Все только начинается. 2 page

– Как-то ты сказала, что навсегда – это слишком большой срок.

– Не для меня, ты же знаешь.

Он потер внезапно занывший висок, посмотрел на дождь за окном и сдернул мантию, отбросил ее в сторону вешалки, промахнулся, но поднимать с пола не стал.

– Я останусь. Вернусь в школу утром. Не против?

– Как хочешь, – однако ее губ коснулась улыбка. – Только зачем?

– Ты не любишь дождь, помнишь?

– Помню.

Больше не было сказано ни слова. Были руки, губы, нетерпеливые объятия и волна нежности, а еще горечь, непонятная горечь от этого «навсегда». И надежда, что она передумает. Ведь такое бывает. И взгляд карих глаз, погасивший эту надежду, – не передумает.

Она действительно не передумала. У нее была причина, оказавшаяся сильнее тепла его рук и нетерпеливости его губ. Других аргументов он найти не смог. Слишком мало они знали друг о друге для того, чтобы удержать.

С того дня минуло около двенадцати лет.

Северус расстегнул верхнюю пуговицу воротничка. Как-то стало трудно дышать. Он не любил стены лазарета. Здесь всегда душно и горько.

– Ты знал своего отца? – вот так одним ударом разрубить узел.

Том помотал головой, скручивая в трубочку угол одеяла. Он не смотрел на мужчину. Снейп понимал, что мальчику не доставляет удовольствия этот разговор. Но Северус Снейп знал, что на повторный шаг он не решится.

– Вообще ничего?

– Только со слов мамы. Мой отец был волшебником, – по-видимому, этот аргумент – самый важный для мальчика, выросшего в маггловском приюте.

Чистокровный волшебник.

– Где он сейчас?

– Мама сказала, что он в путешествии, – мальчик внезапно улыбнулся. – В детстве я думал, что однажды он приедет и заберет меня из приюта, а потом понял, что не приедет и не заберет. Скорее всего, он умер, а мама просто боялась сказать. Думала, я расстроюсь. А это лучше, чем думать, что он где-то есть, но почему-то меня не забирает. Ведь должен был забрать, а почему-то…

Внезапно мальчик замолчал, бросив на мужчину испуганный взгляд. Понял, что сказал лишнее. Нахмурился, принялся с преувеличенным интересом изучать противоположную спинку кровати.

– Может быть, он не знал? – Снейп и сам удивился, как непривычно глухо прозвучал собственный голос.

– Не знаю, – мальчик дернул плечом, и стало понятно, что он снова замкнулся и не будет говорить на эту тему.

Он хмурился и избегал взгляда декана. Северус отлично помнил эту привычку. Нарцисса всегда над ней смеялась.

– Поправляйся, Том.

– Спасибо.

Так завершился этот разговор. Уже в коридоре, рванув на воротнике еще одну пуговицу, Северус Снейп замер. «Том».

– Ты считаешь, что можешь меня осуждать?

– Я не осуждаю. Мне, в общем-то, все равно.

Однако недовольство в голосе скрыть не удается. Звонкий смех Властимилы лишь еще больше разжигает злость.

Она перестает смеяться так же внезапно, как и начала.

– Все мы родом из детства. И он когда-то был другим.

– Каким другим, Властимила?! – от досады он хлопнул ладонью по перилам беседки.

Он редко позволял себе выказать открытое раздражение в разговоре с ней. У их отношений не было будущего, а, следовательно, не было проблем. Но в тот день в первый и в последний раз речь зашла о Темном Лорде.

– Просто Томом, – ответила она, глядя в его глаза.

– Ты еще скажи, что любила его, – с ядовитой усмешкой вырвалось у Северуса.

– Да, – просто ответила она.

Он потрясенно поднял голову от засохшего листка, который вертел в руке.

А ведь она не шутила. Это было понятно по прямому взгляду. Тогда Северус не нашел, что ответить, по-детски надулся и вернулся в школу раньше обычного. Он пытался понять, из-за чего разозлился. Ведь не ревность же к этому… человеку его мучила. Ревнуют, когда любят, когда… Да мало ли причин, ни одна из которых не подходит к нему. В чем же дело? Скорее всего, в уязвленном самолюбии. Она так просто призналась, что любит другого. Ему же ничего подобного не говорила. То есть он просто замена? В тот день обиженный Северус даже не подумал, что, по сути дела, поступает так же. Позже он решил, что Властимила просто вздумала его позлить. На том и успокоился, тем более, что к опасной теме они больше не возвращались.

И вот сейчас, остановившись перед заснеженным окном, декан факультета Слизерин вдруг понял, что Властимила Армонд не шутила в тот далекий день. Иначе не дала бы единственному сыну это имя…

* * *

Ровно в одиннадцать Драко Малфой и Пэнси Паркинсон открывали дверь в кабинет зельеварения, нервно переглядываясь и так и не придумав достойного оправдания. Сложно придумать, когда не понимаешь, чего от тебя хотят. Вот и сейчас они решили действовать по ситуации.

Декан встал и, обогнув свой письменный стол, кивком поприветствовал студентов, а заодно указал им на первую парту.

Старосты по молчаливому согласию садиться не стали, остановились рядом с партой и застыли в ожидании сложного разговора.

Северус Снейп смотрел в упор на своих учеников, не произнося ни слова. Сам его вид: скрещенные на груди руки и тяжелый взгляд, должны были вызывать трепет и панический страх среди студентов. Во взглядах этих двоих страха не было, скорее опасение. Но хоть что-то. Минута, вторая. Пэнси Паркинсон нервно заправила прядь за ухо. Это словно послужило сигналом.

– Мисс Паркинсон, расскажите о причинах инцидента с Томасом Уорреном.

Пэнси нервно покосилась на Драко – тон декана не предвещал ничего хорошего. Снейп говорил еле слышно, но при этом отчеканивал каждое слово, что случалось с ним только в крайнем раздражении. Последствия Пэнси не раз наблюдала. До этого дня, к счастью, со стороны.

– Мы… – неуверенно начала она.

– Мы попытались провести беседу с учениками, которые могли быть…

– Я обращаюсь к мисс Паркинсон! – Снейп даже не взглянул на юношу.

Драко скорчил гримасу и замолчал.

– Мы попытались поговорить с учениками, которые, по нашему мнению, могли быть причастны к тому, что случилось с Томом.

– Том вас об этом просил?

– Н-нет. То есть... Он вообще неохотно общается. Ребята его не любят. И с ним никто не дружит.

При этих словах уголок губ профессора зельеварения дернулся. Пэнси, смотревшая исключительно на ножку учительского стола, этого не заметила. Зато заметил Драко, который выискивал причину светопреставления на лице декана.

«С ума сойти можно от этих загадок», – промелькнуло в голове у юноши.

– Почему я не узнал об этой ситуации после первого инцидента? Почему мне было сказано, что Том ушибся сам?

– Мы подумали, что сможем сами решить этот вопрос.

– Самоуверенность, мисс Паркинсон, сгубила и более сильных волшебников, нежели вы и мистер Малфой.

– Профессор! – Пэнси наконец подняла голову. – Такое случается часто. Мы попытались решить вопрос так же, как и всегда.

– Значит, до этого вы были более успешны. Ребенок мог погибнуть.

Пэнси ничего не ответила. Спорить сейчас бессмысленно. Декан повернулся к юноше.

– Вам известно, кто из студентов к этому причастен?

– Нет! – Драко посмотрел в глаза преподавателю. – Том не говорит. Остальные тоже молчат.

– Впредь обо всех происшествиях подобного рода я должен узнавать сразу. Ни одного развлекательного мероприятия в подземельях вплоть до окончания учебного года, а с ситуацией Уоррена я разберусь сам.

Старосты молча переглянулись. Брови Малфоя красноречиво взлетели вверх, Паркинсон ответила тем же.

Северус Снейп сжал зубы. Да, он наказал свой факультет. Он непременно найдет виновных! Но что это докажет? Этот выговор и строгие меры он применил лишь от собственной беспомощности. Ведь прекрасно понимал, что, будь он на месте старост, действовал бы точно так же: не выносил сор из избы до последнего. Да и методы применял бы те же. И именно безрезультатность методов и безвыходность ситуации в целом злили больше всего. Он мог снять все баллы с собственного факультета, мог запретить им смеяться, и наказывать за «слишком громкое дыхание», но это не сделает Тома счастливее. От этого у мальчика не появятся друзья, да и сам он не станет менее нелюдимым. Стоило признать, что Томас Уоррен повторял историю Северуса Снейпа, только в худшем варианте. У Снейпа была Нарцисса, было даже подобие уважения в те минуты, когда он выходил запасным ловцом, и ему удавалось поймать снитч. У мальчика же ничего этого не было. Из него мог бы вырасти неплохой ловец, но успеет ли он зарекомендовать себя за этот учебный год? Драко Малфою удалось увидеть в Томе задатки, но в следующем году у команды будет новый капитан…

Все эти мысли вереницей пронеслись в сознании, оставив разочарование и горечь.

– Вы свободны, – отрывисто произнес он ученикам.

Сейчас они должны были сорваться с места и испариться из кабинета. Однако, быстрые переглядывания, и Драко Малфой нерешительно проводит пальцем по крышке парты, словно подбирая слова. Потом наконец поднимает голову:

– Профессор Снейп, мы хотели попросить вас ничего не говорить Тому. В том смысле, что… Понимаете, для него это не очень приятная тема. Он упрям и не станет ничего рассказывать сам. Может, лучше все оставить, и со временем ребята поймут, что он неплохой парнишка.

Только советов семнадцатилетнего сопляка не хватало. А разумность его слов разозлила еще сильнее. Это-то и было основной причиной, по которой Снейп пригласил их двоих. Разговор один на один с тем же Малфоем мог перерасти в нежелательную дискуссию. Здесь же – лишь выговор декана своим студентам.

– Вы свободны, мистер Малфой, – повторил он.

– Профессор…

– Мисс Паркинсон, вы тоже.

Семикурсники переглянулись и вышли.

Северус Снейп со смешанными чувствами посмотрел на закрывшуюся дверь. С одной стороны, он был чертовски зол. В основном на себя. С другой – рад. Оттого, что эти двое подростков беспокоятся о мальчике. Вспомнился тихий голосок: «Мне ее Пэнси принесла».

Тогда Северус подумал, что старосты заглаживают вину. Сейчас же все выглядело иначе. Что ж, праздники в подземельях можно будет разрешить, пожалуй. Правда, не отменяя своего решения. Нет, разумеется. Можно дождаться, пока кто-нибудь чем-нибудь отличится, и вернуть законное благо в качестве поощрения.

Северус устало сжал виски. Почему судьба всегда испытывает его?

А за дверью кабинета два подростка остановились в недоумении. Одинаково удивленные взгляды, одинаково рассеянные пожатия плечами и смесь облегчения и подозрения. Да уж. Им будет, над чем поломать голову.

* * *

Драко и Блез шли по заснеженной тропинке, негромко переговариваясь. У Драко остался неприятный осадок после разговора со Снейпом, да еще в голову лезли вопросы о причинах такого поведения декана. Вот только говорить об этом не хотелось, поэтому они болтали ни о чем. Просто что-то вспоминали. Речь сама собой зашла о Марисе. Драко почувствовал, как привычно сжалось что-то внутри при воспоминании о том, что случилось, но он заставил себя отбросить сантименты. Ничего уже не изменить, а разговоры в их кругу рано или поздно будут сводиться к ней. Всегда. Слишком большое место занимала Мариса в их жизни. Поэтому придется научиться это терпеть.

Они вспоминали катание на коньках, пирог, испеченный Пэнси.

Но разговор оказался… неловким.

Кажется, Блез это тоже чувствовала. Она внезапно остановилась и, присев на корточки, принялась перевязывать шнурок на ботинке. Драко же засунул руки в карманы и старательно пытался придумать, как вернуть в их общение легкость и привычную непринужденность.

Мимо пролетел снежок, разбившись о ствол дерева. Юноша обернулся. Метрах в десяти резвилась толпа гриффиндорцев. Драко быстро отыскал взглядом темные волосы и старательно намотанный шарф. Поттер, Уизли, видимо, та самая Джинни, барышня Поттера, кажется, еще пара мальчишек и… Гермиона Грейнджер. Причем все просто бросались снежками, а основательная Гермиона пыталась под перекрестным огнем построить укрепление, способное защитить их с мелкой Уизли и другой девчонкой от снарядов. Периодически она прерывала свое занятие, со смехом лепила снежок и тут же его бросала. Не до конца слепленный снежок рассыпался раньше, чем долетал до цели. Драко почувствовал желание подсказать, что она делает неправильно. Но Грейнджер уже весело подхватывала очередную пригоршню снега и снова бросала. И с таким же успехом.

Снежок, брошенный Роном Уизли, пролетел мимо, и она проследила за его полетом. Драко сделал шаг в сторону, избегая попадания. Их взгляды встретились. Глупо вот так стоять и наблюдать за чужим весельем. Нелепо. Слизеринец потрепал по плечу Блез, призывая поторопиться. Грейнджер тоже отвернулась. И тут же получила снежком в лоб. От неожиданности поскользнулась и грохнулась в сугроб. У Драко появилось желание дать Поттеру по башке за эту выходку. Но тот уже сам перепрыгивал через недостроенное укрепление.

Гриффиндорец стянул перчатки, отбросил их в сторону, помог девушке встать и стал осматривать место попадания. При этом он торопливо стирал с ее лица остатки снега и беспрестанно извинялся.

Драко резко отвернулся. Что ж, она в надежных руках.

* * *

Гермиона Грейнджер сидела на своей кровати, обхватив колени руками, и переводила тоскливый взгляд с камина на разукрашенное морозом окно и обратно. Глупо, нелепо, по-детски, но она ждала стука в стекло или характерного треска в разожженном камине. Понимала, что их не будет, и все равно ждала. Она пробовала читать, но не смогла, пробовала учить уроки, да куда там. Пыталась веселиться со всеми в гостиной, но снова не вышло. Видимо, заряд показного веселья был растрачен на игру в снежки. И вот теперь она сама себе напоминала сдувшийся шарик, который с утра был наполнен счастьем, потом его немножко спустили после разговора с Джинни, а потом и вовсе прокололи. Его фамильный перстень, запутавшийся в локонах Блез Забини…

Гермиона зажмурилась и подняла лицо к потолку. Наверное, чтобы не заплакать. Однако… плакать не хотелось. Слезы тоже куда-то подевались, хотя она была уверена, что, оставшись одна, непременно разревется. Но нет. Ей просто было пусто и холодно, несмотря на жар камина. Хотелось наплевать на гордость, снять с крючка свисток, привязать к лапе школьной совы кусочек пергамента с перечнем всего того, что она думает об этом человеке. Но ведь она не имеет на это права. Он чужой. Он не ее. В этом все дело. Почему он милостиво разрешил приблизиться к себе? Да разве его поймешь? Когда он целовал ее, она гнала от себя вопрос «почему?». Ей было тепло и радостно, а все остальное неважно. А вот теперь… Остался лишь этот вопрос, потому что мимолетное счастье испарилось, сменившись пустотой. Ну конечно, он не напишет. Глупо надеяться. Он проводит время со своей невестой и наверняка не вспоминает о ней. Самое смешное, даже злиться объективно не на что. Разве что на себя. Он ведь ничего не обещал!

* * *

Драко Малфой сидел за письменным столом в своей комнате и рисовал метлу на чистом листе пергамента. Блез в гостиной о чем-то шепталась с Пэнси. Драко было плевать даже на то, что разговор наверняка шел о нем. Ему было тоскливо и грустно. И он сам не понимал почему. Хотя, нет. Причину видел, только старательно гнал ее прочь. Не может же он всерьез расстраиваться из-за этого. Это нелепо. Неправильно.

Он пририсовал к метле красивую подножку, критически оглядел. Вообще-то, он сел написать записку… Грейнджер. Но вовремя одумался. Стало как-то неловко. Что он может ей написать? Он мог бы что-то объяснить, но ведь объяснять нечего. Не было никаких обязательств и обещаний. Почему же тогда так плохо? Черт!

Юноша откинулся на спинку стула.

Ну почему она молчит? Почему не даст понять, что хочет его услышать?

Просто прислать одно слово «привет» или «придурок». Тогда будет понятно, что нужно ответить, и все разрешится само собой. Почему разожженный камин не может наполнить комнату теплом? Наверное, потому, что в нем все никак не появляется ее испуганный взгляд. Драко скомкал пергамент и забросил в камин. Чертыхнулся. Взял чистый лист и стал гипнотизировать его взглядом, ожидая не то настойчивого стука в стекло, не то ее «апчхи» из камина.

* * *

Гермиона прошлась по комнате, переставила книги на полках, выстроив их по порядку издания, а потом села перед камином разбирать старые черновики. Давно нужно было этим заняться. Смятый пергамент летит в камин, быстрый взгляд на окно. Беглый взгляд на строчки – в камин. Шорох. Взгляд, полный надежды.

– Живоглот, слезь с подоконника!

Разочарование.

* * *

Драко Малфой прошелся по комнате, на глаза попалась чернильница, у которой сто лет назад отломалась крышка. Нужно непременно отремонтировать. Неважно, что все время собирался ее выкинуть. Сосредоточенный взгляд, негромкие заклинания. Взгляд то на окно, то на камин. Так, что еще в комнате требует ремонта?

Может, к соседям наведаться? Аттракцион неслыханной щедрости.

* * *

Они так и не дождались первого шага друг от друга. Около двух часов ночи это стало очевидно, но как же горько...

Гермиона погасила лампу и прижала к себе Живоглота.

Драко устроился поудобнее и принялся вновь читать идиотские маггловские сказки, злясь на себя, на нее, на все вокруг.

Так закончилась суббота, утро которой было окрашено в яркие краски счастья, а вечер утонул в тонах разочарования и обиды.

* * *

Когда же это началось?

Гермиона не могла сказать точно. Однако с недавних пор дни делились на те, которые были, и те, которых не было. Увидит его. Неважно близко ли, или издали, мелькнувший силуэт, негромкий голос, – день был.

Воскресенья для Гермионы Грейнджер не было.

* * *

– …и все же он хорош.

– Я не спорю, просто до тебя ему далеко.

– Дело лишь в опыте. Он на прошлой игре заметил снитч. Если бы он чуть лучше летал – победа была бы за Слизерином.

– Я сомневаюсь, что он наберется опыта к концу сезона.

– Не скажи. В последней игре с Пуффендуем он все-таки поймал снитч.

Гермиона стояла, прислонившись к подоконнику, и читала параграф по трансфигурации. Гарри и Рон негромко обсуждали достоинства и недостатки ловца Слизерина. Гермиона в беседе участия не принимала. Во-первых, ей было неинтересно, во-вторых, она ничего в этом не понимала, и, в-третьих, она была не в настроении.

– А вообще, он странно летает. Кого-то напоминает, но не могу понять кого.

– Снейпа, – уверенный голос Гарри.

– Снейпа? – удивленный отклик Рона. – А где ты видел Снейпа летающим?

– Помнишь, он судил игру курсе на втором или третьем?

– А-а-а. Самую длинную игру в истории Хогвартса. Пять или сколько-то там минут?

– Точно. Я просто на него все время косился, ожидая подвоха. Вот и обратил внимание, что он странно летает. Как-то больше корпусом работает, а не руками.

– Да где он там летал?

– Ну, в него кто-то из ребят бладжер отбил, вот он и уворачивался.

Гермиона захлопнула книгу. Читать тут невозможно.

Гарри с Роном покосились на нее, но промолчали.

Лаванда Браун помахала рукой, призывая Гермиону подойти.

– Я к Лаванде, – сообщила девушка друзьям и направилась к однокурснице.

Гарри и Рон проводили ее взглядами.

– Что с ней такое в последнее время? – негромко произнес Гарри.

– Устала, говорит. Ну там дополнительные занятии и все такое. На третьем курсе с этим Хроноворотом она такая же была.

– Нет. Тогда она злилась, периодически срывалась на слезы. А теперь просто молчит.

– Гермиона, а ты случайно не влюбилась?

И удивление в карих глазах…

Рон быстро взглянул на Гарри. Нет, этим опасением не стоит делиться. Гарри и так хватает.

– Гарри!

Оба юноши оглянулись на звонкий оклик.

Первокурсник Брэндон Форсби стоял в двух шагах от них. Как-то он незаметно подошел.

– Можно тебя на пару слов?

Гарри выпрямился и пожал плечами.

– Брэнд, звонок через пять минут. Гермиона тебе по шее надает, – встрял Рон.

Все-таки хорошо иметь в напарницах строгую Гермиону. Всегда можно свалить ответственность.

– Я быстро, – ответил Брэнд, не глядя на своего старосту. Он неотрывно смотрел на Гарри Поттера. – Пожалуйста, Гарри.

В голосе мальчика появились странные нотки. Или показалось? Он нетерпеливо дернул семикурсника за рукав. Гарри снова пожал плечами и, кивнув Рону, пошел за первокурсником. Они свернули за угол, скрывшись из виду, а Рон вернулся к схеме, которую они с Гарри чертили для следующей игры против Когтеврана.

Рон старательно вносил свои коррективы, которые Гарри отмел пять минут назад. Вот посмотрит на свежую голову и поймет, что друг прав.

– А где Гарри? – Гермиона вернулась и, бросив взгляд на место, где стоял Гарри, на его рюкзак на подоконнике, вопросительно посмотрела на Рона.

– Сейчас придет, – рассеянно откликнулся друг, ссутулившись у подоконника и продолжая делать пометки на листе пергамента.

Гермиона оглядела коридор, Гарри среди студентов не заметила и вновь раскрыла книгу.

* * *

– Его нет, понимаешь? – в голосе Блез отчетливо слышалась паника. – Я только что встретила первокурсников из Гриффиндора, с которыми он общается. Они не видели его, Драко! Что-то случилось!

– Подожди. Сейчас разберемся.

Несмотря на спокойствие в голосе Драко отчетливо почувствовал холодок, пробежавший по спине. Они сделали свой ход. Это очевидно.

– Нужно найти Поттера, а заодно выяснить, где первый курс. Может, он просто опоздал, и мы зря паникуем.

Впрочем, Драко и сам не верил в последнее предположение. Не поверила и Блез, однако спорить не стала. Они бегом бросились в сторону школьных расписаний. Бесконечные коридоры, полузнакомые лица. Семикурсники резко затормозили.

– История магии, – палец Блез замер на строчке с расписанием первого курса.

– Седьмой – трансфигурация.

– Рядом.

И снова коридоры, ступеньки. Сердце готово выпрыгнуть из груди. И виной всему не столько бег, сколько прочно обосновавшееся чувство страха. А еще эти отчаянные и, по сути дела, бессмысленные попытки что-то изменить отнюдь не приносили спокойствия.

– Я к первому курсу, – Блез даже не дождалась ответа и свернула на очередном ответвлении налево.

В другой момент Драко возмутился бы перспективе созерцать Поттера, но не сейчас. Он быстро свернул направо, еще раз направо. В этот миг больше всего на свете он хотел видеть ненавистного гриффиндорца в целости и сохранности. Даже рядом с Грейнджер, даже более удачливым соперником. Это было больно, но, в конце концов, поправимо.

Приближаясь к группе гриффиндорцев, Драко старательно выискивал растрепанную шевелюру Поттера или же рыжую макушку. Уж Уизли-то с его ростом просмотреть сложно. Но ни того, ни другого не было. Оставался шанс найти Грейнджер и спросить у нее. Либо у Лонгботтома, например. Драко направился к Томасу и Лонгботтому.

Гриффиндорцы замолчали, и в его сторону стали поворачиваться головы.

Драко уже собрался спросить у ребят, где Поттер, когда увидел Гермиону Грейнджер, читающую учебник. Отлично. Лучше поговорить с ней. Об умственных способностях других представителей сего факультета Драко был не самого высокого мнения.

* * *

Гермиона уткнулась в книгу. Рон что-то негромко напевал, в паре шагов от них о чем-то переговаривались Дин и Невилл.

Внезапно что-то изменилось. Голоса смолкли, и в воздухе появилось явно ощутимое напряжение. Девушка бросила взгляд мимо книги. Дорогие ботинки, дорогие брюки и мантия. Гермиона нервно сглотнула. Неужели снова придется смотреть в эти глаза? Но тут же появилась вторая мысль. Он подошел на виду у всего факультета!

Гермиона вскинула голову и встретилась со встревоженным взглядом.

– Чего тебе, Малфой? – Рон оторвался от своего занятия и, развернувшись спиной к подоконнику, сложил руки на груди.

– Где Поттер? – глядя на Гермиону, произнес Драко Малфой.

– А тебе что за дело? – откликнулся Рон.

– Где он? – юноша повторил свой вопрос, пытливо вглядываясь в лицо девушки.

Что-то в его напряженном взгляде сказало о том, что случилось страшное.

– Он... – Гермиона оглянулась на друга. – Рон, где он?

– Я же сказал: скоро подойдет, – недовольно пробурчал Рон.

Драко Малфой сердито притопнул:

– Уизли, ты полный придурок? Вопрос «где он?» не подразумевает ответа «скоро подойдет». Мне нужно знать, где сейчас Поттер!

– Нет, это ты придурок, если решил, что мы станем давать тебе отчет.

В глазах Драко Малфоя блеснули опасные искорки. Неизвестно, чем бы все закончилось, но в это время к группе подбежала Забини. Если, глядя на Драко Малфоя, можно было насторожиться, то, увидев растрепанную и перепуганную Блез Забини, можно было смело начинать паниковать.

Слизеринка мертвой хваткой вцепилась в локоть Малфоя и панически проговорила:

– Его нет. Слышишь? Его никто не видел!

Драко ободряюще сжал ее ладонь поверх своего локтя и повернулся к гриффиндорцам. Блез всхлипнула, как-то нервно заправила локон за ухо и снова дернула Драко.

– Драко, нам нужно его найти. Срочно. Первый курс Брэнда не видел, но может…

– Вы про Форсби? – подал голос Рон, справившись с первым изумлением от необычного поведения слизеринцев.

– Да, – Блез впилась в старосту Гриффиндора жадным взглядом. – Ты видел его?

– Да, – Рон пожал плечами.

– Где? Когда? – вразнобой выкрикнули слизеринцы.

– Да вот здесь, – Рон указал на место, где они стояли. – Несколько минут назад, так что он жив здоров.

– А куда он пошел?

Драко Малфой преодолел неприязнь к факультету Гриффиндор – вопрос прозвучал вполне мирно.

– Да с Гарри отошел на минуту.

Сердце Гермионы ухнуло в пятки, сопровождаемое возгласом Забини и выдохом Малфоя.

– Куда они пошли? – еле слышно проговорил слизеринец.

Рон как-то рассеянно пожал плечами, но Гермиона опередила всех. Она вцепилась в локоть Рона похлеще Забини. И дернула друга за руку, заставляя взглянуть в глаза.

– Рон, послушай. Это очень серьезно. Они не сказали, куда пошли?

– Нет, – растерянно проговорил Рон. – Да что стряслось-то?

– Хотя бы, в какую сторону?! – в один голос прокричали Гермиона и Малфой.

– В ту, – Рон указал направление.

– О нет! – Блез затопала ногами. – Там разветвление и лестницы. Мы за сто лет их не отыщем.

– Может, кто-нибудь что-нибудь объяснит? – не выдержал Рон.

– Гарри в опасности! – проговорила Гермиона, – и Брэнд. Нужно их как-то найти, – добавила она, бросив взгляд на Забини.

Слизеринцы двинулись в указанном направлении.

– Стойте! – выкрикнул Рон и, схватив с подоконника рюкзак Гарри, начал лихорадочно развязывать тесемки.

Драко Малфой постукивая ногой, наблюдал за этой картиной с полминуты, а потом не выдержал:

– Уизли, в этом есть смысл, или ты просто решил обратить на себя внимание?

Рон не повелся на провокацию. Вместо этого он справился со шнурками и, порывшись в рюкзаке, вытащил кусок старого пергамента.

– Карта? – ахнула Гермиона, боясь поверить в удачу.

– Угу, – буркнул Рон, скрепя сердце, раскрывая тайную реликвию перед слизеринцами. Но уж если выбирать: сохранение тайны или жизнь Гарри, для Рональда Уизли ответ был один. К тому же вдруг слизеринцы не поймут, что к чему. Судя по негромкому звуку со стороны Малфоя, который можно было принять за восхищенный вздох, – надеялся зря.

– Помогай! – Рон пододвинул карту Гермионе. Пара минут ушла на то, чтобы отыскать две движущиеся точки с именами «Брэндон Форсби» и «Гарри Поттер».

– Они на третьем этаже. В восточном крыле.

Слизеринцы бросились по коридору. Рон и Гермиона, не сговариваясь, рванули следом.

Драко Малфой быстро оглянулся, но перечить не стал.

– Они все еще там? – на бегу спросил он, прыгая через две ступеньки.

Рон притормозил у факела. Все тоже остановились, в нетерпении глядя на него.

– Да! – быстро проговорил он. – Здесь можно срезать

Взмах рукой в сторону потайной двери. Гермиона быстро нащупала панель и надавила на ручку. Слизеринцы удивления не выказывали. От Малфоя вообще сложно было дождаться проявления зависти в чем-либо. А Забини, кажется, не могла думать ни о чем, кроме Брэнда.

Гермиона покосилась на слизеринку. Надо же. Она никогда бы не подумала, что эта надменная девчонка может так искренне переживать. Неудобные каблуки выстукивали дробь на каменном полу. Несколько раз та чуть не упала. Раз подхватил Малфой, в другой раз схватилась за стену. А на повороте Гермиона сама поддержала ее под локоть. Забини бросила быстрый взгляд. Спасибо не сказала. Но Гермиона и не ждала.

Они запрыгнули на лестницу, и та вдруг стала менять направление.

– Пожалуйста, поверни, куда нам нужно! – в унисон выдохнули Малфой и Гермиона.

Быстро переглянулись и снова отвернулись друг от друга. Гермиона про себя улыбнулась этому единству. Так получалось, что они становились ближе в моменты, когда Гарри грозила опасность. Мысль была неуместной, и Гермиона постаралась отбросить ее прочь.

Date: 2015-07-25; view: 253; Нарушение авторских прав