Глава сорок третья

Поминальная служба по Оки оставила у Ника ощущение нереальности происходящего. Безликая комната с низкими потолками, в которой она состоялась, казалась до ужаса обыденной и совершенно неподходящей к такому случаю. Слушая, как Джей Си старательно читает свой заранее приготовленный траурный панегирик, Ник вдруг неясно осознал, что всегда хотел быть похороненным, когда придет его время, где-нибудь на свежем воздухе, наполненном ароматами цветов. Например, на старом сельском кладбище, где надгробия клонятся в сторону, как изрядно подгулявшие выпивохи. Но это была всего лишь беспочвенная фантазия. По причине того, что места для захоронений в Соединенном Королевстве год от года все меньше, кремация становится все более популярным видом погребения. Все реже увидишь скорбящих родственников, собравшихся вокруг могилы, вырытой посреди лужайки с яркой зеленой травой. Теперь прощания проходят в местах, похожих на эту комнату.

Народу собралось много. Все члены клуба сочли своим долгом присутствовать, пришли даже молодые люди, которые только собирались вступать в клуб. Большинство — в строгих пиджаках, при галстуках. Одежда на женщинах была приглушенных тонов, за исключением Клодин Норманди, которая явилась в алом облегающем наряде. Бросив взгляд через плечо, Ник заметил Эша. Он стоял около двери. Заметив, что Ник смотрит на него, он слегка наклонил голову в знак приветствия.

Рядом с Ником сидела Миа. Он держал ее руку в своей и чувствовал, как она холодна. Она не сводила глаз с аналоя, где лежали любимые боксерские перчатки Оки. Перчатки были желтого цвета, такого яркого, что вызывали резь в глазах, — Оки называл его «ослепительным». Никаких заурядных черных или красных перчаток для Оки.

Оки мертв. Эта мысль постоянно пульсировала в голове Ника, как заевшая виниловая пластинка. Оки мертв. Слова мало что значили.

На большой фотографии, установленной в передней части комнаты, Оки был запечатлен в боевой стойке с развернутыми плечами и поднятыми кулаками. Пот бусинками поблескивал на его волнистых волосах. Но особенно притягивало к себе выражение неподдельной радости в его глазах. Он словно говорил: «Я молод, я силен, я жив».

И вдруг до Ника дошло. Больше никогда он не сможет зайти в раздевалку «Скорпио» и увидеть там Оки, сидящего на скамейке, жующего лакрицу и читающего «Гавань страсти». Больше никогда ему не увидеть эту плавную грациозность, с которой Оки обычно наносил свой левый хук, и не почувствовать запах мускатного ореха, исходивший от него. Оки мертв. Несколько мгновений ощущение возникшей пустоты было настолько явным и осязаемым, что Нику даже стало трудно дышать.

Джей Си выдавил из себя несколько последних предложений, служба закончилась, и прощающиеся начали выстраиваться в очередь. Миа негромко извинилась и исчезла в дамской комнате. Ник оглянулся, ища взглядом Эша, но его не было. Он подумал, что надо будет обязательно позвонить ему позже. Он хотел взять Эша с собой на встречу с Джей Си. На этой встрече должно было решиться, состоится ли поединок Ника.

— Я буду говорить прямо, Ник, — голос Джей Си звучал сурово, — ты не травмирован. Весовой контроль ты пройдешь. Это бой за южный региональный пояс. Если ты сейчас соскочишь, менеджерам вряд ли удастся быстро найти для Бартона подходящего соперника. У них уйдет неделя, никак не меньше. К тому же уже продано довольно много билетов. Сказать честно, тебе вряд ли скоро представится еще один такой удобный случай побороться за титул.

— Я знаю. — Ник согласно кивнул.

— Но в общем, не про то речь. Ты должен выйти на бой собранным, сосредоточенным. Если смерть Оки повлияла на тебя в этом плане, спутала что-то в твоей голове, то не делай этого, дружище. Это поединок в десять раундов. Потеряешь концентрацию на секунду, и Бартон вышибет тебе мозги. Он очень агрессивный, шельмец.

Ник снова кивнул.

— Так что будем делать?

— Я не могу сейчас отступить. — Ник глубоко вздохнул. — Поединок запланирован. Значит, он состоится.

— Но есть еще один вопрос. — Джей Си вздохнул в свою очередь. — Кто будет у тебя секундантом? Теперь, когда Оки…

— Эштон, — быстро ответил Ник.

— Нет, — Джей Си покачал головой. — Эш — прекрасный партнер для тренировки, но у него нет опыта на ринге. Я поговорю с Дэнисом. Он тебе подойдет?

— Дэнис — отличный парень.

— Прекрасно. — Джей Си хлопнул его по плечу. — И помни: не теряй концентрацию. Это я тебе говорю.

Миа подошла к ним. Ник подумал, что она выглядит надломленной. В сером вязаном платье, которое было на ней, она выглядела очень бледной. Только волосы по-прежнему вились золотистым облаком. Когда она приблизилась к нему, он заметил, что губы у нее пересохли и покрылись коркой. Он прикоснулся рукой к ее локтю.

— Когда ты ела в последний раз?

— Ой… это не имеет значения. — Она устало прислонила руку к глазам. — Я не голодна.

— Прежде чем я отвезу тебя домой, ты поешь.

Невзирая на ее протесты, он взял ее за руку и повел за собой. Через несколько домов располагался небольшой ресторанчик, где он пару раз бывал. Сделав заказ, он посмотрел ей в лицо.

— Миа, что случилось? И я сейчас имею в виду не только Оки. Это началось раньше. Что происходит?

Ее глаза наполнились слезами.

— Я думаю, — ее голос дрогнул, — это я виновата в смерти Оки.

— Что?!

— Ник, — она прижала дрожащие пальцы к губам, — я должна тебе кое-что сказать. Но дай мне время закончить, прежде чем начнешь задавать вопросы или скажешь, что я сошла с ума. Выслушай меня сначала. Хорошо?

— Хорошо. — Он послушно кивнул.

Но едва она начала говорить, он сразу понял, что сдержать обещание будет трудно. Раз или два он пытался ее прервать, но она не давала ему вставить ни слова. Даже когда принесли заказанную еду и Миа вынуждена была замолчать, она не позволила ему вклиниться.

— Подожди. Просто подожди, Ник. Послушай.

Когда она закончила свой рассказ, оба молчали.

И вот теперь — совершенно неожиданно для себя — Ник вдруг понял, что ему и сказать-то нечего. Он просто не знал, что сказать.

— Мне надо как-то свыкнуться с этим, как-то принять. Ты что-то вроде ангела-хранителя для группы бойцов…

Она была права. Это было похоже на сумасшествие.

— Для трех бойцов. Но теперь остался только один. Оки и Валентайн мертвы. И если бы бой Джеффа не отменили, кто знает… Он тоже мог бы быть уже мертв.

— И ты веришь, что только из-за того, что ты во сне проиграла поединок какому-то ниндзя, Оки умер?

— Да, но это не совсем сон… очень близко, конечно, похоже.

Ник попытался упорядочить свои взбудораженные мысли.

— А ты вступала в поединок с этим парнем накануне смерти Валентайна?

— Нет.

— Значит, смерть Валентайна никак не связана со смертью Оки.

— Я не знаю.

— Хорошо, тогда вернемся назад. — Он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Я тоже должен кое-что тебе рассказать. Я занимался тем, что изучал обстоятельства смерти четырех бойцов. Все они умерли через несколько дней после своих поединков без всяких видимых причин. Я думаю, что здесь существует связь. Но я не знаю, в чем она состоит. И я думаю, что гибель Оки и Валентайна — это тот же случай. Я разговаривал с врачом Оки, который по моей просьбе поговорил с судмедэкспертом. С Оки случилось то же самое, что и со всеми остальными из моего списка. У него остановилось сердце. Почему? Они не знают. Но очевидно, что подобное довольно часто происходит с атлетами — не только с боксерами, — так что нельзя сказать, что они удивлены. И поскольку смерти эти разобщены и происходили на протяжении довольно длительного периода времени — пять лет, — никто не принимает всерьез мои соображения о том, что они связаны между собой. Но лично я думаю, что тут есть чей-то интерес, какая-то дьявольщина. Возможно, используется секретный яд или что-то в этом роде. И — что очень важно — ты не была… этой… хранительницей для всех прочих парней. Поэтому я считаю, что к тебе все это вообще не имеет никакого отношения. И я не знаю, куда тут приткнуть этого ниндзя.

— Ты мне не веришь…

— Но ты же находилась в состоянии полусна, когда это произошло, Миа.

Она открыла сумку и стала сердито рыться в ней.

— Прежде чем ты окончательно утвердишься в своем мнении, что я просто сдвинулась, я хочу, чтобы ты взглянул на это.

Она открыла мобильный телефон.

— Вот, прочти. Это сообщение, которое я получила перед поединком.

Мы виделись прошлой ночью в пристанище, припоминаешь?

— Видишь, ему известно о пристанище. Как бы он узнал о нем, если бы сам там не был?

Ник смотрел на дисплей телефона и чувствовал себя так, словно попал в «Сумеречную зону».

— Ты пыталась звонить по этому номеру?

— Да тысячу раз. Никто не снимает трубку. И сообщения посылала, но тоже не получила ответа.

— Но ты хотя бы догадываешься, кто бы это мог быть?

— Нет. Он говорит, что он похититель. Не убийца.

— Но похититель чего? Жизней?

Дверь кухни позади них шумно распахнулась, и официант едва не врезался в их столик. Ник поддержал его под руку и попросил счет.

— Здесь невозможно разговаривать. Давай поедем ко мне. Я покажу тебе материал, который мне удалось собрать на других бойцов, а ты скажешь мне, не знаком ли тебе кто из них.

В полном молчании они доехали до его дома. Было только пять часов дня, но солнце уже садилось. Сухие листья шелестели по асфальту.

Когда Ник открыл дверь своей квартиры, он вдруг запоздало вспомнил, что там беспорядок.

— Извини, — он смущенно указал на разбросанные по дивану газеты и кипу бумаг на рабочем столе, — меня нужно оштрафовать за такую неряшливость.

Миа не обращала внимания. Она стояла лицом к стене и смотрела на звездную карту, которую Молли нарисовала в день его рождения, — золотистые планеты и сияющие небесные тела, предопределяющие будущее. Миа прикоснулась пальцами к рамке.

— Ты веришь, что наши пути предначертаны?

Он встал сзади и положил руки ей на плечи.

— Нет. Я думаю, мы сами творим свою судьбу.

Она прислонилась к нему, ее волосы благоухали. Ей было так спокойно и уютно в его руках. Не в силах сдержать себя, он прижался губами к ее виску и поцеловал золотистые волнистые локоны. Она обернулась, ее темные глаза взглянули ему в лицо. Ее брови слегка изогнулись, губы приоткрылись. Казалось, она вот-вот взлетит. Снова положив руки ей на плечи, он повернул ее к себе полностью, так что они оказались лицом к лицу. Он желал ее страстно, но повернул медленно — словно боялся спугнуть. Она не сопротивлялась. Она стояла и смотрела на него широко распахнутыми глазами. Он наклонил голову и нежно прижался губами к ее губам. Несколько мгновений ее губы были пассивны, но потом она потянулась к нему, ее рука скользнула на его затылок. Она откликнулась на его прикосновение. Словно какая-то преграда рухнула между ними в этот момент. С легким стоном он сжал ее в объятиях и поцеловал страстно, буквально заставив подчиниться и раскрыть рот. Это было похоже на отчаяние, он понимал это. В этот поцелуй он вложил весь жар безнадежного чувства, копившегося в нем годами. Он понимал, что, может, этот голод, излишняя поспешность могут только оттолкнуть ее, напугать, но ничего не мог с собой поделать.

— Подожди. — Она уперлась ему рукой в грудь.

Он остановился, тяжело дыша.

— Твой поединок.

— К черту все это. — Он наклонился и поднял ее.

Она обвила его тело руками и ногами. Он отнес ее в спальню, залитую красноватыми лучами полуденного солнца, что просачивались через неплотно закрытые жалюзи.

От нее пахло цветами, а тонкий изгиб ключицы слегка подрагивал, выступая над мягкой, таинственной впадинкой горла. Взяв ее руки, он соединил их над ее головой — кожа с внутренней стороны поблескивала подобно шелку. Груди были небольшие, но восхитительной формы. Разбросанные по подушке волосы отливали темным золотом. Ее ноги были раздвинуты, и нестерпимое желание подталкивало его броситься на нее.

«Но нет. Нельзя торопиться. Спокойнее. Медленнее».

Он слишком долго ждал этого момента, чтобы с ходу все испортить. Он прикоснулся пальцами к внутренней стороне ее бедра. Длинная гирлянда роз была нарисована на бледной коже. Она начиналась от середины бедра и поднималась вверх до самой нежной складки под животом — мягко очерченные зеленоватые завитки стеблей, темно-розовые, полные бутоны.

Он наклонил голову, и его язык заскользил по их очертаниям. Ее дыхание участилось, а пальцы впились ему в плечи.

Когда он накрыл ее тело своим, она откинула голову назад, выгнув шею белой аркой. Ее рот приоткрылся, она смотрела на него затуманенным взглядом. Он знал эту женщину почти всю свою жизнь, но сейчас она показалась ему незнакомкой. Налет девичьей хрупкости, к которому он привык, растаял. В ней проснулась сила. Исконная женская сила, первородная, природная женственность.

Странное, восхитительное сочетание силы и хрупкости, невинности и опыта. Изящные, но крепкие руки, сильные, красивые ноги. Грудь нежная, уязвимая, как у птицы. Кожа бледная и прозрачная, но с одной стороны тела — татуировка, чарующая, интригующая тень. Глаза полны загадки, но рот открыт доверчиво и беззащитно. Когда он вошел в нее, вошел глубоко, в самую сокровенную ее сущность, то почти физически ощутил, как кровь бешено пульсирует у него в жилах, темная, как сумерки, опускающиеся за окном. Она застонала, ее голова заметалась по подушке. Он осторожно перевернул ее. Косточки ее позвоночника были похожи на мелкие камушки, а нежные лопатки, точно крылья какой-то причудливой, окаменевшей птицы, прижимались к его груди. Он отбросил ее густые волосы, обнажив беззащитную, тонкую шею, и прижался губами к ее пламенеющей коже. Она двигалась медленно, скованная его объятиями, попадая в его ритм, поддерживая страсть, пылающую в нем, увлекая его за собой до тех пор, пока не уткнулась лицом в подушку, выгнувшись дугой. Он вскрикнул, содрогнулся, на глаза накатились слезы. Это было похоже на рождение. Это было похоже на смерть. За окном день наконец-то закончился. И небо стало черным.