Глава 4. Майор Воронов Константин Аркадьевич, человек,

Майор Воронов Константин Аркадьевич, человек,

Дея, 56 день первого сезона, 1218 смена

от Основания (по сменоисчислению Оэсси)

Наш отряд мы догнали уже после полудня. Дорога вывела нас в ущелье, в которое с разных сторон вливалось еще несколько трактов. И вот тут уже было гораздо оживленнее. Ущелье шириной метров сто напоминало огромную площадь, забитую всевозможными повозками, как пустыми, так и гружеными. На левой половине дороги выстроилась настоящая очередь где‑то в километр длиной, упиравшаяся в итоге в скальную стену. По западной дороге повозки все продолжали прибывать, хотя и очередь тоже двигалась довольно ощутимо, иногда рывком проползая метров по сто.

И вот тут уже в основном встречались люди, самые разнообразные по внешнему виду, даже перечислять не возьмусь. Хотя и представителей остальных рас тоже хватало. Помимо людей встречались орки, выступавшие в качестве охраны и погонщиков. Гномов тоже встречалось много. Несколько раз я заметил и тифлингов, совсем небольшие группы. На Гарриона с Ланией они поглядывали с любопытством, но здороваться не лезли. Наши же спутники своих соплеменников то ли не замечали, то ли не обращали на них внимания.

Мы осторожно проталкивались по обочине, аккуратно объезжая разумных. Вскоре я увидел ворота. Действительно Большие ворота. Все это сооружение оказалось вырублено непосредственно в скальной стене, четыре выступающие цилиндрические башни по верхним ярусам были соединены несколькими крытыми галереями. Ну а в центре виднелись сами ворота, впрочем, не особо и циклопические, так, метров шесть в высоту, метров шесть в ширину. На фоне самой скалы, действительно имеющей весьма впечатляющие размеры, само сооружение несколько терялось.

Своих ребят мы догнали метров за сто от ворот, перед ними оставался всего один караван, правда, очень большой, повозок на сорок. Загружен он был, судя по запаху, рыбой. Тифлинги сидели в седлах, иногда перекидывались между собой ничего не значащими фразами, а мои бойцы, наоборот, с удовольствием воспользовались возможностью немного размять ноги. Шелли опять что‑то жевала.

Впрочем, увидев нас, тифлингесса радостно взвизгнула и прыгнула мне на шею. Кажется, я начал понимать, что чувствовал Гаррион, когда она полезла к нему обниматься. По крайней мере переломать мне ребра ей мешал только бронежилет, а вот задушить вполне могла.

– Я так волновалась, – затараторила девушка, и не думая отпускать меня. – Вы в порядке? Там так грохотало…

– В порядке, в порядке, – ответил за меня Гаррион. – Шейелена, все уже поняли, что это твой человек, необязательно нам это демонстрировать при каждом удобном случае.

Вся мужская часть отряда тифлингов дружно заржала, мои бойцы, как ни странно, включая даже отца Якова, тоже заулыбались, а вот Алаири с Ланией дружно задрали носы кверху и стали пристально изучать небо. Третья тифлингесса, любезничавшая с Потапычем и Тирли, неуверенно хихикнула, строя мне глазки. Шелли покраснела и грозно поглядела на свою соплеменницу, та только стала хихикать громче. На дружный смех тифлингов начали оборачиваться извозчики с впередистоящих повозок, да и пробегавшие мимо по обочине разумные тоже смотрели на нас непонимающе, вот только близко не подходили. И вообще, все окружающие старались держаться на некотором расстоянии от отряда тифлингов.

Тем временем предыдущий караван начал потихоньку заезжать в ворота, и минут через пятнадцать перед стражей остановились уже мы. Ворота открывались наружу и сейчас были распахнуты настежь. В отличие от въезда в Перевальный, это сооружение оказалось изготовлено уже не для проформы, створки были сделаны из камня и внушали уважение своей почти метровой толщиной. Интересно, и как они их с места‑то сдвигают? Судя по нижнему срезу створок, ворота отнюдь не стояли постоянно открытыми, их явно запирали ежедневно, наверное, на ночь. Да и дальше, в потолке продолжавшегося за воротами тоннеля, я разглядел несколько каменных затворов, нечто вроде тех, какие у нас в метро устроены на каждом входе – при первой же опасности они могут рухнуть вниз, быстро и надежно перекрыв вход в тоннель. Начиная от ворот, дорога была разделена на две части невысоким, сантиметров в пятнадцать, каменным бордюром, сейчас обе половины, и на въезд и на выезд, оказались перекрыты рогатками. В тоннеле тоже стояли повозки, и кто‑то из встречного каравана предъявлял гномам какие‑то документы. К нам направился стражник, отвечавший за въезд. Как и все гномы в округе, стражник был в полном боевом доспехе. Ну разве только что без щита и рукавиц, да и в кулаке вместо меча он сжимал небольшую палочку, которую в этом мире использовали в качестве пишущего инструмента. Следом за ним два гнома, тоже в броне, тащили сделанную из металла подставку‑пюпитр с раскрытой книгой весьма внушительной толщины.

– Так, представимся, – солидно проговорил гном после того как его помощники установили пюпитр с книгой чуть ли не посередине дороги. Все тифлинги, начиная с Гарриона, назвали свои имена. К моему удивлению, шестеро из отряда носили фамилию аэп’Теорних, как и дядя Шелли, из этой семьи оказались и Алаири с Терагом. А вот фамилии Гарриона и Шелли не повторялись. Но часть «Теорн» присутствовала во всех именах, видимо, вторая часть имени тифлинга означала клан, к которому он принадлежал. Тут на слово уже, видимо, не верили, пришлось представиться и нам. Мы назвались позывными, впрочем, у гнома это никаких вопросов не вызвало, так он все в книгу и записал.

– Так, – продолжил гном, – семнадцать разумных, тридцать лошадей под седлом, повозка с двумя тягловыми животными. В повозке что?

– Тела соплеменников, – ответил Гаррион.

– То есть груз транзитный, торговать не будете? – риторически уточнил проверяющий. – Торговый пропуск нужен?

– Нет, только дорожный.

– Лады. – Гном задумался. – Так, что получается, по медяку с разумного, по два за верховое животное и два за повозку, всего – семьдесят девять медных.

Гаррион молча стал отсчитывать медь, гном тщательно проверял.

– Да, еще, – внезапно дернулся стражник, – тела ваши зачарованы? Вонять… – Гаррион грозно сверкнул глазами, и гном тут же поправился: – То есть… пахнуть не будут?

– Проверь, – с плохо скрытой угрозой в голосе предложила Шелли. Стражник тифлингов явно побаивался, но, видимо, с исполнением своих обязанностей у них здесь было туго, так что бочком и очень осторожно он все‑таки подобрался к повозке, внимательно осмотрел неприятный груз и так же осторожно, стараясь держаться подальше от Шейелены, вернулся обратно к своей книге.

– Ну хорошо. – Добравшись до книги, стражник снова преисполнился достоинства или же стал намного лучше скрывать свой страх. – Держите свой пропуск. Если понадобится торговый – можете оформить на любом из промежуточных постов.

И гном ловко разделил страницу, осторожно отсоединив лежащий под ней лист. Ух ты, они здесь уже до самокопирующихся бланков додумались, круто, однако, не ожидал. Стражник же приложил к отделенному листу круглую металлическую бляху, привязанную к книге на веревочке, похоже, печать.

– Держите, пропуск не терять, предъявлять по первому требованию стражников и официальных лиц, – протягивая бумагу Гарриону, в котором безошибочно распознал старшего, продолжил гном. – Напоминаю основные правила, выезд на встречную половину дороги запрещен, съезжать с дороги вне отведенных для этого мест запрещено, драки и воровство караются смертью, спорные вопросы разбирают официальные лица либо стражники дороги. С вашим пропуском покидать зону дороги запрещено, зона дороги отмечена красными треугольными щитами, вот такими. – Гном указал на висящий на стене тоннеля за воротами красный щит. – Ну и по мелочам, разжигать костры и вообще открытый огонь, в том числе магический, – запрещено, выкидывать мусор и гадить разумным вне отведенных мест – тоже запрещено. Более подробный свод правил и наказаний за нарушения можете за отдельную плату купить сразу за воротами, справа будет лоток. Да, вы же тифлинги. Бросить вызов, чтобы он был признан законным, вы можете только либо в присутствии не менее трех официальных лиц, либо в присутствии стражников дороги. Вроде все. А, еще – незнание правил не освобождает от ответственности за их нарушение, имейте в виду. Все поняли?

И мы и тифлинги дружно покивали. Всю эту тираду гном выговорил чуть ли не на одном дыхании, явно ему не раз и не два приходилось повторять ее на каждом дежурстве.

– Ну тогда проезжайте.

Стражник пошел в сторону, помощники потащили за ним пюпитр с книгой. Рогатка немного приподнялась над землей и поехала в стену. Ну и мы потихоньку тронулись. За воротами дорога расширилась так, что по ней могли проехать в ряд аж две повозки или четыре всадника. Тераг с напарником, по‑прежнему исполнявшие роль головного дозора, сразу нацелились на левую половину дороги, но Гаррион остановил их негромким свистом.

– Тераг, давай в «Третий», пускай нам приготовят комнаты, – приказал тифлинг, как только боец приблизился к нему. – Остановимся до утра, надо отдохнуть. Скачите вперед, мы торопиться не будем.

– Понял, – кивнул Тераг и умчался, подхлестнув коня, а мы, не торопясь, продолжили двигаться по правой стороне дороги, подстраиваясь под скорость идущего впереди каравана.

– Дядя Гарти, – тихо спросила Гарриона Шелли. – А зачем нам останавливаться так рано? Третья стража только началась, до вечера куча времени, еще много успеем проехать.

– Нам отдохнуть не помешает, – вздохнул тифлинг.

– Просто ты так гнал, – вмешался я. – А теперь, наоборот, не торопишься.

– Все элементарно, – ответил мне Гаррион. – Все те правила, которые нам зачитывали на входе, не пустой звук. Гномы обеспечивают идеальной порядок на всем перевале. И поверь, наказание за нарушение – очень суровое. Конечно, всякое случается, и расслабляться даже здесь я не намерен, будем выставлять часовых и все такое, но отдохнуть действительно не помешает. Да и до гостиницы еще полстражи ехать, если таким темпом. В любом случае послезавтра выедем с другой стороны, и там придется двигаться уже намного осторожнее.

– Хм, а если кто‑то плюнет на правила и протащит сюда группу смертников? – Не то чтобы мне очень хотелось спорить, но так, на всякий случай решил поинтересоваться.

– Ну… пускай попробуют, – несколько ехидно ухмыльнулся Гаррион. – Безопасность тут обеспечивают порядка двух тысяч воинов. В течение малой стражи сотня в полном вооружении окажется в любой точке дороги. Ну а воинское соединение больше чем в пятьдесят воинов гномы попросту не пропустят, есть тут пара договоров.

– А охрана караванов? – спросил я.

– Ну если только самоубийцы, отсюда они в этом случае уже не выйдут, – пожал плечами тифлинг. – Было несколько попыток прорваться подобным образом, успехом не увенчалась ни одна. Пытались и личные счеты здесь сводить, тоже ничего хорошего из этого не вышло. Допускать таких ошибок, как в Перевальном, мы больше не будем, но и до выхода на поверхность можно пока не гнать во весь опор.

Я решил поверить тифлингу, тем более что ничего больше‑то и не оставалось, и стал приглядываться к гномьей архитектуре, тем более что она того стоила. Уж не знаю, что здесь существовало изначально, пещера там или скала. Но сейчас на этом месте был вырублен полукруглый тоннель метров тридцати в ширину и десяти в высоту в верхней точке свода. Точно по центру шел начавшийся еще у ворот поребрик, деливший дорогу на две половины. Кстати, на встречной полосе тоже выстроилась очередь из повозок на выезд, только продвигалась она побыстрее, чем на входе. Что примечательно, никакой ругани в этой очереди не было, повозки аккуратно стояли одна за другой, никто не пытался перебраться через невысокий поребрик, никто не лез вперед. Всадники, несколько групп которых мы увидели, также стояли в очереди рядом с повозками, даже не пытаясь протиснуться вперед. Видимо, действительно наказание тут весьма ощутимо, и гномы не шутят, раз никто даже не пробует нарушать здешние правила.

По обеим сторонам тоннеля немного приподнимались неширокие пешеходные дорожки, правда, пустые. Стены очень уж гладкими я не назвал бы, но все равно, обработка присутствовала, хотя камень никак отделан не был. Кое‑где встречались заплаты из камня другой породы, иногда попадались выполненные из камня или металла подпорки. И никаких декоративных изысков, все предельно функционально. Но наверняка была затрачена масса усилий для того, чтобы прорубить все это в скале. Сколько же времени они на все это потратили? А ведь это был только один тоннель, от которого периодически и слева и справа отходили еще ходы, конечно, поменьше центрального, но все равно, повозка там вполне могла проехать.

Примерно каждые сто метров на стенах тоннеля попадались треугольные щиты красного цвета, те, которые, как выразился гном на входе, обозначали дорожную зону. Над каждым ответвлением тоже висело по треугольному щиту, в основном щиты были белыми, но попадались и синие, а над парой тоннелей висели красные, такие же, как и на стенах. Освещался проход здоровенными друзами кристаллов, которые росли прямо из свода на разных расстояниях друг от друга. Света, хоть и тусклого, было вполне достаточно.

Тоннель все продолжался и продолжался, я уж было подумал, что маньяки‑гномы пробили горный кряж насквозь, но тут мы выехали под открытое небо. Если подземная часть пути была абсолютно прямой, то теперь дорога шла по долине, повторяя все ее изгибы. Кстати, около выезда появилась первая из местных гостиниц. Само помещение было вырублено в скале, как и тоннель, а вот двор, видимо предназначавшийся для животных, находился уже снаружи. Все остальные места в долине оказались распаханы и засеяны разнообразнейшими растениями явно сельскохозяйственного назначения. Использовалась любая относительно горизонтальная поверхность, даже на склонах обнаружились то ли вырубленные, то ли насыпанные террасы, на которых что‑то росло. Вот только жилья нигде видно не было, похоже, все жилые помещения находились под землей. Кое‑где в полях возились гномы, занимались своим урожаем.

Вот черт, это же сколько труда они во все это вбухали, ведь плодородную почву сюда явно откуда‑то возили, да и в подобные места надо прорву удобрений вбухать, тут же скалы, иначе ничего не вырастить. Да еще и воду подводить надо, причем подвести‑то полдела, еще же и лишнюю отвести куда‑то требуется.

Дорогу от полей отделял невысокий, где‑то в полметра забор. Красные щиты теперь висели гораздо чаще, а с другой стороны забора на шестах в еще большем количестве виднелись белые. Не менее часто попадались и таблички с какими‑то надписями. Сама долина была хоть и не особо широкой, где‑то в полкилометра, но длинной, и продолжалась она довольно далеко, насколько хватало глаз. Мои мужики тоже впечатлились усилиями, затраченными на эту долину.

– Ну ни хрена ж себе, – протянул особенно пораженный Потапыч. Оно и понятно, он родился в деревне и лучше всех нас представлял, какой ценой дается подобное изобилие. – Это же сколько они тут горбатились, чтобы такое устроить. Это не шесть соток за городом.

– Согласен, впечатляет, – поддакнул Тирли. – Даже более того, это сколько же пахать надо, чтобы тут постоянно все росло, явно же не на один и не на два сезона это все устроено.

– Да, строили тут все долго, – кивнула ехавшая рядом с нами Шелли. – Гномы смен шестьсот назад начали перевал в порядок приводить, сначала на самых крутых тропах ходы через горы пробили, потом ворота со стороны т’сареш построили, а смен за триста и долины распахали. У них земли для земледелия очень мало, так что стараются использовать каждый клочок. То, что вне гор, им охранять сложно, они на воздухе биться не любят. А тут все защищено. Это у них еще так, чуть ли не на любительском уровне. Тут семьи в аренду участки берут. А ближе к их столице, Вершине мира, уже серьезные гномы сельским хозяйством занимаются. Там все намного масштабнее. А эти так, в основном на гостиницы на перевале работают.

– Во как, – удивился Стингер, – а я думал, это они себе выращивают.

– Нет, – покачала рогатой головой Шелли. – Тут их городов нет, так, поселения небольшие, с десяток шахт, да и они все в сторонке. Ну и еще те, которые землю обрабатывают, тут живут, и обслуга дороги тоже.

– Странно, а что их подвигло на такое капитальное строительство, если они здесь не живут, – теперь спрашивал уже я.

– А это политика, – поддакнул Гаррион, подогнавший лошадь с другой стороны. – Шестьсот восемьдесят смен назад т’сареш предприняли последнюю массированную попытку напасть на Десять городов через эти горы. Шли через два крупных перевала из трех существующих. Собственно, тех, которые поперлись через этот, в этой самой долине и разбили. Здесь и люди были, и гномы. Но главную роль сыграли, конечно, маги. Тот тоннель, через который мы сейчас проехали, не гномы копали. Большую часть его пробили магическим ударом, коротышки потом только благоустроили там все, ну еще и отнорков нарыли. А потом и ворота соорудили, те, которые ты уже видел. Большинство старых троп, которые шли по скалам, либо обрушили, либо завалили, правда и новых понастроили много. А позже до них дошло, что за проезд через тоннель можно денежки брать. Потом понеслось, наняли магов, те еще пару дыр в скалах прожгли, уже специально, будем проезжать – сам увидишь. Этот‑то тоннель – результат боевых действий, тут заклинание «Воздушный кулак» применили, с какими‑то дополнительными эффектами, да еще и пещеры в скале были, вот и получилось как получилось. А дальше уже горы проплавляли, так что породы вокруг изменились. Ну и попутно несколько рудных жил нашли, еще что‑то там полезное, да и долины заодно засеяли.

– Да‑а‑а, хотел бы я посмотреть на гномий город, если это просто дорога, – задумчиво сказал Стингер. Мы как раз миновали поворот, за которым долина стала еще шире. Здесь она уже была засажена яблонями, не вся, конечно, но сад внушал уважение.

– Можно и посмотреть, – сказала Шелли. – На нижние горизонты тебя никто не пустит, а в верхних кварталах, которые ближе к поверхности, вполне можно побывать. Там очень красивые места есть. Вот только все гномьи города расположены далеко от дорог, гномы строились в основном над рудниками, да и то не над всякими. Так что по поверхности до них не доберешься, только под землей.

– И что там у них внизу такого секретного, – внезапно заинтересовался мой зам.

– Да ничего, – тифлингесса весело подмигнула капитану, – кроме агромадных сокровищ. Шучу, нету там ни хрена. Просто нижние горизонты гномы под себя строили, существам наших размеров не очень уютно в тех тоннелях. На самом деле там у них мастерские, склады и тому подобное. Живут там глубинные, они с жителями поверхности общаться не очень любят.

– Погоди, погоди, – остановил я девушку. – Что это за глубинные, ты мне раньше не рассказывала.

– Ну… глубинные, это те, которые только под землей живут и на поверхность не выходят, считают истинными гномами только себя. Тех, кто под небом бывает, да и вообще на верхних горизонтах живет, верхними называют…

– Не совсем так, – перебил девушку Гаррион. – Если смотреть поверхностно, то действительно, гномы, называющие себя «глубинными», на поверхность почти не выходят. Но на самом деле так называют роды гномьей аристократии. Так получилось, что наибольший вес в их обществе имеют шахтеры и кузнецы. Да эти роды еще и самые богатые, ко всему прочему. На поверхность им подниматься, сам понимаешь, необходимости почти и нет.

– Как так, – поразился Стингер. – А жрут они там что? Камень?

– Почему, грибы раньше выращивали в пещерах, животных кое‑каких разводили. Конечно, без дневного света там очень уж специфическая живность водилась, да и растения не самые обычные. Но провиантом гномы себя вполне обеспечивали. Только это давно было, сейчас‑то торговля давно налажена. Ну и к тому же появились роды, которые нашли себе работу наверху. Да и жить стали ближе к поверхности, их и начали называть «верхними». Если на то пошло, то Шеб, с которым вы познакомились в Перевальном, как раз из очень древнего и уважаемого рода глубинных. И вес в гномьем обществе имеет намного больший, чем даже голова Перевального или, скажем, местный начальник перевала Больших ворот.

– Странно, я об этом не знала, – поразилась Шелли. – Я думала, он вообще не гном. Шеб периодически так всю подземную жизнь на орочьем описывает, что заслушаться можно.

– Ты, наверное, просто его не спрашивала, – улыбнулся Гаррион. – И спала на уроках политики, впрочем, последнему я не удивляюсь. Шеб что‑то вроде то ли представителя, то ли наблюдателя от своего рода на южных землях. Перевальный – это вообще частное предприятие рода Гранита. А голова сидит от их главного и следит в основном за выполнением законов, вот только жалованье ему не правительство платит, а как раз Шеб.

– Надо же, сколько всего нового узнаешь, – поразилась Шелли.

– Пора взрослеть, девочка, – неожиданно серьезно произнес тифлинг. – Мы живем в непростом мире, и большинство разумных в нем – отнюдь не те, кем кажутся на первый взгляд. Ладно, вижу, что людей интересует еще и третья категория этого народа, – повернулся он уже ко мне. – «Не гномами» называют тех, кто принял подданство других стран или отказывается жить по их законам. Ну налоги там не платит, долю в казну рода не отстегивает и тому подобное. В общем, совершает самые страшные с точки зрения гнома преступления. Их тоже довольно‑таки много, живут они в основном среди людей. Кое‑кто и на другие континенты переехал. В Оэсси у них целый квартал свой, там неподалеку от реки достаточно здоровая скала выходит, вот ее они и облюбовали. Изрыли там все, небольшой городок под землей отгрохали. Заодно и гильдию мостовиков основали, все мосты в Десяти городах как раз этими не гномами и построены.

У меня за спиной Тирли возился с фотоаппаратом, встроенным в его наладонник. Раньше съемками местности мы не особо и увлекались, но эта обжитая долина очень уж впечатлила радиста. Да и наше начальство заинтересовать должна была, технологии земледелия тут любопытные… Нет, вроде что‑то подобное и у нас делали, я видел виноградники в горах Крыма, и на Кавказе нечто похожее устраивали в горах. И в Китае встречал грандиозные рисовые поля на искусственных террасах. Но у нас подобное если и устраивали, то только в очень подходящих для этого местах. А здесь гномы, похоже, просто натаскали плодородной почвы и каким‑то образом заставили ее прижиться, превратив горную долину в райский сад.

Поднялись мы, кстати, не особенно и высоко. От Перевального до ворот проехали где‑то километров пятьдесят – пятьдесят пять, из них около двадцати по болотам, уж не знаю, природным или искусственным. Дорога постоянно поднималась вверх, в холмах, кстати, довольно ощутимо. Ну и по самому перевалу уже километров восемь отмахали, тоже продолжая подниматься. Так получалось, что где‑то на километр вверх мы уже забрались. Но дискомфорта от понижения давления и недостатка кислорода я пока не ощущал, тифлинги, впрочем, тоже. А вот вокруг долины горы поднимались на весьма приличную высоту, а дальше к западу виднелись три очень внушительных пика, вершины которых терялись в облаках.

– Ой, а чего это Тирли делает? – заинтересовалась Шелли манипуляциями радиста.

– Память сохраняет, – ответил я. Тирли явно увлекся съемкой пейзажей. Компьютер‑наладонник – это, конечно, не полноценная фотокамера, но для отчета сойдет. Жаль только, что нам эти снимки однозначно не оставят, все будет похоронено в архивах то ли Министерства обороны, то ли того самого подразделения ФСБ, которое представлял полковник Лисицкий. Но радист сейчас об этом, похоже, не думал, увлеченно снимал окружающие горы, даже лошадь изредка останавливал и иногда начинал внимательно просматривать снимки, что‑то удаляя, что‑то снимая по новой.

– Как это, сохранять память? – не поняла тифлингесса. Как ни странно, только ее и заинтересовали действия Тирли, все остальные тифлинги не обращали на него никакого внимания. Вот только один из бойцов, Ратх, кажется, проезжая за спиной радиста, случайно зацепился взглядом за экран наладонника как раз тогда, когда Тирли просматривал снимки, и теперь постоянно держался за его спиной, внимательно вглядываясь в небольшой экран. Попросить посмотреть поближе то ли стеснялся, то ли считал невежливым.

– Сейчас покажу, – вздохнул я, вытащил свой комп и начал рыться в его настройках, отыскивая фотокамеру. Ну вот не люблю я современные гаджеты. С одной стороны удобно, конечно, когда все в одном, сравнительно небольшом приборе, но по моим искренним убеждениям, телефон – должен быть телефоном, записная книжка – записной книжкой, а фотоаппарат – фотоаппаратом. А так в одно запихано сразу все, и разобраться, как всем этим пользоваться… В итоге начинаешь применять только то, что тебе, собственно, и нужно, а весь остальной функционал остается забытым. И если потеряешь или разобьешь одно устройство, то лишишься тоже сразу всего. У нас, конечно, с собой были не гражданские приборы, а сугубо военные, чуть ли не специально разработанные для групп, подобных нашей, а потому предельно функциональные. Да еще и с дополнительными примочками, которые в простые устройства никто никогда не ставил. Ну там – шифрование информации, встроенное и обязательное, многоуровневая система паролей для доступа, так что я иногда сам мучился очень долго, чтобы добыть нужную информацию из наладонника. Естественно, были встроены устройства самоуничтожения как самого компа, так и информации, сохраненной в нем. А так почти стандартный набор для небольшого компьютера – записная книжка, калькулятор, часы, календарь, фото‑видеокамера, диктофон с возможностью проигрывать записанные файлы, даже программка с электронными картами всей Земли, но это уже, скорее, справочная информация. Все средства внешней коммуникации у наших наладонников были не то что обрублены, а изначально в них не присутствовали. Ну если только порт для связи с обычными компьютерами, но и там разъем даже близко не напоминал стандартные и, как объясняли нам специалисты на инструктаже, информация хранилась в каком‑то жутком виде, чтобы понять ее, на компьютер надо было качать специальные программы, да еще и особую плату для коммуникации вставлять в комп. В общем, нормальное военное устройство с параноидальной защитой содержимого. Мне даже казалось, что все, что в наших наладонниках хранится, проще переписать с экрана, чем перезалить на другой компьютер. А Стингер как раз на инструктаже предложил как‑то инженерам еще и дробовик к этой электронной фиговине приделать, просто для комплекта, чтобы уж девайс совсем соответствовал военным реалиям, ну и капкан для пальцев, для предотвращения несанкционированного доступа. Не знаю, оценили его шутку или нет, но ходили слухи, что к новому поколению наладонников приделали одноразовый электрошокер.

Но фотокамеру я в своем девайсе все‑таки нашел и быстро сфотографировал с любопытством посматривающую Шелли. А потом вывел снимок на экран и протянул приблуду ей.

– Ой, это же я, – восхитилась девушка. – Здорово. Только я какая‑то вся растрепанная и грязная.

И вернула девайс мне.

– А эта штука только одно изображение может запомнить? – спросила она.

– Нет, – покачал головой. – Довольно‑таки много.

– Здорово, – повторила тифлингесса. – У эльфов есть такие растения, которые могут принимать форму того, что им покажут. Там красивее, не плоская картинка, а объемная, как статуя, да эльфы ее еще потом и обрабатывают дополнительно. Но растения очень долго запоминают, не меньше двух дюжин дней, так что с изображением живых существ не очень получается. Да вы видели, наверное, мебель, которую мы на продажу везли, как раз с барельефами, из этих растений.

– Мы не присматривались, – ответил я. – Так, глянули, что в пакетах, но подробно не рассматривали.

Вон оно как получается, а Тирли восхищался искусством резчиков. Оказалось, растения сами такую форму приняли, а их потом к готовой мебели пришпандорили. Однако…

– Слушай, а как эти эльфы такое проделывают? – поинтересовался я. – Магия, что ли?

– Ну эльфы себе чуть ли не все выращивают, а не изготавливают, – начала просвещать меня Шелли. – Они вообще с растениями да и с животными любят возиться. Изначально длинноухие, конечно, все меняют при помощи магии, хотя там и еще что‑то используется, я в подробности особо не вдавалась. Но есть целая школа колдовства, называется магия роста, которая как раз и занимается изменением растений и живых существ. А после изменения растения сами все, что надо, проделывают. Вот эти, которые с изображениями… Они сначала вырастают до определенного размера, а потом их устанавливают в нужной точке, чтобы перед ними было нужное изображение, потом дают команду запоминать. Растения в течение нескольких дюжин дней меняются. Потом их рост останавливают, корни подрубают и получают барельеф. Его еще дополнительно обрабатывают, иногда в изображении что‑нибудь поправляют, покрывают составами всякими, чтобы не завелась гниль и чтобы нельзя было поцарапать. У эльфов есть несколько огромных панно, там они не естественные виды запечатлели, а специально задуманную композицию, скульптуры расставляли, макеты изготавливали. Потом еще и раскрасили это дело, здорово получилось. Там все, как живое, просто застывшее.

– Ну… у нас все не настолько глобально, – усмехнулся я. – Наши устройства запоминают только картинку, проекцию изображения на плоскость, ну… это как картина, понимаешь?

– Ага, – кивнула Шелли. – Только вы ее не руками рисуете.

– Ну да. Там внутри небольшая пластинка, которая устроена почти по тому же принципу, что и человеческий глаз. Она меняется в зависимости от освещенности, а потом ее состояние запоминается. То, что запомнилось, передается на другой материал, который начинает светиться и формирует изображение. Ну если в двух словах, то как‑то так получается…

– Ничего не поняла, – помотала головой Шелли. – Вот по отдельности все твои слова понимаю, а в целом какой‑то бред. Может, «понималка» не может перевести правильно?

– Нет, «понималки» в порядке, – вклинился в наш разговор Гаррион. – Это мозги у кого‑то не тем местом повернуты, не буду показывать пальцем у кого. Не обращай внимания, майор, это чудесное рогатое создание из всех точных наук воспринимает только математику, и то применительно к монетам, желательно золотым. Мне в свое время выпало несчастье попытаться объяснить ей некоторые геометрические закономерности. Площади и объемы фигур мы учились считать, выкладывая эти фигуры из монет. А потом несколько монет постоянно куда‑то пропадали. Ну и практические советы своего отца на тему как кого обмишурить, как ловушки в торговых договорах расставить и тому подобное, она тоже наизусть помнит.

– Неправда, дядя Гарти, – фыркнула Шелли, сделав возмущенную мордашку. – Я хорошая, это ты неправильно объяснял. Когда мастер казначей мне про геометрию рассказывал – я все поняла.

Я не удержался и сфотографировал возмущенную тифлингессу. Больно забавно она выглядела, жаль только, хвост, от возмущения свернувшийся в какую‑то абстрактную фигуру, в кадр не попал. Гаррион, увидевший снимок, довольно заржал.

– Майор, ты потом мне эту картинку дашь посмотреть, я перерисую, здорово получилось.

– Я тебе перерисую, Гарти. – Шелли аж зашипела. – Моя месть будет страшна и ужасна. Майор, он все врет, я не тупая, они просто объяснять не умеют…

– Ага, ага, не умеем, – согласно закивал довольный Гаррион, не обращая внимания на угрозы. – Когда я тебе рассказывал, как в кости мухлевать, ты все с первого раза запомнила. А потом еще развила и улучшила теорию. Кто карманные деньги у всех детишек клана целый сезон выигрывал? Я, что ли?

– Ой, да ладно, там была‑то пара золотых, из‑за чего шум поднимать? – Шелли внезапно как‑то засмущалась. – Я же потом все вернула.

Тут уже я не сдержался, рассмеялся в голос и при этом чуть было не свалился с лошади. Гаррион еле успел поймать меня за руку, помогая удержаться в седле.

– По крайней мере, я из слов майора общий принцип работы понял, – продолжил тифлинг, утвердив меня на лошади. – У гномов было что‑то подобное, хотя почему – было, и сейчас есть, они иногда иллюстрации для своих книг так делают. Какая‑то алхимия… металлические пластины обрабатывают определенным составом, и на них под воздействием света вытравливается изображение. Там еще стекла специальные, вроде как в зрительных трубах, которые это изображение уменьшают и направляют на пластины. Гномы про свои технологии не особенно любят распространяться, так что я это только по рассказам представляю, ну и видеть конечный результат приходилось…

– А, понятно, – кивнул я. – У нас тоже так все начиналось. Соединения веществ, которые под воздействием света меняют свой цвет, запоминая изображение. Сначала умели делать только одну копию изображения, потом научились с одной картинки печатать много копий. А это, – я похлопал по карману, куда убрал наладонник, – это уже следующее поколение технологии, где совместили сразу несколько технологических идей. А ты, кстати, кто в клане, – спросил я Гарриона, – по рассказам Шелли вроде так выходило, что ты учитель боевых искусств, и вдруг ты ей геометрию преподаешь. Извини, если я как‑то не так спросил.

– Да ничего, – пожал плечами тифлинг. – Я – мастер оружия. В первую очередь учу молодняк обращаться с железом, преподаю основные правила воинского боя. Заодно отвечаю за арсенал клана, ну и с трофеями разбираюсь. Сам понимаешь, что по роду деятельности у нас в трофеях в основном оружие и доспехи. Вот я и решаю, что сохранить, что продать, какое еще оружие закупить. А что касается геометрии… У нас молодежь обучают все, кто может. Даже Лиимат, когда у него свободное время есть, уроки ведет. Это дешевле, чем учителей со стороны нанимать, да и не всякий разумный справится с выводком молодых тифлингов. Вот представь, если ей, – Гаррион кивнул в сторону Шейелены, – на уроке скучно, слушать и запоминать она не хочет. А если таких раздолбаев десяток или два сидит. Нас‑то они хотя бы уважают, да и по рогам настучать в случае чего мы можем. И от врожденных штучек, присущих тифлингам, мы защищены.

– Это каких таких штучек? – поинтересовался я.

– Ну… наш клан в основном состоит из потомков Теорних, она же суккуба. В общем, молодняк, если им учителя не нравятся, развлекается по полной. У нас три учителя рисования сбежали, два мужика и одна женщина. Своих не нашлось, пришлось со стороны приглашать, и вот чем‑то они не приглянулись нашим. Им устроили сеанс соблазнения. Представь, что тебя одновременно соблазняют две дюжины подростков обоего пола. Так, что мозги от желания вскипают, и ни о чем другом думать не можешь. Мужики еще покрепче оказались, выскочить на улицу успели, а с женщиной совсем плохо было. Хорошо, что мы, старшие, неладное почуяли и вмешались.

– Майор, а чего ты так на меня смотришь, – вмешалась Шелли, – я в этом не участвовала, мне папа частных учителей нанимал. Я только один раз одну женщину‑человека, которая мне про законы Оэсси рассказывала, соблазнить пыталась, так папа мне такой воспитательный акт устроил, что я зареклась от подобных фокусов.

– Ой, Шейелена, – вздохнул Гаррион, – ты и без соблазнения издевалась над учителями, причем без разницы, пришлые они или из клана.

– Как вы вообще их хоть чему‑то научить умудряетесь?

– С огромным трудом, – грустно ответил тифлинг. – Самое трудное начинается после того, как им четырнадцать смен исполнится. Физически они уже взрослые, но обучены только самым основам знаний, и в башке не пойми что вместо мозгов. Зато гонору – ты не представляешь сколько.

– Почему не представляю, представляю, – пожал я плечами. – Сам таким был, по вашим меркам сравнительно недавно. Мне сейчас тридцать два наших года, в ваших сменах чуть поменьше будет, у нас год короче. А серьезно военному делу обучаться начал с восемнадцати. У нас до этого так сказать общее образование дают, а потом уже идет специализация. Так тоже по молодости творил не пойми что, сейчас‑то глупым кажется, хотя и забавно вспоминать.

– Тебе всего тридцать смен, – удивился Гаррион. – Мне казалось, что ты намного старше.

– Так мы живем гораздо меньше, чем вы.

– Ну знаешь, у нас опытные воины если уж выживают, то, как правило, находят деньги для магов, чтобы продлить жизнь, – просветил меня мастер. – Тем более – ты на государственной службе, у нас хорошим командирам жизнь продлевают за счет государства. Точнее, у них там с магами свои разборки, но обученным воинам продление жизни идет как бонус по службе. Грех разбрасываться хорошо обученными специалистами.

– Я уже говорил Шелли. Наша медицина совершенно по‑другому развивается, да и магии, по крайней мере похожей на вашу, у нас нет. Так что средний срок жизни человека в нашем мире лет шестьдесят – семьдесят. И то ближе к шестидесяти организм уже сильно стареет, переносить физические нагрузки становится тяжелее. Так что мне еще лет десять осталось послужить в армии, потом надо будет менять род деятельности, я просто не потяну и не выдержу необходимых нагрузок. Учить других убивать мне тоже не очень‑то хочется, так что… Но это, конечно, если меня самого не убьют раньше.

– Не страшно умирать так рано? – спросил тифлинг с какой‑то подколкой.

– Ну… я как‑то смирился, да и мои архаровцы тоже. Да и не уверен, что доживу до старости, слишком много пришлось перенести. А если как следует подумать, – я пожал плечами, – оно и хорошо, что у нас пока не могут продлевать жизнь. И так перенаселение на планете, пока еще не на критическом уровне, но где‑то близко к тому. Так что не уверен, что из этого может выйти что‑то хорошее.

– Это ж сколько у вас разумных‑то? – поразился Гаррион. – Или у вас пригодных для жизни земель мало?

– Да земли‑то хватает. С Деей мне сравнивать трудновато, конечно, я хотел в Перевальном ваши карты найти, но как‑то руки не дошли. А насчет разумных… Гаррион, у нас в мире только один вид разумен, ну… я так считал еще совсем недавно. Вот почти случайно узнал, что еще и вампиры есть, но их очень мало, около ста тысяч…

– Ну… не так уж и мало. – Тифлинг задумчиво потеребил в руках поводья. – На одного т’сареш для комфортной жизни должно приходиться около десяти разумных, это для питания. Если, конечно, они активно не колдуют и не спешат развиваться.

– Гаррион, в нашем мире сто тысяч – это мелочи, – вздохнул я. – У нас в мире на данный момент живет более семи миллиардов человек, и население продолжает увеличиваться. Сам понимаешь, что даже миллион т’сареш на этом фоне – комариный писк. У нас они скрываются от людей и стараются не афишировать своего существования.

– Это как же вы так размножиться ухитрились? – поразился мастер. – Нет, здесь людей тоже немало, но если не учитывать кормовых т’сареш, они далеко не самый многочисленный вид. Ну да, размножаться вы, люди, способны так же быстро, как и орки, но рядом с зеленокожими вы далеко не живучие. Точно, конечно, никто считать не пытался, но в человеческих семьях выживает хорошо если один ребенок из двадцати. В обычных семьях… у тех, кто обеспечен, хватает денег на магов. Но вот обеспеченные‑то как раз много детей заводить и не торопятся, чтобы потом проблем с дележом наследства не было, ну и тому подобное. А магов дети вообще особо не интересуют. Как передается в поколениях возможность чувствовать силу, до сих пор никто не знает, в академии целый факультет этим занимается, но ничего определенного пока сказать не могут. А если чисто в бытовом плане – там свои сложности. Магия вообще очень сильно меняет сознание и восприятие мира. В общем, заводить детей колдуны не рвутся.

– Ну… у нас примерно такая же ситуация. Богатые люди тоже не стремятся иметь много детей, им не надо думать о том, кто позаботится о них в старости, когда сил на полноценную жизнь уже не останется. А что касается выживания… У нас медицина… Нет, не скажу, что дешевая, но минимальную помощь получают все. То есть подохнуть не дадут, ну и детская смертность далеко не такая высокая, даже в самых бедных регионах. Соответственно и принцип, по которому выживают сильнейшие, уже не работает, можно сказать, что выживают все.

– Да уж, весело у вас там, – хмыкнул тифлинг и надолго задумался.

Мне пришло в голову, что я, пожалуй, сболтнул лишнее. Вспоминил весьма агрессивную внешнюю политику земных государств, да еще и желание применить армию просто потому, что она есть… Вполне возможно, что наши начнут экспансию в этот мир. Тем более что здесь болтается ну очень уж вкусная морковка в виде возможности продления жизни, практически неограниченного. Если уж один раз проход получилось открыть, то и потом получится, вопрос только во времени. А экспансию могут начать даже не ради земель или ресурсов, а просто потому, что так привыкли. Что же касается военной мощи, то все, что я тут уже увидел, пока не особо и впечатляло. Нет, понятно, что в рукопашной наши войска проиграют, не вчистую, конечно, но все равно проиграют, но что местные смогут сделать, например, с танком, или со звеном штурмовых вертолетов. Конечно, остаются вампиры с внушаемым ими ужасом и прочими ментальными штучками, но и с этим наверняка найдут способ справиться.

Неизвестной составляющей оставались маги. Их мощь впечатляла, да и гномий тоннель выглядел очень внушительно, если, конечно, Гаррион не соврал о его происхождении. Но все равно, надо было детальнее узнать об условиях, в которых маги могли устроить подобный Армагеддон. Ведь они должны уставать, а та же батарея гаубиц имеет возможность молотить сутками, только снаряды подвози. Я не говорю уже о наших умных ракетах и тем более не принимаю пока в расчет оружие массового уничтожения.

Нет, лучше болтать поменьше, а то и в самом деле решат, что нас проще здесь закопать, чем домой выпихнуть, мне же закапываться пока совсем не хотелось.

Часа через два, или по‑местному к концу третьей стражи, добрались до гостиницы, по каким‑то неведомым мне признакам выбранной Гаррионом для ночлега. Сооружение оказалось достаточно специфическим, собственно, на поверхности находился только небольшой дворик, предназначенный для животных и повозок, точнее даже два дворика по обеим сторонам от дороги, а сам отельчик располагался непосредственно под дорогой. А я‑то гадал, зачем подобные квадратные площадки, примерно метров тридцать на тридцать каждая, огороженные такими же каменными заборчиками, как и дорога, встречаются на пути чуть ли не каждые пять километров.

К счастью, тифлинги хоть и посадили нас на лошадей, но ухаживать за этими тварями не заставляли. Правда, в местный сервис их расседлывание и чистка не входили, рогатые занялись этим сами, ну еще и Тирли добровольно вызвался помочь. Вот что он нашел в этих вонючих тварях со здоровенными (даром что травоядные) зубами и непредсказуемым характером? Нет, предоставленная мне лошадь пока вела себя прилично, укусить попыталась только один раз, получила по морде кулаком плюс обещание в следующий раз огреть прикладом и вроде как успокоилась. Ну а шанса лягаться я ей сам старался не давать, просто не подходил сзади.

– И на хрена было забираться под землю, – бурчал Стингер, спускаясь по достаточно крутой лестнице в помещение гостиницы. – Для небольшого домика места наверху более чем достаточно…

– Это тебе так кажется, – ответила Шелли, бодро топавшая впереди. – Земли, пригодной для сельского хозяйства, тут очень мало, да и просто ровных поверхностей, на которые можно насыпать плодородный слой, тоже немного. А в строительстве подземных помещений гномы достигли весьма больших высот. Да и им самим под землей жить привычнее. Они на поверхности чувствуют себя так же, как мы в их тоннелях. На самом деле мы сейчас проезжаем по весьма населенной местности, на гномий город она, конечно, не тянет, но коротышек тут живет много. Просто все под землей.

– А что там на входе говорили про торговую зону? – поинтересовался я, оглядывая довольно большой холл со стойкой, в который мы попали, спустившись по лестнице. Если гостиница в Перевальном с первого взгляда больше напоминала трактир, во всяком случае, войдя в нее, в первую очередь ты попадал в ресторан, то здесь уже была более привычная картина. Нормальный такой холл, стены и пол выложены декоративной каменной плиткой, кое‑где в каменных же рамах тряпичные гобелены с пейзажами, как подземными, так и изображающими поверхность, вот только окон нет. За местным аналогом ресепшена восседала гномка в возрасте и сейчас что‑то увлеченно обсуждала со спустившимся первым Гаррионом. А вот слуги все оказались людьми. Точнее, теми, кого здесь называли людьми, почти у всех имелись признаки других рас.

– Так здесь несколько рыночных площадей есть вдоль всего перевала, – ответила Шелли на мой вопрос, плюхаясь на одну из стоявших вдоль стен кушеток. – Там целый городок на самом деле, торгуют как оптом, так и в розницу. Оборудованы склады, торговые площади, имеются жилые кварталы для тех, кто все это обслуживает. Ну и гостиницы, кабаки, бордели – все, что положено для подобных мест. Первую площадь, которая у самого входа, уже проехали, еще три проедем, они, правда, не на самой дороге, а несколько в стороне, так что только тоннели, которые к ним ведут, и увидите, они синими щитами помечены. А зачем тебе?

– Да просто любопытствую, посмотреть бы, что там продают.

– Можно купить отдельный пропуск, – задумалась девушка. – Но это все достаточно далеко, если пешком, так, наверное, и за стражу не доберемся. Да и зачем тебе, там в основном оптовая торговля, розницы очень мало. Если хочешь на гномьи товары посмотреть, так надо в их город ехать. Тут не готовые изделия продают, а сырье.

– А почему сырьем не в городах торгуют? – заинтересовался я. – Или не на шахтах, скажем?

– Я тебе говорила, до гномьих городов по поверхности не доберешься, только под землей, до шахт тем более. А среди купцов из Десяти городов мало желающих лезть под землю на несколько дюжин дней. И к тому же там другие повозки нужны. Такие, как наша, по гномьим тоннелям попросту не пройдут. Вот и устроены рыночные городки вдоль перевалов, которыми пользуются люди. Там и уже купленные товары на другие повозки перегружают, чтобы везти дальше, да и сделок довольно много заключается. Такие площади не только на перевалах есть, они и на границах гномьих и человеческих земель устроены, но здесь самые популярные. Больно уж удобно, отсюда прямые пути ведут и к Вершине мира, гномьей столице (она расположена дальше на восток), и к Трем братьям, это город западнее. Ну и основной сухопутный поток товаров в земли т’сареш тоже здесь проходит. Многие только до этих мест и доходят, особенно те купцы, которые не могут большой караван собрать, они здесь свой груз перепродают уже тем, кто специализируется на торговле с вампирами. Ну а гномы с удовольствием посредничают за небольшой процент.

– Уф, удачно попали, – подошел к нам Гаррион. – Хорошо, что я заранее Терага послал, удалось как раз целиком снять крыло. Только в комнатах придется останавливаться по двое. Третий горизонт справа от лестницы весь наш, как раз и уборная, и помывочная будут только в нашем распоряжении. И дежурных удобно поставить на пост. Что‑то рановато в эту смену из Десяти городов пошли, у них половина гостиницы вообще заранее забронирована, а остальное уже заняли такие же умные, как и мы, отправившие всадников вперед себя.

– Когда будешь дежурства распределять, на моих тоже рассчитывай, да и на меня, – сказал я. – А то мы расслабились чего‑то. Только Шестого в расчет не бери, он у нас не совсем боец.

– Я заметил, – кивнул Гаррион. – А с дежурствами мы сами справимся…

– Да ладно, мы отдыхали почти пять дней, – тормознул его, проигнорировав недовольный взгляд болтавшегося рядом Стингера. – Ну и если что случится, сюрприз для нападающих будет. Могу поспорить, они так и не поняли – ни чем мы их на дороге приласкали, ни чем в Перевальном орудовали.

– Хорошо, уговорил, – согласился наконец тифлинг, – только в паре с моими и на самые неприятные стражи, третью и четвертую, – надо же мне пользоваться моментом, коли ты сам предложил. Кого взять можно?

– Да бери, кого хочешь, – пожал плечами. – Под утро могу и я подежурить…

– Не‑не‑не, майор мне самой нужен, – явно с каким‑то подтекстом промурлыкала Шелли, приобняв меня хвостом за талию. Я поперхнулся и закашлялся. Стингер ехидно заулыбался, вот только долго улыбаться ему не дали. Сзади подкралась Алаири и, по‑видимому, ущипнула моего зама за задницу. Во всяком случае подпрыгнул он достаточно высоко.

– Если командир людей не возражает, я бы с удовольствием ангажировала его помощника, меня очень интересуют некоторые особенности военной подготовки других миров. – Говоря это, тифлингесса выглядела какой‑то подозрительно довольной. Пришла очередь капитана краснеть и в замешательстве разевать рот. – Но мы можем поговорить и в дозоре.

Я кивком дал свое разрешение, с нескрываемым удовольствием возвращая Стингеру его многозначительное подмигивание. А чего, не маленький уже, сам разберется, что там к чему. Кроме того, что‑то мне подсказывало, что ночью он Алаири отнюдь не о ТТХ Калашникова рассказывать будет. А на тему – о чем трепаться, а о чем лучше помолчать, мы с ребятами давно уже поговорили, да и язык за зубами держать они в принципе умели.

Ну и совсем уже не удивило, что Шелли уверенно затащила меня в выбранную ей комнату. Даже не сопротивлялся особенно. Тут, кстати, гостиница оказалась намного проще, чем у Шеба с Гархом. Комнаты совсем небольшие, где‑то по десять квадратных метров, отделка минимальная, на стенах и потолке какие‑то пластины из невзрачного камня, на полу что‑то, напоминающее наш ковролин (пожалуй, это единственное различие в отделке комнат и коридора), но самого худшего качества, босиком по нему ходить не тянуло. Интересно, кстати, как они тут все отапливают, полы оказались достаточно теплыми, да и от сырости каким образом избавляются, это же подземелье? Мебели был самый минимум, две аккуратно застеленные кровати, парочка небольших столиков в изголовье и что‑то вроде довольно здорового комода с дверцами. Освещалось все это дело весьма тусклым светом, исходящим от довольно‑таки больших двухцветных друз кристаллов. Как объяснила Шелли, эти светильники служили заодно и часами, половина друзы белого цвета светилась в дневное время, вторая половина, синяя, в ночное. Но вот о том, что именно там светится, я ответа от девушки так и не добился. Магия – и все.

Что еще примечательно, все было сделано из камня, дерева не встречалось совсем. Что‑то такое упоминалось в рассказах Шелли, мол, гномы почитают дерево недолговечным и ненадежным материалом. И при строительстве вообще не используют. Заменяют где можно и где нельзя камнем либо металлом. Хорошо хоть к тканям они пока так же относиться не начали, спать на каменной подушке под железным одеялом как‑то не хотелось.

В гостиничном ресторане интерьер был точно такой же: предельная функциональность, ничего лишнего. Разнообразили обстановку лишь несколько гобеленов на стенах, только на этих были не пейзажи, как в холле, а какие‑то батальные сцены.

Кормили хуже, чем в Перевальном. Нет, не плохо, все оказалось вполне съедобным, но у Шеба повар был получше. Но несмотря на это, цены здесь были выше. Тут все уже шло не в один счет, платить пришлось по отдельности. Мои ребята успели скорешиться с рогатыми и сейчас весело с ними общались, что, впрочем, и неудивительно. Род деятельности у нас похожий, да что там похожий, один и тот же, а военные люди всегда найдут общие темы для беседы. И уже без разницы, с автоматом солдат бегает или с мечами. Даже священник отошел от религиозных стереотипов и, собрав возле себя нескольких тифлингов, что‑то увлеченно у них выяснял. Похоже, язык учил, а не проповедовал. Рогатые весело посмеивались над его ошибками в произношении, когда он пытался выговаривать некоторые фразы, но в помощи не отказывали, даже, наоборот, им это нравилось. А один, призвав Гарриона в качестве переводчика, старательно записывал слова уже на русском языке. А под сидр все это дело шло у них довольно‑таки весело.

Кстати, о напитках, безалкогольных и здесь не оказалось. Подавали в основном сидр и пиво. Вино тоже присутствовало, но стоило значительно дороже, ну да, тут же север, виноград и напитки из него явно импортные. И гномье горючее присутствовало, куда же без него. Тифлинги, правда, ограничивались слабыми напитками, в основном сидром, который по нашим меркам был безалкогольным, да и здесь использовался вместо компота. Надо будет поинтересоваться, хотя я, кажется, понял, из‑за чего в качестве питья тут употребляли исключительно алкогольные напитки. Похоже, так же, как и у нас, воду из источников пить было попросту опасно для жизни из‑за паразитов и кишечных инфекций. Точнее, опасно не для жизни, а для кошелька, по обмолвкам тифлингов выходило, что лечат все это маги довольно быстро и качественно, вот только берут недешево. И даже рогатые, крайне устойчивые, точнее, практически невосприимчивые к инфекционным заболеваниям, предпочитали не рисковать, особенно если учесть, что сидр был повкуснее водички. Научить их, что ли, на досуге квас делать, надо только узнать, выращивают тут рожь или нет. Ржаного хлеба мне пока не попадалось, в основном лепешки, по вкусу – из пшеничной муки с какими‑то добавками.

Ближе к вечеру, по местному к концу четвертой стражи, ресторан начал заполняться разумными. Если гномов и орков я уже видел, то сейчас Шелли продемонстрировала мне, как она выразилась, почти чистокровного эльфа. По ее словам, светлые если и путешествовали, то исключительно морем, да и то крайне редко. Впрочем, от темных эльфов они отличались только названием и отношением к другим расам. Насчет отношений не знаю, но темный эльф, внешне полностью соответствовавший земным описаниям, невысокий, очень хрупкий человекоподобный с длинными ушами, миндалевидными глазами и прочими эльфячьими расовыми особенностями ужинал в одиночестве за столиком с таким видом, будто судьба закинула его в самый настоящий свинарник. Эдакий принц в изгнании. Кстати, насчет невыразимой красоты эльфов, кому‑то, может, такие и нравятся, но на мой вкус не сказал бы, что особо красив. Конечно, лично мне мужика оценивать трудновато, мне как‑то всегда больше девушки нравились, но многие тащатся от эдакой хрупкости и утонченности. Впрочем, на вкус и цвет все фломастеры разные, каждому свое.

У остальных разумных никаких расовых предрассудков я не заметил. Все общались наравне. Что еще примечательно, несмотря на обилие спиртного, ни драк, ни намеков на них в ресторане гостиницы не возникло. Несколько раз кое‑где вспыхивали ссоры, разговоры на повышенных тонах, начинали поминать дерьмо и задницы в разнообразных вариантах и сочетаниях, но чесать кулаки ни купцы, ни их охранники и работники не осмеливались. Вот уж не знаю, то ли из‑за врожденного миролюбия, то ли из‑за правил, установленных гномами.

Кстати, в гостинице кроме нас остановился еще один отряд тифлингов, вот только эти рогатые с нашими общаться почему‑то не рвались. Скорее наоборот, старались держаться подальше. Только их старший обменялся приветственными кивками с Гаррионом, и все. Я потребовал от Шелли объяснений. С ее слов получалось, что эти тифлинги из другого клана, рядовые наемники, если так можно выразиться. А те, которые сопровождали нас, чуть ли не элита в их табели о рангах. Вот и не лез чужой молодняк с ними обниматься, рылом еще не вышли. Ну а наши на соплеменников и внимания не обращали, так, поздоровались, чтобы вежливость соблюсти, и все.

Неожиданно заметил, что тифлинги куда‑то исчезают по одиночке или парами. Шелли тоже сказала, что ей надо куда‑то по делам и увидимся мы уже в нашей комнате, и быстренько испарилась. Я с вопросительным выражением на лице повернулся к Гарриону.

– Чего тебе? – поинтересовался мастер, лениво ковыряя отбивную на своей тарелке.

– А куда все разбегаются? – спросил его. – Точнее не все, а твои бойцы.

– Ну одну пару, сразу как поели, я дежурить отправил, – ответил рогатый, подливая себе сидра. – Их смена заступила на всю первую ночную стражу. Тут, конечно, не воруют особо, за этим следят, и пристально, но все бывает, лучше приглядеть…

– Это… а фургон… – перебил я его. – И седельные сумки? Мы же их во дворе оставили.

– Не беспокойся, там как раз круглосуточная стража, очень внимательная. А вот в комнаты изредка залезают. Гостиница не маленькая, шесть горизонтов, по‑другому этажей, только идут вниз, так что за всем не углядишь. А у фургона у нас еще и дополнительная охрана в виде двух дюжин трупов. Воришку, который туда полезет, ждет большой сюрприз.

– Ну смотри, тебе виднее, – неопределенно пожал плечами. – А остальные где?

К этому моменту в ресторане из нашего отряда остались только мои бойцы и трое тифлингов, Алаири с Ланией уже прочно приклеились к людям и не собирались отрываться, был и еще один боец, тот самый, который записывал русские слова и продолжал плотно общаться со священником.

– Ну… кто‑то спать уже пошел. Еще кто‑то в местный бордель отправился, тут есть небольшой, при гостинице. В Перевальном ребята как‑то не успели, не до того было, вот и решили, пока время есть, воспользоваться. А ты что, интересуешься?

Я закашлялся и решительно замотал головой.

– Почему‑то я так и подумал, – ехидно усмехнулся Гаррион. – Впрочем, ни тебе, ни твоим людям я бы не советовал. Тут придорожные бордели весьма низкого качества, их в основном орки посещают, а от этих зеленошкурых любую заразу подцепить можно. Нам‑то по фиг, нас ничего не берет, а вам лучше до Оэсси потерпеть, там уже солидные заведения, с гарантией. И шлюх маги нанятые проверяют чуть ли не каждую дюжину дней.

– Знаешь, вот что‑то мне подсказывает, что и мне и моим бойцам как‑то не до борделей будет, – задумчиво сказал я. Алаири надоело сидеть в ресторане, и тифлингесса удалилась, уверенно буксируя следом моего зама. Рожа Стингера выражала нечто среднее между обреченностью и любопытством. Предупредить, что ли, капитана, какого возраста тетя его закадрила, или потом сюрприз устроить? Я проводил парочку взглядом и снова повернулся к тифлингу: – Слушай, а что такого надо сотворить, чтобы в бордель не пускали?

– Уже проболтались, вот сплетники, – задумчиво сказал Гаррион. – Да, было дело, у Алы сорвало крышу капитально. Там на самом деле скорее грустная история. Или даже трагическая…

– Да рассказывай уже, не буду я трепаться, – пообещал, подливая ему сидр, ну и себе, конечно, заодно.

– Да трепаться‑то не страшно, у нас в клане ее и так почти все знают. – Гаррион благодарно кивнул. – Если только подробности. Ситуация‑то у тифлингов довольно часто встречается, из‑за наших физиологических особенностей. Первый раз Алаири вышла замуж за полуорка‑наемника, еще по молодости, они в одном отряде оказались в долгосрочном найме, какая‑то небольшая войнушка была на Южном. Но с ним она прожила по нашим меркам недолго, смен двадцать, потом они разошлись, найм закончился, а вскоре ее первого мужа убили в какой‑то стычке, да и сам он уже был пожилого возраста. А вот во второй раз она влюбилась по‑настоящему. Тоже на Южном, в какого‑то человека, причем не воина, а гончара. Сильно влюбилась, досрочно разорвала очередной контракт и осела с ним в какой‑то деревушке, там же. На Южном много небольших поселений людей. Глушь жуткая, друг от друга поселения практически полностью изолированы, о внешнем мире представление жители имеют самое смутное. Живут по каким‑то своим традициям и законам… Но не суть. Так вот, вышла Ала замуж и осела в деревеньке этого человека, уговорить его к нам в клан переехать она не смогла, или не очень пыталась, я уж и не знаю. Тебе же Инферна уже рассказала, как мы стареем? Ну вот, сам понимаешь, что у тифлинга должны быть очень веские причины для того, чтобы осесть на месте. Да еще и не в клане, а в поселении другой расы. Нас и тут, на севере, не особенно‑то любят и боятся. А уж как она там обходилась, среди местных дикарей, я даже не представляю. Но любовь – штука такая. Два раза она в ту деревеньку привозила мага, жизнь мужу продляла, обошлось ей это удовольствие в огромную сумму, гораздо дороже, чем обычно. Долго там прожила, мужу помогала. На свои деньги оборудование в этих краях закупала, для гончарного дела, чему‑то научилась. Сам понимаешь, что для местных дикарей посуда, изготовленная по технологии гномов, – верх совершенства, так что они с мужем там не бедствовали. В конце концов она и ребенка родить решилась. Родила… А вот потом… Сыну Алаири тогда смен десять исполнилось. А кому‑то из местных стало завидно от такого благополучия. В общем, в одну прекрасную ночь их заперли в доме и подожгли. Вот только местные про тифлингов толком ничего не знали.

Ала вынесла одну из стен дома и вытащила на себе мужа и сына. А вот встретили их снаружи стрелами. Сына застрелили сразу, мужа сначала только ранили. Сам понимаешь, Алаири немножко обиделась и начала убивать. Всех, кто убежать не успел, она в клочья разорвала, в буквальном смысле слова. Но когда вернулась к мужу, у того в груди в дополнение к стреле уже торчали вилы. Ну и голову ему отрубили, так, на всякий случай. Вот тогда у Алы мозги отключились окончательно. И она устроила небольшой прорыв Хаоса. Там же не просто одна деревушка была, небольшое племя жило, парочка поселений, с дюжину хуторов. Вот только жило, раньше… Она там резню устроила, не разбирая, кто прав, кто виноват, убивала всех. Потом ее немного отпустило, Ала собрала все, что там оставалось живого, включая домашних животных, женщин и грудных детей, затащила в какой‑то большой сарай и подожгла. И еще пять или шесть смен болталась по всему Южному, отлавливая немногочисленных «счастливчиков», которые успели разбежаться. Вот только все эти беглецы потом здорово пожалели не о том, что сотворили, а о том, что сбежать успели. Тех, кто под горячую руку попался, Алаири сразу убивала, а все, кого она потом отловила, умирали очень долго. Сам понимаешь, у тифлингессы четыре сотни смен проходившей в наемниках, фантазия на эту тему очень богатая и опыта не занимать. Потом Ала в клан вернулась. Мы думали, что долго не проживет, жить она совсем не хотела. Но вот держало ее что‑то в этом мире, да и сейчас еще держит, уж не ведаю что.

– Да, даже не знаю, история то ли грустная, то ли страшная, – протянул прислушивавшийся к рассказу Потапыч. – И часто у вас такое?

– Случается, – пожал плечами Гаррион. – Уж такие мы, у нас все события кровью отдают.

– Скорее грустно, – сказал я. – Но при чем тут бордели?

– А, бордели это так. Алаири где‑то смену просидела в клане безвылазно, а потом внезапно собралась и отправилась в Оэсси. Сняла самый шикарный бордель и устроила там оргию на трое суток… Всех впускала – никого не выпускала. Она бы и дальше так развлекалась, вот только там один из членов магистрата завис и как‑то умудрился весточку на волю передать. Лиимат собрал бойцов, и мы ее оттуда извлекли, с трудом правда, она сопротивлялась.

– Ну бывает, – прогудел Потапыч. – Сносит башню от переживаний, выплескивают эмоции и так, ну не подожгла же она город, в конце‑то концов.

– Лучше бы подожгла, – покачал головой Гаррион. – Пару дюжин дней она отдыхала, а потом повторила все снова, только в другом борделе. Мы за ней тихонько приглядывали, вот только она аккуратненько так сбежала, только на пятый день хватились. Где‑то с сезон это продолжалось, потом стоило Алаири войти в ворота Оэсси, как все бордели, включая самые убогие в рыбацком районе, закрывались, а их персонал в темпе прятался по самым дальним уголкам городских катакомб. Уж не знаю, как они ее отслеживали, может, наблюдателей на воротах ставили, может, метку магическую прилепили, может, еще что… Але все это жутко не понравилось, но отлавливать шлюх разного пола по городским катакомбам она считала ниже своего достоинства. Другую штуку придумала, через посредников заказала амулеты иллюзии, чтобы облик свой менять. В борделях эта штука не прокатывает, там системы магические на входе проверяют истинность личины. Ну Алаири и начала шляться по улицам, в основном в районах, населенных орками. Зелененькие и так весьма активны в этом плане, а если еще немного свойс