Финал лунной симфонии 3 page

5 июня в центре внимания экипажа был предстоящий выход в космос. С Земли передали разработанную методику ремонта солнечной батареи. Суть ее была довольно проста. Один из астронавтов по самодельному предварительно установленному поручню должен добраться вдоль стенок станции до солнечных панелей и попытаться с помощью инструмента извлечь застрявший там кусок противометеорного экрана. Затем он должен привязать к панели трос, «отплыть» на безопасное расстояние и дернуть за него так, чтобы панель раскрылась. Второй астронавт через люк шлюзовой камеры должен был травить кислородный шланг и фал, за который будет привязан первый астронавт.

Конрад мрачно выслушал эту инструкцию Центра и сказал, что если он потянет трос очень сильно, то панель прихлопнет его, как муху хлопушка. Швейкарт постарался успокоить его, сказав, что он делал это много раз и операция эта не только безопасна, но даже доставляет удовольствие.

Во время выхода в космос требовалось провести и другие, мелкие работы. Нужно было осмотреть противометеорный экран, открыть крышку у одного из телескопов, а у другого перезарядить пленку кинокамеры, и наконец, постучать по регулятору отказавшей аккумуляторной батареи.

На Земле все эти операции могли занять буквально минуты, но космос все усложнял — расчеты показывали, что астронавтам на их выполнение потребуется от двух до четырех часов.

Экипаж «Скайлэба» чувствовал себя на удивление хорошо. Правда, еще 29 мая при выполнении упражнений на велоэргометре врачи обнаружили у Конрада аритмию сердца, но не придали этому серьезного значения, поскольку подобное явление наблюдалось и у астронавтов, летавших по программе «Аполлон». Однако теперь, перед трудной работой в космосе, было решено еще раз проверить здоровье командира экипажа. Конрад насторожился. Его успокоили и попросили повторить упражнения на велоэргометре. На этот раз все оказалось в порядке, аритмии у астронавта не было. 6 июня экипаж снова и снова продумывал все операции предстоящего ремонта. И экипаж, и руководители полета единодушно решили, что в космос выйдет Конрад. Астронавты на успех работы с солнечными батареями особенно не рассчитывали. Кервин оценивал шансы на благополучный исход не более 50 процентов. Конрад сказал Центру управления, что если проблему не удастся решить за первые полтора часа, то ее вообще не удастся решить. По его мнению, успех операции во многом будет зависеть от того, сумеет ли Кервин зацепить дальний конец шеста, по которому можно будет передвигаться в космосе. На Земле корреспонденты буквально осаждали представителей НАСА. Те вынуждены были дать необходимую информацию, еще более взбудоражившую общественное мнение. Журналисты, в частности, узнали, что предстоящий выход в космос будет самым опасным из всех когда-либо выполнявшихся: астронавты не прошли наземных тренировок, их работа в космосе будет до известной степени экспромтом; поручень, за который придется держаться Конраду, нельзя надежно прикрепить к станции; острые края поврежденных элементов могут разорвать скафандр и привести к гибели астронавта.

Интерес простых американцев к экспедиции резко возрос. Центр управления обратился к экипажу с просьбой транслировать ход работы по телевидению.

Конрад отказался, мотивируя это тем, что кабели телекамеры будут мешать действиям астронавтов. На Земле продолжали настаивать, поскольку, по мнению руководителей полета, такой репортаж был бы хорошей рекламой для космонавтики. Конрад вышел из себя и теперь уже в довольно резкой форме отказался. К этому вопросу больше не возвращались.

Подготовка к выходу в космос заняла четыре часа, кроме того, экипаж проводил и некоторые эксперименты, ставшие уже обычными. Перед отдыхом астронавты впервые проявили интерес к событиям на Земле и попросили по «утрам» передавать им сводку новостей.

7 июня астронавты, позавтракав, надели скафандры. Они были возбуждены, их охватило нетерпение. Выход в космос начали на полчаса раньше, чем предполагалось по плану. Станция в это время находилась в тени Земли, Вейц выключил все внешние огни, наступила полная темнота, Конрад и Кервин, стоявшие у люка, увидели темный силуэт Земли и небо, усыпанное низковисящими, не по земному сочными звездами. Астронавты замолчали, потрясенные открывшейся красотой. Потом стали наперебой комментировать увиденное. С Земли их деликатно попросили помолчать. Восторги астронавтов мешали специалистам обговорить с Вейцем некоторые детали предстоящей работы.

Когда рассвело, астронавты собрали из трубок восьмиметровый шест. Работали быстро и молча. К концу шеста крепко привязали хирургические ножницы. Кервин взял его в руки и попытался зацепить ножницы за кусок металла, заклинивший механизм раскрытия солнечных батарей. Работа оказалась непростой. Кервин тут же «всплыл», поскольку его тело не было зафиксировано. Одна за другой следовали неудачные попытки. Пульс у Кервина достигал 150 ударов в минуту, у Конрада — 110 ударов. Кервин в конце концов потерял самообладание и сказал, что он сам доберется до солнечных батарей без всякого поручня. Конрад приказал ему успокоиться, потом, смягчившись, стал подбадривать, убеждая, что удача рано или поздно придет.

И тут появилась идея зафиксировать положение тела Кервина. Кервин привязал себя куском троса к выступам шлюзовой камеры и обрел желанную опору.

Понимая, что работа у товарищей не ладится, Вейц не выдержал. Он сделал попытку покинуть свое место в кабине станции и приблизиться к люку. «Не двигаться, — крикнул ему Конрад, — двоих здесь вполне достаточно».

Кервину, наконец, удалось зажать ножницами кусок металла, но разрезать его было не так просто. Астронавты изо всех сил тянули за трос, привязанный к одному из колец ножниц, но усилие все-таки было недостаточным. Делать нечего — Конраду нужно было покинуть шлюзовую камеру и попытаться добраться до солнечной батареи. Медленно перебирая руками по шесту, он стал осторожно передвигаться к месту ремонта. Было неудобно, опора для ног отсутствовала, несколько раз запутывался фал — его травил из шлюзовой камеры Кервин. Наконец, Конрад добрался до панели. Оказалось, что ее заклинила небольшая полоска алюминия с болтом, причем именно болт не давал ей раскрыться. Астронавт установил ножницы в нужное положение и нажал на одно из колец. Одновременно Кервин потянул за трос, прикрепленный к другому кольцу. С большим трудом полоску металла удалось разрезать. Панель немного сдвинулась с места, но полностью не раскрылась. Конрад привязал к ней конец троса, второй его конец Кервин прикрепил около люка. Конрад подлез под трос, положил его на плечо и, уперевшись ногами в стенку станции, стал выпрямляться. Панель начала медленно раскрываться, но, несмотря на все усилия, не заняла правильного положения. Астронавты были разочарованы. Столько потрачено усилий, и все напрасно. Было обидно и горько. Конрад вернулся на станцию и доложил на Землю о результатах работы. На Земле наступило тягостное молчание, секунды казались астронавтам часами. Наконец, оператор сообщил, что, вероятно, причина неудачи — в замерзании гидроприводов, служащих для раскрытия панели. Их можно попытаться отогреть, выбрав соответствующую ориентацию станции.

Экипаж закрыл люк и выполнил остальные работы, неизбежные после выхода в космос. По команде с Земли станцию переориентировали. Оставалось ждать результата. Через несколько часов панель и в самом деле раскрылась полностью, от нее стала поступать электроэнергия, станция ожила.

Некоторые фрагменты работ в космосе все-таки удалось показать по телевидению. Это была заслуга Вейца, который, поддавшись уговорам Центра, высунулся в люк и провел репортаж.

Остальные задачи, связанные с выходом в космос, были проще, и их Конрад решил без особого труда. Он внимательно осмотрел регулятор аккумуляторной батареи, постучал по нему, но батарея так и не заработала.

День был успешный, экипаж остался доволен. Радовались и специалисты на Земле. Руководитель проекта «Скайлэб» У.Шнейдер сообщил, что со следующего космического дня работы на станции будут идти по полной программе. Экипаж получил поздравление президента Никсона в связи с успешным ремонтом солнечных батарей.

Поужинав, астронавты легли спать, надеясь восстановить свои силы после напряженного дня. Но их надеждам не суждено было сбыться. Через час на станции раздался тревожный сигнал с Земли. Астронавты понимали, что зря их беспокоить не станут. Оказалось, что температура в теплообменнике системы терморегулирования, расположенном между шлюзовой камерой и причальной конструкцией, резко понизилась и появилась угроза замерзания хладагента. Это было довольно неприятно, поскольку система терморегулирования могла выйти из строя, и тогда на станции нарушился бы температурный режим. Причины неполадки были неясны — специалисты предполагали, что замерз один из клапанов.

Ситуация осложнялась тем, что на станции еще раньше «забарахлила» основная система терморегулирования, а теперь под угрозой оказалась и резервная. Астронавты срочно выключили все потребители энергии. Примерно через час кризисная ситуация миновала — температура хладагента достигла допустимого уровня. Экипаж получил возможность продолжить отдых.

8 июня был выходным днем. Руководители полета разрешили астронавтам поспать на два часа дольше обычного, чтобы восстановить силы после трудного «дня» и беспокойной «ночи». Позавтракав, экипаж решил заняться уборкой помещений. После выхода в космос на станции царил невероятный хаос, так что астронавтам пришлось потратить несколько часов на отлавливание различных предметов и раскладывание их по своим местам.

Затем поговорили с Землей, рассказали о своих впечатлениях о полете, о своем опыте жизни на станции.

Ботинки, в которых астронавты ходили по ячеистому полу станции, были удобны и хорошо выполняли свои функции, но начали рваться и их приходилось подклеивать изоляционной лентой. Экипажу нравилась почти вся замороженная пища, но некоторые продукты оказались безвкусными, возможно из-за перегрева. Удобной была и упаковка пищи в контейнеры, их можно было целиком размещать в подогреваемых углублениях подносов. Но при вскрытии контейнера его содержимое иногда разлеталось по всему помещению и приходилось тратить много времени, чтобы собрать «беглецов». Особенно неприятными были утечки молотого перца и кукурузы в зернах. Пищу трудно было солить, поскольку соль тоже «стремилась сбежать». Большие помидоры есть было невозможно — они разбрызгивались по всему помещению. В обработанной хлоркой воде скапливались пузырьки газа, которые трудно было удалить. По опыту полетов на «Аполлонах» было известно, что они могли вызвать желудочные расстройства. Туалет был неудачно размещен рядом со спальней. После пользования им включался вентилятор, и его звук будил спящих. Астронавты считали, что удобно закреплять отдельные предметы зажимами и клейкой лентой. Для сидения за столом в кают-компании были предусмотрены фиксаторы бедер, но они хорошо работали лишь при определенном положении ног. Астронавты порекомендовали снабдить будущие станции дополнительными поручнями внутри кабины, что облегчало бы передвижение. Освещение, по их мнению, должно быть более ярким, но не слишком резким.

В этот день экипаж «Скайлэба» превысил американский рекорд длительности полета (14 суток), установленный Борманом и Ловеллом на корабле «Джемини-7». Оставался еще восемнадцатисуточный рекорд А.Г.Николаева и В.И.Севастьянова.

Астронавты долго обсуждали план нового выхода в космос, предусмотренного программой полета на 20 июня, для замены кассет с пленкой в фотооборудовании комплекта астрономических приборов. Ранее предполагалось, что этот выход совершит Кервин, но экипаж рассудил справедливо: Кервин и Конрад уже поработали в космосе, теперь очередь Вейца.

Приняли душ. Пришло время для медико-биологических экспериментов. Астронавты не раз говорили Центру управления о своем хорошем самочувствии. В одной из бесед Конрад, в частности, сказал: «Врачи могут заставить меня проглотить эти слова обратно, но я чувствую, что, когда вернусь, буду чувствовать себя лучше, чем после трех моих предыдущих полетов».

Во время медицинских исследований, астронавты обнаружили, что у них уменьшился объем голени более чем на сантиметр. Но это было уже хорошо известное явление, наблюдавшееся и у предшествующих экипажей.

Кервин стал проводить эксперимент с установкой для понижения давления на нижнюю часть тела. И тут вдруг у него участился пульс и упало кровяное давление. Эксперимент пришлось прекратить. Его результаты оказались неожиданными для всех. Раньше в Центре управления полетом обсуждался вопрос о том, чтобы продлить время пребывания на станции на десять суток. Теперь об этом нечего было и думать — как бы не пришлось прекращать полет преждевременно.

Весь день 9 июня был насыщен экспериментами и наблюдениями. Астронавты обнаружили мощный выброс газов на Солнце.

Подобные же работы продолжались следующие два дня. Телевизионные изображения солнечного выброса вызвали большой интерес ученых. Астронавты уделили этому явлению особое внимание, много его фотографировали.

12 июня, кроме традиционных наблюдений, начались технологические эксперименты. С помощью электронного луча Конрад разрезал пластинки из нержавеющей стали, алюминиевого и танталового сплавов. Потом он сварил эти пластинки. Закончив эксперимент, он не смог выключить электронную пушку, к нему на помощь пришли товарищи, и проблема была решена.

На следующий день Конрад продолжил свои опыты с пушкой, выплавляя с ее помощью металлические шарики. Сначала сферическая форма не получалась, но затем астронавт приспособился и стал делать их идеально.

Вейц должен был «покататься» на велоэргометре, но эксперимент пришлось прекратить — самочувствие астронавта резко ухудшилось, появились те же симптомы, что и у Кервина. Врачи подчеркивали, что отклонение в работе сердечно-сосудистой системы астронавтов не связано с интенсификацией работ на станции, ее ремонтом и прочее. Они предполагали, что скоро и у Конрада появятся такие отклонения.

Экипаж работал много. Средняя продолжительность рабочего дня за весь период пребывания на станции составляла 16 часов. Со времени их выхода в космос они трудились не менее восьми часов в день, два с половиной часа тратили на уборку помещения и один час отдыхали. Развлечения были прежними: книги, музыка, игра в карты, наблюдения из иллюминатора кают-компании.

Астронавты оценивали станцию в целом как пригодную для работы.

«Здесь нет вибрации, — сообщали они на Землю. _ Мы слышим слабый звук работы вентиляторов. Что мы действительно слышим, так это насосы системы жизнеобеспечения, но и они не вызывают вибрации».

В кают-компании и спальнях уровень шума составлял 55 децибел, в причальной конструкции — 64 децибела. Несколько раздражал астронавтов какой-то треск, доносившийся снаружи и особенно беспокоивший по ночам. По всей вероятности, его издавал оставшийся кусок противометеоритного экрана.

С 14 июня астронавты начали переходить на новый распорядок работы и отдыха. В этот день они устроились на ночлег на два часа раньше обычного, сон был сокращен до семи часов. Таким образом начался постепенный сдвиг биологического ритма на четыре часа. Это делалось для того, чтобы при возвращении астронавтов на Землю наиболее ответственные операции приходились на период максимальной физической активности.

15 июня должен был быть выходным днем, но астронавты решили поработать, чтобы наверстать упущенное в первые дни экспедиции. И тут им повезло. Вейц работал, как и обычно, за пультами, контролирующими солнечные телескопы комплекта астрономических приборов. Вдруг с рентгеновского спектрографа поступил сигнал тревоги — повысился уровень рентгеновского излучения. Вейц быстро навел телескоп на Солнце и обнаружил вспышку, зародившуюся в центре солнечного диска. Он позвал своих товарищей. Они тоже понаблюдали за ней, и тут же в шутку окрестили Вейца «гордым отцом солнечной вспышки». Ученые на Земле высоко оценили полученную астронавтами информацию. «Это действительно важное событие, в сотни раз важнее того, чем мы до сих пор располагали», — сказал экипажу один из ведущих специалистов в области физики Солнца доктор Дж.Вайана.

Конрад «приплыл» в основной блок «Аполлона» и вместе с присоединившимся к нему вскоре Вейцем несколько часов проверял служебные системы. Постепенно начали консервацию оборудования. С Земли предупредили, что приборы, необходимые для изучения природных ресурсов, консервировать еще рано, поскольку возможно потребуется еще один, не запланированный ранее сеанс. Руководители полета сообщили также, что они решили не ставить новый теплозащитный экран до прибытия следующего экипажа.

Конрад совсем запутался с «летоисчислением» их полета и 16 июня обратился в Центр управления с просьбой сообщить ему соответствующие данные. Ему передали, что экипаж совершил 317 оборотов вокруг Земли и пролетел около 15 миллионов километров.

Этот день был посвящен подготовке к возвращению на Землю. Астронавты перебрались в командный модуль «Аполлона» и, сделав все навигационные вычисления, нажав на все необходимые кнопки и тумблеры, провели комплексную имитацию всех фаз заключительного этапа полета, начиная с включения бортовых систем корабля и кончая его входом в атмосферу.

17 июня с экипажем побеседовал президент США Никсон. Он отдал дань мужеству астронавтов, сказал, что их полет доказал, что человек в космосе «...все же чего-то стоит» и пригласил их после возвращения на Землю навестить его в калифорнийской резиденции.

На следующий день длительность пребывания астронавтов на орбите превысила мировой рекорд, принадлежавший до этого советским космонавтам А.Г.Николаеву и В.И.Севастьянову. Экипаж получил поздравления от руководителя полета.

По-прежнему астронавты занимались экспериментами и наблюдениями. Был проведен, в частности, последний из запланированных сеансов наблюдения Солнца. Однако все мысли экипажа были связаны с предстоящим выходом в открытый космос. Подготовкой к нему была занята основная часть этого дня. Астронавты изучали инструкции Центра управления полетом, до мельчайших подробностей продумывали все свои будущие действия. Объем работ в космосе был небольшим.

Основная тяжесть опять ложилась на плечи командира — он должен был выйти в космос, Вейцу отводилась роль помощника. Кервин на этот раз занимал место внутри станции и активного участия в работах не принимал. Он должен был вести телевизионную передачу и следить за работой служебных систем станции.

Наконец наступило 19 июня — 26-е сутки полета. Конрад и Вейц открыли люк, ведущий из шлюзовой камеры в космос. Напряжение было большим, их пульс достигал 130 — 150 ударов в минуту. Вейц, однако, нашел в себе силы пошутить: «Смотри не упади, здесь далеко падать».

Конрад добрался до комплекта астрономических приборов и несколько раз стукнул молотком по отказавшей аккумуляторной батарее. Кервин сразу сообщил, что она заработала. С Земли всей операцией руководил Швейкарт.

— Как сильно ты стукнул по ней? — спросил он у Конрада?

— Достаточно сильно... — ответил тот.

— Он ударил по ней так, что весь комплект астрономических приборов дрожит снизу доверху, — раздался голос Вейца.

Конрад с помощью специальной лестницы поднялся на верхнюю часть этого комплекта, примерно на 4,5 метра возвышавшегося над причальной конструкцией, и снял неизвестно откуда взявшуюся белую нитку, мешавшую работе солнечного коронографа. Не вызвала у него особых хлопот и замена кассет в комплекте. Наибольшие трудности были с размещением образца материала, предназначенного для теплозащитного экрана. Этот образец необходимо было расположить таким образом, чтобы часть его освещалась Солнцем, а часть — находилась в тени. Предполагалось, что после некоторого пребывания в космосе, образец будет снят вторым экипажем «Скайлэба» и доставлен на Землю, где ученые проведут соответствующие исследования. Отсутствие фиксаторов и поручней создавало большие неудобства в работе. Справившись и с этой задачей, Конрад огляделся и заметил, что около комплекта астрономических приборов летают кусочки изоляции и какая-то шайба, а теплозащитное лакокрасочное покрытие на служебном отсеке «Аполлона» пузырится, а в ряде мест и вообще отошло от стенки.

Работая в космосе, и Вейц, и Конрад восторгались красотой восхода и захода Солнца. Пролетая над Индонезией, они заметили внизу молнии. Выход продолжался всего полтора часа вместо запланированных трех.

20 июня был днем консервации станции. «Утром» была назначена телевизионная пресс-конференция для журналистов. Астронавты оценили состояние своего здоровья как хорошее. Кервин, правда, был более осторожен. Он отметил, что все члены экипажа находятся в хорошей форме, но из-за длительного пребывания в невесомости одни части организма претерпели некоторые изменения, а другие — нет, однако основные выводы можно будет сделать лишь после возвращения на Землю и проведения соответствующих исследований. На вопросы журналистов о качестве пищи Кервин ответил, что она достаточно вкусная: «Ее было легче есть, чем я ожидал, и я съедал ее больше, чем предполагал раньше». Вейц отметил, что к пище у него есть претензии, но это как раз и доказывает, что на станции жить не так уж плохо, поскольку в противном случае было бы не до оценки качества еды.

На Земле врачи, понимая, что астронавты будут ослаблены, разработали процедуру их встречи. Было решено, что после приводнения они останутся в спускаемом аппарате и будут ждать, пока подойдет авианосец и поднимет краном аппарат на палубу. Здесь Кервин проверит кровяное давление и пульс у членов экипажа и оценит их способность передвигаться. В зависимости от результатов они либо сами пойдут по палубе, либо их понесут на носилках,

В этот же полетный день астронавты провели на борту последние медико-биологические эксперименты. Несмотря на то, что их сердечно-сосудистая система не выдерживала физических нагрузок, они, тем не менее, в меру своих сил «покатались» на велоэргометре и поработали с установкой для понижения давления на нижнюю часть тела. Последний раз взяли кровь для анализа.

На Земле подводились итоги работы экипажа. Оказалось, что, несмотря на аварию, намеченные эксперименты выполнены на 80 процентов. Интересно, что задолго до запуска станции руководство НАСА обратилось к школьникам с просьбой дать свои предложения об экспериментах, которые экипаж мог бы провести на орбите. Поступило около трех с половиной тысяч идей самого различного характера. Специалисты были удивлены их оригинальностью, свежестью мышления детей. Одна школьница, например, предложила взять в космос паука и посмотреть, какую паутину он там будет плести. Полученный результат позволит ученым расширить свои представления о влиянии невесомости на живые организмы. Мальчик Трот Крайгис из Кента предложил сфотографировать из космоса вулканы на пленку, фиксирующую инфракрасное излучение. По разности температур вулканов и окружающего фона, по его мнению, можно будет судить о будущих извержениях. Другой школьник интересовался вопросом, как будет расти на орбите редиска, и нельзя ли, меняя направление света на нее, заставить ее корень расти в любом желаемом направлении. Астронавты выполнили заявки школьников на 90 процентов.

21 июня экипаж проснулся на час раньше обычного и приступил к уборке помещений станции. Необходимые для возвращения на Землю предметы были перенесены в «Аполлон». Астронавты сменили фильтры в системе регенерации воздуха, отключили питание от ряда систем и приборов, вынесли мусор в бак и, наконец, продезинфицировали жилые отсеки станции. Работа велась в напряженном темпе, астронавты хотели лечь спать пораньше, поскольку по графику в этот день им на отдых отводилось всего пять часов. Однако, как они ни старались, увеличить продолжительность сна им не удалось.

22 июня, позавтракав, Конрад занял свое место в кабине «Аполлона» и стал готовить различные системы к работе. Кервин и Вейц заканчивали консервацию станции. В тот момент, когда все собрались в «Аполлоне», с Земли пришло сообщение об очередной аварии. Опять температура теплоносителя в системе терморегулирования приблизилась к точке замерзания. По команде с Земли станцию сориентировали так, чтобы Солнце подогрело ее остывшую часть. Астронавты настойчиво предлагали руководству свои услуги по ликвидации неисправности. Однако, приняв во внимание, что на этот раз неполадка может привести в худшем случае к выходу из строя морозильников, без которых следующий экипаж в принципе сможет обойтись, Центр решил не прерывать работы по спуску на Землю. Авария задержала эти работы, и расстыковка произошла на 13 минут позже, чем предполагалось. Еще сорок минут было затрачено на облет станции для ее фотографирования и передачи телевизионных изображений на Землю. Наконец был включен маршевый двигатель «Аполлона», и корабль перешел на более низкую орбиту. Второй тормозной импульс еще больше уменьшил высоту полета. После третьего импульса корабль вошел в плотные слои атмосферы, двигательный отсек отстыковался, сработала парашютная система, и в 13 часов 50 минут спускаемый аппарат приводнился примерно в десяти километрах от авианосца «Тикондерога». С вертолета были сброшены аквалангисты и, когда подошел авианосец, они уже подвели под «Аполлон» понтон. Примерно через сорок минут после приводнения аппарат оказался на палубе корабля.

И тут произошло чудо. Все астронавты самостоятельно вышли на палубу и неуверенными шагами пошли по ней. Правда, у Кервина подгибались ноги, и его приходилось время от времени поддерживать, но носилки никому не понадобились. Этого никто не ожидал. Это была победа, открывавшая путь к более длительному полету. Врачи тут же предложили Кервину провести медицинский эксперимент на установке с понижением давления на нижнюю часть тела. Однако у астронавта резко упало кровяное давление, и опыт пришлось прекратить. У Вейца понизилось давление при упражнении на велоэргометре. Через 14 часов пребывания на Земле появились новые осложнения — все астронавты испытывали головокружение и позывы к рвоте. У Конрада самочувствие улучшилось через два часа, у Вейца — через семь часов. Кервин чувствовал себя плохо. Когда он попытался выпить фруктовый сок, его вырвало. Врачи не знали, что предпринять. Явление для них было неизвестным, неожиданным. Начались споры. Одни говорили, что головокружение вызвано оттоком крови от головного мозга при общем уменьшении массы крови в организме. Другие, а их было меньшинство, считали, что оно связано с нарушением функционирования среднего уха.

Научные споры не должны решаться голосованием. Подобного рода демократия в науке может привести к диктату бездарного большинства над талантливым меньшинством. Но, к сожалению, именно так они зачастую и решаются. И этот случай не был исключением.

Было решено время от времени надевать на Кервина противоперегрузочный костюм для регулирования притока крови к ногам. Но это не помогло. Потом уже, спустя много времени, выяснится, что головокружение было все-таки вызвано изменениями в среднем ухе.

Экипаж «Скайлэба» был отправлен в чрезмерно длительный полет в неизвестность, последствия которого для здоровья астронавтов были неопределенны. Вольно или невольно на людях был проведен медико-биологический эксперимент с неизвестным заранее, непрогнозируемым исходом.

К вечеру 23 июня астронавтам стало заметно лучше. Президент Никсон прислал им телеграмму, в которой поздравил с благополучным окончанием полета и повторил свое приглашение посетить его калифорнийскую резиденцию.

25 июня астронавты были отправлены в Хьюстон. Здесь им разрешили встретиться с женами, но без детей (опасались инфекции).

Деятельность сердечно-сосудистой системы полностью восстановилась у астронавтов лишь через несколько дней. Слабость мышц они ощущали еще долго.

Начались торжественные встречи, пресс-конференции. Астронавты охотно делились впечатлениями о полете. Кервин, отвечая на вопросы журналистов, сказал, что «... большое удивление вызывает то, как легко было жить в невесомости и как хорошо мы себя чувствовали». Конрад выразил мнение, что «... средний мужчина или женщина смогут летать в космос».

На вопрос о роли женщин в будущих полетах Кервин ответил: «Мужчины плавали под парусами и исследовали Арктику без женщин и в течение сотен лет делали это успешно». Конрад его поддержал, заявив, что женщинам не стоит принимать участие в освоении космоса на начальном этапе. Потом, когда появятся совершенные орбитальные станции, женщины, по его мнению, смогут входить в состав экипажей.

По мнению астронавтов, на борту станции следует более интенсивно заниматься физическими упражнениями, а длительность полетов — увеличивать постепенно.

Вторая экспедиция на «Скайлэб» началась 28 июля 1973 года. В состав ее экипажа входили Алан Бин (командир), Джек Лусма и Оуэн Гэрриот.

Джек Лусма родился в 1936 году. В 1959 году окончил Мичиганский университет, получив степень бакалавра наук по авиастроению. Затем служил в морской авиации США. После окончания в 1965 году военно-морской школы повышения квалификации получил диплом авиационного инженера. С 1966 года вступил в отряд астронавтов. Полковник ВМС США.

Оуэн Гэрриот родился в 1930 году. В 1953 году окончил Оклахомский университет, получив степень бакалавра наук по электротехнике, в 1957 году стал выпускником Станфордского университета, получил степень магистра наук. В 1960 году в этом же Университете защитил докторскую диссертацию. С 1961 по /965 год преподавал электронику, теорию электромагнетизма, занимался исследовательской работой в области физики ионосферы. В 1965 году зачислен в отряд астронавтов. Одновременно был консультантом в Отделе науки и прикладных исследований НАСА. Был членом Международного научного радиосоюза.

Date: 2015-07-25; view: 311; Нарушение авторских прав