Книга третья 6 page

за мной?

И Краут еще крепче сжал свое тяжелое, грозное на вид оружие и

настойчиво и решительно посмотрел на Клайда.

- Но... Но... нет, я не знаю! - бессильно ответил Клайд; но разом

побледнел и осунулся. - Разумеется, если у вас есть ордер на арест, я

последую за вами. Но я... я не понимаю, - его голос слегка задрожал, -

почему вы хотите меня арестовать?

- Вон что, не понимаете? А вы случаем не были на озере Большой Выпи или

на Луговом в среду или в четверг? А?

- Нет, сэр, не был, - солгал Клайд.

- И вам, видно, ничего не известно про то, что там утонула девушка, с

которой, по-видимому, были вы, - Роберта Олден из Бильца?

- Господи, да нет же! - нервно и отрывисто возразил Клайд: настоящее

имя Роберты и ее адрес в устах совершенно чужого человека... это его

потрясло. Значит, они узнали! И так быстро! Они нашли ключ. Его настоящее

имя и ее тоже! Господи! - Так меня подозревают в убийстве? - прибавил он

слабым голосом, почти шепотом.

- А вам неизвестно, что она утонула в прошлый четверг? Разве вы не были

с нею в это время?

Краут не отрывал от него жестких, пытливых, недоверчивых глаз.

- Нет, конечно, не был, - ответил Клайд, помня только одно: он должен

все отрицать, пока не придумает, что еще говорить и как действовать.

- И вы не встречали троих прохожих в четверг вечером, часов в

одиннадцать, когда шли от озера Большой Выпи к Бухте Третьей мили?

- Нет, сэр, конечно, не встречал... Я же сказал вам, что я там не был.

- Прекрасно, мистер Грифитс, мне больше нечего вам сказать. От меня

требуется только одно - арестовать вас, Клайда Грифитса, по подозрению в

убийстве Роберты Олден. Следуйте за мной.

Главным образом для того, чтобы продемонстрировать свою силу и власть,

он вынул пару стальных наручников; при виде их Клайд отшатнулся и

задрожал, словно его ударили.

- Вам незачем надевать их на меня, сэр, - сказал он умоляюще. -

Пожалуйста, не надо. Мне никогда не приходилось их надевать. Я и без того

пойду с вами.

Он тоскливо, с сожалением посмотрел в глубь леса, в спасительную чащу,

где еще так недавно мог бы укрыться... Там была безопасность.

- Ну что ж, - ответил грозный мистер Краут, - это можно, если вы

пойдете спокойно.

И он взял Клайда за безжизненную руку.

- Можно мне попросить вас еще об одном? - тихо и робко сказал Клайд,

когда они двинулись в путь (мысль о Сондре и обо всех остальных ослепила

его и отняла последние силы. Сондра! Сондра! Вернуться туда к ним

арестантом, убийцей! Чтобы его увидели таким Сондра и Бертина! Нет, нет!).

Вы... вы намерены отвести меня обратно в лагерь?

- Да, сэр. Мне так приказано. Там сейчас прокурор и шериф округа

Катараки.

- О, понимаю, понимаю! - истерически воскликнул Клайд, потеряв почти

все свое самообладание. - Но вы... вы не могли бы... ведь я иду совсем

спокойно... понимаете, там все мои друзья, и это будет ужасно!.. вы не

можете провести меня как-нибудь мимо лагеря... куда хотите! У меня есть

особые причины... то есть... я... о боже! Очень прошу вас, мистер Краут,

не ведите меня назад, в лагерь!

Он показался теперь Крауту очень слабым и почти мальчиком... тонкое

лицо, вроде бы невинный взгляд, хороший костюм и хорошие манеры... ничуть

не похож на грубого, дикого убийцу, какого ожидал встретить Краут. Явно

человек того класса, к которому он, Краут, привык относиться с уважением.

И в конце концов у этого юноши может оказаться могущественная родня. Из

всего, что до сих пор слышал Краут, он ясно понял: этот молодой человек

принадлежит к одной из лучших семей Ликурга. И потому Краут решил быть по

возможности любезным.

- Ладно, молодой человек, - сказал он, - я не хочу поступать с вами

чересчур сурово. В конце концов я не шериф и не прокурор, я обязан только

арестовать вас. И без меня есть люди, которые скажут, как с вами быть. Вот

мы дойдем до них, и вы попросите, может быть, они скажут, что не

обязательно вести вас обратно в лагерь. Только вот как с вашими вещами?

Они, верно, остались там?

- Да, но это неважно, - торопливо ответил Клайд. - Их можно будет взять

в любое время. Просто я не хотел бы сейчас идти туда, если только можно...

- Ладно, пошли, - ответил мистер Краут.

И вот они молча идут среди высоких деревьев, стволы которых в сумерках

возвышаются торжественно, словно колонны храма, - они идут, как молящиеся

по нефу собора, и Клайд беспокойным и усталым взглядом следит за багровой

полоской, еще сквозящей за деревьями на западе.

Обвинен в убийстве! Роберта умерла! И Сондра умерла - для него! И

Грифитсы! И дядя! И мать! И те, в лагере!

Господи, ну почему он не бежал, когда нечто - все равно, что это было,

- твердило ему: беги?

В отсутствие Клайда впечатления Мейсона от общества, в котором тот

здесь вращался, подтвердили и дополнили впечатления, полученные прежде в

Ликурге и Шейроне. Этого было достаточно, чтобы отрезвить его и поколебать

прежнюю уверенность, будто нетрудно будет добиться обвинительного

приговора. Из всего, что он тут видел, было ясно: найдутся и средства и

желание замять подобного рода скандал. Богатство. Роскошь. Громкие имена и

высокие связи, которые, конечно, потребуется оградить от огласки. Разве не

могут богатые и влиятельные Грифитсы, узнав об аресте племянника, каково

бы ни было его преступление, пригласить самого талантливого адвоката,

чтобы оберечь свое доброе имя? Несомненно, так будет, а такой юрист сумеет

получить любые отсрочки... И тогда, пожалуй, задолго до того, как он мог

бы добиться осуждения преступника, он сам автоматически перестанет быть

обвинителем и не будет не только избран, но и намечен кандидатом на столь

желанную и необходимую ему должность судьи.

Перед живописным кружком разбитых на берегу озера палаток сидел Харлей

Бэгот в ярком свитере и белых брюках тонкого сукна и приводил в порядок

свои рыболовные снасти. У некоторых палаток были откинуты передние

полотнища - и внутри можно было мельком увидеть Сондру, Бертину и других

девушек, занимавшихся туалетом после недавнего купанья. Компания была

столь изысканная, что Мейсон усомнился, благоразумно ли с политической и

общественной точки зрения напрямик заявить о том, какие причины привели

его сюда; он предпочел пока смолчать и погрузился в размышления о

контрасте между юностью Роберты Олден или своей собственной - и жизнью

этой молодежи. Понятно, думал он, человек с положением Грифитсов вполне

может так подло и жестоко поступить с девушкой вроде Роберты и при этом

надеяться на безнаказанность.

И все же, стремясь добиться своего наперекор веем враждебным силам,

какие могут преградить ему путь, Мейсон наконец подошел к Бэготу и весьма

кисло (хотя и старался казаться возможно благодушнее и общительнее)

сказал:

- Милое местечко для лагеря!

- Да-а... мы тоже так думаем, - процедил Бэгот.

- Это все, наверно, компания с дач около Шейрона?

- Да-а... Главным образом с южного и западного берега.

- А тут нет никого из Грифитсов? То есть кроме мистера Клайда?

- Нет. Они, по-моему, все еще на Лесном озере.

- И вы знакомы лично с мистером Клайдом Грифитсом?

- Ну, конечно. Он из нашей компании.

- А вы случайно не знаете, давно ли он здесь, то есть, я хочу сказать,

у Крэнстонов?

- Кажется, с пятницы. Во всяком случае, я его увидел в пятницу утром.

Но вы можете спросить его самого, он скоро придет, - оборвал Бэгот,

подумав, что мистер Мейсон становится несколько навязчивым со своими

расспросами; притом он человек не их с Клайдом круга.

В это время появился Фрэнк Гарриэт с теннисной ракеткой под мышкой.

- Куда, Фрэнк?

- Гаррисон сегодня утром расчистил корты - попробую там сыграть.

- С кем?

- С Вайолет, Надиной и Стюартом.

- А там есть место для другого корта?

- Ну да, там их два. Захвати Бертину, Клайда и Сондру и приходите все

туда.

- Может быть, когда покончу с этим.

И Мейсон тотчас подумал: Клайд и Сондра. Клайд Грифитс и Сондра Финчли

- та самая девушка, чьи записочки и визитные карточки сейчас у него в

кармане. Может быть, он увидит ее здесь с Клайдом и позже сумеет

поговорить с нею о нем?

В эту минуту Сондра, Бертина и Вайнет вышли из своих палаток. Бертина

крикнула:

- Харлей, не видели Надину?

- Нет, но тут был Фрэнк. Он сказал, что идет на корт играть с нею,

Вайолет и Стюартом.

- Вот как! Пойдем, Сондра! Вайнет, пойдем! Посмотрим, что там за корт.

Назвав Сондру по имени, Бертина обернулась и взяла ее под руку, и таким

образом Мейсону представился желанный случай взглянуть, хотя бы мельком,

на девушку, которая так трагически и, без сомнения, сама того не зная,

вытеснила Роберту из сердца Клайда. И Мейсон воочию убедился, что она

много красивее и много наряднее, - та, другая, и мечтать не могла, что

когда-нибудь сможет так одеваться. И эта жива, а та, другая, лежит мертвая

в бриджбургском морге.

Три девушки, взявшись за руки, пробежали мимо смотревшего на них

Мейсона, и Сондра на бегу крикнула Харлею:

- Если увидите Клайда, скажите, пускай идет туда, хорошо?

И Харлей ответил:

- Вы думаете, вашей тени нужно об этом напоминать?

Мейсон, пораженный красочностью и драматизмом происходящего,

внимательно и даже с волнением следил за всем. Теперь ему было совершенно

ясно, почему Клайд хотел отделаться от Роберты, - ясны его истинные,

скрытые побуждения. Эта красивая девушка и вся эта роскошь - вот к чему он

стремился. Подумать только, что молодой человек в его возрасте и с такими

возможностями дошел до такой чудовищной низости! Невероятно! И всего через

четыре дня после убийства той несчастной девушки он весело проводит время

с этой красавицей, надеясь жениться на ней, как Роберта надеялась выйти за

него замуж. Невероятные подлости бывают в жизни!

Видя, что Клайд не показывается, он почти уже решил назвать себя, а

затем обыскать и изъять его вещи, но тут появился Эд Суэнк и кивком

предложил Мейсону следовать за ним. И, войдя в лес, Мейсон тотчас увидел в

тени высоких деревьев не более, не менее, как Николаса Краута и с ним -

стройного, хорошо одетого молодого человека, примерно того возраста, какой

был указан в приметах Клайда; по восковой бледности его лица Мейсон

мгновенно понял, что это и есть Клайд, и набросился на него, как

разъяренная оса или шершень. Впрочем, сперва он осведомился у Суэнка, где

и кто задержал Клайда, а затем пристально, критически и сурово посмотрел

на него, как и подобает тому, кто воплощает в себе могущество и величие

закона.

- Итак, вы и есть Клайд Грифитс?

- Да, сэр.

- Так вот, мистер Грифитс, меня зовут Орвил Мейсон. Я прокурор округа,

где находятся озера Большой Выпи и Луговое. Я полагаю, вы хорошо знакомы с

этими местами, не так ли?

Он сделал паузу, чтобы посмотреть, какой эффект произведет его

язвительное замечание. Однако против его ожидания Клайд не вздрогнул в

испуге, а только внимательно смотрел на него темными глазами, и этот

взгляд выдавал огромное нервное напряжение.

- Нет, сэр, не могу сказать, что знаком.

Пока он шел сюда по лесу под надзором Краута, в нем с каждым шагом

крепло глубокое, непоколебимое убеждение, что, каковы бы ни были

доказательства и улики, он не смеет говорить ни слова о себе, о своей

связи с Робертой, о поездке на озеро Большой Выпи и на Луговое. Не смеет.

Это все равно, что признать себя виноватым в том, в чем он на самом деле

не виноват. И никто никогда не должен подумать - ни Сондра, ни Грифитсы,

ни кто-либо из его светских друзей, - что он мог быть повинен в таких

мыслях. А ведь все они здесь, на расстоянии окрика, и в любую минуту могут

подойти и узнать, за что он арестован. Необходимо отрицать, что он

как-либо причастен к случившемуся, - он ничего об этом не знает, ровно

ничего! В то же время им овладел безмерный ужас перед Мейсоном: конечно

же, если так себя вести, этот человек будет вне себя от возмущения и

негодования. У него такое суровое лицо! Да еще сломанный нос... и большие

мрачные глаза.

А Мейсон, обозленный запирательством Клайда, смотрел на него, как на

неведомого, но опасного зверя; впрочем, видя растерянность Клайда, он

решил, что, без сомнения, быстро заставит его сознаться. И продолжал:

- Вы, конечно, знаете, в чем вас обвиняют, мистер Грифитс?

- Да, сэр, мне только что сказал вот этот человек.

- И вы признаете себя виновным?

- Конечно, нет, сэр! - возразил Клайд.

Его тонкие, теперь побелевшие губы плотно сжались, глаза были полны

невыразимого, глубоко затаенного ужаса.

- Что? Какая чепуха! Какая наглость! Вы отрицаете, что в прошлую среду

и четверг были на Луговом озере и на Большой Выпи?

- Да, сэр.

- В таком случае, - Мейсон выпрямился, приняв грозный инквизиторский

вид, - вы, должно быть, станете отрицать и свое знакомство с Робертой

Олден - с девушкой, которую вы повезли на Луговое озеро и с которой потом,

в четверг, поехали кататься по озеру Большой выпи? С девушкой, с которой

вы встречались в Ликурге весь этот год и которая жила у миссис Гилпин и

работала в вашем отделении на фабрике Грифитса? С девушкой, которой вы

подарили на рождество туалетный прибор? Пожалуй, вы еще скажете, что вас

зовут не Клайд Грифитс, что вы не живете у миссис Пейтон на Тэйлор-стрит и

что всех этих писем и записочек от Роберты Олден и от мисс Финчли не было

в вашем сундуке?

При этих словах Мейсон вытащил из кармана пачку писем и визитных

карточек и стал размахивать ими перед самым носом Клайда. С каждой фразой

он все больше приближал к лицу Клайда свое широкое лицо с плоским

сломанным носом и выдающимся подбородком, и глаза его сверкали жгучим

презрением. А Клайд всякий раз отшатывался, и ледяной холодок пробегал у

него по спине, проникая в сердце и в мозг. Эти письма! Вся эта

осведомленность! А там, в его палатке в чемодане, все последние письма

Сондры, в которых она строит планы побега с ним в эту осень. И почему он

их не уничтожил! Теперь этот человек найдет их, - конечно, найдет - и,

пожалуй, начнет допрашивать Сондру и всех остальных. Клайд съежился, и все

в нем похолодело. Губительные последствия его столь плохо задуманного и

плохо выполненного плана придавили его, как мир, легший на плечи

слабосильного Атланта.

И однако, чувствуя, что нужно что-то сказать и при этом ни в чем не

признаться, он наконец ответил:

- Я действительно Клайд Грифитс, но все остальное неверно. Я ничего об

этом не знаю.

- Да бросьте, мистер Грифитс! Не пытайтесь меня провести. Из этого

ничего не выйдет. Ваши хитрости вам ни капли не помогут, а у меня нет на

это времени. Не забывайте, что все эти люди - свидетели, и они вас слышат.

Я был у вас в комнате, и в моем распоряжении ваш сундук, и письма мисс

Олден к вам - неопровержимое доказательство, что вы знали эту девушку, что

вы ухаживали за нею и обольстили ее минувшей зимой, а позже, весной, когда

она забеременела от вас, сперва отправили ее домой, а потом затеяли эту

поездку - для того чтобы обвенчаться, как вы ей сказали. Да, что и

говорить, вы обвенчали ее! С могилой - вот как вы ее обвенчали! - с водой

на дне озера Большой Выпи! И теперь, когда я говорю вам, что у меня в

руках все улики, вы заявляете мне в лицо, будто даже не знаете ее! Ах,

черт меня подери!

Он говорил все громче, и Клайд боялся, что его услышат в лагере и

Сондра услышит и придет сюда. Оглушенный, исхлестанный неистовым смерчем

уничтожающих фактов, которыми забрасывал его Мейсон, Клайд чувствовал, как

судорога стиснула ему горло, и едва сдерживался, чтобы не ломать руки. И,

однако, на все это он ответил только:

- Да, сэр.

- Ах, черт меня подери! - повторил Мейсон. - Теперь мне ясно, что вы

вполне могли убить девушку и удрать именно так, как вы это сделали. И еще

при ее положении! Отрекаться от ее писем к вам! Да ведь вы с таким же

успехом можете отрицать, что вы здесь и что вы живы! Ну, а эти карточки и

записки, - что вы скажете о них? Уж, конечно, они не от мисс Финчли?

Ну-ка? Сейчас вы станете уверять меня, что это не от нее.

Он помахал ими перед носом Клайда. И Клайд, понимая, что Сондра совсем

рядом и, значит, истинное происхождение писем могут мигом установить,

ответил:

- Нет, я не отрицаю, что это от нее.

- Прекрасно. А вот эти письма, лежавшие там же, в вашем сундуке, в той

же комнате, - они не от мисс Олден?

- Я не желаю об этом говорить, - ответил Клайд, невольно мигая, оттого

что Мейсон размахивал перед ним письмами Роберты.

- Ну, знаете ли! - Мейсон в ярости прищелкнул языком. - Какой вздор!

Какая наглость! Ну, прекрасно, сейчас не стоит беспокоиться на этот счет.

В свое время я без труда это докажу. Но как вы можете все отрицать, зная,

что у меня есть доказательства, - вот чего я не пойму! А карточка с вашей

собственноручной надписью? Вы забыли вынуть ее из чемодана, который мисс

Олден по вашему настоянию оставила на станции Ружейной, хотя свой чемодан

вы взяли с собой, мистер Карл Грэхем - мистер Клифорд Голден - мистер

Клайд Грифитс! Карточка, на которой вы написали: "Берте от Клайда. -

Поздравляю с рождеством!" - припоминаете? Ну, так вот она! - И Мейсон

вытащил из кармана карточку и махнул ею перед самым носом Клайда. - Это вы

тоже забыли? Ваш собственный почерк! - И, помолчав, но не дождавшись

ответа, он прибавил: - Ну и олух же вы! Хорош злоумышленник, у которого

даже не хватило ума не брать своих инициалов для фальшивых имен, за

которыми вы надеялись укрыться, мистер Карл Грэхем - мистер Клифорд

Голден.

Однако Мейсон хорошо понимал, насколько важно получить признание

Клайда, и пытался сообразить, как добиться его тут же, на месте. И вдруг

застывшее от ужаса лицо Клайда навело прокурора на мысль, что, пожалуй, он

запуган до немоты. И Мейсон внезапно переменил тактику - по крайней мере

понизил голос и расправил грозные морщины на лбу и у рта.

- Вот что, Грифитс, - начал он гораздо спокойнее и проще. -

Обстоятельства таковы, что ни ложь, ни безрассудное и бессмысленное

запирательство нисколько вам не помогут. Это только повредит вам,

поверьте. Может быть, по-вашему, я был немного резок, но это потому, что у

меня ведь тоже нервы натянуты! Я думал, что столкнусь с человеком совсем

другого типа. Но теперь я вижу, каково вам и как вы напуганы всем, что

произошло, - и вот я подумал: может быть, тут было еще что-нибудь...

какие-нибудь смягчающие обстоятельства, и если вы все расскажете, это дело

предстанет в несколько ином свете. Я, конечно, ничего не знаю, вам об этом

лучше судить, но я просто хочу говорить с вами начистоту. Начать с того,

что налицо ваши письма. Далее, когда мы приедем в Бухту Третьей мили, - а

мы там завтра будем, я надеюсь, - там будут и те три охотника, которые

встретили вас ночью, когда вы уходили с Большой Выпи. И не только они, но

и хозяин гостиницы на Луговом озере, и хозяин гостиницы на Большой Выпи, и

лодочник, у которого вы брали лодку, и шофер, который вез вас и Роберту

Олден со станции Ружейной. Все они опознают вас. Неужели вы думаете, что

никто из них вас не узнает, не сумеет сказать, были вы там с нею или не

были? Может быть, вы думаете, что, когда придет время, им не поверят

присяжные?

И Клайд мысленно отмечал все это, как автомат, который щелкает, когда в

него опустят монету, но не произносил ни слова в ответ, - только, весь

застыв, неподвижно смотрел куда-то в пространство.

- И это еще не все, - мягко и вкрадчиво продолжал Мейсон. - Есть еще

миссис Пейтон. Она видела, как я взял эти письма и карточки в вашей

комнате, из вашего сундука и из верхнего ящика вашей шифоньерки. А девушки

на фабрике, где работали вы и мисс Олден? Неужели вы думаете, что они не

вспомнят ваших с ней отношений, когда узнают, что она умерла? Что за

нелепость! Вы должны и сами понять такую простую вещь, как бы вы там ни

рассуждали. И напрасно вы надеетесь вывернуться таким образом. Ничего не

выйдет. Так что зря вы разыгрываете какого-то дурачка. Могли бы это и сами

понять.

Он снова умолк, надеясь, что теперь Клайд сознается. Но Клайд, все еще

убежденный, что всякое признание, связанное с Робертой или с озером

Большой Выпи, его погубит, по-прежнему молчал. И Мейсон прибавил:

- Ладно, Грифитс, вот что я вам еще скажу. Я не мог бы дать вам лучшего

совета, будь вы даже моим сыном или братом, и я хотел бы вызволить вас из

этой истории, а не только узнать от вас правду. Если вы хотите как-то

облегчить свое положение, вам вовсе незачем все отрицать, как вы сейчас

делаете. Вы просто создаете лишние затруднения и вредите себе в глазах

других людей. Почему не сказать, что вы ее знали и ездили с нею на озеро и

что она вам писала эти письма, - почему не покончить с этим? Этого вам все

равно не миновать, если вы и надеетесь доказать свою непричастность к

остальному. Всякий разумный человек - и ваша мать, будь она здесь, -

сказал бы вам то же самое. Ваше поведение просто смешно и скорее

доказывает вину, чем невиновность. Почему бы не выяснить сразу же эти

факты, пока не поздно воспользоваться какими-нибудь смягчающими

обстоятельствами, если они существуют? А если вы сделаете это _теперь_ и я

смогу как-либо помочь вам, даю слово, что помогу - и с радостью. Ведь в

конце концов я здесь не для того, чтобы затравить человека до смерти или

заставить его сознаться в том, чего он не делал, - я хочу только

установить истину. Но если вы будете отрицать даже свое знакомство с этой

девушкой, когда я говорю вам, что у меня в руках все улики и я могу

доказать это, - ну, тогда... - И прокурор воздел руки к небесам в знак

бессильного негодования.

Но Клайд был по-прежнему бледен и нем. Несмотря на все, что сказал ему

Мейсон, и на этот, по-видимому, дружеский и доброжелательный совет, он все

еще не мог отделаться от убеждения, что, признав свое знакомство с

Робертой, он себя погубит. А как отнесутся к этому роковому признанию те,

в лагере! Конец всем его мечтам о Сондре и о прекрасной, праздничной

жизни. И поэтому, несмотря ни на что, - молчание. И Мейсон, окончательно

выйдя из себя, закричал:

- Ну, хорошо же! Значит, вы решили вовсе не раскрывать рта? Так, что

ли?

И Клайд, подавленный и обессиленный, ответил:

- Я никак не причастен к ее смерти. Это все, что я могу сказать.

И, говоря это, он уже думал, что, пожалуй, ему не следовало говорить

так... может быть, лучше было бы сказать... но что? Что он, конечно, знал

Роберту и даже был с ней на озере... но никогда не собирался убить ее...

она утонула, но это был несчастный случай. И если он и ударил ее, то

только нечаянно. Но, может быть, лучше совсем не говорить, что он ее

ударил? Ведь при сложившихся обстоятельствах едва ли кто-нибудь поверит,

что он ударил ее фотографическим аппаратом случайно. Самое лучшее вовсе не

говорить об аппарате, раз ни в одной газете до сих пор не упоминалось, что

у него был с собой аппарат.

Он все еще размышлял об этом, когда Мейсон воскликнул:

- Так вы признаете, что знали ее?

- Нет, сэр.

- Ну, прекрасно. - И, повернувшись к своим спутникам, Мейсон прибавил:

- В таком случае, я думаю, нам остается только отвести его назад, в

лагерь, и послушать, что им про него известно. Может быть, мы еще

что-нибудь вытянем из этого фрукта, устроив ему очную ставку с его

друзьями. Его вещи и чемодан, наверно, еще там, в какой-нибудь из палаток.

Давайте отведем его туда, джентльмены, и посмотрим, что знают о нем

остальные.

И он быстро и хладнокровно повернулся, чтобы идти к лагерю, но тут

Клайд, съежившись от ужаса перед тем, что его ожидает, воскликнул:

- Нет, пожалуйста, не надо! Неужели вы поведете меня туда? Нет, нет,

пожалуйста, не надо!

И тут заговорил Краут.

- Когда мы с ним шли сюда, он просил меня поговорить с вами насчет

того, чтобы не вести его в лагерь, - сказал он Мейсону.

- Так вот откуда ветер дует! - воскликнул Мейсон. - Вы чересчур

щепетильны, чтобы появиться в таком виде перед леди и джентльменами с

Двенадцатого озера, но вам не угодно признаться в знакомстве с бедной

фабричной работницей, своей подчиненной? Прекрасно! Ну нет, мой друг, либо

вы сейчас выложите все, что вам на самом деле известно, либо пойдете туда.

- Он помолчал секунду, чтобы посмотреть, как это подействует на Клайда. -

Мы созовем всех ваших знакомых и растолкуем им, что к чему. Посмотрим, как

вы тогда от всего отопретесь. - И, заметив, что Клайд еще колеблется, он

прибавил: - Ведите его, ребята!

Он повернулся и сделал несколько шагов по направлению к лагерю; Краут и

Суэнк взяли Клайда с двух сторон за руки и двинулись было Следом, но тут

Клайд закричал:

- Нет, нет, не надо! Прошу вас, мистер Мейсон, не ведите меня туда!

Пожалуйста! Я не могу туда вернуться! Не потому, что я виновен. Но ведь

все мои вещи можно взять оттуда и без меня... а возвращаться туда мне

теперь очень тяжело.

Капли пота выступили на его бледном лице, на руках, и он весь

похолодел.

- Ах, вы не желаете идти? - воскликнул Мейсон, услышав это, и

остановился. - Если они обо всем узнают, пострадает ваше достоинство, не

так ли? Ладно, тогда потрудитесь сейчас же ответить на мои вопросы, и

отвечайте быстро и начистоту, иначе мы без задержки отправимся в лагерь.

Ну, что же, будете вы отвечать?

И он снова подошел вплотную к Клайду - растерянному, с дрожащими губами

и блуждающим взором. И Клайд нервно и взволнованно заговорил:

- Да, конечно, я знал ее. Конечно, знал. Безусловно! Это видно из

писем. Так что же? Я не убивал ее. И когда поехал с нею туда, вовсе не

собирался ее убить. Я вовсе этого не хотел. Не хотел, говорю вам! Это был

несчастный случай. Я даже не хотел с нею никуда ехать. Это она хотела,

чтобы я поехал... чтобы я увез ее куда-нибудь, потому что... потому что...

ну, вы же знаете, это видно по ее письмам. А я только старался уговорить

ее, чтобы она уехала куда-нибудь одна и оставила меня в покое, потому что

я не хотел на ней жениться. Вот и все. И я повез ее туда совсем не для

того, чтобы убить, а чтобы постараться уговорить ее, - вот и все. И я не

перевернул лодку, - во всяком случае, я не хотел... Ветер унес мою шляпу,

и мы оба сразу поднялись и хотели ее достать, и лодка перевернулась - вот

и все. И ее ударило бортом по голове. Я это видел, но она так сильно

билась в воде, что я испугался... я боялся, что, если подплыву ближе, она

потащит меня на дно. А потом она пошла ко дну. А я поплыл к берегу. Это

чистая правда, клянусь богом!

Пока он говорил, его лицо и даже руки вдруг густо покраснели. Его

измученные, испуганные глаза были полны отчаяния. А вдруг в этот день

совсем не было ветра и они вспомнят об этом? - думал он. А штатив,

спрятанный под упавшим деревом? Если его нашли, могут подумать, что именно

штативом он и ударил ее... Он весь дрожал, обливаясь потом.

Но Мейсон уже задавал новый вопрос:

- Так. Одну минуту. Вы говорите, что повезли ее туда без всякого

намерения убить?

- Да, сэр.

- Хорошо, но тогда почему же вы записались в гостиницах на озере

Большой Выпи и на Луговом под разными именами?

- Просто я не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, что я был там с нею.

- А, понимаю! Не желали скандала в связи с ее положением?

- Нет, сэр. То есть да, сэр.

- А вас не беспокоило, что ее имя будет опозорено, если ее потом

найдут?

- Но ведь я не мог знать, что она утонет, - находчиво ответил Клайд,