Глава II. Дисгармонии человеческой природы и попытки их разрешить

Рассмотрев с биологической точки зрения человеческую природу, Мечников окончательно убеждается в ее несовершенстве. Однако человек, не смотря на это несовершенство, не вымер как вид, что говорит о его адаптации к внешней среде и естественным дисгармониям. Именно то, как человек адаптировался к ним, представляет для Мечникова важный вопрос, ответить на который он пытается, проанализировав различные мировоззренческие системы, которые могли бы компенсировать человеку недостаток его природы. Первой из таких систем, рассматриваемых Мечниковым, является религия.

Происхождение религии уходит своими корнями в глубокую древность, в те времена, когда дикость доминировала над человеком. В эту эпоху и зародилась религия в виде анимизма, который мечников рассматривает как первую форму компенсации человеком дисгармоний страха смерти. Главную роль здесь играет вера в загробную жизнь и перенесение свойств живой природы на неживую. Далее, как замечает Мечников, с развитием человека все глубже укрепляется убеждение о существовании души после смерти. Ученый рассматривает его в свете некоторых древних религий и окончательно убеждается в необходимости полагать, что большая часть населения земли так или иначе верит в бессмертие души, которое является основой развития многих религий. Однако зачастую страх перед смертью побеждает человеческую веру в бессмертие, что обнажает недостаток религии в функции компенсации дисгармоний вообще. Это приводит Мечникова к вопросу о том, насколько эффективно религии выполняют данную функцию.

Мечников отвечает на этот вопрос, во-первых, на примере того, как буддизм решает проблему страха перед смертью. В этом контексте ученый наиболее заинтересован в не религиозном буддизме, который, по его мнению, может претендовать на утешение человека пред конечностью жизни, что достигается благодаря его строгим рациональным правилам нравственной жизни. Но, однако, Мечников замечает крайнюю сложность восприятия исконного буддизма народом, которая привела в итоге к формированию религиозного буддизма, не способного, будучи уже “обыденной религией” полностью удалить дисгармонию страха перед смертью. Мечникова так же не удовлетворяет то, как другие религии пытались компенсировать дисгармонии человеческой природы, связанные с пищеварительной и половой функциями.

Таким образом, Мечников полагает, что разные религиозные системы с древнейших времен придумывались людьми для облегчения их существования в мире несовершенств. При этом само “облегчение” осуществлялось за счет восприятия человеком на веру тех или иных положений религии. Однако, метод восприятия на веру, как справедливо считает Мечников, не единственный способ побороть недостатки человеческой природы: изобретательность и разумность привели человека к философскому подходу, который сосредотачивает все усилия человека на рациональном поиске и аргументированном подтверждении своих предположений. Именно эти особенности философствования интересуют Мечникова более всего в контексте идеи о бессмертии души как главного элемента компенсации человеческой природы.

В первую очередь Мечников обращается к тому, как идея о бессмертии души рассматривалась в античной философии. Здесь он, главным образом, анализирует идеи Платона и Стоиков. Взгляды Платона Мечников стремится наглядно передать через «Апологию», в которой Платон рассуждает о проблеме смерти и бессмертии души, демонстрируя свое отношение к ним в образе Сократа. Платон убежден в этом вопросе однозначно и, как говорит Мечников, “всякими соображениями изощряется доказать нам бессмертие души”.[4] Однако Мечникова волнуют не столько доказательства бессмертия души здесь, и аргументация Платона по этому вопросу в других диалогах, сколько рациональное зерно сомнения, которое Платон проявляет, в ходе самих рассуждений о бессмертии души.

По мысли Мечникова эта рациональность развивается и дальше, а у Аристотеля она занимает главенствующее положение. Действительно, Стагирит, в отличие от Платона, мыслит душу как неотделимую от тела: “В большинстве случаев, очевидно, душа ничего не испытывает без тела и не действует без него”.[5] Разум Аристотель рассматривает как свойственный исключительно душе. Таким образом, как показывает Мечников, понятие души все более приобретает рациональный уклон.

Рассматривая стоиков Мечников, на примере Сенеки, показывает пессимистический отход от понятия бессмертной души к некому общему организующему началу и фатализму по отношению к нему: “за неимением загробной жизни, которую первобытные верования представляли себе довольно ясно и утешительно, философия не нашла ничего другого, как идею смирения перед неизбежными законами природы, и ограничилась обещанием туманного возврата к какому-то общему и бесконечному началу”.[6] Эти тенденции находят подтверждение и у Марка Аврелия, который, по мнению Мечникова, будучи не в состоянии с уверенностью заявить о бессмертии души, в итоге, был вынужден прибегнуть к смирению перед природой, которое соответственно означает и смирение перед смертью.

Мечников полагает, что именно со смирения и начинается упадок рациональности и тенденция ухода многих философов глубоко в сферу трансцендентального. Смирение для Мечникова - главный результат философии, который, в итоге, стал причиной развития пессимизма: “некоторые независимые и смелые умы не могли преклониться перед таким результатом и пытались найти другое решение великой задачи, занимающей человечество. Отсюда вытекает пессимизм — философское учение, имевшее столько сторонников в прошлом веке и царящее еще над многими современными умами”.[7]

К одним из первых распространителям пессимизма в Европе Мечников относит поэтов, среди которых важное место занимает Байрон. Этот поэт переносит свои пессимистические взгляды в поэзию, продолжением которой, как утверждает ученый, явилась философская тенденция, также отличающаяся пессимизмом.

Одним из представителей такой тенденции является Артур Шопенгауэр. Он рассматривает человеческое существование, с точки зрения его ошибочности и случайности, доставляющей самим людям только разочарование, так как желание жить и чувствовать несовместимо с конечностью человеческого бытия – Шопенгауэр отрицает личное бессмертие души. Мечников особо отмечает пессимистичность философии Шопенгауэра и ее отрицательный характер. Далее анализируя философский пессимизм Мечников рассматривает взгляды Гартмана, который продолжает пессимистическую линию свою предшественника. Однако Гартман в гораздо большей степени заинтересован проблемой достижения счастья, которую мечников считает немаловажной. По Гартману счастье невозможно достигнуть, а все остальное есть лишь иллюзии его достижения. Однако Гартман вовсе не считает необходимым вычленение человека из жизни, но напротив предполагает его примирение с жизнью. Такая позиция позволяет Мечникову отнести Гартмана к направлению, уже определённому им как тенденция смирения.

Указанное выше отношение к проблеме смерти, считает Мечников, малоприменимо и естественно по мере распространения вызывает в свой адрес волну критики. Однако для Мечникова философия пессимизма не является лишённой смысла. Учёный даже указывает на ее полезное значение: “Она впервые представила настоящий обвинительный акт против человеческой природы. И если считать физическую боль очень полезной в качестве показателя опасности, то следует постольку же смотреть на пессимистическое мировоззрение, как на шаг вперед в человеческом развитии. Без него слишком легко было бы впасть в род самодовольного фатализма и пребывать в квиэтизме, подобном тому, который проповедуется некоторыми религиями”.[8] Значение данной философии конечно нельзя переоценивать, а сама она не является последней ступенью в развитии философии. Для подтверждения этого Мечников приводит примеры некоторых своих современников, которые, не соглашаясь с пессимистами, пытаются сделать новый шаг в проблеме несовершенств человеческой природы. Таким образом, исходя из вышесказанного, можно заключить, что мечников не удовлетворен результатами, предоставленными философией в решении проблемы компенсации недостатков человеческой природы. Его не устраивает то, что философия, как он полагает, смогла лишь прийти к лишь выводу о принятии и смирении с человеческой судьбой, несмотря на то, что опиралась она на рациональные принципы.

Вполне естественно, что в полной мере не удовлетворившись философией, так же, как и религией, Мечников ищет другой способ решить проблему несовершенства человека. Этот способ, по мнению ученого, представляет собой наука, которая долго находилась в зачаточном состоянии, но со временем приобрела более точный характер и смогла решить многие насущные проблемы человека. Отдельно мечников отмечает медицину, развитие которой идет быстрыми темпами, что приводит к определенным положительным успехам в борьбе болезнями. Однако, не смотря на эти успехи медицины, наука, в общем, оказывается бессильной в том, чтобы дать человеку миропонимание альтернативное философскому или религиозному. В этом Мечников видит неоспоримый минус науки, так как вследствие его, многие люди вынуждены отворачиваться от науки в пользу тех систем, которые хоть и не могут избавить человека от дисгармоний, но могут, по крайней мере, утешить.

Среди прочих дисгармоний, которые необходимо компенсировать, Мечников особенно выделяет дисгармонию старости и страха перед смертью. Эта дисгармония заставляла верить человечество в такие иллюзии каким, по мнению Мечникова, является бессмертие души. Однако временем иллюзии были преодолены, а человек остался лишь с фаталисткой жизненной позицией, которая никак не может привести к прогрессу и новым знаниям о человеческой природе. В контексте этих целей Мечников возлагает большие надежды на науку, которая способна развить положительные черты человеческой природы, что, в конечном счете, верит ученый, приведет к гармонии – ортобиозу. Мечников считает, что человечество должно всячески поощрять науку и продвигать ее дальше – только так можно достигнуть настоящего прогресса, который, по его мнению, представляет собой устранение дисгармоний человеческой природы. Говоря о прогрессе Мечников заостряет свое внимание на идее продления жизни. Ученый верит в эту идею, так же, как и в то, что наука сможет добиться в этой сфере значимых результатов. Однако Мечников полагает, что эти результаты появятся не скоро, и для их появления необходимо прикладывать множество усилий, без которых невозможна наука. Вообще деятельность и наука для Мечникова представляют собой два неразрывных понятия, в чем он видит неоспоримое преимущество науки перед философией с ее фатализмом. Именно наука, должна послужить основой для новой нравственности и для нового мировоззрения.