Глава 26. Человеку следует быть таким, каков он с виду

Человеку следует быть таким, каков он с виду.

Вильям Шекспир

Узенькие улочки деревеньки Мерлей ручейками сбегали со склонов холма и устремлялись к морю. Вдоль них, тесно прижавшись друг к другу, лепились деревянные домишки с окнами, обращенными в сторону залива. Крыша каждого была увенчана небольшой башенкой. Бесчисленное множество труб возвышалось над ними, но выше всех вздымалась колокольня церкви. С ее величественной башни, которая господствовала над Мерлеем, звонили колокола, а дважды в день им хрипло вторили старые церковные часы. Едва сгущались сумерки, раздавался торжественный перезвон, как и в средние века, напоминая обывателям, что пришло время тушить огни. Конечно, в нынешнее время эта традиция уже почти забылась, и мелодичный перезвон просто звал прихожан на вечернюю молитву.

Был базарный день, и вымощенные камнем кривые улочки были запружены людьми. Тяжело нагруженные телеги, влекомые широкогрудыми быками, медленно продвигались вверх по склону холма; туда же устремился целый караван лошадей, навьюченных огромными корзинами с торфом. Бедняки с лесных пустошей, тащившие усталых животных под уздцы, быстро распродавали свой товар: торф был дешев, а в холодные сырые ночи горел ровным жарким пламенем. Широко распахнутые двери лавочек на торговой улице Мерлея позволяли увидеть зевакам, как суетится внутри усталый сапожник или перепачканный мукой булочник.

А внизу, у подножия холма, на берегу крохотного залива был небольшой причал. Бесчисленные лодчонки сновали взад и вперед, рыбаки закидывали сети, потом, освободив их от улова, растягивали на берегу для просушки, а сами поднимались по склону холма, где их уже поджидали лавочники и почтенные матроны из деревни и с окрестных ферм, готовые яростно торговаться из‑за каждой монетки.

Это зрелище, которое мало менялось в течение столетий, и предстало перед глазами наших всадников, когда они подъехали и крохотная рыбацкая деревушка раскинулась перед ними.

– Это и есть Мерлей, – сказал Данте Лейтон.

– Прелестный городок, – кивнула Рея, направив Скай‑ларка по дороге, что вела вдоль песчаного берега прямо к деревушке.

– И ничуть не изменилась за последние годы, – проворчал Кирби. Он, удобно устроившись на спине пони, разглядывал увенчанные башенками лавчонки и пристально вглядывался в сновавших взад‑вперед жителей деревни, стараясь отыскать знакомые лица.

– Вы ведь родились здесь, не так ли, Кирби? – спросил Алистер, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды, направленные на них со всех сторон.

– Нет, я родился в Мердрако. Это не одно и то же, – гордо объявил Кирби, намекая на то, что он не какой‑нибудь простой рыбак или деревенщина. – В конце концов, Мерлей даже и городом нельзя назвать. Он появился вслед за замком* на земле, которая всегда принадлежала Лейтонам. В те времена деревни старались строить поближе к стенам замков, так было безопаснее, да и всегда можно было укрыться в случае чего. Ведь здешних жителей вояками не назовешь: стоило вооруженным людям появиться на горизонте – и они мчались к Мердрако как крысы. – И Хьюстон Кирби с презрительной усмешкой огляделся вокруг. – Но когда стало поспокойнее, деревня разрослась, многие крестьяне стали матросами и рыбаками, им удобнее стало торговать. Впрочем, Пещера Дракона – тяжкое испытание для местных. Они‑то все думают о своей торговле, да и что с них возьмешь. Никакого почтения к прошлому, – заметил он, забыв, что и Лейтоны когда‑то перебрались в новый дом, решив поступиться семейной гордостью ради комфорта и оставив разрушаться фамильный замок.

Френсис Доминик с усмешкой оглянулся на Рею. Он уже давно привык к вечно ворчавшему коротышке дворецкому и добродушно выслушивал его брюзжание.

– Похоже, у старика Тома Муркома сегодня хлопот полон рот, – заметил тот, разглядывая кривоногого человечка, за которым семенила худая, изможденного вида женщина. На руках у нее был малыш, другой, постарше, цеплялся за юбки. Вслед за матерью спешили остальные дети, на вид старшему было не больше пятнадцати, шествие замыкал карапуз лет трех. – Батюшки, сколько их у него! – хмыкнул Кирби.

– Голову даю на отсечение, уж ты бы им показал, как ходить под парусами, – прошептал Робин, толкая Конни локтем. Тот, сцепив зубы, мешком подпрыгивал на спине низкорослого пони, одолженного в гостинице, вцепившись в плечи второго сына герцога Камейра.

– Угу, согласен, лорд Робин, – пробормотал Конни, недоумевая в душе, как это так: он, который на корабле никогда не чувствовал даже намека на морскую болезнь, сейчас чуть не выворачивался наизнанку и позеленел, как кочан молодой капусты.

– Просто Робин, – поправил Робин Доминик своего приятеля. – Мы же друзья.

– Идет, ваша милость, – с усмешкой кивнул Конни.

– Ну держись, – пробормотал Робин. Засмеявшись, он ударил пони каблуками, послав его галопом по узкой тропинке, к вящему неудовольствию Конни и беспокойству Реи.

Френсис улыбнулся, будто читая мысли сестры. Он вдруг вспомнил, как Робин когда‑то поскакал на своем Шупити напролом через сад и, врезавшись в лорда Рендейла, свалил того в пруд с лилиями. Ну да ладно, он глаз не спустит с этого сорванца на случай, если мальчику придет в голову попугать чьих‑нибудь кур.

Вокруг группы всадников уже стали собираться зеваки. Ведь незнакомцы были одеты как настоящие аристократы, сидели на чистопородных лошадях, а такое зрелище нечасто выпадало простым рыбакам и фермерам Мерлея.

– Рея, я ненадолго оставлю тебя здесь вместе с Кирби. Он, похоже, считает, что Хэлли кое‑что упустила, и. собирается сам заглянуть к зеленщику, – предупредил Данте. Несмотря на то, что заготовка припасов к их столу находилась полностью в ведении Хэлли, Хьюстон Кирби считал своим долгом всюду совать свой нос, засыпая стряпуху советами и указаниями, которых никто не спрашивал и в которых, похоже, никто не нуждался.

– Я скоро, Рея, – добавил Лейтон, когда они попридержали своих лошадей у рыночной площади. Он соскочил на землю и протянул руку жене, помогая ей спуститься с коня. – Я собираюсь заглянуть в таверну на Хайстрит. Это там, почти на вершине холма. Если тебе вдруг что‑то понадобится, ты будешь знать, где меня найти. Обычно в ней толкутся те из местных, кто сейчас не у дел. Думаю, есть смысл туда наведаться и дать знать, что в Мердрако работа найдется для всех и что я намерен платить звонкой монетой, – коротко объяснил Данте. Однако сам он был далеко не так уверен в том, что из этого что‑то получится: проклятая шайка Джека Шелби могла запугать всех до единого жителей деревни.

– Помощь не потребуется? – с надеждой спросил Алистер, слабо надеясь, что капитан возьмет его с собой, благо он ничего не понимал ни в овощах, ни в домашней птице.

Данте коротко кивнул. Он помог Рее пробраться сквозь густую толпу и оставил жену возле корзин, в которых громоздились горы только что собранных вишен, под охраной Хьюстона Кирби и изумленно разинувшего рот Робина, застывших подле нее. Френсис Доминик и ухмылявшийся во весь рот Конни Бреди, который следовал за ним по пятам, уже растворялись в галдящей толпе крестьян, вне всякого сомнения, чувствуя себя наверху блаженства.

Таверна, куда направлялся Данте Лейтон, примостилась между лавчонкой цирюльника, где стригли, брили и завивали местных франтов, а также предлагали пустить кровь любому, кого одолевали разные недуги и хвори, и кокетливой крохотной аптекой. Судя по вычурной вывеске, стоявшая на бойком месте аптека процветала.

Данте замедлил шаг у небольшого двухэтажного здания, украшенного затейливым фронтоном, с длинным рядом высоких, похожих на бойницы окон. Остановившись у резной деревянной вывески, которая изрядно покосилась и выцвела от соленых морских ветров, Данте шагнул было к дверям, но потом что‑то заставило его остановиться. Помедлив немного, он пристально посмотрел на приковавшую его внимание вывеску, и на лице его появилось странное выражение.

Данте остановился так внезапно, что Алистер чуть было не ткнулся лицом ему в спину. Проследив за взглядом капитана, он поднял глаза и чуть было не вскрикнул от удивления.

Вывеска представляла собой грубо вырезанную из дерева фигуру женщины, с головы до ног укутанную в нечто белое, напоминавшее саван. Вокруг этой фигуры шла надпись: «Бледная леди с развалин». Это и было название таверны.

Алистер испуганно моргнул, но Лейтон ничего не сказач. Молча вглядевшись в странную вывеску, он повернулся и поднялся по ступенькам в таверну. За ним по пятам двинулся верный Алистер. Все пространство крохотной полутемной прихожей занимала лестница, которая вела на второй этаж. Там располагались комнаты, которые хозяин таверны сдавал на ночь. Ориентируясь на смутный гул голосов, Данте повернул направо и вошел. Комната, куда он попал, была полна людей.

Не обратив ни малейшего внимания на уставившихся на них людей и на мгновенно воцарившуюся напряженную тишину, Данте Лейтон направился прямиком к стойке трактирщика. За ней в фартуке, повязанном поперек огромного пуза, возвышался человек, разливавший из столь же пузатого бочонка эль.

– Доброго вам дня, господа, и добро пожаловать в «Бледную леди», – приветствовал он вошедших. – Что желаете? – спросил он, с удивлением разглядывая щегольски одетых джентльменов. – Вы ведь не местные?

– Не совсем так, – отозвался Данте, заказывая пару кружек эля.

– В самом деле? Тогда вы, стало быть, заметили, что у трактира нынче другое название. Раньше он назывался «Дуб и плющ», но когда я его купил – а сам я родом из Барнстапла, – то решил изменить его. Да и прислугу пришлось взять новую. Что это за служанки – кожа да кости?! А я люблю пухленьких, кровь с молоком. – И он подавил довольный смешок, глядя, как одна из девушек, пышная, грудастая, пробирается через толпу, к большому удовольствию местных парней. То и дело кто‑нибудь останавливал служанку и, весело подмигнув, заказывал очередную кружку. Хозяин понимающе осклабился.

– А название – это местная легенда, – продолжал болтать хозяин, наполняя кружки элем. Сдув пену, он протянул их новым гостям: высокому господину с холодным взглядом серых глаз и его более молодому приятелю со встревоженным выражением лица. – Жила тут раньше одна леди, знатная, говорят, была, из хорошей семьи, так‑то вот. – Оглядываясь по сторонам, словно боясь, не подслушивает ли кто, он продолжал: – И в один прекрасный день сорвалась она с прибрежных скал прямо в море, там, с высоты, где развалины старого замка. Мердрако, так его здесь называют. Говорят, уж очень убивалась бедняжка из‑за своего негодяя сынка, будущего маркиза, так убивалась, что не снесла горя да и бросилась вниз с утеса. Но это еще не самое страшное. С тех пор ее беспокойная душа что ни ночь бродит, и стонет, и плачет, все оплакивает своего сыночка. Упокой Господи ее душу! С тех пор как назвал я свою таверну в ее честь, дела пошли как нельзя лучше. Ведь разве ж забудешь такое название – да никогда в жизни! – с широкой ухмылкой добавил он. Впрочем, ему показалось, что оба джентльмена не пришли в восторг от его рассказа. Трактирщик недовольно фыркнул и только тут заметил, что в таверне как‑то подозрительно тихо.

Бросив удивленный взгляд за спины гостей, он недоуменно пожал плечами, пытаясь сообразить, что произошло. Казалось, все те, кого он хорошо знал, как‑то странно смотрят на приехавших, особенно на одного из них, старшего.

Толстяк нервно прочистил горло. Что‑то явно было не так.

– Ох, прошу прощения, я не разобрал вашего имени, сэр, – пробормотал он. – У нас принято приветствовать уважаемых гостей по всем правилам, – добавил он неуверенно, и замешательство его еще больше усилилось, когда он заметил странную усмешку, скользнувшую по губам сероглазого джентльмена, прежде чем тот повернулся лицом к сгоравшим от любопытства завсегдатаям «Бледной леди».

Сделав большой глоток, Данте пристально взглянул на затаивших дыхание мужчин.

– Кое‑кто из вас, без сомнения, узнал меня. Если же нет, позвольте представиться! Я – Данте Лейтон, лорд Джей‑коби. Я вернулся в Мердрако. Но, к сожалению, пока я отсутствовал, мой замок и все хозяйство пришли в плачевное состояние.

Довольно‑таки мягко сказано, отметил про себя Алистер, поднеся кружку к губам.

– Буду рад нанять каждого, кто хочет заработать. Заплачу хорошие деньги, – добавил Данте, глядя на притихших людей.

– Будь я проклят, если не помню вас, лорд Джейкоби! Только вот что‑то раньше вы не спешили платить по счетам, – отозвался мужчина с обветренным лицом, сидевший за столом как раз напротив Лейтона. – Какого же дьявола я должен верить вам сейчас, хотя, признаться, мужества вам не занимать, раз вы решились прийти нынче сюда. Думаю, в Мерлее полным‑полно тех, кто вас не забыл. Не забыли и того, в чем вас тогда обвиняли. Увы, милорд, в наших краях у вас осталось маловато друзей.

Алистер молча отер рукой губы и про себя поклялся глаз не спускать с угрюмого рыбака, что так необдуманно задел честь его капитана.

Но ответ Данте Лейтона изумил верного Марлоу. Вместо того чтобы вспылить, он только молча кивнул, соглашаясь с обвинениями грубияна. Рука капитана скользнула в карман, и через мгновение на грубо оструганном столе появился небольшой кожаный мешочек. Данте протянул его рыбаку.

– Открой‑ка, – резко приказал он тем же тоном, что некогда отдавал команды марсовым, стоя на вздыбленной палубе «Морского дракона». Мужчина пожал плечами, неловко потянул за кожаный шнурок и высыпал на стол содержимое кошелька. Раздался мелодичный звон, и у посетителей загорелись глаза – на темном дереве сверкали золотые монеты.

– С каждым, кто захочет на меня работать, я буду щедро расплачиваться в конце дня. Платить буду за ту работу, что он сделал за день. Только не обольщайтесь – работа предстоит нелегкая. Провести меня не удастся. Сам я немало потрудился, чтобы заработать эти деньги, и такой же работы я буду требовать и от вас. Любой, кому это не по душе, мне не нужен, – предупредил Данте. Рыбак, что первый узнал его, изумленно таращил глаза. Он не забыл изнеженного, испорченного молодого аристократа, что пустил по ветру семейное состояние, и сейчас поверить не мог, что перед ним тот же самый человек.

Похоже, ему не привыкать приказывать, к тому же он ни минуты не сомневается в том, что приказ его будет выполнен, озадаченно подумал Вильям Браунвел, вглядываясь в суровое, бронзовое от загара лицо хозяина Мердрако. Он всегда гордился тем, что с первого взгляда мог понять, что скрывается за непроницаемым лицом любого человека. И теперь он прочел что‑то такое в этом ледяном взгляде, что пришлось ему по душе. Лорд Джейкоби не отвел глаз, напротив, он смотрел открыто, честно, и Вильям Браунвел внезапно почувствовал, что верит ему безоговорочно.

– Если кто‑то здесь сомневается, что я способен заплатить за работу, ну что ж, можете навести справки у моих банкиров. На моем счете в здешнем банке, в Мерлее, довольно крупная сумма денег, то же самое в банке в Уэстли‑Эббот, в Бристоле, в Лондоне. Мой поверенный с радостью удовлетворит ваше любопытство, господа, если у вас остались сомнения.

– Могу заверить вас, джентльмены, – услышал вдруг Алистер собственный голос, – что Данте Лейтон – человек слова. Я служил старшим помощником под его командованием на «Морском драконе», мы вместе сражались с врагами в море, и все они, поджав хвост, бежали прочь, лишь завидев паши паруса. Наш капитан не знал поражений. И клянусь вам, вся команда любила и уважала его. Поэтому будьте уверены, что, если капитан дает слово, ему можно верить, – закончил Алистер, глаза его горели тем же огнем, что и во время битвы.

– Да будь он богаче самого короля, я и тогда не решусь замарать руки, работая на такого человека, как он! – раздался чей‑то злобный голос из дальнего угла комнаты.

Все, кто только что с таким вниманием слушал пылкую речь Алистера, обернулись.

– Джек Шелби – мой друг, и об этом вам забывать не следует, – добавил тот же человек. Он поднялся со своего места и протолкался сквозь плотную толпу поближе к Данте Лейтону. – Будь я проклят, если наш Джек забыл, кто ему друг, а кто враг! А если и забудет вдруг, так я ему напомню, – добавил он, оглядываясь вокруг, словно стараясь запомнить лица сидевших в зале людей.

– На вашем месте я бы не волновался так из‑за Джека Шелби, – спокойно заметил Данте.

– Ах вот как, милорд?! – издевательски протянул наглец, смерив Данте с ног до головы презрительным взглядом.

– Дни Джека Шелби сочтены. Можете передать ему мои слова, – невозмутимо продолжал Данте, глядя прямо в глаза побагровевшему от бешенства человеку, которого от ярости, казалось, вот‑вот хватит удар. Потом, прежде чем тот смог сообразить, что происходит, маркиз Джейкоби метнулся к противнику, в мгновение ока скрутил ему руки и пинком вышвырнул вон из трактира под свист и улюлюканье. Вся компания радостно зашумела: этого буяна здесь недолюбливали, и его позорное изгнание вызвало одобрение.

Наглец с грохотом скатился по выщербленным ступеням лестницы и кубарем вывалился на улицу. Придя в себя, он поднялся на ноги и с трудом подобрал упавшую на камни мостовой шляпу, дав себе страшную клятву отомстить каждому, кто был свидетелем его позора.

– Вы еще об этом пожалеете, милорд! – проскрежетал он, бросив взгляд в сторону трактира. – Вы еще пожалеете! Погодите у меня! Немного подождите, совсем чуть‑чуть, дайте только добраться до Джека, а там уж я все ему выложу. Вот увидите! – хрипло крикнул он и заторопился прочь от трактира, то и дело оглядываясь через плечо и грозя кулаком. Взрывы хохота, долетевшие до его ушей, привели его в бешенство.

Данте Лейтон обернулся и обвел взглядом людей, которые столпились вокруг. Он с облегчением заметил, что теперь мужчины смотрели на него по‑другому, будто видели в первый раз, словно и не было никогда избалованного молодого лорда, каким он остался в их памяти.

– Можете также сообщить, что я ищу арендаторов тех земель, что лежат по соседству с Мердрако. Арендная плата не будет слишком высокой, и как будущий лендлорд я обещаю, что для начала вы получите все необходимое, чтобы обзавестись хозяйством. Все, кто решит работать на Лейто‑нов, об этом не пожалеют – они и их семьи будут под моей защитой, – пообещал хозяин Мердрако.

– Но ведь эти земли больше уже не принадлежат Мерд‑рако, – пробормотал кто‑то. – Мы думали, что они давно уже собственность сэра Майлза Сэндбурна.

Данте торжествующе улыбнулся:

– Все земли, что издавна принадлежали Мердрако, снова стали моими. Могу заверить вас, что сэр Майлз больше не хозяин ни одного клочка земли, которой из века в век владели Лейтоны.

Незаметно подошедший к нему Вильям Браунвел протянул Лейтону кожаный кошель.

– Вот ваши деньги, милорд, – сказал он. Алистёр решил было, что тот собрался отказаться, но рыбак добавил: – По крайней мере теперь у меня есть надежда заработать себе на кусок хлеба.

Данте взял кошель.

– Надеюсь вскоре увидеть вас в Мердрако, – сказал он.

– Угу, правильно. Многие из наших будут рады узнать, что вы станете нашим новым лендлордом. Сэра Майлза в наших краях не очень‑то любили. Что ни год, повышал плату за землю, вот так‑то. Бьюсь об заклад, что старина Кирби тоже с вами, а? – с любопытством спросил Браунвел. – Мы с ним старые дружки были, аж до тех самых пор, пока он не исчез. Я‑то всегда догадывался, что не иначе как он вас разыскал.

– Именно так. А теперь он тоже вернулся домой, – отозвался Данте, и впервые в жизни старый Браунвел увидел что‑то похожее на человеческое тепло в этих ледяных глазах.

– Прошу прощения, неужели Джек Шелби и впрямь знает, что вы возвратились? – задал он следующий вопрос. Старик от любопытства был сам не свой.

– Да. Дело в том, что мы с ним столкнулись лицом к лицу в один из первых дней, когда я приехал, в «Могиле епископа». В тот раз мне удалось заставить его уйти, но он знает, что его ждет при новой встрече, – сказал Данте, считая, что человек имеет право знать, чем рискует, если появится в Мердрако.

– Так вы остановились в «Могиле епископа»? – Похоже, что старику было известно гораздо больше, чем он говорил. Данте не усомнился – тот знал, что бандиты свили себе гнездо под крышей трактира.

– Да, я был рад снова встретить Сэма и Дору, – осторожно отозвался Данте. – Они всегда были гостеприимны.

– Боюсь, что так, – согласился Вильям Браунвел. – Сэм Лескомб дураком никогда не был. А что, если мне заглянуть к ним как‑нибудь на днях? Передать от вас привет Доре, ваша милость? Тут у нас многие до сих пор не могут забыть трагедию, что стряслась с ее братом. Да, пора, пора навести порядок в наших краях, – с нажимом произнес Вильям, бросив многозначительный взгляд на притихших земляков.

Данте Лейтон с интересом посмотрел на старика и медленно кивнул.

– Надеюсь, скоро все переменится. Ну что ж, джентльмены, приятно было провести с вами время, – заключил он и с улыбкой бросил кошелек трактирщику, который был так поражен, что даже не догадался протянуть свою лапу за деньгами. – Угостите всех элем. Я плачу.

– Вы очень щедры, милорд, – пробормотал Вильям, заметив, что люди с восхищением смотрят на своего будущего хозяина.

– Ничего подобного, – ухмыльнулся Лейтон. – Очень скоро кое‑кто начнет проклинать меня за скупость, когда я стану спрашивать с вас за каждый шиллинг. Но может быть, по крайней мере не все возненавидят меня потом, если припомнят, что я могу быть и щедрым и всегда поступаю по справедливости с теми, кто честен со мной.

– Ах, милорд, будь я проклят, если вы многому не научились с тех пор, как отправились в море! – задумчиво покачал головой Вильям. – И чтоб я сдох, если теперь, когда вы вернулись домой, мы с вами не поладим!

– Да уж, похоже, поладим, – согласился Данте и чуть заметно кивнул головой, пробираясь сквозь собравшуюся у дверей трактира толпу. Остальные поспешили в трактир, где их ждали полные кружки эля.

– Разрази меня гром, если у нас тут очень скоро не начнутся перемены. Да уж, не буди лиха, пока спит тихо, – сказал Вильям, глядя вслед Данте, который ехал вниз по улице с таким безмятежным видом, словно ничто в мире его не волновало.

– Кирби, что‑то я не вижу здесь подходящей черники, – с огорчением сказала Рея коротышке дворецкому, который с кряхтением поставил перед ней несколько корзин, полных доверху темно‑синей ягодой.

– Так это потому, что вы и Хэлли не из Девоншира, миледи. Здешняя черника растет на вересковых пустошах, и поэтому нигде в Англии не пекут тартинки лучше и слаще наших, а уж если их сдобрить взбитыми сливками, так просто пальчики оближешь! – заявил, закатив глаза, Кирби.

– А что с сидром, Кирби? Хэлли в жизни столько не израсходует, вот увидишь. Может быть, стоит купить поменьше, как ты думаешь? – улыбнулась леди Рея.

– Ах, миледи, пощадите старика! Вот уж сколько лет я не пробовал здешнего горячего сидра, да еще с пряностями! – простонал Кирби с таким жалобным видом, что Рея и в самом деле преисполнилась к нему жалостью. – Но уж конечно, на будущий год я сам сварю сидр. Свалит с ног любого, с позволения сказать, миледи. Мы всегда варили его в Мердрако, но боюсь, теперь нам придется завести собственный жернов и квашню. И конечно, нельзя брать ту солому, что в конюшнях Мердрако, не то дело может плохо кончиться.

– А чем плоха здешняя солома? – поинтересовался Френсис, глядя на старика с таким изумлением, будто подозревал, что тот не в своем уме.

– Солома должна быть непременно чистой, лорд Френсис, – отозвался Кирби, в свою очередь, с удивлением оглядев молодого господина, словно недоумевая, с неба тот, что ли, свалился, что не знает таких простых вещей. – Видите ли, обычно я беру яблоки – сам выбираю, потому как годятся только самые сочные, – и перетираю их на большом каменном жернове, а потом сливаю все это в специальную каменную квашню. Потом перекладываю всю эту массу слоями чистой соломы, милорд, и давлю специальным прессом для изготовления сидра, пока не появится сок. Его я сливаю в плоскую бадью, он должен простоять не меньше пяти дней. Там‑то он и начинает бродить. Все, что поднимается на поверхность, я аккуратненько собираю и выбрасываю, а все остальное переливаю в дубовые бочонки, запечатываю и так оставляю. Сразу его пить нельзя, сидр должен немного постоять.

– Конечно, – с понимающим видом кивнул Френсис.

– Вот и чудесно! Надеюсь, что на следующий год вы уже сможете отведать моего собственного сидра, впервые за последние пятнадцать лет. Это будет нечто особенное, можете мне поверить, милорд, – заговорщически хихикнул Кирби. – Жду не дождусь, как подумаю об этом, аж дух захватывает. А вы, милорд, уж постарайтесь не забыть, что мы будем ждать вас в Мердрако в канун двенадцатой ночи.

Френсис выдавил улыбку.

– Я польщен, – пробормотал он, втайне рассчитывая в это время быть где угодно, лишь бы не здесь.

– Ладно, посмотрим, – махнула Рея и углубилась в длинный список покупок, которые должны были по ее приказанию доставить в Мердрако. – Яйца, цыплята, ветчина, сыр, телятина, окунь, картофель, сельдерей, морковь, горох, – бормотала она, просматривая записи. Вдруг, подняв голову, она заметила Данте и Алистера, которые медленно двигались к ним. Рея помахала рукой, но мужчины, похоже, не заметили – в этот самый момент к ним подскочил какой‑то юный оборванец и подергал Данте за рукав. Он остановился, с любопытством взглянул на паренька, и Рея заметила, как тот украдкой сунул ему в руку сложенную в несколько раз бумажку. Мельком взглянув на нее, Данте кинул мальчишке мелкую монетку. Рея взглянула на мужа и удивилась – в руках у него ничего не было, записка таинственно исчезла, а сам он вместе с Алистером как ни в чем не бывало продолжал пробираться сквозь плотную толпу.

Рея снова помахала, на этот раз он увидел ее и радостно улыбнулся. Его высокая фигура заметно выделялась даже на рыночной площади.

– Боюсь, я заставил тебя ждать, – сказал Данте, бросив выразительный взгляд на повозку, доверху забитую корзинами с фруктами и овощами. – Все в порядке? – спросил он, припомнив, как прохожие украдкой оглядывали их, когда они въехали в Мерлей.

– Господи, Данте, да неужели ты до сих пор не понял, что при одном взгляде на твою жену сам дьявол расплывется в улыбке?! – пошутил Френсис, а про себя подумал, что попал в самую точку: Данте посмотрел на жену, и лицо его просветлело.

– Не волнуйся, все хорошо. А как у тебя? – с беспокойством спросила Рея. В душе она побаивалась, не в силах представить, как прошла его первая встреча с местными обывателями, – ведь когда‑то, много лет назад, все они отвернулись от Данте.

– Лучше, чем я мог надеяться, – вынужден был признать тот, улыбнувшись. – Так что мой тебе совет – купи побольше сидра, ты слышишь, Кирби? – приказал он дворецкому, который почему‑то страшно смутился. – Ведь это как раз то, о чем мы мечтали с той самой минуты, как ступили на землю родного Девоншира. Надеюсь, ты не забыл о том, что обещал попотчевать нас и собственным сидром? – напомнил Данте. – Кстати, куда подевались Конни и Робин? Нам пора домой, в Мердрако. – Он беспокойно огляделся вокруг, но мальчики, как оказалось, были неподалеку. Они уже мчались к взрослым со всей скоростью, на которую оказались способны, а ватага деревенских сорванцов со свистом и улюлюканьем швыряла им вслед гнилые фрукты.

Рея только покачала головой, заметив, как Робин ужом проскользнул за спиной какой‑то толстухи в длинной ротонде, решив напоследок отомстить. Гнилой помидор, который он, тщательно прицелясь, швырнул в одного из своих преследователей, попал точно в цель, но Робин решил, что нет смысла дожидаться, чтобы убедиться в этом самому, и стрелой помчался следом за Конни. Тот мгновением раньше тоже попотчевал местных хулиганов тухлой картофелиной и сейчас спешил поскорее попасть под крылышко своего опекуна.

Рея, стоя рядом с мужем, смеялась, глядя, как насмерть перепуганный Кирби и Алистер изо всех сил стараются успокоить заволновавшихся лошадей. Внезапно краем глаза она заметила знакомую женскую фигуру, затянутую в багрово‑красную амазонку, такого же цвета страусовые перья на шляпе колыхались при каждом шаге лошади, и Рею вдруг ужалила догадка – а что, если та записка, которую только что сунули в руку Данте, подписана не кем иным, как Бесс Сикоум? Ей вдруг показалось странным, что Данте ни словом не обмолвился о полученном письме. И в первый раз с тех пор, как для нее прозвучали свадебные колокола, Рея задумалась о том, что за тайну скрывает ее муж.

Date: 2015-07-25; view: 300; Нарушение авторских прав