Глава 18. Я выполнил свое обещание

Я выполнил свое обещание. После того как Джонсон закончил говорить, я отвел его к дому Ричи, где приметил открытый душ, и там пленный помылся, пока я присматривал за ним, держа руку на кобуре. Мылся он долго и осторожно, стонал и охал — вода щипала, попадая в раны и ожоги. Там же он постирал одежду, которую Ричи повесил сушиться на проволоку, натянутую между столбами, а самого Джонсона он цепью приковал к столбу веранды, петлей затянув ее вокруг шеи и скрепив двумя висячими замками.

Пока Джонсон мылся, он заговорил со мной всего лишь раз:

— Знаешь что, — он снова посмотрел мне в глаза, — отпусти меня. Я уже ничем не смогу навредить, потому что сбегу на другой край света. А взамен я проведу тебя вниз.

— С чего это?

— С того, что сам ты войти туда не сможешь. Нужен тот, кто тебя проведет. Если я тебя проведу, то меня свои убьют, так что выбора у меня не останется. Так мы можем оказаться друг другу полезными.

— Я подумаю над твоим предложением.

Логики его предложение не лишено, но я слишком далек от того, чтобы верить этому выродку на слово. Скорее он почувствовал, что как-то вывернулся, оказался наверху, и пытается этим воспользоваться. А этого делать не надо. Я для начала сам попробую.

В конце концов Джонсон, получив назад свою не просохшую еще одежду, отправился назад в «зиндан», где Ричи приковал его цепью к швеллеру, проходящему по стене, а затем проделал окошко в двери, через которое можно было за пленным присматривать.

— Теперь все в порядке, — заключил он, отбрасывая прямоугольник выпиленного бензорезом металла. — Будет сидеть, как в Сан-Квентине. Это он?

— В смысле? — не понял я.

— Убил Стива.

— Именно убил не он. Кто это сделал, уже умер, оказывается. Но он убивал других. Стив погиб из-за них всех, так что виновен он одинаково с остальными.

— Что ты с ним вообще собираешься делать?

— Пока держать здесь.

— А потом?

— Потом мы соберем здесь всех, кто виноват в убийствах. Кого поймаем, разумеется. Привезем Гонсалеса, которому они все расскажут. А потом мы их казним.

— Это подходит, — кивнул Ричи. — Подходит, да, сэр, так будет хорошо. Избавиться от трупов здесь не проблема.

Вот и поговорили. А потом я сел в «Соренто» Джеффа и уехал, оставив Ричи охранять пленного.

Вот, в общем, я все уже и знаю. Кто-то специально искал детей-убийц. Японка Сатори отыскала дочь Гонсалеса в Интернете и вышла с ней на связь. Через нее попала в дом. Потом они вместе убили ее мать и брата. И ушли вниз прямо в доме.

Брю что-то узнал после того, как прилетел в Панаму. Что именно — Джонсон не в курсе. Его убили братья Богатыревы, которые, к слову, вовсе не Богатыревы, и не из Эстонии они, и среди них нет ни старшего, ни младшего — они близнецы. Им поменяли имена и документы после того, как их каким-то образом вытащили из психиатрической больницы в России. Они из какого-то поселка городского типа, где-то в захолустье, убили сводную сестру, отчима, мать и соседского ребенка. Ребенка так и не доказали, но они сами рассказывали об этом здесь. Потом их перевезли в Сюррей, потом тоже был университет, Испания, переезд в Панаму.

Как именно Брю встретился с братьями, Джонсон не знает, это была не его «операция». Но он уверен, что убили его в доме братьев. Именно в подвале. Зачем было везти домой? Чтобы оттуда можно было «ходить вниз».

Можно ходить вниз из дома Джонсона? Нельзя. Он живет на третьем этаже, а надо быть на уровне земли или в подвале почему-то. И он хочет, чтобы я его потом отпустил. Странные, нелепые надежды. Нет, я его не отпущу, закончит он плохо.

Где искать Лэзиса, когда он не внизу? У меня есть адрес, Джонсон дал. Эдик жил в одном доме с братом, там я уже был. Адресов Сатори и Мари он не знал, но был уверен, что они жили в столице. Встречал еще одного человека, с виду похожего на испанца или латиноамериканца, которого звали Рауль, тот как-то приезжал с Мари. Среднего роста, спортивный. Все на этом, опять же, с его слов, но думаю, что он все же не врет. Хотя бы потому, что я бы сам подобную организацию строил по такому же принципу. Ничто не ново под луной, все это уже проходили.

В доме Гонсалеса есть теперь вход вниз. В подвале. Когда Стив разговаривал по телефону, кто-то вышел и услышал, что он нашел. Реагировать пришлось сразу, Стива убили.

Почему тело не унесли вниз? Потому что невозможно. Вниз проходят лишь те, кто туда может проходить. Другие люди, даже мертвые, не могут.

Кто все это начал? Кому понадобились дети-убийцы? А вот это уже неизвестно. И не уровень компетенции самого Джонсона. Неизвестно даже то, что собирались делать с кокаином, обязанностью банды Джонсона была организация склада и «поддержание прохода вниз в рабочем состоянии». Двух проходов, из склада и теперь еще дома братьев. Что должно было последовать за этим, он не знал. Что скажут, то и будут делать.

Что такое низ? Ну, он описал, как смог. Не знаю, насколько правда. Нижний уровень бытия. Место без времени. Нет, так все понятно, но ни во что не верится, пока сам не увижу.

Да, там можно жить. Они даже ездят низом на машинах и там живут. Пока там живешь — ты не стареешь. Вот это уже интересно, наверное, мне надо бы задуматься. Ха-ха.

Там есть какая-то очень странная и злая жизнь. Но в местах проходов не опасно.

А еще я не смогу спуститься вниз без его помощи. Он должен меня туда провести. Но вот насчет этого мы посмотрим. Именно этому утверждению я верю меньше всего. Хотя бы потому, что я чувствую этот низ. И еще я наблюдательный, и у меня получается иногда пользоваться логикой. И вот эта самая логика подсказывает, что я и без сидящего на цепи помощника справлюсь.

Вопрос только вот в чем: как это все объяснить Джеффу?

Ответ: надо показать. Джефф — реалист, увидит своими глазами и поверит. Как я, например. А я верю?

А вот не знаю. Скорее да, чем нет, что-то там есть, что-то я ощущаю. Но лучше бы убедиться, чтобы не выглядеть идиотом прежде всего в своих собственных глазах.

Как это сделать? Ответ сам собой напрашивается. Остается решить, где именно.

— Да прямо здесь, — сказал я сам себе вслух, поворачивая машину в сторону складского района Колона.

Ключи от офиса у меня, уборщицы там появляются раз в три дня, как выяснилось, а просто кого-то нежелательного встретить… Ну ладно, разберемся, у меня из этой компании уже все «желательные», любого готов обнять и из тазера приветствовать. И места в «зиндане» у Ричи на всех хватит.

Или все же поехать в дом Гонсалеса? И посмотреть, кто и что внизу там? Если это все правда?

А вот проверю теорию здесь, на складе, да и поеду, уже с Джеффом.

С местами для парковки, как всегда, была проблема, но повезло, встал метрах в тридцати от нужного места, с видом на дверь, на которой, по крайней мере, полицейских лент не было. Остановился, огляделся. Все та же привычная суета: немного прохожих, много машин, шумные чадящие грузовики, дела никому ни до кого нет. Раз проехала полицейская машина, свернув в конце улицы направо.

Выудил из кармана телефон, набрал Энн:

— Привет, я пока еще в Дэйвиде.

— Надолго?

— Думаю, что к вечеру вернусь в Панаму, заканчиваю уже. Как ты?

— У меня проблемы на работе, так что, даже если вернешься, будем договариваться насчет выходных заново.

— Что-то серьезное?

— У нас все серьезное, понятное дело. — Она засмеялась. — Так, ничего нового, типичный набор проблем с персоналом. Справлюсь. Звони.

— Ты тоже.

— Насчет этого не сомневайся.

Да, у меня же уик-энд с ней по плану, в домике возле пляжа — рай практически, предел мечтаний. Я не хочу от этого отказываться ни по каким причинам, у меня уже зависимость от нее, так что надо… надо здесь закончить, для начала.

Так, сумку на плечо, со всем необходимым. Пистолет на пояс, который большой, второй в сумку, пусть тоже будет. Тазер вот сюда, в боковой карман сумки, ручкой вверх, все равно не поймешь, что это такое. Это не полицейская модель, которая на пистолет похожа, так что нормально.

Ладно, пошел, чего сидеть?

Вроде и привык, но каждый раз как из кондиционированного воздуха в машине да в уличную духоту — как дубиной. В Аризоне тоже жара была, летом за сороковник зашкаливала, но сухо, а здесь — баня, намного тяжелей переносится.

Люди навстречу, люди попутно, до меня никому дела нет. Сначала неторопливо протопал вокруг квартала, посматривая во все стороны, но так ничего подозрительного и не заметил. Никаких микроавтобусов с затемненными стеклами или чего-то подобного у двери не обнаружил. Вообще, войдя внутрь, я уже совершу преступление, нет у меня никакого письма ни от кого, подтверждающего право входа, это не дом Гонсалеса. Может, сразу туда?

Нет, попробую все же. Рискну.

Описав круг, вернулся ко входу в их офис, решительно и спокойно, словно так и надо, отпер ключами дверь, потянул, ощутив легкое сопротивление маленького куска липкой ленты, приклеенной снизу к косяку, и тут же шагнул внутрь, прикрыв ее за собой. Вытащил пистолет, прислушался.

Тихо. Шум только с улицы. Никаких подозрительных запахов. Нет холода, только легкий сквозняк, и я уже знаю, почему так. Присел, посмотрел на обрывок ленты — висит так, как я его и налепил. Нет, понятно, что внимательный человек его бы заметил, но… все же какая-то гарантия.

Хорошо, что окна здесь, для безопасности, под потолком, с улицы меня не заметишь. Прошел через комнату, уже привычно проверил туалет с кухней. Пусто. И в складе пусто, разве что сквозит сильнее.

— Зря ты думал, что я не соображу, — пробормотал я вслух, присев у двери, ведущей из офиса в склад.

Уплотнители. Их специально клеили. А за стеной с воротами, ведущими с улицы, выстроена еще одна стена, и в ней тоже ворота, сдвигающиеся в сторону. Я не разглядел в прошлый раз, не понял, показалось, что это и есть наружные, и только потом вспомнилось, что они разные. Изнутри выглядят сдвижными, а снаружи подъемными. А так не бывает.

Так, а над стенами и потолком, как мне кажется, тоже работали, они чем-то обтянуты, как будто пленка наклеена. Нет, тут точно светонепроницаемую камеру делали, все предусмотрели для того, чтобы даже лучик сюда не проник.

Толкнул одну створку, она легко сдвинулась, заглянул в пространство между стенками. Блин, а я его вчера пропустил, вполне кто-то мог тут скрываться. Двойка мне за внимательность. Могли и грохнуть без всяких проблем, опять же, просто повезло.

Осмотрел створку ворот — то же самое, как и с дверью, все сделано для того, чтобы даже луч света внутрь не попал. И внешние ворота тоже «затенили», насколько возможно.

Так, будем надеяться, что я догадался правильно. И знаю, что делаю. А знаю? А хрен его знает, мне кажется, что знаю. Ну, правдоподобно предполагаю.

Так, что делать сначала? А сначала фонарик зажечь, вот что. Как-то мне без него пока боязно. Выудил из сумки маленький обрезиненный «стримлайт», нажал на кнопку в торце. Яркий луч, заметный даже при включенном свете, уперся в противоположную стену. Так, что теперь? Дверь в офис.

Закрылась она туго, пришлось навалиться, ожидая, что щелкнет замок. Есть, это тоже сделали.

Выключатели.

Вздохнул глубоко, чувствуя, как откуда-то изнутри поднимается волна мандража, еще раз убедился, что фонарик светит вовсю, — и вырубил свет.

Это холод накатывает или просто мне так страшно?

— Ну, чего замер? — спросил я сам себя. — Давай уже, телись.

Вдохнул воздух, словно собираясь броситься в ледяную воду, а потом выключил фонарь.

Оно пришло не сразу, я было подумал, что ничего не случилось, но затем как волной морозной обдало. Онемело лицо, руки, звон в ушах, страх… да, страх просто водопадом, я задергался в темноте, засуетился, уговаривая самого себя не включать фонарь, но затем ощущение схлынуло, оставив разве что все тот же сквозняк и легкий звон в ушах.

Луч света выхватил из темноты блок выключателей. Затем метнулся по стенам, потолку — нет, ничего не изменилось.

Облом? Похоже.

Попытался включить свет — и не включил. Щелкнуло, но результата никакого. Пробки выбило? Пробки не проблема, я помню, где здесь щиток, у самого входа.

Повернул ручку двери, с треском отлипли резинки от рамы. Заглянул аккуратно внутрь офиса — опа…

— А это все откуда?

Офиса не было, была спальня с двумя довольно аккуратно застеленными походными кроватями. Нет, комната та же самая, но обстановка совсем другая. У стены стол, кажется, даже офисный, а на столе газовая плитка. Полки, на них консервы, под столом упаковки с минеральной водой, переносные холодильники в углу. Пакет с чьей-то грязной одеждой. А это что?

На примитивно сколоченной пирамиде стояли две черные винтовки. FAL. И магазины, набитые латунными патронами, на полке стопками, много магазинов, штук двадцать. Рядом с пирамидой четыре патронных ящика защитного цвета, натовского стандарта, с желтой маркировкой «патроны 7,62 НАТО». Нет, этого точно раньше здесь не было.

Опять заглянул в кухоньку, в уборную — никого. Только в уборной вместо унитаза биотуалет, унитаз сковырнул кто-то. И вместо нормального умывальника большой баллон с водой на стойке.

Но пусто. Взял одну винтовку, осмотрел маркировку — Аргентина, FSL, довольно качественно, к слову, делают. Заодно вспомнил про скандал с нелегальной поставкой оружия как раз в Панаму, кто-то из их правительства закинул сюда тонн десять винтовок и патронов, не помню зачем, а оно как-то все разошлось неизвестно куда. Оно и есть, наверное.

Потоптавшись немного в офисе, вернулся в склад, посмотреть, вдруг что пропустил. Оказалось, что пропустил. В одном углу оказались сваленные в кучу пластиковые ящики, пустые, «вверху» их не было, а дальше стоял генератор, ни к чему не подключенный и даже распакованный только наполовину. Рядом бухта проводов. Множество красных пластиковых канистр, рядами выстроенных у стены. Потряс одну, понюхал — солярка. Похоже, что здесь пока только устраиваются, такое вот впечатление складывается.

Стоп, а здесь — это где?

С сомнением посмотрел на ворота, покачал головой и вернулся обратно в офис. Сунулся было к домофону, но потом сообразил, что электричества нет. Зато в двери обнаружил глазок, чего «в оригинале» не было. Сдвинул крышечку, заглянул — сумерки там, что ли? Но вижу ряд машин напротив, стену склада на той стороне улицы, вроде все на месте…

И как-то не так все. Не так.

Опять постоял, собираясь с духом, держась за ручку двери, потом отпер замок и повернул ее.

Воздух какой-то другой, это я сразу ощутил. В офисе обычный вроде, а снаружи словно застоявшимся потянуло. Приоткрыл дверь дальше, выглянул — и присвистнул.

Свет. Свет был очень странным, он был не солнечным, он был как будто ниоткуда, как в очень-очень пасмурный день, когда нет теней, когда солнце невозможно обнаружить за толстыми облаками. И вместе с тем совсем не такой. И светло было только… до стены напротив и чуть-чуть в сторону, я как будто под фонарем стою, а дальше темнота сгущалась.

Сердце так стучит, что сейчас меня, кажется, просто кондрашка хватит. Потому что так не бывает. Потому что этого не существует, не может существовать. Но вот оно все, я здесь стою.

И цвета, цвета странные, они словно почти исчезли, поблекли, все даже не черно-белое, а словно сепией крашенное. Нет, немного цвет виден, вон машина напротив синяя, например, но как-то все очень блекло, словно бы выцвело.

И тихо, безумно, невероятно тихо. Нет никаких звуков, ни людей, ни машин, ничего. Только свое дыхание и свое сердце слышу. Сердце, к слову, где-то в районе горла расположилось, кажется, и обратно не собирается.

Пройтись дальше? Кстати, а где Эдик, не здесь где-то? Я от очумения даже не подумал, что он может быть здесь, совсем плохой стал. Хотя не думаю. Если ни на складе, ни в офисе его нет, то что ему делать где-то еще? Здесь ничего не внушает желания прогуляться. И у них в складе машина стояла, Джонсон сказал, а теперь там ничего не стоит, уехали, значит.

Так, а машины моей не видно. Она же вон там была, а теперь на ее месте какой-то грязный и ржавый фургон. И да, вот что я сразу увидел, но во что не въехал — машины совсем другие на улице. Нет, не в смысле, что грязные и ржавые вместо новых, а в смысле именно другие и стоят по-другому.

То есть я не… Черт, как сформулировать-то? Не вместе со своей действительностью куда-то провалился, а… в общем, это остатки какого-то другого дня? Так сказал, понятно хоть?

А я, к слову, как не отсюда, такой… не выцветший весь. Другой.

Ступил с крыльца на тротуар, и тротуар подо мной не разверзся, только в темноте слышно, как тихо захрустела пыль под подошвой трекинговых ботинок. Рукоятка пистолета в руках чуть добавила уверенности. Может, надо было винтовку прихватить из офиса? Нет, не стоило, я из нее не стрелял, может, она с проблемами, пистолета хватит.

Куда теперь? Дойти до своей машины? Где она стояла? А зачем?

А оглядеться немного. Да, вот так вот.

Крутя головой на триста шестьдесят градусов, пошел по улице медленно, к границе светлого пятна, в котором находился. Затем заметил странное — чем ближе к его краю, тем все более и более ветхим все вокруг выглядит. Машины вдруг стали ржавыми, засыпанными пылью, колеса спущены. По стенам ангаров, тоже грязных и серых, полезли лианы… какие-то мерзкие, скользкие и мокрые даже с виду, заплетая двери, проемы окон, цепляясь за скаты крыш. Под стенами так и вовсе какая-то черная как уголь трава растет, присмотрелся — листья на папоротник похожи.

Оглянулся — нет, никаких лиан там, откуда я вышел. И выглядит дверь офиса чище и ярче, что ли, она тут, как и я, словно посторонний предмет, как не отсюда.

Воздух какой-то совсем стоячий стал, ни ветерка, ни сквозняка, ни даже «сквозняка», вообще ничего. Нехороший воздух, какой бывает в помещении, простоявшем запертым долго-долго. Но дышится им нормально вроде.

Чем дальше от двери, тем темнее. Нет, полной темноты нет, но сумерки гуще, цвета совсем ушли, и даже звуки, кажется, глуше стали, как в вату. Не удержался, постучал стволом пистолета по крылу грузовичка, припаркованного наискосок, — и верно, как будто уши заложены, как после ныряния бывает. Неприятное ощущение.

Встал. Ну и что дальше? Пыльно здесь, кстати, а ветра вообще нет. И сыро, заметно сыро.

Так, а это что? Там, «наверху», такого не было. Асфальт взломан, похоже, что куда-то трубу тянули. И на мокрой серой земле в проломе четко отпечатались следы покрышек.

Не знаю, сколько тут следы держатся, может, и вечно, но выглядит это свежим. Машина проехала как раз со стороны офиса… а вот куда? В дом Эдика? Джонсон сказал, что собирались низом ехать аж в Панаму. Но куда именно — знал только Лэзис. Хотя есть у меня одна теория на этот счет — в дом Гонсалеса они собрались, наверняка. Или нет? Или есть там другие спуски?

Что-то рывком выскочило из-за машины метрах в тридцати от меня, пересекло улицу и укрылось за другой машиной, уже ближе.

— Твою мать! — Я буквально подскочил на месте с перепугу.

Направив оружие в ту сторону, я начал быстро сдавать задом, стараясь ни за что не запнуться. Сердце, начавшее было вставать на свое законное место, вновь выскочило куда-то к горлу, стремясь перекрыть дыхание.

Темное существо снова скакнуло вперед, укрываясь за другой машиной. Я оглянулся — до двери уже рукой подать, а я уже вхожу в круг света вокруг нее. Это почему-то добавило уверенности, я даже чуть притормозил, пытаясь разглядеть то, что гналось за мной. В том, что это охота на меня, я не усомнился ни на секунду. Да и пленный упоминал хищных тварей, что водятся внизу, просто все его объяснения у меня сейчас из головы вылетели. Она, голова эта самая, у меня пока кругом идет.

«В светлое место вокруг спуска они никогда не заходят» — всплыла фраза в мозгу.

Ага, похоже на то. Я заскочил на крыльцо, придерживая дверь, готовый в любой момент запереться внутри, а темное существо укрылось за машинами и преследование явно прекратило. Кстати, в этом светлом пятне даже ощущения изменились, если прислушаться к себе. Здесь все ощущается правильным, что ли, как наверху. А вот когда входишь в темную зону, то уже все не так, уже как муравьи под кожей… нет, не физические ощущения, нет ни боли, ни чесотки какой-нибудь, просто ты ощущаешь весь, что ты не принадлежишь этому месту. Оно тебя не принимает, выталкивает. А там, где спуск… там, наверное, через прокол втекает наша действительность. Мне так кажется.

— Сейчас, сейчас… — пропел я негромко басом, подбадривая самого себя. — Сейчас прольется чья-то кровь… кро-овь! Сейча-ас!

Прикрыв все же дверь, я подошел к пирамиде и взял с нее один FAL. Зачем-то качнул складной приклад, вроде проверив, как он держится, подхватив с полки, воткнул один увесистый магазин на двадцать патронов, с лязгом дослав в ствол верхний. Подумав, взял еще один, сунув в карман на бедре. И пошел к выходу.

Высунулся из двери аккуратно, но рядом никаких угроз не обнаружил. Нечто или тварь, не знаю, как правильно назвать, остановилась на самой границе светлой зоны, частично укрытая машинами, но разглядеть все же получилось.

— И что ты такое? — спросил я, вскидывая винтовку.

Нет, ничего подобного я в жизни не встречал, это точно. И к моему «верхнему миру» это существо не имеет ни малейшего отношения. Не слишком большое, с крупную собаку, наверное, с широкой, похожей на жабью, мордой, какое-то мокрое и скользкое с виду, серо-буро-черное и даже, кажется, чешуйчатое.

С оружием тварь, похоже, знакома не была, потому что не дернулась тогда, когда я навел винтовку на нее. Выстрелы прозвучали как-то глухо, не было того безудержного оглушительно-звонкого треска, какой бывает от такого неслабого калибра, просто как огромной палкой по такому же огромному матрасу молотили. От первого же попадания тварь брызнула черной кровью, дернулась, вывалилась окончательно из своего укрытия, одним прыжком развернулась для бегства, но уйти не успела — в быстром темпе я опорожнил в ее широкую горбатую спину половину магазина.

— От-так, не подавись.

Существо, завалившись на бок, недолго подергалось и затихло. Вытащив полупустой магазин, я сменил его на полный, а потом, не забывая башкой крутить, сдвинулся к стене склада напротив, откуда можно было разглядеть лежащую тушу.

— Ага, — сказал я, убедившись в том, что тварь не только не шевелится, но еще и лежит в середине быстро расплывающейся черной лужи. — А ниче так, — добавил, похлопав FAL по крышке ресивера. — Нормально. Я это приберу.

И пошел к лежащей туше, медленно и тихо, не забывая постоянно осматриваться. Шаг за шагом, взгляд между машин, шаг в сторону — взгляд на дорогу, обратно, так, чтобы ни сантиметра пространства не осталось невидимым. Заодно отметил странность: машины, какие ближе к центру светлого пятна, выглядят новее. Нет ржавчины, колеса накачаны, разве что грязноваты… Нет, вполне на ходу машины, кстати. Два пикапа и грузовик с боксом. Почему так? Странно…

Что Джонсон говорил про «долгую молодость»? Я его тогда про это не расспросил подробно, забыл, а не оно ли вот это как раз? Расспрошу обязательно, как только время появится свободное.

Туша пахла чем-то остро-мускусным, пусть и не слишком сильно. Вытекшая черная кровь исходила мелкими пузырями, словно кипела, на оскаленных зубах собиралась такой же черно-радужной пеной.

— Жаба какая-то, — заключил я, разглядывая.

Гипербола, конечно. Тварь была странной помесью собаки, ящерицы, жабы и демона с картины Иеронима Босха. Если этот самый низ, в котором я сейчас нахожусь, Преисподняя, то это и есть демон, пожалуй. А если нет, то тогда не знаю. Не демон тогда, наверное.

А зубы да, впечатляют, кривоватые и желтые, но при этом длинные и острые. И «размах пасти» такой, что голову, наверное, запросто откусит.

— А, ну да! — осенило меня.

Вытащил из сумки телефон, почему-то удивившись тому, что он здесь работает, затем сделал несколько снимков туши с разных ракурсов. Потом еще и видеоролик на минуту примерно добавил. А затем, увидев вдалеке еще какое-то движение, организованно отступил к двери в офис, где и заперся от всех врагов.

Так, а винтовки я приберу, пожалуй. И магазины. И патроны, если получится. Вопрос только в том, как это все к машине тащить, ее близко ко входу не подгонишь, да и мельтешить лучше по минимуму.

Мельтешить?

Это я сам себя спросил, вроде как с иронией. Ты сначала выберись обратно, хозяйственный наш, потом уже про мельтешения будешь рассуждать.

Никаких подходящих по размеру сумок в офисе не было, так, пара пластиковых пакетов валялась — и все. Подумав, решил отодрать от пола и вырезать ножом кусок ковролина, завернуть в него обе винтовки и как рулон понести, но в последний момент сообразил — фигню порю. Никто же не знает, что я сюда спустился, так зачем демонстрировать это? Пусть те, кто ходит вниз, чувствуют себя в безопасности.

Так, я пострелял немного, но это исправимо. Оружие свежевычищенным не выглядит, один ящик с патронами открыт, так что набить магазин заново совсем не проблема. Гильзы подберу, что у крыльца насыпаны, и с собой заберу… если выйти получится. Туша убитой твари останется, но… тут уже ничего не сделаешь. Вдруг за машиной не заметят. Тащить ее куда-то мне не хочется, просто совсем.

Так, все верно, нечего следить, надо просто быстро валить отсюда, да и все. А потом, уже наверху, проверить место, в которое они, как мне кажется, поехали низом.

Date: 2015-07-25; view: 299; Нарушение авторских прав