Опыт — лучший учитель 2 page

Госпиталь на тот период был единственным в новой столице, разумеется, тоже в стиле Нимейера. Цокольный и первый этажи занимали большое пространство, «держа на плечах» башню в 12 этажей. Почти весь цокольный этаж отдан под поликлинику. Кабинеты расположены между двумя параллельными коридорами: широкий, с отдельным входом — для больных, узкий — для врачей и обслуживающего персонала. Задумано так, чтобы врачи и больные общались только в кабинетах. Последние щедро оснащены рентгеновской и прочей диагностической аппаратурой. По соседству архив, где хранятся истории болезни, картотеки и шкафы с рентгеновскими плёнками.

Второй этаж отведён под административные службы и библиотеку. Здесь же конференц-зал. Выше — стационар с палатами на одного, двух, четырёх пациентов. В каждой палате туалет, душ, Радиотелефонная и световая сигнализация. На всех постах оборудованы узлы пневматической подачи по трубам пакетов и лекарств, укладываемых в специальные капсулы. Работают бесшумные, автоматически управляемые лифты.

На 12-м этаже живут врачи, проходящие практику в госпитале Всего их было тогда 50–60 человек.

Плата за лечение очень большая. Читатель уже догадался, что предназначалось это медицинское заведение лишь для людей состоятельных.

Из города Бразилиа мы вылетели в Сальвадор, бывший когда-то, до Рио-де-Жанейро, столицей страны. Раскинулся он на высоких холмах, окружающих морскую бухту. Суда чувствовали себя тут защищёнными от любого свирепого шторма. По-видимому, благодаря этому обстоятельству активная навигация играла немаловажную роль в тогдашней экономике, так как весь штат и по сию пору называется Баия, то есть бухта.

Из гостиницы мы позвонили профессору Арголло, директору хирургической клиники университета штата Баия. Он предложил стать нашим гидом при знакомстве с городом.

В Сальвадоре бросились в глаза те же кричащие противоречия, свойственные капитализму: роскошь богатых кварталов и нищета окраин. В глинобитных домишках наподобие землянок ютится беднота, страдающая различными заболеваниями. Причина заболеваний, по мнению врачей, — систематическое недоедание и авитаминоз. Странно было слышать об этом в стране, где благодатный климат позволяет снимать четыре урожая в год.

У Сальвадора мрачная история. Рабовладельцы привозили сюда негров из Африки для продажи. «Живому товару» нередко удавалось убегать и селиться поблизости. Коренное население встречало негров сочувственно и относилось к ним как к равным. Такие отношения сохранились и поныне, никаких признаков сегрегации, столь обычной для «цивилизованной» Северной Америки, тут нет и в помине.

После Сальвадора на очереди был Ресифи. Там нас познакомили с профессором Товаресом-де-Сильва. Это крупный кардиохирург. Мы осмотрели его клинику, потом побывали в факультетской хирургической клинике и кардиологическом институте.

Нам показали дисковый аппарат искусственного кровообращения, сделанный в Сан-Паулу, и хороший хирургический инструментарий. Для каждого вида операций скомплектованы свой наборы инструментов, причём большая часть их — отечественного производства.

Профессор Товарес, безусловно, по праву считался одним из ведущих хирургов Бразилии: отлично владел техникой всех операций на сердце, аорте, пищеводе, на воротной вене и др. Интересно, что он постоянно вёл журнал, куда, кроме протокола записи операции, вносил схематические зарисовки её отличительных особенностей.

Работал он только в клинике, обслуживая бесплатных больных. Частной практики не имел.

И другой известнейший бразильский хирург — профессор Вандерлей — тоже не занимался частной практикой. Он принял нас в руководимой им клинике общей хирургии.

Как выяснилось, в штате Баия особенно распространены паразитарные заболевания. Много больных с шистосоматозами (глисты «захватывают» кровеносные сосуды, или мочеполовую систему, или пищеварительный тракт). В некоторых районах у 80–90 процентов жителей встречается лейшманиоз (язвенное поражение кожи и слизистых оболочек либо внутренних органов, вызываемое микроорганизмами). Миллионы людей заражаются через улиток в реке, а то и через питьевую воду. Между тем никаких мер профилактики не проводится, лечение оставляет желать лучшего.

Полезным оказался визит в институт антибиотиков, который возглавлял профессор Гонсальвес-де-Лима. Там изучали главным образом экстрактивные вещества, преимущественно из группы полихинонов, чтобы использовать их в борьбе с бактериями. Пытались синтезировать химические препараты, обладающие противораковыми свойствами.

В Ресифи мы неоднократно выступали перед медицинской общественностью. Студентам рассказывали (в который уж раз!) об образовании в СССР. С научными сотрудниками и врачами кафедр и клиник беседовали по научным проблемам, делились опытом воспитания кадров.

На всём протяжении поездки по Бразилии мы ощущали глубокую симпатию простых людей к нам, представителям Советского Союза.

Именно в те дни в стране отмечали годовщину установления дипломатических отношений с СССР. Бразильцы выражали уверенность, что дальнейшее налаживание контактов послужит укреплению дружбы между нашими народами.

Довелось мне побывать в дружественной нам Индии.

В ноябре 1960 года пришло письмо от президента Всеиндийской ассоциации хирургов доктора С. К. Сена и президента Общества Индийско-советской дружбы доктора Балига. Меня приглашали на 11-ю конференцию хирургов и 11-ю конференцию анестезиологов Индии, которые должны были состояться в Джайпуре — столице Штата Раджастхан.

Первый, с кем я встретился на индийской земле, был профессор А. И. Либов. На правах старожила (работал здесь уже несколько лет) он поведал мне многое о стране, её людях, медицине, и в частности о хирургии.

С 1950 года, времени обретения независимости, государство «обзавелось» молодыми талантливыми хирургами. Некоторые из них делают все сложные операции, до операций на сердце включительно. В городах растёт своя, правда пока ещё немногочисленная, интеллигенция. Однако врачей по-прежнему не хватает. В сельской местности, где сильнее следы колониализма, медицину прибрали к рукам колдуны. Обычно они отговаривают людей обращаться за профессиональной помощью. Тем не менее, когда в страну привезли вакцины из Советского Союза, в том числе против полиомиелита, они получили широкое признание и население охотно соглашалось на прививки.

27 декабря рано утром мы приехали в Джайпур, один из красивейших городов Индии. Автобус, выделенный для делегатов, отвёз нас в гостиницу, бывший дворец магараджи.

В то же самое утро состоялось открытие конференции. Эта церемония проходила под большим ковровым шатром. В тени ковров были поставлены стол для президиума и ряды стульев для делегатов. Такой «зал» вместил около 600 человек.

После официальных речей и приветствий началась деловая программа.

Кто бы из руководящих работников здравоохранения ни выступал на конференции, с кем бы из врачей ни приходилось беседовать, будь то опытный профессор или молодой хирург, все были едины в своём стремлении овладеть современными методами, вывести национальную хирургию на передовые рубежи.

Я обратил внимание на строгую специализацию медицинских колледжей Индии. Каждый колледж, кроме студентов, имел на попечении группы врачей, обучающихся тому или иному предмету. Отдельные высшие учебные заведения, например Всеиндийский медицинский институт в Нью-Дели (административная часть Дели), выделяли лаборатории и особые помещения для тех, кто усовершенствовался в какой-то одной области, чтобы они могли самостоятельно экспериментировать.

Подающих надежды выпускников нередко на 3–5 лет посылали на стажировку в клиники Англии и Америки.

В то время врачебная деятельность разрешалась только индийцам. Исключение составляли лишь иностранцы, работающие по линии Красного Креста, такие, как профессор А. И. Либов — педиатр в «Леди Гардингс колледже» (Нью-Дели), или доктор Р. Беттс — торакальный (в грудной полости) хирург христианского медицинского колледжа.

В один из дней делегаты конференции были приглашены на обед к губернатору штата Раджастхан. В назначенный час собрались на зелёной площадке перед домом губернатора. Оркестр заиграл гимн. На пороге появился губернатор — старик с большой седой бородой. Он прошёл по площадке, приветствуя всех, прижимая руки со сложенными ладонями к груди. Все следом за ним пошли под музыку за дом в парк, где были расставлены столы. Каждый подходил к столу, брал чашку, наливал чай с сахаром и молоком, брал что-нибудь сладкое на тарелку и отходил. Мужчины-индийцы пришли на обед, одетые по-европейски, а женщины — в своих национальных платьях, очень ярких и длинных. Некоторое время все сидели, оживлённо беседуя. Оркестр снова заиграл гимн. Все встали и начали прощаться. Губернатор простился общим поклоном и ушёл к себе в резиденцию.

В 9 часов вечера профессор Балига, с которым я познакомился в Москве, и хирург из Америки профессор Де Беки пригласили меня поехать с ними в гости к крупному промышленнику Раджастхана. Он встретил нас у входа и пригласил в гостиную. Представлял нам своих родных и знакомых только мужчин, а из женщин — только хозяйку. Всё женщины располагались за столиком несколько в стороне от мужчин. В гостиной, где нас усадили на диван и на стулья, стоял невысокий стол, на нём — папиросы, сигары, листья табака для жевания, жареные, сильно посоленные бобы. Мужчины, разговаривая, курили, жевали табак или бобы. Потом пригласили на ужин в большую столовую. Посередине стоял стол с различными блюдами. Каждый из гостей сам брал себе что хотел.

Мы попросили хозяина показать нам свой дворец. Это красивое двухэтажное здание, где полы, лестницы и многие комнаты облицованы мрамором. Всё здание построено в виде полукруга, в центре которого находится красивая оранжерея. Комнаты первого этажа как бы переходят в оранжерею, поэтому создаётся впечатление, что она располагается внутри помещения. Оранжерея переходит в большой сад.

Не сразу заметишь небольшую дверь, ведущую в кухню и рабочие места для домашних слуг. Кстати, в Индии в большинстве случаев домашние работы выполняют мужчины, получающие очень низкую плату. О размерах её можно судить хотя бы по такому примеру. Хороший номер в гостинице стоил 250 рупий в день, а рабочий получает 40–50 рупий в месяц. В каждом зажиточном доме поэтому обычно много слуг. Так, за нашим ужином нескольких гостей обслуживали 8–10 человек. Хозяин, как правило, не предоставляет своим рабочим жилплощади, не интересуется, где и как они живут. Например, в разговоре со мной жена профессора Балиги спросила, сколько у меня дома слуг. Я ответил, что у нас дома одна домработница, приходящая на несколько часов. В свою очередь в ответ на мой вопрос, сколько у них слуг, она ответила — 11. Кто же это? Шофёр, секретарь, 4 кухонных работника, уборщицы и т. д. «Где же они живут?» — спросил я. «Не знаю», — ответила она. На следующий день после конференции мы посетили магазины с изделиями из бронзы, серебра и слоновой кости. Особенно поразили нас высокие художественные качества и ювелирная тонкость работы мастеров по обработке слоновой кости. Немало замысловатых изделий видели мы в магазине: на горошине, сделанной из слоновой кости, стоит слон; сняв его и открыв горошину, высыпаем из неё 100 маленьких слоников из слоновой кости.

У меня был подготовлен доклад «Хирургическое лечение слипчивого перикардита». Тему подсказало то обстоятельство, в Индии это довольно распространённое заболевание.

Напомню, что слипчивый перикардит возникает чаще всего как результат туберкулёзной инфекции. Очаги воспаления и некроза в оболочке сердца, перикарде, резко утолщают его — до 6–7 миллиметров вместо 0,5–1 в норме, причём создаются крупные известковые вкрапления. Сердце оказывается как бы в каменном панцире (отсюда ещё название — «панцирный», или сдавливающий, перикардит) и не может, как ему положено, расширяться и сокращаться, а трепыхается, словно птичка в тесной клетке. Это приводит к выраженной сердечной недостаточности. Такие больные становятся инвалидами с отёками, водянкой, едва-едва передвигают ноги и не в силах обслужить самих себя.

Операции при слипчивом перикардите, разумеется, связаны с большим риском. К тому же в тот период было принято резецировать все хрящи и рёбра над сердцем, а затем иссекать изуродованный перикард. После выздоровления человек жил с сердцем, лишенным естественной защиты, — оно билось прямо под кожей. А если малейшая травма?

Мы разработали методику, при которой хрящи и ребра сохранялись, сердце оставалось под рёберным каркасом.

Трудности подстерегали и в послеоперационном выхаживании больных. В тяжёлых случаях сложное хирургическое вмешательство вызывало травматический шок. При этом обычно переливалась кровь. Но тут кровяное русло и без того переполнено застойной кровью, и многие хирурги воздерживались от всяких внутривенных вливаний, боясь усугубить застойные явления.

Мы же на своём опыте доказали, что переливание крови и плазмы дробными дозами — не только надёжное противошоковое мероприятие; организм получает ещё дополнительные белки. Почему это важно? При слипчивом перикардите в его крайней стадии грубо нарушается белковый баланс. Содержащие белок кровь и плазма, выравнивая этот баланс, действуют очень благотворно.

Приведённые данные были совершенно новыми для индийских специалистов. Доклад как с точки зрения щадящей методики операции, так и с точки зрения последующего ухода восприняли с живым интересом.

По завершении конференции мы вылетели в Дели, где нас поместили в первоклассной гостинице «Ашока отель».

Утром доктор Балига, с которым я познакомился раньше в Москве, хирург из Америки профессор Де Беки и я пошли в «Леди Гардингс медикал колледж энд госпиталь». Это лечебное и учебное учреждение предназначено исключительно для женщин и детей. Все здесь, от профессоров и до студентов, — женщины. Лишь изредка для чтения лекций привлекаются преподаватели-мужчины. Среди них и профессор Либов.

Колледж и госпиталь имели 296 штатных коек, в том числе 222 — для взрослых и 74 — для детей. Соответственно они распределялись: терапия — 70 и 14, акушерско-гинекологические — 128 и 44, глазные и ухо-горло-нос — 31 и 6, хирургия — 67 и 10. Были предусмотрены места для больных студентов, обслуживающего персонала и пр. Однако нередко количество пациентов, главным образом детей, доходило до 450, особенно в летние месяцы.

Красноречивы и такие цифры: за год госпиталь «пропускает» около 13 тысяч больных в основном гинекологического, терапевтического и хирургического профиля; за тот же срок в среднем производится до 5 тысяч операций, из них 15 процентов — сложных.

При клинике организован амбулаторный приём. Проконсультировано за год 100 тысяч человек.

На пяти курсах колледжа — 275 студентов. Мы осмотрели педиатрическую клинику профессора Либова, где установлена аппаратура, изготовленная в СССР.

В хирургическом отделении обратили внимание на то, что в палаты совершенно свободно заходят в своей одежде родственники больных. Сёстры одеты по форме: в коротких белых юбках, синеньких кофточках и колпачках. Врачи надевают короткие медицинские халаты поверх длинных национальных платьев.

Заведующая хирургической клиникой профессор М. Чаудури показала нам колледж и госпиталь, а под конец привела в свой очень скромно обставленный кабинет. Тут её ждали ассистенты — все женщины, и как правило, молодые.

Вечером мы с Де Беки вернулись в гостиницу, намереваясь встретить Новый год вдвоём. Но явились представители президента Ассоциации хирургов С. К. Сена и от его имени позвали нас в загородный клуб. Мы согласились.

В клубе собралось человек триста. Разбившись на группки, они сидели вокруг столиков или стояли, беседуя между собой. В большом зале с потолка живописно спускались воздушные шары разных цветов и размеров. В 12 часов ночи, как только люди поняли бокалы и стали поздравлять друг друга, нужно было, по традиции, «взорвать» шары. Несколько минут слышалось сплошное хлопанье лопающихся оболочек. Началось застолье, затем состоялся самодеятельный концерт и танцы.

1 января 1961 года мы отвели осмотру Ирвин-госпиталя и существовавшему на его базе медицинскому колледжу. Рассчитан он на бесплатных больных, и большинство врачей работают из благотворительных побуждений. Хирургическим отделением руководил профессор Сен.

В Ирвин-госпитале примерно 400 общехирургических и 150 ортопедических коек. В одной из палат мы увидели 40 больных, и уже по ним можно было судить о размахе хирургической деятельности. Здесь лежали с заболеваниями желудка и пищевода как опухолевого, так и неопухолевого характера, с митральным стенозом, портальной гипертензией, со слипчивым перикардитом. Я уже упоминал, что больные со слипчивым перикардитом встречались в Индии довольно часто. Около одного из них профессор Сен остановился и подробно рассказал о нём.

В обходе участвовала многочисленная группа хирургов. Обращаясь ко мне в их присутствии, профессор Сен сказал:

— В своём докладе в Джайпуре вы подробно говорили о новой методике операции при слипчивом перикардите, убедительно просим продемонстрировать вашу технику. Поучившись у вас, мы тоже сможем её применять. Нам интересно было услышать и о методах послеоперационного ведения тяжёлых больных. Перед вами как раз такой больной. Было бы очень полезно всем нам на практике убедиться в справедливости ваших слов.

Я оказался в сложном положении: оперировать столь тяжёлого больного в незнакомой обстановке, с неизвестными мне ассистентами и операционной сестрой, не зная их языка, было большим испытанием. Но не мог же я отказаться! Это было бы странным и непонятным. Операцию назначили на следующее утро…

Гостеприимный хозяин, профессор Сен решил доставить нам с Де Беки удовольствие и повёз за 190 километров от Дели — в Агру.

Агра в XVI–XIX веках — резиденция Великих Моголов. Султан Шах-Джахан построил вблизи города мавзолей Тадж-Махал для своей безвременно умершей любимой жены Мумтаз-Махал. Позднее его похоронили рядом с ней.

Через главные ворота мы вошли в огромный сказочный сад и сразу же увидели канал, обрамлённый двумя дорожками. Его украшали фонтаны и декоративные растения. В центре сада — облицованный мраморными плитами бассейн с мощным фонтаном посередине.

Знаменитый памятник индийской архитектуры представляет собой пятикупольное сооружение из белого мрамора высотой 74 метра. К нему примыкают четыре минарета.

Сам мавзолей двухэтажный. Стены его не гладкие, а ребристые, благодаря чему создаётся эффект игры света и тени. На белом фоне рельефно выделяются буквы из чёрного мрамора, древние орнаменты из цветных камней, причудливые цветы. Кроме того, каким-то непостижимым образом он меняет свою окраску в зависимости от времени суток: при дневном свете, при лунном, при восходе и закате солнца…

Внутри мавзолея — два надгробных холма тоже из белого мрамора, покрытых мозаикой, для которой использован подбор красок 25 различных оттенков. Оба холма обнесены высокой изумительной красоты мраморной решёткой.

Великолепны акустические свойства мавзолея. Если подать голос, он будет звучать под сводами 15 секунд.

На обратном пути не могли пропустить усыпальницу султана Акбара, деда Шах-Джахана, — Ещё один шедевр архитектурного искусства, сотворённый руками талантливого народа. Ряд строений из красного и белого мрамора образуют изящный ансамбль.

Настал момент операции. Почти все врачи Ирвин-госпиталя были в сборе — свыше 30 человек. Профессор Сен и его ассистент помогали мне. Операция была довольно трудной, но прошла без осложнений. Я показал детали техники, обратил внимание на необходимость и возможность освобождения крупных сосудов, верхушки сердца, его диафрагмальной поверхности.

Женский персонал «Леди Гардингс» не хотел отставать в гостеприимстве — меня взяли под опеку, чтобы продемонстрировать достопримечательности Дели.

К ним относятся железная колонна (начало V века), почему-то не ржавеющая вопреки всем законам природы, — своеобразное «чудо света»; минарет Кутб Минар (начало XIII века) 70-метровой высоты; соборная мечеть (XVII век); крепость Лэл-Кила — «Красный форт» (XVII век) с дворцами и мечетью.

Крепость обнесена неприступной стеной, сложенной из красного камня. Богатство и красота дворцов, укрывшихся под её защитой, — их внутренние украшения из белого и красного мрамора с чудесно сделанными рисунками, резьба по мрамору на стенах и потолках — не уступали богатству и красоте дворцов Агры.

Побывали мы и на могиле Мохандаса Карамчанда Ганди. Здесь всегда много свежих цветов.

На следующий день профессор Сен и я навестили моего пациента — подростка 15 лет. Он чувствовал себя хорошо, уже поднимался с постели.

И у нас настроение было хорошее. Воспользовавшись случаем, совершили экскурсию в старый Дели. С трудом пробирались на машине через поток велосипедов, пешеходов, лошадей, быков. Чуть ли не половина главной улицы занята торговцами, разложившими свои товары прямо на земле. По обеим сторонам — бесчисленные лавчонки. Хозяева громко зазывают покупателей. Все гудит, мычит, кричит, звенит. Нестерпимая жара, чад от дымящихся жаровен, целый букет запахов…

Сойдя с трапа самолёта в Бомбее, сразу попали словно в натопленную баню. Без кондиционеров и вентиляторов, казалось, существовать там немыслимо.

После завтрака нас пригласили в частный Бомбей-госпиталь на 400 коек. Занимают их платные и некоторое количество бесплатных больных. Платные места делятся по категории на «супер», I и II классы.

Контингент больных самый разнообразный. Здесь можно встретить заболевания от митрального стеноза до опухоли мозга.

Профессор Балига сделал в моём присутствии две операции: холецистэктомию (удаление желчного пузыря) и резекцию желудка при язве. В первом случае он «убрал» пузырь от шейки, старательно выделил шейку, перевязал сосуды, надсёк примыкающую оболочку и легко удалил желчный пузырь. Был осуществлён тщательный гемостаз. Резиновую трубку подвели из отдельного небольшого разреза внизу. При холецистэктомии был применён поперечный разрез от 10-го ребра до средней линии. Из этого же разреза хирург удалил и правый придаток.

Резекция желудка происходила без накладывания жома на его стенку. После надсечения оболочки сосуды были перевязаны порознь. Снова — тщательный гемостаз. Хирург наложил соустье между желудком и тонкой кишкой на длинной петле без анастомоза между петлями кишки. Содержимое желудка отсасывалось через тонкую трубку, введённую через нос или рот. Эта трубка была оставлена на месте и после операции, которая продолжалась два с половиной часа.

Благодаря кондиционированному воздуху в операционной, несмотря на жару, сохранялась нормальная температура.

Вечером был устроен приём в нашу с профессором Де Беки честь. Присутствовал губернатор штата Махараштра. Многие выступавшие выражали надежду на укрепление взаимного доверия между Советским Союзом и Америкой.

Мне понравилось выступление Де Беки. Он, в частности, упомянул, что, когда посетил Россию в холодное время года, ему было всё равно тепло от той сердечности, с какой его у нас встречали.

Де Беки в Индии я слышал несколько раз, и всегда он находил предлог, чтобы сказать дружеские слова в адрес СССР.

Что касается самого Бомбея, то он произвёл на нас отрадное впечатление. Этот один из главных экономических центров страны, порт на Аравийском море, в основном «захватил» большой полуостров, глубоко вклинившийся в бухту. На нескольких красиво спланированных набережных высятся многоэтажные здания. Много парков, скверов, площадей, памятников. Нет узких улиц, как в прочих старых городах Индии. Движение весьма оживлённое. Бомбейский университет открыт в 1857 году. Культурная жизнь на высоком уровне.

…Де Беки провёл показательную операцию при двустороннем поражении сосудов нижних конечностей. Операция была трудной. Сосуды на бедре оказались непроходимыми, как и на голени. Пришлось извлечь тромб из бедренной артерии и вшить в это место конец протеза. Пока хирург вшивал другой конец, первый уже затромбировался. Де Беки рассёк протез, всё очистил и вновь зашил. То же случилось и на другой ноге. Наконец, оба протеза стали пульсировать, и тогда была зашита рана.

Вслед за тем в другом госпитале Де Беки демонстрировал операцию по поводу коарктации (сужения) аорты. Суженную её часть он иссёк на протяжении 3 сантиметров и вставил отрезок дакроновой трубки диаметром 12–13 миллиметров. Боковые сосуды, идущие от аорты, он почти не перевязывал, только временно пережимал их зажимами.

Настал и для меня напряжённый день. Утром показательная операция на больной с хроническим заболеванием — расширением бронхов. Поставленный лечащим врачом диагноз не вызывал сомнения. Предстояло удалить нижнюю и среднюю доли правого лёгкого. Операция прошла благополучно.

В 12 часов я прочёл доклад о ранней диагностике рака лёгкого, ответил на множество вопросов.

Короткий перерыв, и снова доклад — на сей раз о слипчивом перикардите. Я познакомил аудиторию со схемой операции по своей методике и сообщил, что в 3 часа в Бомбей-госпитале буду показывать её на практике.

Когда мы приехали, в операционной всё уже было готово. Доставили девочку 13 лет с выраженными явлениями декомпенсации. Уже на столе выяснилось, что имеет место незатихающий туберкулёзный процесс. Удалось убрать большую часть перикарда, освободив все крупные сосуды, верхушку и диафрагмальную поверхность сердца. Технически операция была очень сложной, но закончилась хорошо.

Через сутки я навестил больную. Она чувствовала себя вполне удовлетворительно. Позднее от профессора Балиги узнал, что девочка поправилась.

Этот наполненный до краёв день завершился заседанием Общества индийско-советской дружбы под председательством того же Балиги.

Сразу же по возвращении в Дели я поспешил в Ирвин-госпиталь к прооперированному мною 15-летнему подростку. Он уже свободно ходил.

Здесь же ко мне обратились представители прессы с просьбой дать интервью. Мы договорились о встрече на следующий день в 11 часов.

Утром меня ожидали 12 корреспондентов крупных индийских газет. Сначала они попросили изложить историю болезни мальчика, пояснить, в чём заключалась сложность операции при слипчивом перикардите, чем отличается моя методика и какие у неё преимущества. Было задано и много других вопросов.

Перед отъездом на родину один из работников нашего посольства принёс на аэродром несколько газетных выпусков. В них подробно освещался случай с мальчиком.

Через несколько лет я вновь посетил Индию. И тогда профессор Сен рассказал, что мой пациент стал взрослым, крепким парнем и совершенно здоров.

Наука развивается быстро, каждый год приносит нам поразительные открытия в разных областях медицинской теории и практики, но даже и в этих условиях есть такие разделы в хирургии, где однажды достигнутый уровень долгие годы затем остаётся непревзойдённым, с трудом поддаётся широкому распространению.

Я имею в виду сердечную и лёгочную хирургию, близкие мне как специалисту.

С американскими врачами я поддерживаю постоянную переписку, регулярно читаю периодическую медицинскую литературу, выходящую в Штатах. У меня сложилось убеждение: прогресс в медицине серьёзно выигрывает от постоянных контактов советских и американских медиков.

Хирургия в США находится на высоком уровне, и это не потому, что государство хорошо субсидирует медицинское дело. Это, конечно, имеет место, но большая часть средств, получаемых здравоохранением, там всегда составлялись из поступлений от больных в оплату медицинской помощи. В США эта помощь неимоверно дорога и подобно дамоклову мечу висит над каждым средним американцем, грозя разорить его в случае болезни.

Кроме того, система налогов в США такова, что крупные капиталисты заинтересованы жертвовать в пользу учреждений живущих на благотворительные средства, отчего сумма их налога соответственно уменьшается. Поэтому многие капиталисты вместо того, чтобы платить большие налоги, часть этих денег отдают на строительство или оборудование больниц, чем приобретают известность добрых дядюшек и в то же время сохраняют свои капиталы. Чтобы стали более понятны эти особенности американской налоговой системы, приведу пример с профессором Гарлоком из Нью-Йорка.

Профессор Гарлок, один из пионеров хирургии пищевода, имеет в Нью-Йорке самую богатую частную практику. В год он зарабатывает 200 000 долларов. Из этих денег 75 000 уходит на аренду помещения под кабинет, оплату вспомогательного персонала и т. д. С оставшихся 125 000 полагается налог 80%, словом, после всех удержаний и уплат у него осталось бы 25 000 долларов. Но он 25 000 жертвует на больницу, и тогда у него остаётся 100 000. Из них на уплату налога уходит 72 000. Следовательно, ему остаётся 28 000. Казалось бы, он сделал доброе дело, пожертвовал деньги на больницу; на самом деле он сэкономил 3000 долларов в год.

Вечером Де Беки пригласил нас в клуб на встречу с хирургами его клиники и соседних учреждений. На вечере профессор сказал, что ему понравился русский обычай говорить тосты, и он произнёс свой тост за русских гостей, за дружбу между учёными и народами Советского Союза и США. Вечер прошёл тепло и непринужденно. Де Беки много раз повторял, что у американского и русского народов много общего, указал на высказывания хирургов США в газетах о необходимости укреплять нашу дружбу.

Именно поэтому, делясь своими заграничными впечатлениями, я хотел бы рассказать о высоком мастерстве некоторых хирургов, которое было приобретено двадцать и даже тридцать лет назад, но которое и поныне является привилегией лишь отдельных выдающихся врачей.

Date: 2015-07-25; view: 279; Нарушение авторских прав