Десятое декабря

Всю ночь я громко повторяла снова и снова его имя:

– Маркус – Маркус – Маркус. Спустя некоторое время я начала слышать, что я произношу: Мар – укус – мар – укус – мар – укус.

Я вспоминала про тот полуукус‑полупоцелуй.

Боже мой!

Лишь скажу, что в это утро мне был нужен совет. Перебирая в голове, к кому бы обратиться, я с каждой минутой все больше чувствовала потребность в нем.

Бриджит была еще в пижаме, когда я постучала в дверь. Даже еще не проснувшаяся, она выглядела свежей и красивой, как Спящая красавица. Мне надо было рассказать ей, что случилось вчера вечером. Я создала внутри себя такой сложный мир, что начала верить, что все это, и правда, происходит со мной в жизни.

Не имеет значения, как сильно мне бы хотелось рассказать обо всем Хоуп, но не могу этого сделать. Она бы умерла, если узнала, что мы с Маркусом сделали, сказать точнее, все, что мы не сделали вчера вечером. Бриджит ненавидела Безмозглую команду так же сильно, как и я, поэтому я подумала, что она – самый лучший выбор. Нет, она единственный выбор. Будьте уверены, что я ненавидела себя за то, что рассказала все ей вместо Хоуп. В какой‑то момент я почувствовала, что предала нашу дружбу. Но мне надо было с кем‑то поделиться.

Поэтому я рассказала Бриджит обо всем, что случилось, начиная от приглашения Маркуса до комментария Берка о том, что я якобы лесбиянка, и до поцелуя‑укуса Маркуса. Единственное, о чем я не сказала, так это о том, что слова Сары ранили меня, как кинжал. Случай с коробочкой из‑под йогурта «Данон» оставался тайной.

– Он укусил твою губу?

– Да.

– Это так странно.

– Знаю.

– Означает ли это, что ты та девушка, которую Маркус использует, чтобы обмануть свою нынешнюю подружку?

Я выпрыгнула из большой подушки, лежавшей на полу и служившей мне креслом.

– Нет, – запротестовала я. – Я имею в виду, что я так не думаю… Ммм… Это не было поцелуем. Я имею в виду, что я не знаю… Ммм…

Бриджит захлопала в ладоши и высоко подпрыгнула.

– Тебе он нравится.

– Нравится как друг.

– Нет, – сказала она. – Нет, тебе он нравится сам.

– Нет.

– Тогда почему ведешь себя как полная идиотка?

Почему я веду себя как полная идиотка? Почему? Это мне было интересно узнать и самой.

– Между мной и Маркусом происходит что‑то странное, – сказала я. – С прошлого года между нами установилась… энергетическая связь.

– Это – сексуальная энергия.

– Бриджит! Перестань!

– Я просто пытаюсь помочь, – стала оправдываться Бриджит, наматывая кончик «конского хвоста» на палец. – Ну так какая это энергия?

– Не знаю, – ответила я. – С тех пор когда между нами пробежала искра в прошлом году, он стал появляться везде, где бываю я, и всегда сбивал меня с толку.

Она закусила кончик хвоста, задумавшись.

– Я знаю, что его укус может быть еще один способ, чтобы заставить меня гадать. Это часть его игры.

Бриджит продолжала посасывать хвост. Мне захотелось больше рассказать ей о Маркусе и обо мне. Больше, чем это было необходимо. Но достаточно, чтобы придать реальность нашим отношениям и как‑то прояснить создавшееся положение.

– Однажды он сунул мне записку в боковой карман, – сказала я. – Он сложил ее в стиле оригами в форме рта. Но я потеряла ее прежде, чем мне представился случай прочитать. А когда я спросила его о ней, он не сказал, что там было написано…

Бриджит выронила изо рта кончик хвоста:

– Она была в форме чего?

– Ну сложена таким образом, что ее можно то открывать, то закрывать, как рот или что‑то подобное…

– Ты шутишь, да?

– Нет. – Мне было непонятно, почему Бриджит так прицепилась к форме записки, когда нам надо было срочно проанализировать так много других деталей.

Она вскочила с кровати, направилась к комоду с зеркалом и открыла верхний ящик. Достала оттуда коробку с ангелочками и сердцами на крышке, долго рылась в куче бумаг, прежде чем достала оттуда рот, сложенный из бумаги, о котором я только что говорила.

Я чуть не описала ватное стеганое одеяло на ее кровати, которое и вправду меня как будто отстегало.

– Эта?

От неожиданности я свалилась на кровать и ударилась об изголовье. Она восприняла это как знак согласия.

Бриджит села рядом со мной и стала подпрыгивать на кровати.

– Не могу поверить! – громко закричала она. – Не могу поверить, что это для тебя! Не могу поверить, что это от Маркуса! Я думала, что никогда не узнаю, от кого это записка или для кого?

Я понемногу стала приходить в себя:

– Начнем с того, где ты ее взяла?

– Я нашла ее на полу в раздевалке перед шкафчиком прошлой весной.

На полу в раздевалке! Она вывалилась из моего кармана, когда я переодевалась на физкультуру. Мне надо было бы догадаться!

– Я сохранила ее, потому что это самая сексуальная вещь, которую я когда‑либо читала, – созналась она.

– Сексуальная?

– Сексуальная.

– Правда?

– Правда. Это было лучше, чем все, что Берк написал мне за четыре года. Мне бы хотелось, чтобы это было для меня, – сказала она, вздохнув с сожалением, прижимая кружевную подушку к груди. – Вот почему я храню ее как доказательство того, что кто‑то за пределами этой комнаты думает, что «сексуальный» означает больше, чем просто вызывать у мужчины сексуальные фантазии, и при этом оставлять его с носом. Поэтому я всегда давала мужчине больше, чем просто поцелуй.

«Что такое она говорит?»

– Давала мужчине больше, чем просто поцелуй. Это правда? Ты же говорила, что вы с Берком никогда…

Бриджит уронила подушку.

– Ну, Джесс, – заметила она снисходительным тоном.

– Что Джесс?

– Я думала, что ты одна из немногих, кто видел нас насквозь.

– Видела насквозь что? – спросила я, хотя мне не нравилось, куда это все могло завести.

– Ну я ведь никогда и не говорила, что я девственница, – сказала Бриджит, томно вздохнув.

Вот когда я поняла, что карьера Бриджит как актрисы началась прежде, чем она выбрала эту профессию.

– Я занималась этим с Берком с восьмого класса. Просто я притворялась, что девственница, чтобы Мэнда, Сара и Хай отстали от моей толстой задницы и не докучали мне всякой ерундой о нарушении закона, запрещающего половую связь с несовершеннолетними.

– Но ты говорила…

– Думаю, из моих уст это звучало так: «Кто говорит, что мы с Берком занимаемся сексом?» Под этим подразумевалось, что между нами нет сексуальных отношений, – объясняла Бриджит. – Но когда я сказала, что мы прекратили заниматься сексом, это не было ложью.

Ну что сказать в ответ на это? И правда, получается, что Бриджит не лгала. По‑настоящему не лгала.

– Почему вы перестали заниматься этим?

– Просто больше не хотелось, – ответила она.

– Ну почему?

Она сделала небольшую паузу, чтобы собрать‑я с мыслями и дать более откровенный ответ.

– Ну это утратило новизну впечатлений, ушло в прошлое. К тому времени, когда я уехала в Лос‑Анджелес, я ощутила себя вновь рожденной девственницей. Поэтому отчасти я не виню Берка, что он переспал с Мэндой. Он был сильно возбужден.

– Но это не оправдывает его.

– Вот почему я никогда больше не собираюсь с ним разговаривать.

Она замахала руками, давая понять, что эта тема закрыта.

– Все, оставим этот разговор и вернемся к записке, – сказала Бриджит, протягивая ее мне. – Единственное, что могу сказать тебе, – так это то, что тебе очень повезло.

– Мне?

– Теперь я знаю, как Маркусу удалось затащить столько девчонок к себе в постель, – пояснила Бриджит. – Он знает, как добиться своего.

Добиться своего? Я чуть не упала, услышав такое.

– Могу я прочитать ее?

Бриджит согнулась и истерически захохотала:

– Можешь, можешь. Но берегись – это напрочь разрушит твои представления, что вас с ним связывают дружеские отношения.

Так и получилось. Вот что сделанный Маркусом из бумажки рот должен был сказать мне:

ОСЕНЬ

Мы с тобой Адам и Ева

Родились из хаоса,

Который называют вселенной.

Мое ребро дало тебе жизнь

И ты забываешь, что внутри тебя

Всегда будет моя частичка.

Я говорил тебе колкости и искушал

Тебя своим запретным плодом.

Не стал ли я теперь тем змеем тоже?

Верю, что ты хотела этого.

Если меня изгонят

И я останусь один,

Я знаю, когда‑нибудь

Мы будем вместе

Лежать обнаженными,

Но без всякого стыда

В раю.

Спасибо тебе

За то, что ты разделила

Со мной этот грех.