Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 13. На следующий день изменилась атмосфера и в доме, и за окном
На следующий день изменилась атмосфера и в доме, и за окном. Его мать радостно носилась по дому, пылесосила и вытирала пыль, болтала по телефону. Питер у себя в комнате слушал по радио музыку, перемежающуюся сводками погоды. Отец поехал в банк; Питер видел его в окно, закутанного в пальто и похожего на русского. Несколько других «русских», их соседи, тоже вышли на улицу. Сводки повторяли одно и то же: «Восемь дюймов за ночь и еще больше на уик-энд, авария на дороге №17 парализовала движение между Дамаскусом и Виндзором… авария на дороге №79 остановила движение между Угуогой и Сентер. Виллэдж… перевернулся фургон на дороге №11…» Днем мимо промчался Омар Норрис на своем агрегате, засыпав снегом две подвернувшиеся машины. На ленч мать приготовила взбитые яичные белки. День казался бесконечным, как серое небо. У себя Питер нашел в справочнике телефон Ф. Робинсона и набрал номер с сердцем, подступившим к горлу. После двух гудков кто-то снял трубку и сразу же положил обратно. Радио продолжало сообщать о бедах. Пятидесятилетний мужчина из Лестера умер от сердечного приступа, когда чистил снег; двое детей погибли, когда машина их матери врезалась в мост у Хиллкреста. Старик в Стэмфорде умер от переохлаждения — не мог заплатить за отопление. В шесть снегоочиститель опять прогрохотал мимо дома. Питер сидел у телевизора, ожидая новостей. В комнату заглянула мать в облаке кухонных ароматов. — Скоро придут гости. Ты не хочешь надеть галстук? — Думаешь, в такую погоду они придут? — он указал на экран, покрытый падающим снегом: люди вытаскивали жертву переохлаждения семидесятишестилетнего Элмора Дизи из его жалкой хижины. — Конечно. Им же всем близко. Через полчаса вернулся отец, заглянул в комнату и тут же скрылся в ванной. В семь он пришел в гостиную с мартини и орешками. — Мать хочет, чтобы ты надел галстук. Она в хорошем настроении, так почему бы тебе не выполнить ее просьбу? — Ладно. — От Джима Харди по-прежнему никаких вестей? — Нет. — Элинор с ума сойдет. — Еще бы. Он вернулся к себе и лег на кровать. Торчать на этой дурацкой вечеринке, отвечать на давно надоевшие вопросы («ты что, собрался в Корнелл?»), бегать туда-сюда с подносами — сейчас он был готов к этому меньше всего. Ему хотелось закутаться с головой в одеяло и не вылезать как можно дольше. Тогда с ним ничего не случится. Снег занесет весь дом, а он будет спать… и, может быть, никогда не проснется… В полвосьмого зазвонил звонок и он встал. Он слышал, как отец открывает дверь: пришли Готорны и еще кто-то, чей голос он не узнал. Питер снял рубашку и надел чистую, потом завязал галстук, быстро пригладил волосы и вышел. Когда он спустился вниз, отец вешал пальто гостей в особый шкаф. Незнакомец оказался высоким мужчиной лет тридцати в твидовом пиджаке и голубой рубашке без галстука. «Не адвокат», — отметил Питер. — Писатель, — сказала мать где-то в отдалении. — Как интересно! — А это наш сын Питер, — раздался голос отца, и все гости посмотрели на него: Готорны с улыбкой, незнакомец с интересом. Он пожал всем руки, в который раз удивляясь, как женщина такого возраста, как Стелла Готорн, умудряется так хорошо выглядеть. — Рад видеть тебя, Питер, — сказал Рики. — Что-то у тебя усталый вид. — Я в порядке. — А это Дон Вандерли, он писатель и племянник мистера Вандерли, — рука писателя была твердой и теплой, гораздо теплее руки Рики. — Питер, ты не мог бы принести нам немного льда? — А вы похожи на дядю, — сказал Питер. — Спасибо. — Питер, лед, — сказала мать, поворачиваясь к Стелле с несколько нервной улыбкой. Он побрел на кухню и начал высыпать кубики льда в вазочку. Скоро прибежала мать и стала засовывать в печь цыплят. — Оливки и крекеры достал? Он кивнул. — Положи на поднос и отнеси гостям, пожалуйста. На поднос перекочевали из печки и пирожки с яйцами и куриными потрохами. Он обжег ими руки, но в награду получил поцелуй от матери. — Питер, ты умница, — она уже казалась пьяной, хотя ничего не пила. — Ну, что еще? Мартини готов? Тогда отнеси это все, возвращайся и захвати бокалы. Отец тебе поможет. Ах да, еще каперсы с анчоусами! Ты так хорошо выглядишь, Питер. Я так рада, что ты надел галстук. Звонок зазвонил опять; новые знакомые голоса. Дантист Харлан Баутц и Лу Прайс, похожий на гангстера, и их смиренные жены. Он обносил гостей пирожками, когда явилась чета Венути. Сонни сразу сунула в рот пирожок, воскликнула «горячо!» и чмокнула его в щеку. Эд Венути, компаньон его отца, дыхнул ему в лицо джином и спросил: «Ты что, собрался в Корнелл, сынок?» Да, сэр, — и Питер поскорее улизнул на кухню. Мать подливала что-то зеленое в готовящуюся кассероль. — Кто пришел? Он сказал ей. — Долей эту штуку и сунь все в печь. Я пойду поздороваюсь, — она вышла, отдав ему банку. Питер остался один. Он вылил в кастрюлю жирную зеленую массу, помешал ложкой и поставил все это в печь. Тут появился отец. — Где поднос с напитками? Не надо было разливать мартини, тут собрались любители виски. Сейчас возьму другие бокалы. Слушай, Пит, поговори с этим писателем, он интересный парень. Эдвард говорил, что он пишет про всякие ужасы. Вообще тебе должно быть интересно в такой компании, правда? — Что? — Питер закрыл дверцу печки. — Говорю, тебе должно быть интересно. — Конечно. — Ладно. Иди поговори с гостями. Твоя мать просто счастлива. Рад снова видеть ее такой… — Да, — Питер пошел в комнату, захватив поднос с пирожными. Мать действительно выглядела счастливой, порхая вокруг стола в облаках сигаретного дыма с блюдом оливок. — Они говорят, что Милберн может оказаться совсем отрезанным, — сказала Стелла Готорн громче остальных, что сразу прекратило беседу. — У нас только один снегоочиститель, а силы графства заняты на дорогах. — Да еще кто на нем работает, — заметил Лу Прайс. — Омар Норрис большую часть времени слишком пьян, чтобы убирать снег. — О нет, Лу, он сегодня уже два раза проезжал мимо нас! — мать так защищала Омара Норриса, что Питер заподозрил, что она волнуется. К тому же она то и дело поглядывала на дверь. — Должно быть, он спит в гараже или в старых вагонах на станции. В таком состоянии он скорее раздавит чью-нибудь машину, чем вычистит улицы. Прозвенел звонок, и мать едва не уронила бокал. — Я открою, — Питер пошел к двери. Это оказался Сирс Джеймс. Его лицо под широкими полями шляпы было совсем белым. Потом он сказал «привет, Питер» и снова стал нормальным Сирсом Джеймсом. Следующие полчаса Питер разносил пирожные, подливал напитки в бокалы и кое-как участвовал в разговоре (Сонни Венути, потрепав его по щеке, сказала: «Я знаю, тебе не терпится удрать из этого городишки в колледж, к девочкам, правда, Пит?») Когда он смотрел на мать, ее глаза всякий раз были устремлены на входную дверь. Лу Прайс громко говорил что-то о блестящем будущем сои Харлану Баутцу; миссис Баутц выслушивала советы Стеллы. Готорн по декорированию комнат («говорю вам, розовое дерево лучше всего»); Эд Венути, Рики Готорн и его отец обсуждали в углу исчезновение Джима Харди. Питер вернулся на кухню, сел и ослабил галстук. Через пять минут зазвонил телефон. — Уолт, я сама возьму, — крикнула мать. Звонок смолк. Мать говорила из комнаты, где стоял телевизор. Питер смотрел на белый молчащий телефон. Может, это не ее… может, это Джим Харди. "Не волнуйся, старик, я в «Яблоке». Он непроизвольно взял трубку. Голос принадлежал Льюису Бенедикту. — … Нет, Кристина, я не могу приехать. У меня снег в шесть футов. — Кто-то на линии, — сказала мать. — Не глупи. И еще, Кристина, ты знаешь, что мне не стоит к вам приезжать. — Пит? Это ты слушаешь? Питер затаил дыхание. — Черт возьми, это ты? — голос матери зазвенел, как рожок. — Кристина, извини. Останемся друзьями. Желаю тебе хорошо провести время. — Нечего извиняться, — и мать повесила трубку. Питер тоже поспешно опустил свою. Он сидел в шоке, не веря тому, что услышал. Шаги. Дверь кухни открылась. Он повернулся — перед ним стояла мать. Ее лицо было бледным. — Ты подслушивал? Он отвернулся к окну и застыл. Там белым пятном выделялось другое лицо, лицо мальчика. Он просяще улыбался, умолял впустить. — А ну говори, маленький шпион! Питер закричал, зажимая рот рукой, и закрыл глаза. Он чувствовал, как мать обнимает его; чувствовал ее слезы, наконец-то прорвавшиеся. Где-то вдалеке Сирс Джеймс говорил: «Да, Дон приехал сюда, чтобы вступить во владение домом и заодно помочь нам в некоторых изысканиях». Потом Сонни Венути спросила что-то неразборчивое, и Сирс ответил: «Это касается той исчезнувшей актрисы, мисс Мур». Еще какие-то голоса, удивленные и любопытствующие. Он отнял руку от рта. — Прости, Питер. — Я никому не скажу. — Это не то… не то, что ты думаешь. — Я думал, может, это звонит Джим Харди. Зазвонил звонок. — Бедный мальчик, у тебя такой друг и такая психованная мать, — она поцеловала его в щеку. — Я заплакала тебе всю рубашку. Еще звонок. — Отец откроет. Давай немного успокоимся. — Кто это? Ты приглашала кого-то? — Наверное. Кто это еще может быть? — Не знаю, — он снова взглянул в окно. Там никого не было, только их отражения, бледные, как огоньки свечей. Она вытерла глаза. — Иди к гостям, а я пока достану кассероль. — Кто это? — Это друг Сирса и Рики. Он пошел к двери. В холле стоял писатель, племянник мистера Вандерли. — Знаете, меня сейчас интересует взаимосвязь реальности и воображения. Вот скажите, вы слышали несколько дней назад далекую музыку, что-то вроде джаза? — Да, — сказала Сонни Венути. — А что? Питер застыл в проходе, глядя на писателя. — Пит! — окликнул его отец. — Иди, я представлю тебе твою соседку за столом. — Я хочу сидеть с молодым человеком, — запротестовала Сонни Венути. — Посидите со мной, — сказал Лу Прайс. — Иди сюда, старина. Питер медленно повернулся к отцу. Во рту у него пересохло. Отец стоял рядом с высокой молодой женщиной с красивым, немного лисьим лицом. Это лицо он видел в телескоп в темном окне отеля. — Анна, это мой сын Пит. А это Анна Мостин. Она взглянула на него. На миг он ощутил, что они и Дон Вандерли образуют некий треугольник, а остальные — отец, Сирс, Рики — стоят по сторонам, как зрители. Потом она отвела взгляд, и остался только страх. — О, я думаю, у нас с Питером найдется о чем поговорить, — сказала Анна Мостин.
|