Подземелья замка Ланже

Бекка Фицпатрик

"П одземелья замка Ланже" это рассказ Бекки Фитцпатрик, вошедший в сборник Kiss Me Deadly, главную роль в котором играет давний вассал Патча Чонси Ланже. Приквел серии "О чём молчат ангелы".

Перевод любительский с сайта http://twilightrussia.ru

Перевод: lusymom

Редактор: FoxyFry

Долина Луары, Франция, 1769 год.

Ночь была угольно-черной; октябрьская луна задыхалась под гнетом облаков, но дорога, ведущая к Шато де Ланже, ко сну совсем не располагала. Из-под колес почтовой кареты летел гравий, а неслышимый за свистом ветра звук хлыста кучера срывал всю четверку лошадей в отчаянный галоп. Резкий поворот накренил карету на бок, заставляя встать на два колеса, а в следующую секунду она опять бухнулась на все четыре. Внутри кареты Чонси Ланже схватился руками за стенки. Он бы высунулся в открытое окно и облаял кучера, но он сам приказал ему ехать как можно быстрее. Его взгляд переключился на колени, а затем на длинные ноги. При виде того, что он сейчас из себя представлял, он с отвращением фыркнул: его одежда была грязной и рваной. Белая льняная рубашка, обвязанная вместо бинтов вокруг бедра, вся пропиталась кровью. Каждая мышца тела кричала в знак протеста. Его трясло от боли, и только оставшись в одиночестве в карете, он сдался и перестал это скрывать. Облокотившись локтями на колени, он наклонил голову и сцепил руки на шее. Он сидел так, чувствуя, как боль возвращается, еще раз доказывая, что облегчить ее смещением или потягиванием невозможно. С силой рванув на шее воротник, он прикинул, когда доберется до дома и, наконец, захлопнет двери в эту длинную ночь. Конечно, не было никакой возможности приглушить этот жгучий ужас под ложечкой, напоминающий ему о том, что ничто не может помешать времени двигаться вперед. Хешван. Еврейский месяц начинается завтра в полночь, а вместе с ним и жестокий ритуал, через который Чонси проходил каждый год, отказываясь от контроля над своим телом на целые две недели.

Он напрягся в приступе бешеного гнева, который неизменно преследовал любые мысли о Хешване или о темном ангеле, который придет, чтобы овладеть им. Он провел львиную долю последних двухсот лет в поисках способа отменить то, что однажды совершил. Эта идея полностью поглотила его. Он рассовывал гигантские суммы денег по карманам парижских колдунов и цыганок-гадалок, ища сначала надежду, потом хотя бы лазейку, и, в конце концов, обнаружив, что он просто-напросто обманутый дурак. Они все глубокомысленно кивали, давая клятвы в том, что придет день, когда Чонси обретет покой. Если бы он еще не пережил их всех, он бы свернул им шею одному за другим. Но разочарование преподало Чонси ценный урок. Ангел лишил его всего. Не было ни надежды, ни лазейки. Была только месть, и она выросла внутри него, как одинокое семя в сожженном дотла лесу. Он дышал тихо, сквозь зубы, позволяя холодному, необузданному гневу расцвести внутри него. Настало время, чтобы и ангел извлек урок. И Чонси пойдет на все, чтобы преподать ему его.

Один за другим мимо окошка кучера проплывали яркие многоуровневые фонтаны. Чонси выпрямился, чтобы посмотреть на свой замок, на свечи, угасающие в застекленных ромбами окнах. Кучер замедлил лошадей, резко натянув поводья, что обычно ускользало от внимания Чонси. Сегодня же он стиснул зубы от боли.

Не дожидаясь кучера, Чонси выбил дверь каблуком сапога и неуклюже вывалился наружу, распрямляясь в полный рост. Кучер, который едва доставал Чонси до груди, сорвал с головы потрепанную шляпу и сначала поклонился, а затем отшатнулся назад, запутавшись в своих собственных ногах, как будто столкнулся с монстром, а не с человеком. Чонси смотрел на него, слегка нахмурившись. Он попытался вспомнить, как давно кучер был у него на службе и достиг ли он уже того момента, когда становится болезненно очевидным, что годы идут, а Чонси не стареет. Он присягнул на верность ангелу в восемнадцать лет, заморозившись в этом возрасте навечно, и, хотя его манеры, речь и одежда делали его на несколько лет старше, дальше так продолжаться не могло. Ему можно было ошибочно дать лет двадцать пять, но это был предел. Он сделал рассеянную мысленную пометку уволить кучера в новом году. Затем, стряхнув с себя шлейф пыли, поднятой лошадьми, он похромал по вымощенной каменными плитами дорожке к замку. Чонси окинул массивную крепость оценивающим взглядом. Сейчас ни одно земное искушение не выглядело настолько манящим, как она. Но прямо сейчас он не мог расслабиться. У него не было никакого желания проводить ночь преследуемым осознанием того, что всего через двадцать четыре часа все это начнется сначала. Ужасное, сводящее с ума ощущение — контроль над своим телом, медленно уходящий и попадающий в руки ангела. Нет, перед сном ему нужно было осмыслить всю информацию, которую он собрал во время последней поездки в Анже.

* * * Вымывшись, перевязав раны и переодевшись в свежую одежду, Чонси с облегчением опустился в кресло за столом в библиотеке, и, откинув голову назад, закрыл глаза, упиваясь ощущением покоя. Не открывая глаз, он велел Бозвеллу, стоявшему у двери, принести ему бутылку из подвала.

— Конкретного года, Ваша светлость?

— 1565 года.

Какая ирония. Чонси обоими кулаками потер глаза. Он провел две сотни лет, мечтая о том, чтобы он мог вернуться назад во времени в тот год и изменить последние часы той ночи. Он мог вспомнить мельчайшие детали. Промозглый дождь, холодный и беспощадный. Запах плесени, сосны и льда. Мокрые надгробные камни, выступающие из земли, словно кривые зубы. Ангел. Ощущение ужасающей потери, когда он понял, что не может даже приказать своим ногам бежать. Невидимая горячая пика, вонзающаяся в каждый уголок его тела. Даже его собственный рациональный ум замкнуло, давая возможность поверить в то, что боль была реальной, без возможности даже догадаться, что это просто одна из игр разума, вытворяемых ангелом. Твоя клятва верности, потребовал ангел. Поклянись. Чонси не хотел вспоминать, что произошло дальше. Он испустил стон. Он был дураком. Он не понимал значения того, что ему приказали дать. Ангел дезориентировал его, пытал его, ослепил его, отнял его право отвечать за себя. Чонси дал клятву, чтобы прекратить, наконец, эту призрачную боль. Всего пара произнесенных слов, которые оказались его погибелью. Господин, я стану твоим рабом.

Он резко махнул рукой, опрокидывая чернильницу и стеклянное пресс-папье на пол.

— Черт бы его побрал!

Около дальней стены что-то шевельнулось. Тело Чонси напряглось, как струна.

— Кто там? — спросил он хриплым от ярости голосом. Он ожидал сбивчивых извинений одного из слуг, но вместо этого услышал гладкий женский голос.

— Был в городе, Чонси? И даже не додумался нанести мне визит?

Чонси глубоко вдохнул через нос и расправил плечи. Он пытался выровнять голос, размышляя о том, что он должен был догадаться, но на данный момент это от него ускользнуло.

— Ты должна была предупредить, — произнес он более спокойно. — Я бы приказал Бозвеллу принести еще стакан вина.

— Я пришла сюда не выпить.

«Зачем тогда?» — подумал он.

— Как ты попала внутрь? Бозвелл? — Но он не мог поверить, что дворецкий просто впустит странную женщину в личную библиотеку Чонси, не сопроводив ее. Нет, если он ценит свою работу.

— С помощью своего ключа. — Дьявол. Он провел руками по лицу и попытался снова сесть, но резкая боль в бедре прервала попытку.

— Я так его у тебя и не забрал, да? — сказал он, сожалея, что его память на сегодня вычеркнула все, кроме самой Элис. Они встретились в борделе, она была танцовщицей, самым экзотичным и злобным существом, которое он когда-либо видел. Ей наверняка было не больше семнадцати, и это навело его на мысль, что она беглянка. Он укутал ее своим плащом и привез к себе домой, не перемолвившись с ней и дюжиной слов. Она пробыла в замке… сколько? Недель восемь? Их роман закончился внезапно. Элис постоянно навещала его в течение нескольких недель после их разрыва, требуя плату за что-то (за платье, которое, как она настаивала, она оставила и которое он ей не вернул, за экипажи, которые перевозили из замка ее барахло, и, в конце концов, просто потому что), и он потакал ей, находя скрытое удовольствие в ее щекочущей нервы компании. Наконец она исчезла, и он ничего о ней не слышал в течение двух лет. До сегодняшнего дня.

Она подняла с пола стеклянное пресс-папье со скучающим выражением лица начала изучать его.

— Мне нужны деньги.

Он радостно фыркнул. Всегда прямо к делу, именно к этому делу. Ее взгляд скользнул к нему.

— Я хочу вдвое больше, чем в прошлый раз.

Теперь он рассмеялся.

— Вдвое? Ради всего святого, что ты будешь делать с такой суммой?

— Когда я могу получить деньги?

Чонси почувствовал раздражение, выходя из-за стола, чтобы задуть одну из ламп, от которой болела голова.

— Если бы ты была такой требовательной, когда мы были вместе, я бы уважал тебя больше.

Она всегда была требовательной; сейчас он выразился так, чтобы взять верх в этом словесном поединке. В определенном витиеватом смысле, который он даже не хотел анализировать, ему нравилось состязаться с ней в остроумии. Она была напористой, эгоистичной и хорошо умела манипулировать, но, прежде всего, с ней было интересно. Она была отражением его самого.

— Дай мне денег, и я уйду, — сказала она, проведя пальцем по верхней части золоченой рамы и проверив ее на наличие пыли. Она была сама простота, честное слово, но в глаза ему почему-то не смотрела. Чонси подошел к каминной полке и облокотился на нее; обычно это было его любимой позой для глубоких размышлений, однако в этот раз камин служил в качестве поддержки. И Чонси пытался скрыть этот факт. Последнее, что ему было нужно, это разжечь любопытство в ее глазах. Он не хотел вспоминать об унизительных обстоятельствах, которые привели его тело в нынешнее состояние. Образ погони за каретой по бульварам Анже вспыхнул в его памяти. Он заскочил на заднюю подножку кареты в попытке не потерять Джоли Абрамс, молодую женщину, которую он преследовал всю ночь, но потерял точку опоры, когда его плащ запутался в колесах. Его порядочно протащило за каретой, и когда он, наконец, высвободился, его почти затоптала встречная лошадь.

Элис прочистила горло.

— Чонси?

Это прозвучало скорее как нетерпеливый приказ, чем как вежливое напоминание о том, что она ждала. Но Чонси еще не полностью встряхнул свою память. Он провел целую неделю в Анже, обыскивая самые злачные части города, где в игорных домах или харчевнях, по полученной им информации, ангел играл в карты — современная альтернатива дуэли, которая уже распространилась по всей Европе. Там крутились хорошие деньги — если ты мог выиграть. Чонси не сомневался, что ангел с его арсеналом манипуляций сознанием мог. Во время одного из таких матчей Чонси, шпионившему за ангелом, и попалась на глаза Джоли Абрамс. На ней была крестьянская одежда, ее темно-каштановые волосы были распущены и свободно лежали на плечах, ее пухлый рот смеялся и глотал дешевое пиво, но Чонси так просто не обманешь. Эта женщина посещала балет и оперу. Под потертой одеждой ее кожа была чистой и ароматной. Она была дочерью дворянина. В процессе сего занимательного разглядывания девушки он и заметил это. Тайный взгляд между ней и ангелом. Взгляд любовников. Его первым побуждением было моментально убить ее. Чонси хотелось разорвать на куски все, что было ценно для ангела. Но по причинам, в которых он был не совсем уверен, он последовал за ней. Наблюдал за ней. Он не отправился обратно в замок, пока он не потерял ее в карете. Всю дорогу домой он обмозговывал это потрясающее открытие. Ангел ценил нечто физическое. Что-то, что Чонси мог прибрать к рукам. Как он мог использовать это в своих интересах?

— Ты думаешь, что я буду ждать здесь всю ночь? — Элис сложила руки на груди и выпрямилась. Она приподняла бровь, а может и обе — половина ее лица была повернута от света и скрыта в тени.

Чонси посмотрел на нее с одной единственной целью — чтобы она, наконец, заткнулась, и он мог спокойно подумать. Что если… что, если запереть Джоли Абрамс в замке? Идея застала его врасплох. Он был герцогом, лордом Ланже, джентльменом. Он скорее начал бы сам возделывать свои поля, чем взял в заложники даму. И все же идея была, подкрадываясь все ближе и ближе. В замке было множество башен, запутанных коридоров и… подземелий. Пусть ангел попытается найти ее.

Чонси усмехнулся. В детстве отчим предупреждал его о судьбе тех, кто бродил под замком без провожатого, и Чонси думал, что эти сказки — пугающая тактика человека, чьи методы воспитания основаны на страхе. Но как-то раз во время тайного исследования пропахшего мускусом туннеля под кухней Чонси наткнулся на чьи-то останки. Крысы, кишевшие под скелетом, завидев его факел, бросились врассыпную, оставляя Чонси наедине с мертвецом. С того дня Чонси поставил себе целью держаться надземной части замка.

— Ты получишь свои деньги, — в конце концов, ответил он Элис. Он оглянулся через плечо на нее. — Если сделаешь кое-что для меня, — медленно проговорил он. Элис откинула волосы и выставила подбородок вперед.

— Прости?

Он почти улыбнулся. Она была возмущена. Не дай Бог ей придется самой зарабатывать себе на жизнь.

— Джоли Абрамс, — сказал он, чувствуя, как идея похищения изгибается внутри него. Элис прищурилась.

— Кто?

Он повернулся, наконец, обращая на нее внимание.

— Возлюбленная врага, — пробормотал он, разглядывая Элис с внезапным интересом. Если Ангел учуял его запах, все пропало. И это означало, что ему нужно доверенное лицо. Кто-то, кто может незаметно перемещаться прямо под носом у ангела. Кто-то, способный завоевать доверие Джоли Абрамс. Женщина.

— Тогда мне жаль ее. Вряд ли ты один из тех, кто любезно относится к своим врагам. Я жду мои деньги к концу завтрашнего дня. Спокойной ночи, Чонси. — Она повернулась, прошелестев платьем, которое было слишком шикарным, чтобы быть чем угодно, кроме настоящего Косты, и было, без сомнения, оплачено из его кармана.

Чонси сграбастал серебряный подсвечник, который он рассеянно поглаживал, и швырнул его в нее. Она наверняка услышала, как подсвечник царапнул по каминной полке; она наполовину обернулась и поднырнула под летящий предмет, рухнув спиной на диван. Она была белее снега. Едва дышала, и Чонси улыбнулся весьма заметной вибрирующей дрожи, исходящей от нее. Он вскинул брови в немом вопросе. Начнем с начала? — обратился он к ее сознанию, используя одну из самых великих и страшных сил, приобретенных вместе со статусом незаконнорожденного сына темного ангела. Он никогда не встречал своего настоящего отца, но его мнение о нем выражалось лишь одним словом — презрение. Тем не менее, силы, которые он унаследовал от отца, были совсем не отвратительными. Он заметил вспышку недоумения, пробежавшую по лицу Элис, пока она боролась с осознанием того, что он мысленно говорит с ней. Недоумение быстро сменилось отрицанием. Конечно же, он не мог. Это невозможно. Она себе это придумала. Это был типичный скучный ответ, который только еще больше раззадорил его.

— Не будь таким задирой, Чонси, — произнесла она, наконец. — Я не боюсь замарать руки в дерьме. Что у тебя на уме? — Она изо всех сил старалась, чтобы ее голос казался обеспокоенным, но Чонси мог сказать, что под хорошо отрепетированной маской, она была более чем просто обеспокоена его ответом. Им самим. Ее смелость всегда была прикрытием страха.

— Я хочу видеть Джоли Абрамс здесь. До завтрашнего вечера. Тебе придется поторопиться, она живет в Анже.

— Ты хочешь, чтобы я притащила ее сюда? — Она моргнула. — Почему бы просто не отправить за ней карету?

Отправить карету. Да, конечно. С гербовым щитом Ланже, сверкающим на двери. Если уж это не предупредит ангела, то он не знал, что еще.

— Соври ей, наобещай ей что угодно, мне все равно. Просто сделай так, чтобы она оказалась здесь до полуночи.

— А ее любовник?

Чонси скривился в отвращении.

— У него есть имя? — давила Элис. Чонси издал звук, похожий на фырканье.

Она хотела знать, обладал ли человек положением в обществе и богатством. Она раскручивала Чонси на гигантскую сумму. Благосклонность Элис всегда стоила очень дорого.

— Нет, — это было все, что произнес Чонси — образ ангела затмевал его разум.

— Конечно, у него есть имя, Чонси. — Она сделала смелый шаг в его сторону, коснувшись рукой его рукава. Чонси отстранился, заложив руки за спину.

— Лезть не в свое дело тебе не к лицу, любовь моя.

— Я не твоя любовь. — Она попыталась скрыть разочарование в голосе, добавив в него ехидства. — Хорошо, у тебя на нее виды? На эту Джоли. Ты хочешь, чтобы она… — Она замолчала, но Чонси был достаточно понятливым, чтобы закончить ее предложение самостоятельно. Ты хочешь, чтобы она заменила меня? Он улыбнулся про себя. Десять секунд назад Элис презирала его, но теперь, когда она боялась, что он нашел кого-то, чтобы занять ее место, она просто задыхалась от ревности. Значит, ее сердце не совсем зачерствело по отношению к нему.

— Я могла бы найти его, ты же знаешь, — сказала Элис. — Могла бы, а что потом? Похищение? Они отправят тебя в тюрьму!

— Я и слова не сказал о похищении, — тихо проговорил он.

— Да, но я-то тебя знаю, Чонси.

Он схватил ее за подбородок, повернув ее лицо так, чтобы встретиться с ней глазами. Он хотел что-то сказать, но понял, что его грубая выходка была более угрожающей, чем слова. Пусть она заполнит паузу, воображая худшее. Она отвернула голову в сторону и сделала шаг назад. Затем она поспешила к двери, задержавшись лишь на пороге.

— После этого между нами все кончено.

— Приведешь девушку — получишь половину денег.

Она уставилась на него, остолбенев на мгновение.

— Половину? — повторила она, сверкая глазами.

— Присмотришь за ней здесь в замке и убедишься, что она не умрет под моей крышей — получишь вторую половину.

Он не хотел навлечь на себя всю силу гнева ангела, он просто хотел торга.

— Я заплачу сполна, когда работа будет выполнена. — Он видел ее сомнения от мысли о целой дюжине тянущихся друг за другом дней труда. Как будто бы она понятия не имела о том, через что ему приходится проходить в один и тот же период времени каждый год. И через что придется пройти снова, если он не загонит ангела в угол.

— Нет, — наконец, ответила она.

Чонси присел на подлокотник дивана. Он хотел, чтобы его голос звучал приятно, но скрытое предупреждение в нем все равно проскользнуло.

— Вряд ли мне нужно напоминать тебе, сколько раз в прошлом я приходил тебе на помощь. Как ты думаешь, любовь моя, что будет с тобой без меня?

— Это в последний раз, — отрезала она.

Он расслабленно сложил руки на коленях.

— Всегда приползаешь назад, клянча деньги. Всегда клянешься, что это в последний раз.

— В этот раз так и будет!

Он сделал вид, что поверил, и это, насколько он мог судить, еще больше разозлило ее. Она может позволить ему сказать последнее слово сегодня, но в конечном итоге последним оно не будет. Рано или поздно она вернется, чтобы взять верх. Он уже с нетерпением ждал этого. Она казалась огненной нимфой, стоявшей перед ним в кремовом бархате, который легко сливался с ее прозрачной кожей и светлыми волосами. Выделялись только ее ледяные голубые глаза. Он обнаружил, что находится на грани того, чтобы снова оказаться очарованным ею.

— Ну, так мы договорились?

— Берегись, Чонси. Я не та женщина, с которой можно играть. — Произнеся это, она развернулась вокруг своей оси, пройдя мимо Бозвелла, который ожил на своем месте в непосредственной близости от двери и засеменил за ней в попытке достичь дверей замка вперед нее. Он проиграл. Дверь захлопнулась с гулким звуком, прокатившимся по залам. Чонси улыбнулся, несмотря на головную боль, раскалывающую его черепную коробку. Он ненавидел сюрпризы, но неожиданный визит Элис сегодня вечером не мог подфартить ему больше. Он будет очень удивлен, если завтра вечером в этой самой комнате не будет мило сидеть Джоли Абрамс.

* * * На следующий вечер Чонси был в своей спальне, его камердинер одевал его в зеленые бархатные бриджи и соответствующий жилет, когда вошел Бозвелл.

— Мисс Каннингэм и мисс Абрамс ждут в библиотеке, ваша светлость.

— Я спущусь через минуту.

Бозвелл беспокойно кашлянул в кулак.

— Мисс Абрамс находится в состоянии сна. — Он вложил в эти слова забавную интонацию. Чонси повернулся к дворецкому.

— Она спит в моей библиотеке?

— Накачана наркотиками, милорд.

Чонси ухмыльнулся. Элис накачала ее наркотой? Нимфа обладала еще бóльшим воображением, чем он помнил.

— Мисс Каннингэм сказала, что мисс Абрамс оказывала сопротивление. Я и двое других слуг внесли ее внутрь. Она в отрубе, извините за выражение.

Чонси задумался на минуту. Он не ожидал, что она будет в наркотическом сне, но это особого значения не имело. Она была здесь. Его взгляд обратился к окну. Луна была в зените, звезды дразнили своим блеском; полночь с каждой секундой тихо приближалась. Он планировал насладиться глубоким, зловещим удовлетворением от криков Джоли, пока тащил бы ее вглубь лабиринта туннелей, влажных из-за стоячей воды, затхлых из-за катакомб, но не было времени дожидаться, пока действие седативного закончится. Ему нужно было заточить ее в недрах замка до того, как он отправится на кладбище на встречу с ангелом. Нужно было еще многое сделать: он должен был проложить маршрут. Он должен был подготовить провизию, чтобы держать ее здесь, по крайней мере, недели две, на всякий случай. Он должен был проинструктировать Бозвелла и других слуг, чтобы держались подальше от замка. Он не хотел, чтобы кто-то против своей воли помог ангелу.

Внезапно его нетерпение испарилось. Осознание того, что он был не единственным, кто не в состоянии контролировать сегодня свою судьбу, вызвало внезапную волну удовлетворения, прокатившуюся по телу.

На кухне Чонси зажег факел и открыл тяжелую дверь, ведущую в подвал. Туннели были все еще огромной загадкой для него, несмотря на все годы, прожитые в замке. Он спускался вниз всего раз или два с момента его последней экскурсии ребенком, и то только для того, чтобы доказать себе, что он может; теперь он был взрослым человеком и не боялся выдуманных монстров из своего детства. Он сунул факел в темноту лестницы, озаряя светом серые стены. Сапоги грохотали по каменным ступеням. Внизу он установил факел в стенной крюк. Был еще один крюк на противоположной стороне подвала, но, насколько он знал, он был последним. В туннелях стенные крюки были не нужны, так как никто, кроме заключенных и их провожатых, не отваживался туда ходить. С собой у Чонси были четыре больших катушки ниток в кожаной сумке, висевшей через плечо, и он вытащил первую. Он привязал один конец к перилам, подергав за нее несколько раз, чтобы убедиться, что она привязана крепко. Волоски на шее приподнялись при мысли о том, чтобы затеряться в этих лабиринтах. Его отчим шутил, что в туннелях было только одно направление — внутрь. Вспомнив об этом, Чонси последний раз дернул за нитку. Удовлетворенный тем, что она держится, он взял факел и отправился в пасть дьявола, распутывая катушку по мере продвижения вглубь и обозначая путь системой нитей.

* * * Даже в закопченной, почти черной камере, неловко лежащая на грязном полу Джоли Абрамс была довольно прелестной. Она была необычно высокой для женщины, но Чонси вряд ли был тем, кого волновал ее рост. Ее крестьянская одежда исчезла, уступив место зеленому павлиньему шелку, и ее волнистые каштановые волосы были убраны в высокую прическу, давая ему возможность беспрепятственно разглядеть ее скулы и овал лица. У нее были непристойно длинные ресницы и россыпь веснушек, которые, как он интуитивно знал, заставляли ее всплескивать руками каждый раз, когда она сталкивалась с зеркалом. Ее шею украшал золотой медальон. Чонси нетерпеливо выругался, пытаясь открыть его с помощью большого пальца. К его удивлению, внутри был портрет не ангела, а другой женщины. Внешнее сходство с Джоли было настолько разительным, что девушка, скорее всего, была ее сестрой. Он закрыл медальон, вдруг почувствовав себя глупо из-за вторжения в ее личную жизнь. Он осмотрел камеру. Лежанка в углу и серебряный поднос с едой на столе, вне доступа грызунов. Ему вдруг захотелось принести что-то, что сделает ее пребывание здесь более комфортным. Как минимум, дополнительные одеяла. Она была леди, и надлежащее обращение с противоположным полом вбивалось в него гувернерами, сколько он себя помнил. Что, возможно, объясняло и то, почему он, когда хотел женщину, выбирал деревенских служанок или танцовщиц, как Элис, искавших богатого покровителя, а не мужа. Он бросил взгляд на кандалы, висящие на стенах, но не увидел в них необходимости. Дверь камеры была толстой, как дерево, из которого эта дверь была выстругана, и Джоли придется скрести ее ногтями тысячу лет, прежде чем она проковыряет в ней выход. Пара мышей прошмыгнула вдоль стены, когда он взмахнул факелом, чтобы разогнать темноту. Он прогнал их под дверь и соскреб их помет с каблуков своих сапог. Джоли завозилась у его ног, испуская сонный тяжелый вздох. Она лежала на боку, в грязи, которая была еще холоднее из-за того, что на дворе стоял конец октября. Морозные завитки воздуха слетели с ее губ.

— Кто Вы? — процедила она сквозь зубы, шипя от гнева. Ее плечо, находившееся сверху, вздымалось и опадало с каждым вдохом. — Что Вам от меня нужно?

Он чувствовал потребность рассказать ей, что она здесь по вине ангела, но правда была в том, что он мог отпустить ее. Он мог позволить ей уйти прямо сейчас. Он мог приказать одному из его кучеров отвезти ее домой. Она вернется к своей безопасной комфортной жизни, в то время как он проведет следующие две недели в агонии.

— Вы останетесь здесь на некоторое время, — сказал он. — Я прослежу, чтобы Вам было комфортно, достаточно еды и воды.

— Комфортно? Комфортно? — Она села и, набрав в кулак грязи, швырнула в него. Чонси медленно счистил грязь со своей рубашки. Это он-то грубый? Неоправданно жестокий? А что она думает об ангеле? Он, что ли, лучше? Если уж Чонси тиран, то ангел в десять раз хуже дьявола. Он держит тело Чонси в заложниках каждый год! И Чонси в отличие от нее не мог избежать этой дюжины дней и ночей, или забыть то, что видел. Нет. На целых две недели он был заключен в ловушку в собственном теле, которое не ощущал своим, вынужден был наблюдать за каждым презренным действием, которое совершал ангел. Ангел играл на его деньги. Пил его вино. Командовал его слугами. Волочился за его женщинами. Два года назад он мучился в безмолвном бешенстве, когда ангел соблазнил Элис, обходясь с ней так, что она впоследствии заявила, что «это были самые волшебные четырнадцать дней» в ее жизни. Как только закончился Хешван, Чонси сию же минуту приказал ей убираться. Он до сих пор помнил растерянность и гнев в ее глазах. Он не сказал ей, что он не имеет никакого отношения к тем двум неделям блаженного волшебства.

— У Вас даже не хватает порядочности, чтобы объяснить мне, что происходит? — Щеки Джоли пылали, каждое слово, срывавшееся с ее губ, кололо Чонси словно иглой. Она смерила взглядом его сшитый на заказ костюм, и Чонси словно прочитал ее мысли. Джентльмен по одежде, но не по поведению. Что же это за джентльмен, если он похитил леди и удерживает ее в плену? Он преисполнился унижением, но ему также приходилось думать и об ангеле. Чонси не собирался позволить ангелу снова овладеть им.

Эта мысль трансформировалась в последнюю причину. Джоли склонила голову набок, свет узнавания наполнил ее взгляд.

— Вы… Вы были на поединке. В Анже. Я видела Вас там на днях.

Он почти мог слышать ее мысли, пытаясь уловить смысл ее слов.

— У меня кое-какие дела с ангелом. — Он невольно слегка улыбнулся.

— С кем?

Улыбка Чонси стала еще шире.

— Он не сказал Вам?

— Сказал мне что? — раздраженно спросила она.

— Ваш возлюбленный — не человек. Скорее, животное, я бы сказал.

Первый проблеск настороженности омрачил ее лицо.

— Он один из изгнанных ангелов. Это действительно так, моя милая. Ангел. Не верите? Хорошенько рассмотрите его спину. Шрамы от крыльев.

Ах, как ему это нравилось.

— Он… сказал мне, что его пороли.

Чонси откинул голову и рассмеялся. Она стояла на коленях, руки сжались в кулаки.

— Он сказал мне, что это случилось, когда он был в армии!

— Он и сейчас там? — спросил он, а затем вышел из камеры. Он заронил семя. При следующей встрече ангел уже не найдет свою возлюбленную столь невежественной. Если она вообще согласится встретиться с ним. Он плотно закрыл тяжелую дверь, заперев ее железным засовом. Он слышал, как по ту сторону двери она стучит в дверь, выкрикивая ругательства. Он слышал, как врезался в дверь серебряный поднос с едой, и выругался. Теперь ему придется оставить нить видимой, чтобы Элис могла принести второй поднос. Он вслепую нащупал нить, находя выход. Каждый шаг давался все тяжелее, и каждый вдох требовал больше усилий. Хешван. Полночь все ближе и ближе. Он каждой жилой чувствовал эхо ее приближения. Чонси удвоил свои усилия, перемещаясь быстрее, в страхе от того, что произойдет, если он не попадет на кладбище вовремя.

* * * Проливной дождь обрушился на погруженный в темноту пейзаж, окружавший Шато де Ланже, но Чонси пересек двор по дороге в конюшню, не заботясь о грязи, налипающей на сапоги. Он был без шляпы, мокрые и растрепанные волосы облепили лицо. Он и без каких-либо доказательств знал, что его глаза сейчас отражают чернеющее небо над головой. Нырнул под крышу конюшни, сбивчиво дыша. Он чувствовал нависшую над ним тень Хешван, разрушающую его. Он чувствовал, как ускользает от него контроль над собственным телом. Он должен был успеть на встречу с ангелом к полуночи, иначе боль, жалящая его, станет невыносимой. Частью его клятвы было отдавать свое тело, не сопротивляясь. В первый год Чонси пошел на встречу с ангелом, понятия не имея, что ему уготовано. Во второй год, поумнев и закалившись, он заставил ангела самого прийти за ним. Чонси прошел через все круги ада от боли даже прежде, чем ангел появился. На стенах замка до сих пор красовались вертикальные линии, которые он прочертил ногтями, пока бился в агонии.

Из темноты, хмурясь, вынырнул хромой одноглазый конюх. Оперевшись рукой на бревно, Чонси кратким кивком головы указал в сторону стойла. Он надеялся, что конюх достаточно умен, чтобы правильно истолковать его жест. Он дышал-то с трудом, и тем более не имел никакого желания что-либо говорить. Конюх моргнул единственным глазом.

— Но уже почти полночь, ваша светлость.

— Лошадь. — Голос Чонси звучал грубо, напряженно.

— Дайте мне минуту, милорд. Я… я не ждал вас. То есть, уже довольно поздно…

— У меня нет минуты, — выпалил Чонси. Вспышка молнии прорезала ночное небо. Конюх поднял единственный глаз и быстро перекрестился. Чонси сердито посмотрел на него. Наглый мужик все еще стоял на месте, боясь Бога больше, чем его. Чонси вдруг опустился на одно колено, тяжело дыша. Земля перед глазами вращалась. Он чувствовал, как к горлу подступает желчь. Боль была настолько яркой, будто царапала когтями изнутри. Конюх сделал осторожный шаг вперед.

— Милорд?

— Лошадь! — Чонси задыхался, думая, что он бы свернул конюху шею, если бы мог до нее дотянуться.

Через несколько минут Чонси выехал из конюшни, кнутом заставив мерина взять головокружительную скорость. Он направился прямо к лесу, чувствуя, что здоровый глаз конюха проследил за ним до самой кромки деревьев. Ощущение страха конюха грузом легло на спину.

* * * Ангел пришел вовремя. Он сидел на богатом надгробии на деревенском кладбище, спрятавшемся глубоко в лесу. Его руки были сложены между колен, взгляд его темных глаз был бдительным, но не нервозным. Его волосы были влажными от дождя, и, несмотря на пронизывающий воздух холод, его рубашка была расстегнута на шее. Край его губ изогнулся вверх в распутной ухмылке, незамысловатой и безжалостной одновременно.

— Где она? — спросил ангел. Чонси вздрогнул. Он имел в виду Джоли? Он представлял себе их разговор совсем не так. Он ожидал, что первым сообщит ангелу о том, что Джоли Абрамс заперта где-то между этим местом и Парижем с ограниченным запасом пищи, и если ангел откажется сотрудничать, она непременно умрет. Он оставил Джоли с более чем достаточным количеством еды, но не позволял себе думать о ней, опасаясь того, что в арсенале ангела есть способы расшифровки его мыслей.

— Удачи тебе в том, чтобы найти ее вовремя, — ответил он почти спокойно.

— Еще раз спрашиваю, — тихо произнес ангел. — Где она?

Чонси усмехнулся.

— Надеюсь, она… не боится крыс?

Одна мышца на челюсти ангела дрогнула.

— Она в обмен на мое обещание не овладевать тобой?

Чонси ощутил, как адреналин бежит прямо под кожей. Он спрашивает? Согласен на сделку? Неужели все так просто? Чонси ожидал своего рода борьбы.

Чонси покачал головой.

— Твоему слову я не верю. Освободи меня от моей клятвы. Ты никогда больше не овладеешь моим телом во время Хешвана. Именно так и никак иначе или девушка умрет. Я слышал, голод может быть весьма болезненным. — Чонси поднял брови, как будто бы спрашивая мнения ангела на эту тему. Глаза ангела были настолько черными, что ночь бледнела по сравнению с ними. Чонси выдержал этот взгляд, чувствуя, как настороженность перекатывается в желудке. Он говорил слишком быстро? Он попросил слишком много? Но это было его тело, его жизнь!

— Это твое последнее предложение?

— Да, это мое последнее предложение, — нетерпеливо пробормотал Чонси. Отвертится ли ангел? Так ли он порочен, что даст девушке умереть? Чонси чувствовал, как полночь сжимается вокруг него, как боль по капле выжимает из него терпение и здравый смысл.

Он стиснул зубы, давая клятву, что убьет ангела, если тот вздумает смеяться над ним за эти унизительные подергивания и дрожь. Давай быстрее, принимай решение!

Овладение произошло слишком быстро. Чонси впечатался в дерево без какой-либо возможности спастись. Он приказал своим ногам бежать, но как будто бы громадная стена изо льда отделила его разум от тела. Он попытался пошевелить головой, чтобы посмотреть, где ангел, но его желудок болезненно скрутился осознанием правды. Это произошло снова. Ангела там не было. Ангел был внутри него. А вот и борьба, подумал Чонси. Ангел швырнул тело Чонси в дерево во второй раз, оглушая его. И еще раз, и еще, и еще, пока Чонси не почувствовал кровь, текущую по лицу. Его плечо пульсировало. Он чувствовал ушибы, сплошь покрывающие ту сторону его тела, которая была подставлена под удар. Он хотел прокричать ангелу, чтобы тот остановился, но его голос был ему неподвластен. Затем ангел ударил кулаком Чонси в дерево. Раздался страшный хруст, и Чонси увидел кости, торчащие из кожи. Он взвыл, но это был безмолвный звук, запертый в ловушке внутри его тела. Он знал, что будет дальше, и попытался подготовиться к страшным мукам. Ангел заставил Чонси пинать дерево, снова и снова, пока кости в ноге не треснули, и Чонси почувствовал, что слабеет от шока. Он кричал и ревел, но в реальности из него не вырвалось ни звука. От него не осталось ничего, кроме разума и чувств. Он не мог действовать, действия могли совершаться только над ним. Только что он мгновенно потерял контроль, и вот он уже снова дышал самостоятельно. Съежившись, он лежал на земле, баюкая на груди сломанную руку. Ангел возвышался над ним. Он бросил многозначительный взгляд на дерево, обагренное кровью Чонси.

— Я никогда не скажу тебе, где она! — выплюнул Чонси. И тут же почувствовал головокружительный жар вскрывшейся раны на бедре. Ангел снова управлял им, используя руки Чонси, чтобы расковыривать рану веткой дерева. Рана открылась, и кровь расцвела на его бархатных бриджах. Виски Чонси в панике пульсировали, запах страха проникал сквозь кожу. «Не говори! Не говори!» — кричал он сам на себя сквозь гул страха, сотрясающий его. — «Не дай ему победить!»

Чонси рухнул на землю, выныривая и снова погружаясь в беспамятство; часть его жаждала темноты забвения, другая же — боялась потерять контроль. Что если он показал местонахождение Джоли в забытьи? Он не мог. Он не мог… Чувствуя, что его щека погружена в ледяную грязь, Чонси открыл глаза. Ему показалось, он видел убегающего ангела. Чонси попытался улыбнуться. Решил прочесать все окрестности в поисках Джоли, не так ли? Его рот попытался сформулировать «Удачи», но слова так и остались на губах. Даже сквозь туман, окутывающий его разум, Чонси осознавал, что это поворотный момент. Ангел овладеет им сейчас или никогда. Срок был всего один час. Прежде ангел никогда не выходил за эти рамки, но теперь… Но на этот раз… Даже если ангел правильно угадал, где сейчас находится Джоли, пока он сбегает в замок и обратно, будет слишком поздно. Он упустит Хешван… Глаза Чонси закатились. Он проходил через эту боль прежде много раз. Он не умрет, но он потерял много крови, и теперь будет спать, может быть даже неделю или две в зависимости от тяжести полученных ранений, а его тело в это время будет медленно, но верно себя восстанавливать, чтобы снова стать единым целым.

* * * Чонси проснулся на кладбище. Он привалился спиной к надгробию, холод которого пробирал до костей через тонкую рубашку. Сквозь щели между веками мир казался черно-серебристым. Несколько снежинок плавно спикировали на его бриджи, рубашку, голые руки. Он перевернул ладони туда и обратно, глядя на них и почти плача от счастья от того, что они были в его власти. Он привел себя в вертикальное положение, точно зная, что все кончено. Он не знал, как долго он спал, но морозное утро и видоизменившийся пейзаж дали возможность предположить, что несколько дней. Он избежал Хешвана. Он бросил вызов ангелу. Неизменный камень внутри, тяготивший его все эти годы, треснул, превращаясь в пыль. Если он смог сделать это один раз, сможет и еще. Он улыбнулся при взгляде на деревья, нимало не заботясь о том, что его одежда была порвана и испачкана кровью, или что от него несло немытым телом. Он провел руками по лицу, щурясь навстречу утру. Отовсюду веяло свежестью. Он вдохнул опьяняющий аромат леса, задержал его и отпустил. Впервые в жизни он стоял, загипнотизированный суровой красотой медленно замерзающего мира. С гиканьем и криками радости он кружился снова и снова, пока его разум не пошатнулся, а когда головокружение настигло его, он упал в наполовину замерзшую грязь, смеясь. Он лежал так в течение некоторого времени, наслаждаясь лесом, который теперь не казался ему врагом, чувствуя себя безмерно счастливым, пока его глаза вдруг не распахнулись. Джоли. Замок. Подземелье. Ноги уже сами несли его вперед.

* * * Дороги Чонси не помнил. Схватив факел, он шлепал по воде на дне туннеля, черпая ее сапогами.

— Джоли! — Его голос эхом отразился от стен, как голос бесплотного духа. С нетерпеливым мычанием он двигался вперед, разматывая катушку свободной рукой. Он дошел до перекрестка, свернул налево, и на уровне пупка уперся в нить, резко остановившую его. Он уже шел здесь. Он создал целую сеть из кругов. Вокруг и около, ближе или дальше от Джоли — он не знал. Он прислонился к стене, зажмурившись и тяжело дыша. Надо было подумать. Он должен вспомнить. Если бы он мог просто разогнать тьму и вспомнить лабиринт…

— Джоли! — снова заорал он. Интересно, ответит ли она. Он для нее тиран, который ее запер. Она может быть в этом туннеле или в следующем, слыша его, но скрываясь в страхе.

— Не вздумай у меня тут умереть, — пробормотал он. Ангел. Он не мог перестать думать об ангеле. К черту Хешван! Ангел начнет полномасштабную войну, если Джоли умерла. Как долго это продолжалось? Несколько дней, но сколько точно? Он отослал всех слуг прочь, и спросить было некого. И где, черт возьми, Элис? Он платил ей за то, чтобы она присматривала за Джоли. А если еда закончилась? Было ли Джоли достаточно тепло? Он проснулся на кладбище замерзшим вусмерть, погода была гораздо холоднее, чем он ожидал от зимы еще пару недель назад. Он должен был лучше все распланировать. Если бы только у него было больше времени!

Чонси поворачивал и поворачивал, пробираясь сквозь туннели. Вот он снова завернул за угол и нашел ее. Дверь была в конце коридора. Железный засов по-прежнему был на месте, запирая Джоли внутри. Чонси сбросил засов и широко распахнул дверь. Крысы лениво разбежались в темноте. Два серебряных подноса были опрокинуты на пол, но еда исчезла, сменившись толстым слоем крысиного помета. На лежанке Чонси увидел тело, но его мысли спутались, не в состоянии принять это. Он моргнул, как будто плохо видел.

* * * Девушка была покрыта тонким слоем инея. Ее циничные голубые глаза были открыты, уставившись вникуда застывшим взглядом. Элис была мертва. Рука Чонси сжалась на дверной раме. Он вдруг увидел себя девятилетним мальчиком, стоявшим в подвале под кухней, наткнувшимся на смерть.

— Нет, — произнес он. И снова моргнул. — Нет. — Его ноги сами понесли его к Элис. Он склонился над ней, не в состоянии перестать смотреть. Казалось, что он не видит ее такой, какая она на самом деле, скорее, какой она должна быть. Живой. Поток воспоминаний прорвал его психологический барьер. Он не верил в любовь с первого взгляда. Он не верил в любовь вообще. Это религия дураков. Но когда он впервые увидел Элис, всего лишь на одно мгновение, но сомнению подверглось все, что он знал. Танцуя так, что она затмевала остальных девушек, она завоевала сцену. Каждая монета в зале текла к ней. Она взяла нечто обыденное и сделала это прибыльным. Она управляла своей судьбой. Ни разу в жизни Чонси не чувствовал полного понимания со стороны окружающих, но в течение нескольких недель, что Элис была с ним здесь, в замке, глубокая пропасть, которая всегда отделяла его от остального мира, сузилась. Они были одинаковыми, он и Элис. Расчетливые, умеющие ловко манипулировать людьми и циничные, да. Но и целеустремленные, жадные и бескомпромиссные. Он не любил ее так, как другие мужчины любят своих женщин; но он любил ее, как мог — за то, что она не оставляла его один на один с миром, который понимал его еще меньше, чем он сам понимал этот мир. Единственная причина, по которой он вышвырнул ее из замка — связь с ангелом. Он не мог находиться в одной комнате с ней и не слышать этих слов. Самые волшебные дни в моей жизни… Он ненавидел Элис за эти слова, но его гнев был направлен не туда. Вся вина пала на ангела. Опустившись на лежанку, он прижал руку Элис к своему лицу. Его эмоции трепыхались в нем, как птицы, бьющиеся в стены стеклянной клетки. Что у него осталось? Он был совсем один. Абсолютно непонятый. Чонси выскочил в коридор, будучи уверенным, что учует ангела где-то рядом. Его поза была настороженной, но стены снаружи камеры мерцали не тенью ангела, а душами мертвых. Чонси чувствовал их, загнанных в ловушку и блуждающих вокруг.

Его тело содрогнулось в конвульсии при мысли о них, окружающих его, и он вернулся назад в камеру.

— Элис! — прошипел он. Здесь, в подземелье, он был уверен, что смерть была очень далеко, и в то же время очень близко. — Ты меня слышишь? Это сделал ангел? Неужели он?

Дверь в камеру захлопнулась. Чонси слышал, как железный засов встает на место, запирая его внутри. Он в два шага оказался у двери.

— Кто там? — потребовал он ответа. Ответа не было.

— Элис? — Он не верил в призраков. С другой стороны, что еще это может быть? — Это ангел, он убил тебя, — проговорил он. — Я не имел к этому никакого отношения. — Он взглянул на ее тело на лежанке, чтобы убедиться, что оно все еще там. Он слышал рассказы о трупах, восстающих из могилы, чтобы пить кровь живых. В подземельях он не исключал такую возможность.

— Разговариваешь с мертвыми, герцог? Продолжай в том же духе, и люди подвергнут сомнению твое здравомыслие.

При звуке этого голоса, донесшегося с той стороны двери, Чонси застыл. Он издал гортанный звук, выражавший всю его ненависть.

— Ты…

— Надеюсь, ты любишь крыс, — тихо произнес ангел.

— Не мудрый шаг, ангел. Это мои подземелья. Ты ступил на мою землю. Я мог бы тебя повесить. — Пока Чонси произносил это, он осознал, насколько бесполезны его угрозы.

— Повесить? На чем? На этих нитках?

Чонси почувствовал, что его ноздри расширились.

— Пожалуй, я использую их, чтобы найти выход отсюда. — Голос ангела начал стихать. Паника сдавила горло Чонси.

— Открой дверь, ты, наглый глупец! Я герцог де Ланже, и это мой замок!

Тишина. Чонси стукнул кулаком по двери. Ангел решил, что он умнее, да? Ну, он только заложил основу для своего собственного уничтожения! Скользнув ладонью по своим шпорам, Чонси выдавил несколько капель крови. Он поклялся поставить ангела на колени. Он будет неутомим. Безжалостен. Джоли состарится и умрет, но будут и другие женщины. Чонси будет терпеливо ждать.

Date: 2015-07-25; view: 335; Нарушение авторских прав