Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 8. И снова сотни километров по серой от пыли трассе





 

И снова сотни километров по серой от пыли трассе. Филиппе делал всё, чтобы машину обогнали ее собственные колеса. Пейзажи не баловали разнообразием. Выжженная солнцем пустыня, кактусы, голубая агава. Скученные деревеньки, центральные улицы городков, люди в широкополых шляпах, прячущиеся от зноя под зонтиками кафе. Готические контуры провинциальных церквей и кафедральных соборов, исполненные средневекового достоинства… Приходилось останавливаться по просьбе Кристы. Она уходила в пустыню, где ее безбожно рвало. Возвращалась, шатаясь, падала в машину. Теперь из нее и слова нельзя было вытянуть.

От палящего зноя перегревался мотор. Филиппе чертыхался, делал остановки. У деревушки с романтичным (а главное, морским) названием Денальмарина пришлось застрять надолго. Здесь была автобусная остановка, торговые ряды, где пыльные «Марии» продавали жвачку, печенье, сигареты, пулькерия-бар в вагончике с покосившейся вывеской. У входа в сувенирную лавку в плетеном кресле сидел высохший старик в сомбреро и курил черную трубку.

Криста с бледным лицом выбралась из машины и куда-то побрела.

– Далеко ли, радость моя? – встревожился Анджей. – Мы скоро поедем.

– Ты думаешь, я не хожу в туалет? – съязвила девушка. – По-твоему, я слишком возвышенна для этого?

Филиппе распахнул капот. Повалил густой пар.

– Нет, приятель, скоро мы не поедем. Эта крошка должна передохнуть. Помоги-ка заменить подушку под двигателем – старая прохудилась, в багажнике должна быть новая. Мы же не хотим, чтобы после первой кочки мотор остался на дороге?

Провозились минут тридцать – ввиду отсутствия ремонтной эстакады, замена подушки была сродни вырыванию зуба через желудок. Потом стояли, прислонясь к капоту, жадно курили, обливаясь потом.

– Поехали, – Филиппе щелчком выбросил окурок. – Порядок.

Но тут выяснилось, что пропала Криста. В туалет так долго не ходят. Чертыхнувшись, Анджей побрел к сувенирной лавке, у входа в которую сидел сухой, как саксаул, старик.

– Буэнос диас, амиго, – поздоровался он. На этом знания испанского исчерпывались, он продолжал по-английски: – Вы понимаете по-английски? Девушка. Бледная. Искала туалет.

– Искала, – кивнул старик. Спешить в этой жизни ему уже было некуда. Он вытянул из нагрудного кармана специальный ершик для прочистки курительной трубки и неспешно принялся его использовать по прямому назначению. Потом поковырялся ершиком в зубах. Выбросил, запустил щепоть в расшитый бахромой кисет и начал неспешно набивать трубку.

– И что? – нетерпеливо спросил Анджей.

– Нашла, – старик чиркнул спичкой с добрый карандаш, окутав себя и художника едким дымом.

– Что нашла? – Анджей уже забыл, о чем он говорил вначале.

– Туалет. Это недалеко. Вон там, за домом, – старик нарисовал корявым пальцем замысловатую петлю.

Захотелось взять увесистую доску и ускорить протекание беседы.

– Она уже вышла?

– Вышла, – согласился старик.

– Она в твоей лавочке, амиго?

Старик старательно прокашлялся.

– Нет.

– А где?

– Там, – старик с усилием разогнул корявый палец и выстрелил в пулькерию-бар, откуда раздался взрыв хохота.

– Спасибо, – Анджей похолодел и растерянно обернулся. Филиппе избавил от трупов насекомых лобовое стекло и втискивался на рабочее место. Спохватившись, Анджей побежал в забегаловку.

– Ты, это, парень… – проскрипел за спиной старик.

Раковский остановился.

– Что, амиго?

– Ты это… – повторил старик и с наслаждением затянулся. – Ты беги туда скорее, парень. А то не так давно к старине Диего завернул на пару дринков индеец Джо по кличке Дьяболо со своими дружками, а этот парень страстно любит худеньких белопопых курочек… – старик мелко затрясся от смеха.

Анджей влетел в пулькерию как раз к разбору шапок. И ужаснулся. Криста, пьяная в хлам, сидела за столом в окружении трех противных морд, тянула мутное пойло, икала и смеялась. Глаза у нее были никакие. И сама она уже потеряла контакт с головой. Потные лапы трепали ее нежное тельце, а украшенное «трудовыми» мозолями щупальце похотливо забиралось под майку. Девушка хихикала, забавляясь этими «ухаживаниями». Плечистый тип с ленточкой в сальных волосах и исполосованным шрамами лицом поднял девушку под мышки, завертел головой, подыскивая, в какую норку уволочь. Дверь в подсобку была приоткрыта. Туда он и собрался. Двое дружков одобрительно загудели. Анджей ударил индейца по руке, схватил Кристу за запястье. Несостоявшийся насильник оторопел, возмущенно закурлыкал.

– My wife, – по складам и очень популярно объяснил Анджей.

Трое недовольно переглянулись.

– К-кого я вижу! – захохотала Криста и чуть не растянулась на ровном месте. Стала яростно от него отбиваться, выкручиваться. – Оставь м-меня в покое, урод… Никакая я т-тебе не wife…

– Успокойся, милая, – пробормотал Раковский. – Возьми себя в руки. Я понимаю, тебе все надоело, тебя никто не любит, ты должна умереть. Но не таким же экзотичным способом! Шевели, шевели косточками…

– Ага, щас! – заорала Криста. – Вот к-когда рак на г-горе свистнет, или к-когда русалка на ш-пагат с-сядет – вот тогда я с т-тобой поеду, п-понял?!

Он поступил благоразумно, что не повернулся к потенциальному противнику спиной. Схватил извивающуюся девушку под мышку, пятился. Звероподобный индеец Джо, вылитая копия из романа Марка Твена, угрожая, сделал шаг, запустил лапу под грубую рубаху. Анджей ногой подцепил трехногий табурет, швырнул. Еще один – для чего пришлось перехватить Кристу за ремень на копчике. Она закружилась, как юла. Но один из метательных снарядов достиг цели, попав индейцу точно в лоб. Надо же. Индеец рухнул на стойку. Загремела витрина, обрушилась бутылочная шеренга. С воплем вылетел перепуганный хозяин – маленький, раскосый, с тремя волосинками. Но остановить побоище он уже не мог. Один из парней бросился на художника, размахивая бутылкой. Запнулся о перевернутую табуретку, растянулся. Другой оказался более удачлив. Анджей послал Кристу точным броском в распахнутую дверь – и очень кстати: тяжелая оплеуха отбросила его на пустой стол. В голове загудело. Пьяная рожа уже висела над ним, он сунул пятку атакующему в живот, вложил в толчок все силы, что остались. Согласно второму закону Ньютона, в движение пришли оба: индеец отлетел в дальний угол стойки, изобразил элемент нижнего брейка и врезался в хлипкую перегородку. Анджей проделал кувырок, ударился копчиком о подоконник, взвыл. Враги неторопливо поднимались – все трое. Индеец Джо подобрал бутылку, вскрыл щелчком ногтя (!), пристально глядя Анджею в глаза, отхлебнул и… обхватив за горлышко, разнес донышко об угол стойки. Обветренные губы процедили ядреное испанское ругательство…

– Bastande! – вопил хозяин пулькерии. – Bastande! – видимо, «достаточно».

Продолжать это веселье не имело смысла. Анджей обхватил столешницу, рывком вознес ее над головой и, чувствуя, что срывает плечо, бросил в узкий проход… Вылетел из пулькерии, молясь, чтобы не пришлось искать по задворкам Кристу. Она стояла, шатаясь, как былинка на ветру, и, кажется, трезвела.

– Н-надо же, – проскрипела Криста. – Наше т-тернистое путешествие сплошь и р-рядом отмечено м-мелкими стычками с м-местными туземными п-племенами… Т-ты прямо ц-цивилизатор к-какой-то, Раковский… – завершение фразы ей пришлось исполнять уже на бегу – он тащил ее в машину. Филиппе за рулем потрясенно хлопал глазами.

– Дверь открой! – заорал Анджей. – И заводи быстрее!

Он впихнул Кристу в салон, сам влетал ногами вперед уже на ходу – Филиппе очень не понравились разъяренные индейцы, выбегающие из заведения. У одного в руках табуретка, которую он немедленно швырнул в машину, у других бутылки с алкоголем. Старик у входа в сувенирную лавочку с блаженным видом грелся на солнышке, пуская кольца ядовитого дыма…

Только у въезда на трассу Филиппе удалось справиться с заносами и избежать столкновения со стареньким грузовым «Фордом», который не собирался ему уступать. Одна бутылка все же попала в машину. Но заднее стекло устояло. Индейцы прыгали на обочине, изнемогая от бессильной ярости.

– Мерзавцы, – справедливо обозвал Филиппе индейцев и слегка притормозил. – Может, остановим, всыплем этим нехристям по первое число?

– Уже всыпал, – Анджей в изнеможении откинул голову.

– Что-то незаметно, – хмыкнул Филиппе. – Впрочем, дело хозяйское, – и он поддал газу.

– Не останавливай, парень, гони, – прошептал Анджей. – И лучше выбери какую-нибудь боковую дорогу. Номер машины эти твари видели – кто их знает, вдруг у них знакомства в полиции… Долго еще до Сантельеро?

– Долго, парень, – скорбно сообщил Филиппе. – Мы, считай, еще и полпути не проехали…

 

Вторая половина путешествия воспринималась урывками. Анджею казалось, он целый год не выбирается из Мексики. Криста, выпустив пар, превратилась в поникшее растение, свернулась в клубочек, уснула. Раковский тоже не выдерживал. Глаза закрывались. В последующие часы он просыпался раз десять, вскакивал, падал, искал приемлемую позу, видел жуткие сны и снова в панике просыпался. Едва он подавал признаки жизни, Филиппе начинал что-то говорить, но Анджей не слышал – мигом отрубался…

– Просыпайтесь, искатели приключений, – потряс его за плечо Филиппе. – Мы уже в Сантельеро. Куда дальше едем?

Анджей просыпался мучительно. Стонала Криста, села, растрепанная, с безумным взором, сжала виски.

– Боже всемилостивый, как болит голова… Она сейчас треснет… Раковский, что я пила? И где все эти милые люди?..

Вести с похмельным существом трезвые беседы было рановато. Ночь еще не вступила в права, но небо было черное, как сажа. Горели и переливались выпуклые звезды. Машина стояла у края проезжей части освещенной фонарями площади. Массивные каменные здания с замшелыми фасадами, брусчатка, дерево манго в перекрестном свете фонарей. Напротив – если что-то значит мексиканский флаг на портале – административное здание с вычурным фасадом. Ходили люди, смеялись, сорили обертками и объедками, из подвального кабачка доносились звуки испанской гитары.

– Сантельеро, дружище, – повторил Филиппе. – Можно выйти, освежиться. По-моему, для мисс это крайне существенно.

– Для мисс существенно умереть… – простонала Криста.

– Прескверная штука – деревенский пульке, – прокомментировал Филиппе. – Нет, хозяева, если гонят для себя, подходят к делу с душой. Но вот когда на продажу… Уж лучше ослиной мочой давиться.

– Спасибо, Филиппе, за все, – сказал Анджей. – Дальше мы сами. Разберемся. Почтовое отделение здесь есть?

– Да вон, за углом. Государственное почтовое отделение. Кстати, мексиканская почта отлично работает. Послушай, приятель, ты уже собираешься отделаться от бедного Филиппе? – в голосе водителя сквозила праведная обида.

– Так надо, Филиппе, извини. Назад поедем завтра к вечеру. Уж найдем транспорт. Развлекайся на исторической родине, расслабься. Держи, – он сунул водителю пачку денег. – Здесь, как условились, и небольшая премия – за беспокойство, за бутылку в стекло…

Филиппе пошуршал бумажками.

– Много, приятель. Мы так не договаривались… – голос дрогнул.

– Много не мало, – успокоил Анджей. – Удачи, дружище. Аварий поменьше, детишек еще настругать…

Филиппе рассмеялся:

– Да настругать несложно. Кормить их кто будет?

Анджей уводил Кристу темными закоулками, постоянно озирался. Она покорно семенила, наступая на пятки. Страх сидел в подкорке. Кто их мог встречать в Сантельеро? Кто такой симпатяга Филиппе? Насколько он искренен?

Они выбрались из глухого переулка на тихую улочку в западной части города. Совсем иной мир. Вымерло все. Фонари не работали, свет в домах давно погасили. Лунный свет озарял приземистые дома с фундаментом из тесаного камня, кафельные стены. Ни одного прохожего.

– Где мы, Раковский? – шептала Криста, прижимаясь к плечу спутника. – Почему здесь нет никого?

– Первый час ночи… – Анджей тоже перешел на шепот, словно боялся кого-то спугнуть. – Здесь рано ложатся. На центральной площади еще болтаются полуночники, а в этом спальном районе…

– Мне страшно. Пойдем отсюда. Есть же в городе какие-то гостиницы…

– Помолчи. Если мне понадобится твое мнение, я его спрошу. Могла бы догадаться, детектив. В этом городе от силы две гостиницы, в которых мне страшно не хочется появляться…

Они прошли мимо темной вывески. Анджей подергался в запертую дверь. Вымершее царство. Готический собор на другой стороне дороги, возможно, при свете дня и не смотрелся, как собор Парижской Богоматери, но ночью производил величественное впечатление. Игольчатые фрагменты кровли уносились в звездное небо. Вертикальные части искусно объединялись в одно целое. Суровость чувствовалась в каждой архитектурной детали. Поблескивала мозаика над порталом. На первом этаже за мутными стеклами мерцал свет.

– Ты католичка? – спросил Анджей.

Девушка неуверенно пожала плечами.

– Вообще-то, в Англии протестанты… А ты?

– Формально католик… наверное. Да какая разница! Бог один на всех…

Они перебежали дорогу. Тяжелая дверь высотой в полтора человеческих роста плавно отворилась. Они вступили под своды храма – к обширному продольному нефу. В Милане строили собор на 40 тысяч молящихся, там понятно, а зачем в маленьком городке? Храмовый интерьер удивлял затейливыми очертаниями. Вереницы колонн, тонкие нервюры, свисающие ажурные воронки, решетчатые переплеты… Ряды сидений, как в кинотеатре, стены в холодных тонах. Возвышение, алтарь, скорбный и в целом дружелюбный лик Спасителя, взирающий с креста. За алтарем кто-то шевелился. Разогнулась человеческая фигура – мужчина средних лет, седой, с продолговатым лицом и почему-то веником и совком.

– Здравствуйте, падре, – они подошли ближе.

Священник сдержанно улыбнулся. Английскому языку его обучали.

– Здравствуйте, – он внимательно осмотрел посетителей. – Вы не местные?

– Мы даже не из этого полушария, – улыбнулся Анджей. – Просто шли, падре, мимо церкви. Вы не возражаете? В вашем заведении единственная открытая дверь на этой улице.

– Конечно, – священник отложил совок и скрестил руки на уровне живота. – Вы, наверное, туристы?

– Запоздалые, падре. А еще туристы, попавшие в неприятную историю.

– Я вижу, – священник деликатно отвел взгляд от Кристы. По тонким губам скользнула улыбка. Криста стыдливо уткнулась в пол.

– Вы верующие? – спросил священник.

– Не особо, падре, – Анджей решил обойтись без вранья.

– Хорошо, что не лжете. Ну что ж, не все так безнадежно, если вы зашли в церковь. Нет, я не предлагаю вам молиться и не собираюсь читать проповедь. Для этого существуют определенные часы. Но вы можете находиться здесь сколько угодно.

– А я иногда молюсь, – прошептала из-за спины Криста. – Чисто машинально. Знаю нескольких святых. Святой Антоний, Фома, Себастьян, Сальвадор, Франциск, Иосиф, Анна…

Святой Пенициллин. И такой существовал в солнечной Бразилии.

– Простите нас, падре, – Анджей смиренно склонил голову. – Мы просто зашли на огонек. Должен быть кто-то живой на этой улице мертвых. Мы хотим попасть в местечко Эль-Чуитос, городок Аризава…

– Сложно, дети мои, – священник сочувственно улыбнулся. – Вам нужно выйти из Сантельеро, добраться до автобусной остановки в Антофедро – и тридцать километров пешком. Или дождаться утра – добраться до той же остановки и сесть на автобус.

– Спасибо, падре. А где здесь можно дождаться утра?

– Вам негде ночевать?

– Мы бедные туристы, – вздохнул Анджей. – Могли бы заплатить за ночлег, но не думаю, что в этом благословенном городе найдем гостиницу.

– Можно найти, – учтиво сказал священник. – Но незачем. Для того и существует церковь, чтобы оказывать посильную помощь всем в ней нуждающимся. Обойдите наш храм Святого Бенедикта, зайдите со двора в здание церковного прихода. Там дежурит сестра Анхелика. Расскажите ей вашу грустную историю. Сестра Анхелика ведает столовой для бездомных и двумя комнатками на втором этаже, где вы можете спокойно провести ночь, не соблазняясь мирскими излишествами и роскошью. Ступайте, дети мои. Храни вас Бог…

 

Казалось, время не хочет идти дальше, отбрасывает их в прошлое, где они уже были и не застали ничего хорошего… Он проснулся в узкой комнате с белеными известью стенами под душераздирающее:

– Воды-ы…

Он испуганно открыл глаза. Бледное привидение сидело на кровати – всклокоченное, с объятым ужасом перемятым лицом – качалось, как китайский болванчик. Предельно откровенная сцена. Раковский добрел до эмалированного таза с водой, зачерпнул кружкой и подал Кристе. Она пила, давясь, издавая предсмертные хрипы. Он погладил ее по голове – нормальные последствия неумеренного потребления суррогатного алкоголя.

– Помоги… – девушка подняла на Анджея просящие глаза.

Он вздохнул. Исцелить от безжалостной болезни могло только время. Оно всегда исцеляет от всех болезней. Кроме тех, что приходят со временем.

До посадки в автобус им пришлось зайти в аптеку, кофейню и магазин «шляпных» изделий, где Анджей купил себе соломенную «борсалино», а спутнице – роскошное двухцветное сомбреро – специальный женский вариант, как уверил продавец. Без головных уборов на безжалостном солнцепеке они бы далеко не уехали.

Ранчо господина Морталеса приближалось. Анджей сильно волновался. Ожидание автобуса под деревом, которое отказывалось давать тень. Тряска на заднем сиденье полупустой каракатицы. Симпатичный городок, утопающий в зелени магнолий, акаций, эвкалиптов. Пыльная дорога к лесу – мимо старых домов, крытых черепицей, томящихся от безделья аборигенов. Снова плавный переход в другой мир. Зеленые лужайки, расчерченные аллеями на квадраты. Буйство зелени, деревья и кусты, усыпанные белыми цветами. Шикарные особняки с полями для гольфа, бассейнами, цвет мирового автопрома на подъездных дорожках. Широкая дорога вонзалась в лес, и лес расступался. За особняком, напоминающим колониальный форт, утяжеленный эркерными башнями, открылась краснокаменная вилла, стилизованная под пагоду.

– Скажи, мне чудится, или эта громада действительно на что-то похожа? – пробормотала Криста.

– Лопни мои глаза, – прошептал Анджей. – Гигантская видеокамера… Мы, кажется, пришли. Неужели так можно нажиться на страсти домохозяек к мыльным операм?

Поместье охватывало обширный кусок леса. Зелень цвела буйным цветом. Ландшафтный дизайн за оградой ничем не уступал оформлению парадного крыльца в Версале.

– Звони в калитку, Раковский, – прохрипела Криста. – Пока дойдут, мы успеем много раз перекурить…

Ожило переговорное устройство, замаскированное под столб, попросило подтвердить, что они действительно те, кого здесь ждут. Беззвучно разошлись ворота. Они ступили в буйство роскоши и красок, достойное «гениальных» мексиканских продюсеров…

– Даже не знаю, как это назвать, – восхищалась Криста. – Я никогда тебе не говорила, что обожаю цветы?

– Не до цветов, – хмуро бросил Анджей. – Вижу мулата в ливрее, он спешит нам навстречу. Это, видимо, старик Харон. Он повезет нас в мир мертвых…

 

Хозяин был не мертвый. Но по бледности он мог бы соперничать со средневековыми фресками. А уж тем более с похмельной Кристой. Он сидел перед ними – в роскошном кресле, стряхивая пепел с сигары в инкрустированную сапфирами пепельницу, которая стояла на стеклянном столе с бронзовыми фигурными ножками. В облике продюсера и в интерьере бескрайней гостиной чувствовалась страсть к эклектике. Упитанная физиономия с мясистым носом и тщедушное нескладное тельце. Белая рубашка, галстук строгого черного окраса и рваные шлепанцы поверх полосатых носков. Гостиная – невообразимое бесчинство рококо и хайтека, классические псевдоколонны, лепнина на потолке, полотна импрессионистов, пестрящие немыслимыми сочетаниями красок. Сосуды из цветного и глазурованного стекла. Когда неразговорчивый мулат ввел посетителей в гостиную, Морталес выкатился из-за стола, сунул Анджею вялую ладонь:

– Наконец-то… Мэм? – небрежно кивнул ему за спину. – Проходите быстрее, присаживайтесь…

Даже стулья в этой «кладовой» плохо сочетаемых вещей имели стеклянную поверхность для сидения, что было не очень комфортно.

Хозяин кабинета не стал задаваться глупыми вопросами: как доехали, не желают ли гости перекусить. Он сразу перешел к делу.

– Два часа назад, господин Волчек, звонил ваш шеф, мистер Бонифацио… – Морталес сделал паузу и искоса глянул на гостя. «Мистер Бонифацио» – одно из условных имен Ангерлинка, об этом Анджей знал.

– Как у него здоровье?

Морталес нервно засмеялся.

– Судя по голосу, бывали лучшие дни. Я сказал, что жду вас в ближайшие часы, он ответил, что это прекрасная новость. Мистер Бонифацио описал ваши приметы. Позвольте документы, господин Волчек. Для закрепления, так сказать, уверенности.

– Пожалуйста, – Анджей показал паспорт, где черным по белому было отпечатано: Анджей Раковский.

– Прекрасно, – Морталес нервно сглотнул, видно, не найдя в надписи ничего странного. – Давайте сразу уладим имущественные вопросы, – он извлек из тумбы несколько листов. – Этот документ назовем купчей, надеюсь, возражений не будет? Подпишите. Вы – доверенное лицо господина Бонифацио. Это – подробная справка для таможенных или почтовых органов о том, что вывозимый… предмет – дано его фото и подробное описание – не имеет художественной ценности.

– Интересно, – сказал Анджей, – и каких же нервов и денег стоила вам эта справка? Надеюсь, она не поддельная?

– Она подлинная, – резко сказал Морталес. – Заключение дано руководством отдела исторических исследований Национального института антропологии и истории. Данный образец не является достоянием Мексиканского государства. А про нервы и деньги давайте не будем. Вот если бы вы вывозили кактусы… – Морталес скривил физиономию.

Об этой фишке Анджей уже где-то слышал. За попытку незаконного вывоза из Мексики кактусов грозит тюремное заключение. Мало в Мексике кактусов. Он внимательно изучил «купчую». Никаких «Волчеков», «Бонифацио». Вещи названы своими именами: господин Ангерлинк, проживающий почему-то в Роттердаме (гражданин мира, не иначе), выражает готовность приобрести за семьдесят тысяч долларов фрагмент коллекции умбара и переводит эти деньги на счет мистера Морталеса. Сделка осуществляется без посредников, товар вручается г-ну Раковскому, являющемуся доверенным лицом г-на Ангерлинка.

– Где… – Анджей помедлил, почувствовав неприятную сухость во рту. – Где предмет коллекции?

Морталес побледнел еще больше, выразительно ткнул пальцем в пол и сказал:

– Там. В подвале.

Анджей что-то черкнул в договоре. Морталес расслабился, подобрел на глазах. Улыбнулся Кристе.

– Не желаете ли выпить, господа? Сухое вино из лучшего погребка, мартель, мартини? Водка?

– Только не водка… – умоляюще прошептала Криста.

Морталес ухмыльнулся. Задрожало, искажаясь, лицо. Он сдерживался, но страсть к прекрасному полу полезла, как сорняк.

– Мартини с тоником, – сказал Анджей.

Продюсер кивнул. Он не шевелился, но через минуту в гостиную крадучись вошел мулат, поставил поднос с хрустальными фужерами, тоником, мартини, льдом в вазочке. Морталес торопливо разлил. Он уже не сдерживал возбуждения. Не утруждаясь загрузкой прочих причиндалов, выпил мартини, налил еще раз, отправил вслед за первой порцией. «Не может поверить своему счастью», – мрачно констатировал Анджей.

– Рассказывайте, мистер Морталес. Не скрывайте ничего, облегчите душу. Вам терять нечего, сделка свершилась, и деньги, я уверен, вам перевели. Я знаю, что беру не кота в мешке, а готовую бомбу в действии. И покупатель в курсе. Зачем ему это надо – отдельная грустная история и вас не касается.

Со лба «мыльного» продюсера стекал пот. Губы задрожали.

– О, ангелы небесные… Ума не приложу, зачем полгода назад я купил этого мерзавца у дона Ламберто. Я знал, что это не сувенир, подлинный африканский божок четырнадцатого века… Статуэтка принадлежала Мендесу Кастилье, мелкому гангстеру из Пьедрас-Неграс. Потом он зачем-то подарил ее Эмилиано Карлосу – второму мелкому гангстеру из того же Пьедрас-Неграс. Банды не враждовали, места им хватало, каждая занималась своим бизнесом. Кастилья курировал наркотики, игорный бизнес, Карлос – заправки, нефтедобычу. Порой обменивались любезностями… Недели не прошло, как обе банды на асьенде дона Альчано перестреляли друг друга. Извели себя почти под корень! Карлос, Кастилья – все подались к праотцам. Потом приехал дон Ламберто – отец Карлоса, плакался, что после гибели сына он полностью разорен, умолял купить статуэтку – дескать, она принесет мне удачу, а ему не повредят несколько песо. Жалко стало старика – купил у него этого ублюдка за четыре тысячи гринов. Вещица, что ни говори, раритетная…

Морталес передохнул, еще раз приложился к мартини. Поморщился:

– Какая гадость. Нет, не мексиканская это еда… Несчастья пошли не сразу. Я поставил статуэтку в спальне. Через месяц скончалась от внезапной остановки сердца моя жена Изабелла…

– Какой ужас! – ахнула Криста.

– Мне очень жаль, мистер Морталес, – проворчал Анджей. – Но дама, насколько понимаю, была в возрасте…

– Вы не понимаете, – отрезал продюсер. – Изабелле было двадцать три года. Первая красавица в провинции. Никогда не жаловалась на здоровье. Но сначала я не связал это событие со статуэткой. Похоронил мою красавицу… – он жалобно вознес глаза к потолку. – Несчастья обрушились, словно лава! Я споткнулся на ровном месте, выходя из спальни. Месяц провалялся в гипсе! И все время казалось, что за мной кто-то с усмешкой наблюдает – похабно так, издевательски… Пробило проводку в спальне, пожар успели потушить. Однажды осенило – я проснулся, а эта тварь на меня буквально смотрит… – продюсера перекосило. – Может показаться странным, но я употребляю только легкие алкогольные напитки и обхожусь практически без наркотиков. Галлюцинациями не страдаю. На всякий случай я вынес статуэтку в гостиную. Второго апреля на сад обрушился ураган! Выдрало несколько деревьев, завалило садовника. Горничная, протирающая пыль, жаловалась на острое недомогание и вскоре слегла с заболеванием крови. Шофер выгонял из гаража «Роллс-Ройс», расквасил капот, пропорол колеса и раздавил французского бульдога. Это ж надо так постараться! Через день он пырнул ножом повариху Розалинду. Бедняжка скончалась, а у Пабло был припадок бешенства – полицейским пришлось прострелить ему ногу… Это только часть несчастий, обрушившихся на поместье. Нелады в бизнесе – сериал «Сага о сытой жизни» длиной в четыреста серий арестован налоговой полицией под каким-то надуманным предлогом. Уходят артисты, сгорел съемочный павильон. Лючия Сардино – звезда сериала «Медоточивый бес» – повредила ногу и теперь останется хромой на всю жизнь…

– И только с вами ничего не происходит, – заметила Криста.

Морталес посмотрел на нее с какой-то неприязнью.

– Да. После того случая с повреждением лодыжки…

– Вы хозяин статуэтки, – заметил Анджей. – Африканский божок понимает это. Не в его интересах отправлять вас в могилу. А вот постепенное изматывание, лишение покоя…

– Ну, всё, – шумно вздохнул Морталес, – я думал, я один в этом доме сумасшедший…

– Почему вы раньше не могли избавиться от божка? Давно же все поняли.

– И не только я это понял, – отрубил продюсер. – Слава богу, у меня надежные помощники. Из кенийского Музея народного искусства негласно был выписан эксперт – специалист по Вуду, ритуальным африканским обрядам, иерархическому порядку, как у них говорят, невидимого мира, африканской эзотерике. Статуэтку отнесли в подвал, и этот старый негр просидел с ней больше часа. Вышел потрясенный, выжатый, потребовал, чтобы его немедленно отправили в аэропорт…

– И ничего не сказал?

– Сказал. Не буду вас грузить специфическими понятиями. Скажем так, в камне заточен злой дух. Вроде джинна в бутылке. Но открытию сосуд не поддается. Статуэтку нельзя выбросить: получите от нее по первое число. Нельзя подарить: божок рассердится и припомнит обоим – дарителю и новому хозяину. Статуэтку можно лишь продать – за приличные деньги. Что и сделал, собственно, дон Ламберто, с-скотина…

– Какого божок, однако, о себе мнения, – удивилась Криста.

– Никогда не страдал суевериями, – вздохнул Морталес. – Не до них, знаете ли. Некогда. А тут такое стихийное бедствие… Можете представить мою радость, когда обратился некий Ангерлинк с предложением приобрести статуэтку за семьдесят тысяч долларов.

– Вы считаете, божка устроит эта сумма? Он не будет чувствовать себя уязвленным? – поинтересовался Анджей.

– Ну, точно клиника… – прошептала Криста.

– Не знаю, как божка, но меня эта сумма устроит точно, – усмехнулся Морталес. – После всех событий, в свете финансовых неурядиц, она наверняка не будет лишней. И вот еще, – он замялся. – Даже не знаю, стоит ли вам об этом говорить… На прошлой неделе ко мне обратился некий господин по фамилии Мессенгер. Он представился работником Музея церковного искусства шотландского города Абердин…

Абердин?.. Анджей ничем не выразил своего отношения, но в голове завертелось. Один из пунктов путешествия находился в окрестностях города Абердин…

– Господин был деликатен, представителен, но я ему не поверил. Не слишком-то приятный тип. Скользкий. Ходил вокруг да около, говорил, что собирает всевозможные исторические раритеты, предметы народного промысла, и наконец признался, что имел накануне беседу с доном Ламберто… В общем, предложил тридцать тысяч долларов за статуэтку. Потом поднял планку до пятидесяти. Я сказал, что уже имею договоренность с другим клиентом. Он предложил семьдесят. Я сказал, что мне очень жаль. И даже сто тысяч долларов ситуацию не исправят. С господином Ангерлинком у нас железная договоренность, и я не хотел бы его подводить. Он попросил хотя бы показать статуэтку. Я вежливо отклонил просьбу.

Похоже, с господином Ангерлинком была не просто железная договоренность, а нечто большее. Основанное на простом человеческом страхе. Становилось неуютно. Что бы это значило? Обитатель замка в окрестностях Абердина (как там его?) имеет встречное желание собрать коллекцию? Или слово «Абердин» – совпадение? Анджей пытался вспомнить, не шел ли кто за ними из Аризавы? Не было ли чесотки в спине, когда они стояли у ворот?

– Мессенгер ушел, – закончил Морталес. – Хмурым и огорченным.

– И не возвращался? – уточнил Анджей.

– Нет. Мой отказ был высказан в категоричной форме.

Шевельнулась Криста. Наверное, и в ее похмельной головке заработали какие-то клеточки. Морталес исподтишка наблюдал за ними обоими.

– Если хотите, мои люди доставят вас до Сантельеро.

– Было бы неплохо, – кивнул Анджей.

– Прекрасно. Бронированный «Мерседес», надеюсь, вас устроит? Но только до Сантельеро, увы. Машина потребуется мне самому. В свете последних событий отсутствует, знаете ли, возможность содержать несколько автомобилей…

 

Этот дом, по крайней мере, подвал, при близком знакомстве оказался неприступной крепостью. Они прошли извилистый коридор, неприметную дверь, за которой находился строгий человек в костюме и с очень цепким взглядом.

– Прошу вас, – Морталес предложил спуститься. Крутая лестница, невероятно длинная. Внизу ощущалась прохлада. Еще один человек в костюме отворил решетчатую дверь, за которой была темнота. Морталес щелкнул рубильником. Тусклый проход, кафельные стены. Помещение, похожее на банковское хранилище…

– За что вы его так?.. – спросил Анджей, чувствуя, как еще немного, и волосы на голове опять зашевелятся. Знакомое ощущение. Не пора ли привыкать? Или к этому невозможно привыкнуть?

– А как прикажете с ним обращаться? – буркнул Морталес, бренча связкой ключей. – Заслужил, мерзавец.

– Давайте не будем всуе… – прошептала Криста.

Ящик, который он открыл, был похож на сейф. Мощная стальная дверь, стены вместилища залиты свинцом. Внутри – деревянная коробка.

– Доставайте, – проворчал Морталес. – Там защелка.

– Может, вы достанете? – замялся Анджей.

– Сами доставайте. Это ваше. Привыкайте, господа.

«Ну, уж нет, – подумал Анджей. – До Сантельеро бы добраться». Он извлек ящик, поставил на столик, раскрыл, развернул целлофановую обертку. К черту злого духа. Дух под черным камнем, и вообще не факт, что существует. Глаза у страха велики… До блеска отполированный камень, не желающий тускнеть. Мрачный одноглазый величавый уродец, вздымающий вверх атрофированный указующий перст. Если долго на него смотреть, охватывает оцепенение, начинаешь сожалеть о содеянном… Он заткнул уродца целлофаном, захлопнул крышку. Все присутствующие благоговейно молчали.

– Не одолжите сумку, синьор Морталес? Клянусь, при первом же удобном случае мы вам ее вернем…

 

Нет, не зря преследовало пакостное чувство. Анджей попросил угрюмого водителя с отвислыми усами остановить за несколько кварталов до центральной площади. Вышли на старой улочке с выбитой брусчаткой. Дома возвышались уступами, «лесенкой». На первых этажах кафе, магазинчики, лавочки. Дома сцеплялись арочными перекрытиями, стенами со сквозными проходами. Уйма подворотен. Людей немного – не зря в испаноговорящих странах изобрели послеобеденную сиесту с полудня до ужина. Но не сказать, что пусто. Народ попроще, чем в столице, одет беднее. Но развлекаться любят точно так же: группа музыкантов-марьячес в черных сюртуках – два гитариста, трубач, контрабасист – играли знойный латинос. Девица с пышными смуглыми волосами звенела монистами в такт ритму, бросала на прохожих призывные взгляды… «Мерседес» поспешно удалился, скрылся за поворотом. Проехал темно-синий «Пежо», мелкий грузовичок, микроавтобус. Только Богу известно, высадили ли они кого-нибудь…

– Пошли, – он потянул Кристу в ближайший проходной двор. Она всплеснула руками, демонстрируя жуткую неорганизованность.

– Куда, Раковский? Это мания, тебе нужно лечиться!

Трудно представить, что совсем недавно она была «страховой» ищейкой. С женщинами случается. В одиночку они осторожны и умны в опасном мире. Стоит замаячить на горизонте мужчине, они уже счастливы взвалить на него всю ответственность… Он тянул ее за собой – мимо ржавых мусорных баков, ободранных дверей. Затылок царапало, просто рвало. Опять улица, вереница лавочек «открытого типа». Чувство опасности не отпускало. Угроза исходила не только от Мудреца, смиренно болтающегося за спиной. Угроза делалась ближе, отчетливее. Незачем оборачиваться, чтобы искать в толпе ее подтверждение. Анджей мог рассчитывать только на свои мозги… Он затянул Кристу в попутное кафе, где, отвернувшись от улицы, они стояли несколько минут, утоляя жажду ледяной колой. Заглянули в сувенирную лавку, где тоже провели недолгое время. Раскланялись с преувеличенно любезным лавочником, отправились дальше. Ближе к площади количество людей на квадратный метр становилось больше, рубашка взмокла, напряжение давило.

– Раковский, не верю, что мы когда-нибудь выберемся из Мексики, – бубнила Криста. – Это замкнутый круг, мы до скончания веков будем болтаться по этим улочкам…

– Не имеем права, – цедил он. – Завтра после обеда у нас самолет. Скажем «до свидания» этой восхитительной стране…

В отделении государственной почтовой службы было малолюдно, работали кондиционеры. На улицу выходили два окна. Работала полная мулатка в синем фартуке. Аборигены пенсионного возраста что-то обсуждали. Молодой человек с пушком над верхней губой старательно заполнял стандартную печатную форму. Мулатка в синем фартуке явно томилась от безделья. Судя по весам за плексигласовым оконцем, за прием посылок и бандеролей отвечала она. Девица выжидающе уставилась на Анджея. Отступать было некуда. Он извлек из вместительной спортивной сумки деревянный ящик, взгромоздил перед мулаткой.

– Хочу отправить посылку в Прагу.

– О, конечно, – заулыбалась работница почты. – Мы доставляем посылки в любой уголок земного шара.

– Не надо в любой. Доставьте, пожалуйста, в Прагу.

– С уведомлением?

– О, нет, – он вздрогнул. – Мы в вашей прекрасной стране не задержимся.

– Откройте, пожалуйста, – попросила мулатка. – Мы должны осмотреть содержимое и проверить его на соответствие перечню разрешенных к пересылке товаров.

– Без проблем, – Анджей напряг замороженные мышцы лица, чтобы улыбнуться. Открыл ящик, разворошил целлофан. – Прошу вас, мисс. Проверяйте. А я пока заполню, если не возражаете, бланк.

Он покосился на Кристу. Та переминалась с ноги на ногу, смотрела на него и не могла избавиться от ужаса. «Не верю, что все это может кончиться», – казалось, молча кричала она.

Мулатка с чисто женским интересом заглянула в посылку.

– Позвольте, – она растерялась. – Именно это вы собираетесь отправить в Прагу?

– А это запрещено? – встрепенулся Анджей.

– Ну, не знаю…

– Если вас интересует, имеет ли данный предмет историческую или культурную ценность…

Договорить он не успел. Хлопнула дверь, и в почтовое отделение ворвались трое в масках…

 

Женщины вскричали одновременно. Повернули головы, дружно загалдели пенсионеры на другом конце зала. Молодому человеку с пушком над верхней губой наскучило заполнять бланк, он поднялся, достал пистолет и расхлябанной походкой направился к отделу приема посылок. Направил ствол мулатке в лицо. Та мгновенно перекрасилась и подняла руки.

Из ворвавшихся один остался на дверях, перевернул табличку (классический вариант: «открыто», «закрыто»), прислонился к косяку. Двое в унисон что-то рявкнули. В зале воцарилась тишина. Один налетчик налетел на Кристу, толкнул ее к стене. Второй подпрыгнул к Анджею, приставив пистолет к виску – с вывертом кисти. Еще и ногой притоптывал, словно музыку слушал. Насмотрелся негритянских боевиков, кретин. Маска топорщилась, чувствовалось что юноша небрит, испуганные глаза, словно не он грабит, а его. Такой и выстрелить с перепуга может…

Он застыл, миролюбиво подняв руки. Слава богу, не профи. Но парни ловкие – грамотно отследили. Дырочка ствола дрожала, упираясь в висок. Палец на крючке напрягся, посинел. Тот, который толкнул Кристу, подошел к окошку приема посылок. Теперь уже двое держали работницу под прицелом. Мулатке от такого внимания стало совсем дурно. Она взялась за сердце, опустилась на стул. Бандиты переглянулись, но стрелять не стали. Смешно – один без маски, другой в маске. Вот тупые… Тот, что в маске, сунул пистолет за пояс, сгреб ящик, заглянул в него. Перебросился парой слов с приятелем. В голосах звучала радость. Тупее просто некуда… Грабитель сунул ящик под мышку, махнул своим, побежал к выходу. Тот, что рядом, спрятал пистолет, замахнулся, чтобы двинуть Анджею по челюсти. Он ловко уклонился. Грабитель рассердился. Но не стал терять время, кинулся за своими. Хлопнула дверь, в зале воцарилась оглушительная тишина…

Анджей посмотрел в окно. В сторону площади вереницей пробежали четверо. В зале – без эксцессов. Мулатка постепенно приходила в себя, взяла какой-то бланк, стала обмахиваться. Вот-вот могла вспомнить, что под ногой находится кнопка для вызова полиции. Пенсионеры начали переговариваться. Событие, конечно.

– Ты в порядке? – тихо спросил Раковский.

Девушка кивнула, переводя дыхание. Смотрела на него огромными глазами, в которых отражающиеся эмоции прямо-таки теснились.

– Мы в пролете, да, Анджей?

– Подозреваю, да, – он кивнул, нелепо улыбаясь. – Мы уже ничего никуда не отправляем. Бежим, – он схватил ее за руку. – Если эти кретины внезапно прозреют…

 

А прозреть могли быстро. Вряд ли заскорузлый китайский болванчик, которого Анджей купил перед посещением почты в сувенирной лавочке, был похож на вожделенного Мудреца. Только цвет – черный, и, если сверху посмотреть, в первый момент можно перепутать. Какие инструкции даны идиотам? Черная статуэтка, высота в районе фута… Он чувствовал, что их будут пасти до самой почты, и лишь в последний момент, когда все станет кристально ясно…

А теперь спешили убраться. Понятно, почему Морталес отказался сам отправлять статуэтку в Прагу. Не нужны ему приключения на старости лет. Подозревал, что дело нечисто. А если неприятность приключится с гонцом, то это не его проблемы, сделка законна, деньги можно не возвращать… Они бежали по проходным дворам, вышли на улицу, спустились в сувенирную лавочку.

– Держи, амиго, – протянул Анджей хозяину вторую часть «гонорара». – Скажи-ка, дядя, а где у вас тут почта?

– Прямо по улице, амиго, – торгаш, кряхтя, вынул из-под прилавка завернутого в картон и перетянутого скотчем Мудреца.

– Закрыто, – развел руками Анджей. – Табличку вывесили: закрыто на ограбление.

Торговец оценил шутку, засмеялся, обнажив желтые зубы.

– Ступайте налево, до улицы Лучарес, и по ней направо. Почти до конца. Будет почта.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Анджей и устремился к выходу.

– Послушай, – торговец замялся и сделал какой-то неопределенный жест, – а что у тебя там?.. Э-э… Неспокойно как-то было, пока тебя ждал.

– Да ничего страшного, – улыбнулся Анджей. – Обычный бог. Античный. Он не кусается…

 

Близился конец очередного этапа гонки. Всё. Набегались. Необходимые технические действия… С непроницаемым лицом он заполнял бланк, предъявлял документы. Сурово смотрел, как посылку увозят внутрь почтового отделения, чтобы отправить в Прагу, господину Карелу Гдышеку, абонементский ящик сто десять…

Ноги подкашивались, когда он вышел под палящее солнце. Криста бросилась, схватила за руки:

– Отправил?

– Самому не верится… – Анджей выдавил из себя улыбку. – Бежим, подруга. За любые деньги. Где тут у них центральная площадь?

Рискованно появляться на площади. Именно туда умчались грабители. Но куда еще? Они стояли напротив ратуши. Толпы народа, такси, музыканты. Где тут железная дорога? И снова щипало по нервам чувство опасности. Кто-то есть на этой площади, кто-то есть… Подошел расписанный до неприличия автобус, выплюнул галдящих пассажиров – с баулами, сумками. На табличке – «Антауала – Сантельеро».

– Ола, амиго, – схватил Анджей за рукав европейского на вид юношу, волокущего здоровый рюкзак. – Как добраться до Мехико, будьте так любезны? Может, тут железная дорога?

Не таким уж европейским оказался юноша. Но английский учил, и любезностью природа не обделила. Юноша рассмеялся.

– Ты, парень, видать, из Азии прибыл. Железная дорога – в Сальтильо, а не в Сантельеро. Это разные города. До Сальтильо автобус вечером. Можешь доехать до Торреона – он стоит на западной железнодорожной ветке, – но до Торреона тоже только вечером…

Он начал нудно и путано объяснять.

– Спасибо, спасибо, амиго, – замахал руками Анджей. Он уже уяснил главное. Потянул Кристу. – Пошли, не нравится мне тут…

На автобусной остановке появились крепкие парни в черной униформе. Один забрался к водителю, стал о чем-то расспрашивать. Остальные крутили головами. Бред, конечно, при чем здесь черная униформа? Полиция, спецподразделение, работники иммиграционной службы – ловят незаконных иммигрантов, пробирающихся на север из Коста-Рики, Гондураса, Гватемалы… Но страху не прикажешь. Не успели отойти – завизжали тормоза, и в бордюр ткнулась белая «Королла» с шашечками.

– Ни с места! Вы арестованы!

Криста ахнула, Анджей заскрежетал зубами. Какого, спрашивается?..

Раздался знакомый хохот, и над раскрытой дверцей воспарила сияющая физиономия… Филиппе! Он приветливо махал пухлой ладошкой.

– Привет, привет. Испугались? Ну, простите, не хотел. Вы не транспорт ищете? Присаживайтесь, я как раз в Мехико. О цене договоримся, не ограблю.

– Филиппе? – не верил своим глазам Анджей. – Что за чертовщина? Ты откуда здесь?

– Я откуда здесь? – изумился Филиппе. – Это ВЫ откуда здесь? Лично я прокатился в Монтеррей, повидался с мамочкой, с друзьями, завалился в один кабачок со стриптизом, где… в общем, неважно. Не могу же я тут вечно отдыхать! Дома детишки, Хенрике, им кушать надо. Думал так – постою на площади в Сантельеро, может, подберу попутного клиента… Я что-то не пойму, вы собираетесь ехать или как?

«Работай, голова, – твердил себе Анджей. – Работай… Филиппе, может, и в теме, причем по любую сторону баррикад. Но какой тебе до этого интерес? Мудрец поехал в Прагу. Кто не успел, тот опоздал. Опустятся до банальной мести? Попытаются перехватить посылку? Но для этого незачем сажать в машину. Приберут в городе, нож к горлу и настойчивый вопрос. Зачем время терять?

– Поехали, – он швырнул Филиппе полупустую сумку. – Кинь в багажник.

– О, нет, – простонала Криста, складывая молитвенно ладони. – Снова тысячу верст в этой машине…

 

Они проспали как убитые. Затекли тела, будто склеились мозги. Суставы проворачивались только со скрипом. Очнулся Раковский практически на полу, в узкой щели между креслами. Криста, как и положено госпоже, свернулась на сиденье, используя его плечо как дополнительную опору.

– Ты звал нас, Филиппе?.. – простонал Анджей.

Машина стояла. В салоне горел неяркий свет. Бубнил приемник. За пределами надежного японского автомобиля раскинулась озаренная мерцанием площадь. Пустое пространство, исполненное ночного величия. Ни людей, ни полицейских.

– Тысячу километров проехал один, – сокрушенно вздохнул Филиппе. – Поговорить не с кем. Только храп и сонный бред. Зато теперь я точно знаю, что находка для шпиона – это не только болтун, но и глубокий сон. Вы такого во сне наговорили…

– Где мы, который час? – забеспокоился Анджей, принимая неустойчивое вертикальное положение.

– Площадь Конституции, три часа ночи. Будем прощаться, друзья мои. Спасибо за компанию, за развлечение. В двух шагах – отель «Континенталь», если вас, конечно, интересует.

– Мы доехали, Господи, за что нам такое счастье… – очень убедительно стонала Криста.

– Приезжайте еще, – ухмыльнулся Филиппе. – Моя стоянка на площади Аламеда, у Дворца изящных искусств. Будем рады. Прокатимся.

– Ну, может быть, однажды… – засомневалась Криста.

– Приедем, Филиппе, обязательно приедем, не сомневайся. Как только рак на горе свистнет, – Анджей засмеялся. – Или русалка на шпагат сядет.

Они стояли, обнявшись, провожая взглядами уходящее такси. «Королла» бесшумно расплывалась в ночном мареве, где не было фонарей, уходила в прошлое – безвозвратно, навсегда.

– А тебе не приходила в голову очень странная мысль, – прошептала Криста, – что Филиппе – обычный мексиканский таксист?

– Приходила, – признался Анджей. – Очень странная мысль, ты права. И чего только не случается в этой жизни?

 

Date: 2015-07-27; view: 309; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию