ДЕВУШКИ. Сегодня — бесконечно раздражающий меня ужин в Raw Space с Кортни, которая непонятно почему выпендривается: все время задает вопросы о том

Сегодня — бесконечно раздражающий меня ужин в Raw Space с Кортни, которая непонятно почему выпендривается: все время задает вопросы о том, чем кормят на курортах, о Джордже Буше, Тофутти и прочих персонажах, которых можно увидеть только в кошмарном сне. Я не обращаю на нее никакого внимания, но это не помогает, и на середине фразы — (Page Six, Джеки О) я ищу спасения у официанта: заказываю холодный суп из мидий с кукурузой и лимоном с арахисом и укропом, императорский салат с руколой и филе рыбы-меч с горчицей на киви. Правда, я это уже один раз заказывал, о чем он и сообщает. Я смотрю на него, даже не пытаясь скрыть удивления, и мрачно улыбаюсь.

— Да, заказывал, точно.

Флоридская кухня выглядит впечатляюще, но порции маленькие и дорогие, особенно в таком месте, где на каждом столе блюдце с цветными мелками. (Кортни рисует на своей бумажной подстилке вензель Laura Аshley, я же рисую на своей внутренности Моники Ластгарден и когда Кортни, очарованная моим рисунком, спрашивает, что это, я отвечаю: «М-м-м… арбуз.» Счет, который я оплачиваю своей платиновой карточкой American Express, оказывается больше трехсот долларов. Кортни неплохо выглядит: на ней — шерстяной жакет Donna Karan, шелковая блузка и кашемировая юбка. Неизвестно почему я сегодня надел смокинг. Сегодня утром в Шоу Патти Винтерс говорилось о новом виде спорта под названием «метание пигмеев».

Пока я подвожу ее к «Nell's», где, как предполагалось, мы должны выпить с Мередит Тейлор, Луизой Самуэльсон и Пирсом Тауэрсом. Я говорю Кортни, что мне надо купить наркотиков, и обещаю вернуться до полуночи.

— Да, и передай Нелл привет, — добавляю я небрежно.

— Господи, да купи ты здесь внизу, если тебе так надо, — хнычет она.

— Но я договорился, что заеду туда. Паранойя. Понимаешь? — ною я в ответ.

— У кого паранойя? — спрашивает она, глаза прищурены. — Не поняла.

— Милая, наркотики, которые продаются здесь внизу, обычно оказываются слабее, чем сахарозаменитель, — говорю я ей. — Ты ведь сама знаешь.

— Патрик, меня не впутывай, — предупреждает она.

— Просто иди туда и закажи мне пиво Foster's, ладно?

— Куда ты идешь на самом деле? — спрашивает она спустя мгновение, теперь уже с подозрением.

— Я еду к Ноджу, — говорю я. — Я покупаю кокаин у Ноджа.

— Нодж — шеф-повар в «Шезлонге», — говорит она, пока я выпихиваю ее из лимузина. — Нодж не торгует наркотиками. Он шеф-повар!

— Не надо истерики, Кортни, — вздыхаю я, подталкивая ее в спину.

— Только не ври мне насчет Ноджа, — ноет она, сражаясь за то, чтобы остаться в машине, — Нодж — шеф-повар в «Шезлонге», понял?

Я остолбенело смотрю на нее, мне в глаза бьет резкий свет фонарей, висящих у входа в «Nell's».

— Я имею в виду Фидлера, — наконец смиренно признаю я. — Я еду к Фидлеру.

— Ты невозможный, — бормочет она, выходя из машины. — Что-то с тобой в самом деле не так.

— Я вернусь, — кричу я ей вслед, громко хлопаю дверью лимузина, потом торжествующе хихикаю, вновь зажигая сигару. — Но не рассчитывай на это.

Я говорю шоферу, чтобы он ехал в самый блядский район города, к западу от «Nell's», поискать проституток вокруг бистро «Florent», и после того как я дважды внимательно прочесываю округу — на самом деле я потратил месяцы, рыская в этой части города в поиске подходящей девки — я обнаруживаю ее на углу улиц Вашингтон и Тринадцатой. У нее стройное тело и светлые волосы, она молоденькая и простоватая, но не как эти бабищи из эскорт-службы. Самое главное — она белая, что является редкостью в этих краях. На ней обтягивающие обрезанные шорты, белая майка и дешевая кожаная куртка. Кожа бледная, только над левым коленом синяк, лицо тоже бледное, хотя пухлые губы густо накрашены розовым. Позади нее на стене заброшенного универмага полуметровыми квадратными красными буквами нарисовано слово МЯСО, и порядок расположения букв пробуждает что-то во мне, а над зданием, словно кулиса, нависает безлунное небо, которое днем закрывали облака, но сейчас их нет.

Лимузин скользит рядом с девушкой. Вблизи, сквозь затемненные стекла, она кажется бледнее, ее светлые волосы теперь кажутся обесцвеченными, а судя по чертам лица, она даже моложе, чем я думал. И поскольку она — единственная белая девушка, которую я увидел сегодня в этой части города, она кажется особенно чистой; ее можно легко принять за студентку Нью-йоркского университета, возвращающуюся домой из Mars после того, как она весь вечер пила коктейль Seabreezee, танцуя под новые песни Мадонны, а потом, может быть, поругалась со своим парнем, каким-нибудь Ангусом или Ником или… Поки. Может быть, она идет в «Florent» посудачить с друзьями, выпить, возможно, еще один Seabreeze или, может быть каппуччино, или стакан воды Evian. В отличие от большинства здешних шлюх, она едва смотрит на лимузин, медленно тормозящий рядом с ней. Вместо этого она непреднамеренно мешкает, делая вид, что ей неизвестно, что на самом деле означает этот лимузин. Когда открывается окно, она улыбается, но смотрит в сторону. Последующий обмен фразами занимает не более минуты.

— Что-то я здесь тебя не видел, — говорю я.

— А ты просто не смотрел, — отвечает она весьма удачно.

— Хочешь посмотреть на мою квартиру? — спрашиваю я, щелкая зажигалкой внутри на заднем сиденье лимузина, так чтобы ей было видно мое лицо и смокинг. Она смотрит на лимузин, потом на меня, снова на лимузин. Я лезу в свой бумажник из газелевой кожи.

— Мне не положено, — говорит она, глядя в проем темноты между двумя зданиями на противоположной стороне улицы, но когда ее взгляд вновь возвращается ко мне, она замечает протянутую ей стодолларовую купюру, и не спрашивая, чем я занимаюсь, не спрашивая, чего я от нее хочу, даже не спрашивая, не полицейский ли я, она берет купюру и теперь мне позволено перефразировать мой вопрос.

— Ты хочешь поехать ко мне или нет? — интересуюсь я с ухмылкой.

— Мне не положено, — вновь произносит она, но взглянув еще раз на длинную черную машину, на купюру, которую она теперь засовывает в задний карман, на нищего, который шаркает к лимузину, а в покрытой струпьями руке у него зажат стаканчик с монетами, она наконец решается ответить:

— Но я могу сделать исключение.

— Принимаешь American Express? — спрашиваю я, гася зажигалку.

Она все также глядит в темноту, словно ищет там какой-то невидимый знак. Потом она переводит взгляд на меня, и, когда я повторяю: «Ты принимаешь American Express?», — она смотрит на меня так, как будто я ненормальный, но я глупо улыбаюсь, открывая перед ней дверь и говорю: «Ладно, шучу. Садись.» Она кивает кому-то на другой стороне улицы, и я усаживаю девушку на заднее сиденье темного лимузина, захлопываю дверь и запираю ее.

Дома Кристи принимает ванну (я не спрашивал, как ее зовут на самом деле, но приказал ей отвечать только если я называю ее Кристи), а я набираю номер эскорт-службы Cabana Bi и, при помощи золотой карточки American Express, заказываю блондинку, обслуживающую пары. Я дважды повторяю адрес, после чего снова подчеркиваю: блондинку. Чувак на другом конце провода, какой-то старый итальяшка, заверяет меня, что блондинка будет у меня в течение часа.

Обработав зубы ниткой и переодевшись в шелковые трусы-боксеры Polo и хлопчатобумажную футболку от Bill Blass, я захожу в ванную. Кристи лежит в ванне, потягивая из стакана Steuben белое вино. Присев на мраморной край ванны, я наливаю в нее масло для купания Monique Van Frere с травяным запахом и рассматриваю тело, лежащее в молочной воде. Долгое время мои мысли скачут, их захлестывает грязь: ее голова — вот она, я могу ее разможжить; но в ту же секунду мое желание ударить, оскорбить и покарать ее утихает, и я в состоянии спокойно сказать:

— Ты пьешь очень хорошее шардоне.

После долгой паузы, сжимая в руке маленькую, почти детскую грудь, я говорю:

— Я хочу, чтобы ты вымыла свое влагалище.

Она смотрит на меня эдаким взглядом семнадцатилетней, потом обводит им все свое тело, отмокающее в ванне. Едва заметно пожав плечами, она ставит свой стакан на край ванны и опускает руку вниз, к редким светлым волосикам, кладет ее ниже своего плоского, гладкого как фарфор живота, а потом слегка раздвигает ноги.

— Не так, — тихо говорю я, — сзади. Встань на колени.

Она вновь пожимает плечами.

— Я хочу смотреть, — поясняю я. — У тебя очень красивое тело, — говорю я.

Она поворачивается, становится на четвереньки, ее зад приподнят над водой и я перехожу к другому краю ванны, чтобы лучше видеть ее пизду, которую она трогает мыльной рукой. Выше ее запястья я веду свою руку к анальному отверстию, которое я раздвигаю и, мазнув маслом для купания, легонько массирую. Оно сокращается, она вздыхает. Я вынимаю палец, затем он соскальзывает в ее пизду, оба наши пальца оказываются внутри, потом снаружи, потом снова внутри. У нее там мокро и я веду свой влажный указательный палец обратно к ее анальному отверстию: теперь он легко проскальзывает туда до самого сустава. Она дважды тяжело вздыхает и сама насаживает себя на мой палец, продолжая гладить своей рукой пизду. Это продолжается до тех пор, пока не раздается звонок в дверь, — пришла Сабрина. Я велю Кристи вытереться, взять из шкафы халат (только не Bijan) и ждать меня с гостьей в гостиной. Я иду в кухню, где наливаю Сабрине стакан вина.

Однако Сабрина — не блондинка. И после того как мой первоначальный шок проходит, я наконец впускаю ее. Ее волосы — каштаново —светлые, а не настоящие светлые и хотя это бесит меня, я ничего не говорю, поскольку она очень хороша; не так юна, как Кристи, но и не слишком потаскана. Если коротко, сколько бы я ни заплатил, она этого стоит. А когда она снимает пальто, и я вижу великолепное тело, одетое в обтягивающие черные лосины, топ в цветочек и черные остроносые туфли на высоком каблуке, то я успокаиваюсь и моя злость проходит. Почувствовав облегчение, я веду ее в гостиную и усаживаю на белую пуховую софу. Не спрашивая, хочет ли она чего-нибудь выпить, приношу ей стакан белого вина на серебряном подносе из гавайского отеля Маuna Kea. Играет компакт-диск с бродвейской постановкой мюзикла «Отверженные». Когда приходит Кристи в махровом халате от Ralph Lauren, я усаживаю ее на кушетку рядом с Сабриной, они приветствуют друг друга кивком, а сам сажусь напротив в кресло Nordian из хрома и тикового дерева. Светлые волосы Кристи зачесаны назад, а сама она после ванны кажется совсем бледной.

Я решаю, что лучше познакомиться до того, как мы пойдем в спальню, и потому, откашлявшись, нарушаю долгое, но нетягостное молчание.

— Итак, — начинаю я, закидывая ногу на ногу. — Вы не хотите знать, чем я занимаюсь?

Обе они долго смотрят на меня. Неподвижные улыбки застыли на их лицах, они смотрят друг на друга, прежде чем Кристи неуверенно пожимает плечами и тихо произносит:

— Нет.

Сабрина улыбается и, пользуясь подсказкой, соглашается:

— Нет, в общем-то нет.

В крайнем раздражении я с минуту смотрю на них, потом, вытянув ноги, вздыхаю:

— Ну ладно. Я работаю на Уолл-стрит. В Pierce & Pierce.

Долгая пауза.

— Слышали о такой фирме? — спрашиваю я.

Еще одна долгая пауза. Наконец молчание нарушает Сабрина:

— Это как-то связано с Mays… или Macy's?

Проходит время, прежде чем я спрашиваю:

— Mays?

Она думает минуту, потом говорит:

— Да. это ведь обувной магазин. Разве Р&Р не обувной магазин?

Я смотрю на нее тяжелым взглядом.

Кристи, удивляя меня, поднимается и идет к стереосистеме

— Здорово у тебя здесь, Пол…

Потом, окинув взглядом сотни компакт-дисков, стоящих в алфавитном порядке на большой полке из светлого дуба, она спрашивает:

— Сколько все это стоит?

Я встаю, чтобы налить себе второй стакан «Акации».

— Вообще-то это не твое дело, Кристи, но могу тебя заверить, что это определенно было недешево.

Из кухни я замечаю, как Сабрина вытащила из своей сумочки пачку сигарет, и прежде чем она успевает закурить, я вхожу обратно в гостиную, качая головой.

— Нет, курить нельзя, — говорю я ей. — Не здесь.

Она улыбается, слегка медлит и с легким кивком отправляет сигарету назад в пачку. Я несу с собой поднос с шоколадными конфетами, одну из которых предлагаю Кристи.

— Трюфель?

Она бессмысленно смотрит на поднос, затем вежливо качает головой. Я иду к Сабрине, которая, улыбаясь, берет одну конфету и я с беспокойством замечаю, что ее стакан все еще полный.

— Я не хочу, чтобы ты напивалась, — говорю я ей, — но ты не пьешь превосходное шардоне.

Я ставлю поднос с трюфелями на стеклянный журнальный столик Palazzetti и сажусь обратно в кресло, движением руки указывая Кристи на кушетку, куда она и возвращается. Так мы сидим молча, слушая «Отверженных». Сабрина задумчиво жует трюфель, берет второй.

Я снова вынужден сам прервать молчание.

— Кто-нибудь из вас был за границей?

В ту же секунду мне приходит в голову, что мой вопрос может быть неправильно истолкован, и я уточняю:

— В Европе кто-нибудь был?

Они смотрят друг на друга, словно обмениваясь какими-то тайными знаками. Потом Сабрина качает головой, и ее движение повторяет Кристи.

После ещё одной долгой паузы я задаю следующий вопрос:

— Кто-нибудь из вас был в колледже, а если был, то где?

Они не отвечают, а только обмениваются красноречивыми взглядами, так что я решаю, что это подходящий момент для того, чтобы отвести их в спальню. Там я заставляю еще одетую Сабрину немного потанцевать в свете всех галогеновых ламп, а мы с Кристи смотрим. Я надеваю на нее шелковую ночную рубашку с кружевами (Christian Dior), раздеваюсь сам, оставив лишь на ногах кроссовки Nike, а потом Кристи снимает халат Ralph Lauren и остается абсолютно голой, не считая шелкового с латексом шарфика от Angela Cummings, который я заботливо повязал ей на шею, и замшевых перчаток дизайна Gloria Jose от Bergdorf Goodman, купленных на распродаже.

Теперь мы все трое на футоне. Кристи стоит на четвереньках, ее зад высоко поднят, я сижу на ней верхом, мои колени — на матрасе, хуй полустоит, лицо обращено к Сабрине, уставившейся в широко раздвинутый зад Кристи с выражением решимости. Ее улыбка кажется вымученной, она смачивает свои половые губы, теребит их, водит по ним блестящим указательным пальцем, словно наносит блеск для губ. Двумя руками я удерживаю зад и пизду Кристи широко раздвинутыми и понуждаю Сабрину наклониться ближе и понюхать их. Теперь лицо Сабрины находится на уровне зада и пизды Кристи, которые я слегка глажу пальцем. Я знаком показываю Сабрине подвинуться еще ближе, чтобы она могла обнюхать мои пальцы, которые я сую ей в рот, — она с жадностью их облизывает. Другой рукой я продолжаю массировать узкую, мокрую пизду Кристи, набухающую под расширившимся анальным отверстием.

— Понюхай ее, — говорю я Сабрине и она придвигается так близко, что ее голова уже в двух сантиметрах, уже в сантиметре от анального отверстия Кристи. Мой хуй теперь торчит вверх и я дрочу, чтобы он не опал.

— Сперва полижи ее пизду, — говорю я Сабрине. Она широко раздвигает ее пальцами и, как собака, принимается лизать, одновременно массируя клитор, а затем переходит к анальному отверстию, которое точно так же вылизывает. Стоны Кристи становятся неуправляемыми, она принимается все сильнее толкать свой зад в лицо Сабрине, на ее язык, который Сабрина медленно засовывает в анальное отверстие Кристи. Я смотрю на это не отрываясь, и начинаю быстро тереть клитор Кристи, пока она не прилипает к лицу Сабрины с криком: «Я кончаю!». Теребя свои длинные соски, она испытывает долгий, продолжительный оргазм. И хотя она, возможно, притворяется, мне нравится эта сцена и поэтому я не бью ее.

Устав держать равновесие, я сваливаюсь с Кристи и ложусь на спину, притягиваю Сабрину к себе, так, чтобы ее лицо располагалось над моим огромным твердым хуем, который я своей рукой засовываю ей в рот. Пока она сосет головку, я дрочу. Я притягиваю к себе Кристи, крепко целую ее в рот, засовываю в него язык, вылизываю ее рот внутри, пихаю ее язык своим, проталкиваясь так глубоко, насколько возможно. Она теребит свою пизду, такую мокрую, что кажется, будто кто-то перемазал верхнюю часть ее ляжек чем-то липким и маслянистым. Я отпихиваю Кристи ниже, к моим бедрам, чтобы она помогла Сабрине сосать мой хуй, и после того как обе они попеременно лижут головку и крайнюю плоть, Кристи переходит к болезненно набухшим яйцам, каждое из которых размером с небольшую сливу, и она вылизывает их, а потом берет в рот мошонку целиком, поочередно массирует и слегка посасывает яички, раздвигая их языком. Потом она возвращается к члену, который сосет Сабрина, и они начинают крепко целоваться, рот в рот, прямо над головкой моего хуя, роняя на него слюну и продолжая его гладить. Кристи продолжает мастурбировать тремя пальцами, издает стоны, смачивает клитор своими соками. Это заводит меня настолько, что я хватаю ее за бедра и разворачиваю ее так, чтобы ее пизда была над моим лицом, на которое она с радостью усаживается. Чистая и розовая, мокрая и раскрытая, с набухшим, налившимся кровью клитором, ее пизда нависает над моей головой, и я утыкаюсь в нее, работаю языком, впитываю ее соки, одновременно массируя анальное отверстие. Сабрина по-прежнему гладит и сосет мой член, потом она садится мне на грудь, я срываю с нее трусики, так что ее зад и пизда оказываются перед Кристи, и я нагибаю голову Кристи и велю ей лизать и сосать клитор Сабрины.

Это — неудобная позиция для всех троих, но мы находимся в ней только две-три минуты: за это короткое время Сабрина кончает в лицо Кристи, а та энергично трется пиздой о мое лицо и кончает надо мной, так что мне приходится крепко схватить ее за ляжки, чтобы она своими прыжками не сломала мне нос. Я до сих пор не кончил, а Сабрина не очень старается, так что я вытаскиваю член из ее рта и усаживаю Сабрину на него сверху. Мой член проскальзывает внутрь чересчур легко, — ее пизда слишком мокрая, истекающая собственным соком и слюной Кристи, поэтому трение отсутствует. Я снимаю шарфик с шеи Кристи, вытаскиваю свой член из пизды Сабрины и вытираю его и ее пизду, потом снова ебу ее и одновременно вылизываю Кристи, которую за пару минут привожу к еще одному оргазму. Девушки сидят лицом друг к другу (Сабрина на моем хуе, Кристи у меня на лице), и Сабрина наклоняется вперед, чтобы сосать и покусывать маленькие, крепкие груди Кристи. Затем Кристи начинает крепко целовать Сабрину, залезая языком в рот, а я продолжаю лизать ее. Мой рот и подбородок измазаны ее соком, который мгновенно высыхает, но тут же течет снова.

Я спихиваю Сабрину с моего хуя и укладываю на спину, на нее я укладываю Кристи, так что они оказываются в позиции «69». Зад Кристи приподнят, я натягиваю презерватив и ввожу палец с капелькой вазелина в узкое анальное отверстие Кристи: оно расслабляется, растягивается, и мне удается пропихнуть в него член. В это время Сабрина вгрызается в пизду Кристи, водит в ней пальцем, сосет набухших клитор. Время от времени она берет в руки и слегка сжимает мои яйца, щекочет мое анальное отверстие влажным пальцем. Потом Кристи наклоняется к пизде Сабрины, грубо раздвигает ей ноги как можно шире, и начинает совать свой язык в пизду Сабрине, но это продолжается недолго, поскольку ее сотрясает еще один оргазм, она поднимает голову, смотрит на меня, лицо ее блестит от смазки, она кричит: «Еби меня, о, я кончаю, съешь меня», и я начинаю очень сильно ебать ее в жопу, пока Сабрина вылизывает ее пизду, нависающую над ее лицом, покрытым смазкой Кристи. Я вытаскиваю свой хуй из зада Кристи и заставляю Сабрину пососать его, а потом снова втыкаю его в раздвинутую пизду Кристи, и через пару минут я чувствую, что сейчас кончу. В этот момент Сабрина отрывается от моих яиц, и непосредственно перед тем, как я спускаю в пизду Кристи, она широко раздвигает мои ягодицы и протискивается языком в мое анальное отверстие, которое сжимается вокруг него, и благодаря этому мой оргазм продлевается. Потом Сабрина вынимает язык и начинает стонать, потому что она тоже кончает, так как Кристи, кончив, снова начала вылизывать пизду Сабрины. Тяжело дыша, я перегибаюсь через Кристи, я наблюдаю, как Сабрина подкидывает бедра к лицу Кристи, а потом мне приходится лечь на спину, хоть я и кончил, но мой все еще твердый, блестящий член по-прежнему болит из-за сильной эякуляции, я закрываю глаза, у меня дрожат колени.

Меня будит случайное прикосновение одной из девушек к моему запястью. Открыв глаза, я предупреждаю их, чтобы они не прикасались к моим часам Rolex. Они тихо лежат по разные стороны от меня, время от времени касаясь моей груди, притрагиваясь к мышцам моего живота. Через полчаса у меня снова стоит. Я поднимаюсь и подхожу к шкафу, где рядом со строительным пистолетом лежит заостренная вешалка, ржавый нож для масла, спички из "Gotham Bar and Grill и наполовину выкуренная сигара. Повернувшись, я — голый, с торчащим хуем — показываю девушкам эти предметы и хриплым шепотом поясняю: «Мы еще не закончили…»

Через час я нетерпеливо провожаю их до двери, они обе одеты, всхлипывают, кое-где течет кровь, но им хорошо заплачено. У Кристи, наверное, будет ужасный синяк под глазом и сильные царапины на ягодицах от крючка вешалки. Мятая бумажная салфетка, закапанная кровью, лежит на краю кровати рядом с пустой картонкой от итальянской приправы, которую я стащил в Dean & Deluca.

Date: 2015-08-06; view: 291; Нарушение авторских прав