Зубы, когти и визги

Из Рорритора я вернулась преисполненная праведного возмущения. Еще бы – на то, что принадлежит только мне, посягает какая‑то девица! Которая меня еще и прибить как‑то хотела! Но справедливую расправу пришлось отложить – Наставник изъявил желание пообщаться.

Из его кабинета я вышла, еще более утвердившись в мыслях о том, что нужно на ком‑то сорвать нервное напряжение, скопившееся за последнюю неделю.

– Ты это… – сказал осторожно Отто. – Прежде чем идти на разборки, узнай точно, Марта ли воровала письма Ирги?

– Конечно, Марта! – возмутилась я. – Во‑первых, это она ходит с перевязанными руками, а некромант говорил, что на письмах обжигающее заклятие. Во‑вторых, она давно на Иргу облизывается, как‑то заявила мне, что он ее судьба по какому‑то гороскопу, и даже, как ты помнишь, пыталась меня убить, чтобы освободить себе место рядом с ним. В‑третьих, я ее просто не люблю.

Полугном вздохнул:

– Поговори сначала с почтальоном, а потом уже иди разбираться с Мартой. Так ты хоть будешь знать, почему ей по физиономии даешь – просто так или за дело.

– А что, есть разница? – удивилась я.

– Конечно! Причем принципиальная. Когда скандалишь просто так, то, во‑первых, надо тему для скандала придумать, а во‑вторых, ты можешь оказаться неправа, что несколько подпортит удовольствие. А если разборки по делу, то еще и кого‑то на помощь привлечь можно. Да и морального удовольствия больше.

– Мне помощь не нужна, – отмахнулась я. – С этой бледной немочью я и сама справлюсь.

– Что‑то ты развоевалась, – заметил лучший друг. – Смотри, найдет коса на камень. Все‑таки она аспирантка факультета медиумов.

– Не каркай! – рявкнула я и отправилась искать почтальона.

Парень обнаружился почти сразу. Он уныло тащил тяжелую сумку с корреспонденцией, пиная листья на дорожке. Видимо, доставка писем большого удовольствия ему не доставляла.

– Меня интересуют письма из Рорритора, адресованные Ольгерде Ляхе, – сразу взяла я быка за рога.

Глаза почтальона остекленели, и он монотонно сказал:

– Я ничего не знаю о таких письмах.

Я задумалась. Однозначно было видно, что парня загипнотизировали. Сама я в ментальном воздействии была не сильна, поэтому что делать – не знала. Ну почему же я сразу не догадалась, что письма могут быть перехвачены, а все ждала и ждала, что весточку принесут мне прямо в руки? Ума нет – считай, калека!

– Письма, – проговорила я внятно. – Где мои письма?

– Все письма я доставляю по адресу, – все так же монотонно сказал почтальон.

Хорошо. Все‑таки я студентка пятого курса! Я поднапряглась и произнесла заклинание, по моему мнению снимающее внешнее ментальное воздействие на субъекта. Результат оказался несколько неожиданным.

– А‑а‑а‑а! – заорал почтальон, хватаясь за голову. – Как же я ненавижу магов!

С этими словами он помчался по дорожке к выходу из студгородка с такой скоростью, будто за ним гналась стая голодных волков.

– Ты чего к мужчинам пристаешь? – спросили меня за спиной. – Если любви хочется, так обращайся!

– Привет, Трохим! – сказала я бывшему одногруппнику, перешедшему с Теоретического факультета на Практический. – Вот узнать хотела, куда мои письма деваются.

– И как, получилось? – насмешливо спросил будущий боевой маг.

Я поджала губы. Еще и издевается, гад!

– Я всегда тебе говорил, что с мужчинами так прямолинейно нельзя, – сказал Трохим. – Их обольстить нужно, приласкать, поулыбаться… А ты сразу как кирпичом по голове, кому же такое понравится?

– Кому надо, тому и понравится! – огрызнулась я. – Лучше бы посоветовал, что делать.

– Любовь мозги разжижает, – печально сказал Трохим. – Я бы пошел в почтовое управление и накатал жалобу. А там бы разобрались. Дешево и сердито.

– Спасибо! – обрадовалась я и заспешила в город.

– Опять территория магов! – закатила глаза начальница почты, прочитав мою жалобу. – У вас и так работать никто не хочет. То в жабу превращаете, то ливень устраиваете, а теперь вот гипнозом балуетесь? Я и так двойную ставку добровольцам за этот участок плачу!

– Так защищайте ваших добровольцев! – обиделась я. – Хотя бы простенький защитный артефакт им выдайте. Я, между прочим, тоже пострадавшая сторона!

– На артефакты в бюджете сумма не предусмотрена, – отрезала начальница. – Разбирайтесь между собой сами.

– Хорошо. – Я почувствовала себя правдоискательницей. – Я пойду писать жалобу в городское управление.

Начальница почты скривилась:

– Если вы подождете меня в коридоре, то я постараюсь разобраться с вашим делом.

– Возможно, вам понадобится специалист по ментальной магии… – рискнула я дать совет.

– У нас есть, – высокомерно ответила начальница. – Неужели вы думаете, что это первый случай, когда таким способом у почтальона отбирают письма?

Вскоре я получила описание магички, совершившей воздействие на почтальона. Старенький маг, снимавший гипнотический блок с почтальона, выдал мне бумагу с показаниями и вздохнул:

– Что, парня не поделили?

– Ага, – кивнула я, просматривая описание.

– Молодость, молодость, – вздохнул маг. – Чтобы добиться своего, даже на преступление идут, нет чтобы головой подумать.

– Вот именно. Зарятся на чужих мужчин, заколдовывают невинных почтальонов…

– Силовые методы не всегда самые правильные, – сказал старичок. – Вот, помнится…

– Спасибо, но мне некогда, – невежливо перебила я мага.

Он вздохнул и попросил:

– Вы уж предупредите ваших, чтобы поласковее с почтальонами обходились. А то как жалобы писать в управление, так все рады, а как работать сюда идти, так зарплата маленькая!

Я кивнула, засовывая себе в кошель доказательства вины соперницы. Я знала только одну магичку, подходящую под определение «светловолосая, бледнокожая, специалист в области гипноза».

– Марта! – шипела я от злости, возвращаясь в студгородок и вспоминая аспирантку факультета Провидцев и Судей, который специализировался на разных формах ментального воздействия. Ту самую Марту, из‑за которой мне однажды пришлось лежать в Доме Исцеления. – Это таки ты! Ну получишь у меня! Я тебе покажу, как на чужих мужчин зариться! Вот своего заимей и его письма читай.

– Что, вводишь себя в боевое состояние?

Возле корпуса Мартиного общежития меня поджидали Отто и Трохим.

– А вы что тут делаете?

– Интересно, чем все закончится, – подмигнул Трохим. – Мы тут ставки сделали – кто кого.

– Надеюсь, я лидирую?

– Нет, – сказал полугном. – Я на Марту поставил.

– Предатель!

– Я шансы реально оцениваю. Она тебе так мозги запудрит, что ты ей шнурки завязывать будешь.

– Посмотрим! – Я проверила наличие у себя защитных артефактов и решительным шагом направилась к комнате Марты.

На стук в дверь никто не отозвался. Странно, но мне даже в голову не приходило, что девушки может не быть дома.

– Марта! – позвала я. – Марта!

– Она на занятиях сейчас, – ответила мне проходившая мимо студентка. – Вернется через час.

Никакой из меня стратег, не пустят на войну, не быть мне генералом! Зато, может быть, друзьям надоест торчать у общежития в ожидании занимательного, по их мнению, зрелища. Я подложила под мягкое место курточку и села в коридоре ждать соперницу, стараясь не принюхиваться к аппетитным запахам из кухни. Хорошо учиться на факультете Провидцев и Судей! Народ поприличнее собрался, чем у нас, потому как из кухни на нашем этаже редко пахнет, чаще воняет. Иногда не без моего участия, м‑да…

Появление Марты спасло меня от перспективы захлебнуться слюнками. Увидев мою фигуру, подпирающую стену, девушка с неожиданной скоростью рванула к своим дверям и открыла их в мгновение ока. Я попробовала повторить подвиг боевых магов – вскочить на ноги одним движением, но недостаток занятий физкультурой дал о себе знать. Где‑то в позвоночнике защемился нерв, и я, скособочившись на четвереньках, уткнулась в уже почти закрывшуюся дверь. Впрочем, такое положение оказалось даже выигрышным, потому что провидица давила с той стороны на дверь, стоя на ногах, я же упиралась в пол всеми четырьмя конечностями, потихоньку отвоевывая ширину щели.

– Марта! – пропыхтела я, напоминая самой себе картинку «Баран и новые ворота». – Нам надо поговорить!

– Нам не о чем разговаривать, – с натугой произнесла девушка. – Убирайся отсюда!

– Сейчас же! – пообещала я, поднатуживаясь. Дверь потихоньку открывалась; а Отто еще говорил, что мне худеть надо! Преимущество в весе иногда очень полезно.

– Я буду кричать!

– Кричи, кричи, – посоветовала я. – Мне есть что рассказать народу, который на твои крики соберется. Как же, подающая надежды аспирантка – и чужие письма ворует!

Марта сквозь зубы процедила ругательство. Это придало мне сил, и я протиснулась в комнату.

Девушка отскочила к окну, где находился письменный стол.

– Не подходи! – закричала она, выставив руки в защитном жесте, но мне было не до голубых огоньков, вспыхивающих на кончиках ее пальцев.

Я подползла к стулу и попробовала разогнуться и встать на ноги.

– Что с тобой? – опешила противница.

– Не пойму, – сказала я, борясь с собственным телом, – почему ты так агрессивно настроена против несчастного инвалида?

– Это ты‑то инвалид?

– А что, не видно? – огрызнулась я, пытаясь понять, почему у меня такое чувство, что правая нога выпала из таза и болтается, как разваренная макаронина.

– Пить меньше надо, – заявила Марта, опуская руки.

– Да, я в курсе, – пробурчала я. – И зарядку по утрам делать. Только не хочется.

– И вот этой развалюхе Ирга письма пишет! – закатила глаза провидица.

Я вернула подчинение себе всего тела, села на стул и вспомнила, зачем пришла.

– Да, пишет. И я бы хотела их получить.

– Ты их недостойна!

– Ну это совсем наглость! – возмутилась я. – Тебе не кажется, что такие вещи решаются только между мной и Иргой?

– Ты недостойна Ирги!

– Ничего себе заявочка! Это еще почему?

– Потому что у него должно быть все самое лучшее, в том числе и девушка!

– А не на себя ли ты намекаешь? – спросила я.

Марта скрестила руки на груди с непреклонным видом.

– А откуда ты знаешь, что я не лучше тебя? – закипела я. – Тоже мне нашлась умница‑красавица!

– Да уж поумнее тебя!

– Настоящему мужчине особо умные не нужны!

– Нужны!

– Да вот смотрю, ты популярностью так и пользуешься, – ядовито заметила я.

Марта покраснела:

– Я берегу себя для единственного…

– …который уже давно и прочно занят.

– Он тебе нужен только поиграться, а мне он – судьба на всю жизнь!

– Следующую жизнь, – уточнила я.

– Послушай, Ола, – миролюбиво сказала Марта, – мы обе прекрасно знаем, что такой мужчина, как Ирга, достоин самой лучшей женщины, которая бы не помешала ему делать успешную карьеру и не позорила бы его.

– В каком смысле? – удивилась я. В таком аспекте я об Ирге и себе не думала.

– Его женой должна быть аккуратная, хозяйственная, воспитанная, умная женщина. Которая тоже делает карьеру, подчеркивая величие мужа.

– И на эту роль ты определила себя?

– Да, – с достоинством ответила провидица. – Я учусь в аспирантуре, из приличной семьи, верная, хорошо воспитанная… У меня масса достоинств! Я все рассчитала, мы с Иргой прекрасно подходим друг другу.

– Он хочет быть со мной, – сказала я, осторожно шевеля конечностями и разглядывая комнату.

В чем‑то Марта была права. Она действительно была аккуратнее меня, даже занавесочки на окнах висели ажурные, чистые, выглаженные. Нигде не стояло чашек с плесенью, все дышало порядком и чистотой. Но некромант никогда не обращал внимания на тот бардак, который творился в моей комнате! Во всяком случае, мне так казалось.

– Детка, – сказала Марта, поправляя безупречно уложенные волосы, – брак – это не только желание. Это союз двух равных личностей. А ты не ровня Ирге.

– Это решать только ему, – возразила я, чувствуя, как почва уходит у меня из‑под ног.

– Ты когда за письмами пришла? – спросила у меня Марта, намекая, что с момента пропажи первого письма прошло уже больше месяца. – Вот видишь, это еще одно доказательство твоего несерьезного отношения к делу.

Я разозлилась:

– Чего ты прицепилась к Ирге? Вокруг еще уйма достойных молодых людей, а ты заладила: Ирга, Ирга… Ирга мой!

– Ты совершенно ничего не понимаешь. – От покровительственного тона провидицы меня покоробило.

– Тоже мне идеал нашелся! – заявила я. – Просто Ирга – единственный парень, который на тебя когда‑то смотрел, вот ты и возомнила о себе неизвестно что. Аккуратная и хозяйственная! Синий чулок и ничего более!

– А ты стерва! Жирная, неухоженная, глупая алкоголичка‑стерва!

– Что?! – заорала я. – Это уже слишком!

Сорвавшись со стула, я кинулась на девушку.

Вцепившись друг другу в волосы, мы упали на пол. Выдирая белобрысые космы, я старалась укусить негодяйку за нос, она же, постанывая от боли в обожженных Иргиным заклинанием руках, пыталась приложить меня головой об пол. Я быстро вывернулась, сев на девушку сверху, и, отодрав ее руки от своей прически, прижала их к полу.

– Слушай ты, дрянь, – начала я, но почувствовала, как активизируются защитные артефакты. Девчонка‑то не промах! Пытается магией воздействовать.

Я выпустила ее левую руку и со всей силы хлестнула Марту по щеке. Та, завизжав, наметилась было выколоть мне глаза, но я ловко перехватила ее ладонь зубами.

– Отпусти, сучка! – заорала она. – Не кусайся!

От ее рывка у меня чуть не вылетели все зубы, но отпускать руку я побоялась. Пока Марте больно, колдовать она не будет. Я схватила ее за волосы и попыталась стукнуть головой об пол. Провидица, являя неожиданную силу для такого тщедушного тела, брыкалась подо мной лучше кобылы, покрывая меня такими эпитетами, которые я даже в кабаках не слышала. Мне стало обидно. Выплюнув ее руку, я сказала:

– Отдавай письма, а то…

– И что же ты со мной сделаешь? – Марта перестала брыкаться, переводя дыхание.

– Я… я… я… – Ёшкин кот, что же придумать?

– В глаз ты получишь, а не письма! – сказала довольная противница.

– Хорошо же! – сказала я. – О некроманте мечтаешь? Так вот, я распространю о тебе такие слухи, что Ирга побоится в твою сторону даже посмотреть!

– Он не поверит!

– Милая моя, я столько лет шатаюсь по злачным местам, что смогу придумать что‑то очень правдоподобное и страшное.

– Глупости! Тебе Ирга все прощает, и вряд ли ты сможешь придумать для меня что‑то такое, что его испугает.

Я закатила глаза. Марта была права, но чем припугнуть ее, я не знала.

– Я за то, что принадлежит мне, – внушительно сказала я, – буду драться до последнего. Я испорчу тебе всю жизнь! У меня времени много, пары я и так сачкую, так буду проводить свободное время с пользой. И ты еще узнаешь, на что я способна!

Провидица резким движением вырвалась и вцепилась мне в щеки острыми ногтями. От боли у меня выступили слезы на глазах, я опять вцепилась ей в волосы, желая содрать скальп. Мы визжали и пинались, катаясь по полу и сбивая вещи.

– Хватит! Хватит! – Отто и Трохим с трудом разодрали наш клубок.

В распахнутые двери заглядывали любопытствующие.

– Девочки, что вы, как базарные бабы! – с упреком сказал Трохим. – Вы же маги! Устроили бы поединок по правилам, цивилизованно и красиво.

Я окатила бывшего одногруппника злобным взглядом. Он что, издевается? В поединке мне ни за что не выстоять против ментальной магии Марты.

– Отдай ей письма, – сказал Отто провидице. – Иначе о твоем противоправном воздействии на почтальона узнает руководство Университета, и ты вылетишь из аспирантуры.

Девушка сникла. Вот как ее пугать надо было! А я придумать не могла!

– Подавись! – кинула она мне пачку писем.

Я даже не сделала попытки ее поймать – только проклятия мне для полного счастья не хватало.

Письма разлетелись по полу белоснежными треугольничками. «Оле Ляхе» – значилось на каждом аккуратным почерком Ирги. Я наклонилась и стала бережно собирать послания, проверяя каждое на вредоносное заклятие. Марта вдруг завыла, обхватив себя руками:

– Ирга должен быть мой! Так суждено! Тебя я ненавижу! Ненавижу! Почему ты, а не я? Почему?

Любопытствующие испарились, Отто и Трохим стояли со смущенными лицами. Я подобрала последнее письмо и сказала:

– Я тоже тебя не люблю, Марта. И прошу больше в мою жизнь не влезать, а жить своей. И избрать другой объект для поклонения. Ирга – мой!

– Он тебе не нужен, – продолжала выть провидица. – А я без него жить не могу!

– Прекрати устраивать сцены, – посоветовала я, выходя в коридор.

– Не думал, что ты такая черствая, – сказал осторожно Трохим.

Я пожала плечами:

– Все должно быть в меру. А это мания, лечиться нужно.

Отто вдруг фыркнул:

– А как ты за Иргу дралась! Жаль, он этого не видел!

– Тебе этого не понять, – сообщила я. – Сейчас хорошие мужики – дефицит, поэтому за них бороться надо.

– Я тоже хороший мужик, – сказал Отто. – Но за меня никто не дерется.

– Может, и дерутся, просто ты об этом не знаешь, – предположила я.

Полугном открыл рот, закрыл, опять открыл, закрыл и задумчиво молчал всю дорогу до общежития.