едиными фермами, твердым планом по вывозу зерна осенью и т. п.
Государство стремилось решить этим сразу несколько задач. И город, и армия, и организации, вывозившие хлеб за границу в оплату за станки, в целом за технику для строившихся гигантов, получали известную определенность, надежность в получении хлеба. Историк Н. Верт отмечает: «Отобранное у крестьян зерно предназначалось для вывоза преимущественно в Германию... С 1931 по 1936 г. половина всей ввозимой в СССР техники была немецкого происхождения». Иных источников получения валюты, кроме сельскохозяйственного сырья и золота, добывавшегося теми же бывшими крестьянами, у изолированной, осажденной страны не было. Вот-вот мог быть закрыт Гитлером и немецкий рынок остро необходимой техники.
В романах о коллективизации, проводившейся жестко, в спешке, с грубым причислением к врагам, к кулакам всех колеблющихся, желающих сберечь свое имущество, землю, лошадей, в целом можно найти множество достаточно точных, достоверных подробностей: и пресловутое «раскулачивание» (ограбление и «ликвидация как класса») зажиточных крестьян (их, «спецпереселенцев», высылали из сел на Север, в Сибирь), и сцены собраний, на которых избирали (назначали) руководителей колхозов, и картины массового забоя частного скота (все равно отберут в колхоз).
Романы эти предельно социологичны, язык их, мучительно пародируемый А. Платоновым в «Котловане» и хронике «Впрок», часто сплошь состоит из «речезаменителей», бюрократизмов. Все эти подробности присутствуют, например, в «Поднятой целине» (1932) М. Шолохова, где представлены — с жестких социологических позиций — и бедняки (Майданников, Бесхлебнов), и кулаки (Островнов), и колеблющиеся середняки, местные коммунисты Нагульнов, Разметнов, и присланный из Питера руководитель колхоза матрос Семен Давыдов... Естественно, есть и его антипод, есаул Половцев, готовящий казачье восстание против коллективизации. Разные этапы коллективизации изображены в растянутой, часто натуралистической хронике Ф. И. Панферова «Бруски» (1928—1937), которая в целом идеализировала весь трагический процесс коллективизации, замалчивала факты прямого «раскрестьянивания», т. е. разрушения деревни, преувеличивала «кулацкую угрозу» социализму.
В этом романе также есть и вожак артели Кирилл Ждаркин, и кулак Плакущев, и середняк Никита Гурьянов, ищущий утопическую «страну Муравию» (эту тему возьмет у Панферова А. Твардовский). Однако политическая актуальность оттеснила на второй план художественность. Так, мысль человеческая, «текущая» из мужицких голов, сравнивается с маслом, «выдавливаемым из жмыха», трактор — с «хряком», а весенняя мечта, чудесная птица, «играет как сытый серый коршун, купаясь в изобилии солнца» (?!). Все это огрубленный реализм, а вернее, натурализм.

Date: 2015-08-15; view: 1279; Нарушение авторских прав