Комбинация сцен

Мы, как правило, советуем терапевтам заканчивать одну сцену, прежде чем начинать работать со следующей. Когда клиент разговаривает со своим стиснутым кулаком, боссом, умершим отцом, напряжением в плечевом поясе, он, вероятнее всего, придет в конце не к новому решению, а к полной путанице. Вот пример с Ли. Переходя от сцены к сцене, Ли не работал со всей сценой целиком ни в сцене с комиссией, ни будучи в роли своих рук, ни в ранней сцене с мамой, ни снова в сцене с комиссией.

Ли: Боюсь, что не сдам экзамен.

Мэри: Будьте на экзамене и создайте сцену. Во-первых, кто экзаменаторы? Представьте себе экзаменаторов того типа, которого вы больше всего боитесь.

Ли: (Описывает экзаменаторов. Затем он представляется им. Он рассказывает о своих достоинствах вежливо, напряженно и смущенно-смазанно.)

Мы просим членов группы представить материал Ли от своего имени. Один делает это очень сухо и академично, другой с воодушевлением и энтузиазмом, третий с напором и нажимом.

Ли: Бесполезно. Я… я не знаю, как лучше всего представить им себя. И уж точно я не знаю, как лучше всего отвечать на их вопросы.

Мэри: Я попросила их сделать это, чтобы вы увидели, что не существует лучшего способа. Эби говорил в соответствии со своими критериями, Энн и Арт — со своими.

Ли: (Бросает руку безнадежным жестом.)

Боб: Еще раз махните рукой. Вот так. Теперь будьте вашими руками. Что они говорят?

Ли: К черту их всех! К черту, к черту! К черту комиссию, к черту ТА! К черту все. (Ли после глубокого дыхания и рычания на Джой научился быть решительным.) Я злюсь на многие вещи, которые мне приходится делать.

Мэри: Так. Что происходит, когда вы — маленький мальчик… сейчас вы дома… Что происходит, когда ты говоришь: «Я злюсь на многие вещи, которые мне приходится делать».

Ли: Я так никогда не говорил.

Мэри: Ну-у…

Ли: Я всегда злился, но не мог этого показать.

Мэри: Будьте там.

Ли: Мама, я злюсь на тебя. За то, что твой любимчик — Джо. Только и слышу, какой он замечательный. Ах, он с удовольствием ест это литовское дерьмо, которым ты нас пичкала! Меня тошнило от этой пищи: зеленые одуванчики, зеленый лук… а ты знай повторяешь: «Джо, ты все съел! Ли, почему ты не доел? Почему ты не похож на Джо?».

Мэри: Ответьте ей.

Ли: К черту, мама. Я хочу, чтобы ты видела во мне меня, а не кого-то, кто должен походить на Джо. (Все еще приспосабливается, упрашивает.)

Мэри: Хорошо, вернемся к маме и Джо через минутку. А сейчас — видьте перед собой экзаменаторов и скажите им то, что говорили маме.

Ли: Я хочу, чтобы члены вашей комиссии видели во мне меня, а не копию Джо. (На этот раз он говорит твердо, без умоляющих ноток.)

Участник группы: Здорово сказано.

(Аплодируют)

Мэри: А теперь, не осознаете ли вы, что каждый представляет себя i окружающим по-разному — Эби, Энн, вы — и экзаменационная комиссия — не ваша мама, а вы — не маленький Ли.

Ли: Я начинаю понимать, что совершенство — это не Джо с мамой. Вот где собака зарыта… именно здесь. Быть на пять значило… быть похожим на Джо, а я не мог этого добиться.

Боб: Совершенство заключается в поедании литовского дерьма.

Ли: Класс! Я больше не собираюсь есть ничье дерьмо!

Мэри: Замечательно! Сообщите это комиссии.

Ли: Я не ем дерьмо. Я не ем! Я — не Джо! Я — это я! Я, — ЭТО Я!

Ли представляет себя комиссии; на сей раз он делает это энергично и в меру напористо.

Переход к другой сцене происходит, когда клиент внезапно понимает, когда именно принято некое важное решение. Джим Хинан — терапевт и наш помощник:

Линда: Мне снится сон… кошмар. Я бы хотела избавиться от него.

Джим: Хм-м. Он вам часто снится?

Линда: Все время снится.

Джим: Все время?

Линда: Раз в одну-две недели — всю жизнь с такой частотой.

Джим: Даже когда вы были младенцем?

Линда: Нет, лет с четырех-пяти, точно не помню.

Джим: Точно не помню. (Отражение).

Линда: Ну, как размытое пятно — чуть мерцает, точно не знаю.

Джим: Это «пятно» похоже на ваш сон?

Линда: Да. (Кивает).

Джим: Когда вы видели его в последний раз?

Линда: Прошлой ночью.

Джим: Будьте там — в вашем сне — и расскажите, что происходит.

Линда: Я лежу в кровати, и вдруг раздается громкий звук. Я вскакиваю. Бегу по длинному темному коридору. Мне страшно. В конце коридора свет и телефон на стене. Из телефона кричит голос. Я просыпаюсь. Он снова и снова кричит: «Линда, Линда!».

Джон: Вы просыпаетесь в страхе?

Линда: (Смотрит испуганными, широко открытыми глазами). Да.

Джон: Будьте коридором. Расскажите сон, как его видит коридор.

Линда: Мой телефон кричит: «Линда, Линда!».

Джим: Будьте голосом в телефоне.

Линда: Я — голос в телефоне. Я кричу: «Линда, Линда!».

Джим: Кричите.

Линда: Линда, Линда! (Истерически кричит. В тот же момент она внезапно падает головой на колени и начинает плакать. Через какое-то время начинает говорить голосом маленькой девочки.) Это ночь, когда умер мой папа. (Переходит на Взрослый голос.) В душе у него случился сердечный приступ, и он упал, проломив стеклянную дверь. Я выбежала в коридор. Он звал: «Линда, Линда!».

Джим: Что происходит?

Линда: Мама говорит мне, что это — всего лишь плохой сон и я должна идти спать. (Всхлипывает).

Джим: Сколько вам лет?

Линда: Четыре с половиной.

Джим: Выйдите из сна и вспомните реальное событие. Хотите поработать с ним?

Линда: Да.

Джим: Будьте снова в своей постели, после того, как мама отослала вас туда. Будьте там!

Линда: Я в постели. Я боюсь. (Плачет тихонько.)

Джим: Что вы говорите себе?

Линда: У меня был страшный сон, но это не сон!

Джим: (Ставит перед Линдой стул.) Скажите это своей маме.

Линда: Это не сон. Я слышала. Слышала! Я ничего не выдумываю. Я слышала. Это не сон.

Джим: Будьте мамой. Мама, что ты хочешь сказать?

Линда: (Мама). Я боюсь.

Джим: Скажите маленькой Линде.

Линда: (Мама). Я тоже боюсь. Прости меня. Ты ничего не выдумала. Я хотела, чтобы это было сном. Меня тоже зовут Линдой. Твой папа звал меня.

Джим: Будьте маленькой Линдой.

Линда: У меня и глаза, и уши в порядке — я знаю, что такое сон, и я понимаю разницу! (Смотрит на Джима и кивает.)

Джим: (Кивает и улыбается.) Скажите это здешнему народу.

Линда: (Оглядывает группу.) Я не сумасшедшая. Я понимаю разницу! (Улыбается.)

Джим: Как вы сейчас?

Линда: Я закончила. Чувствую волнение… и грусть.

Джим: Закончили с мамой?

Линда: На сейчас — да. Спасибо.

Джим: Поблагодарите также и маленькую Линду!

На следующей встрече она сказала «прощай» своему отцу, а через полгода сообщила, что больше не видит кошмаров.

Нас часто спрашивают, как мы определяем, какой тип сцены использовать. Мы руководствуемся следующими нежесткими правилами: 1) Мы переходим от фантазии к реальности, если последняя более важна. Например, так сделал Джим при работе со сном Линды. 2) Мы используем сцену, которая интересует как клиента, так и нас, и в которой клиенту, похоже, легче ощутить энергию свободного Ребенка. 3) Если клиент не принимает нового решения, в следующем рабочем сеансе мы меняем сцену. После принятия нового решения мы очень часто возвращаемся к первой сцене, чтобы дать клиенту возможность закрепить свое решение. 4) Меняя клиентов, мы меняем и типы сцен, чтобы избежать повторений и стереотипного, приспособленного поведения. Если один клиент принял новое решение в ранней сцене, работа со следующим будет проходить в недавнем прошлом, в настоящем или в воображении. 5) Если клиент регулярно работает в определенном типе сцен, мы предлагаем ему поэкспериментировать в другой модальности. 6) Если один из нас проводит «мозговую атаку», он (она) имеет приоритет. Если же результат этой «атаки» нулевой, мы восстанавливаем правила.

Date: 2015-07-27; view: 266; Нарушение авторских прав