Набожная Беппа

С такою-то фигуркой

Мне набожность к лицу.

Я нравлюсь не придуркам —

Всевышнему Отцу.

Он, видно, не накажет

Послушника того,

Что сам не свой от блажи

И пыла моего.

Не хмурый инок в келье!

Нет, остренький, как нож,

Он всякий раз с похмелья

Ревнив и — невтерпеж.

Мне старики противны,

А он к старухам строг:

Как мудро и как дивно

Устроил это Бог!

Я с церквью не в разладе,

Что-что, а этот жар

Она мне, Бога ради,

Отпустит, как и встарь.

Бормочут с нетерпеньем,

Уж я-то знаю всех,

И с новым согрешеньем

Стирают прежний грех.

Прославим же величье

Всевышнего, что сам,

Ей-ей, не безразличен

По этой части к нам.

С моею-то фигуркой

От набожности млеть:

А чуть стара, пойду-ка

Хоть к черту под венец!

Таинственный челн

Этой ночью, точно жуть,

Навевал бездомный ветер,

Надрывая стоном грудь,

Я в зловещем лунном света

Тщетно силился уснуть,

Отгоняя страхи эти.

И, дурных предчувствий полн,

Побежал потом я к морю.

Там пустой качался челн,

Челн таинственный, в котором

Под сонливый выплеск волн

Кто-то спал, сморен измором.

Тут, на час или на два,

Или год то длилось целый? —

Чувства, мысли, голова —

Все куда-то отлетело,

И узрел, живой едва,

Бездну я — на самом деле!

Утром крики, вновь и вновь,

Челн чернеет там же шатко…

Что случилось? Что за кровь?

Что за странная загадка?

Нет же, нет же! Мы без слов

Спали оба — ах! так сладко!

Объяснение в любви

(при котором, однако, поэт упал в яму-)

О, чудо! Он летит?

Все выше, выше — и без взмаха крыл?

Куда же он парит?

Полет его каких исполнен сил?

Как вечность и звезда,

Он в высях обитает, жизни чужд.

И зависть навсегда

Взлетает вслед за ним, не зная нужд.

О, птица, альбатрос!

Твой горний образ зов мой и судьба.

Во мне так много слез

И столько слов — да, я люблю тебя!