Наперсник судный,

которые, наверно, побудят нас к новому благодарению и поклонению.

Что касается меня, то форма славного наперсника, прежде всего, привлекает к себе мое внимание. По всему, что прошло до сих пор пред моими глазами, во всем святилище и во всем облачении первосвященника, я нашел, что здесь не делалось ничего произвольно или приблизительно так или иначе, ничего не принимало ту или другую произвольную форму. Господь дал вполне определенный план, и Моисей должен был выполнить его точно так, как дал ему Господь, потому что в каждую его черту Он вложил Свое священное значение. Так и этот четырехугольник, на котором стояли имена Израиля, вырезанные на драгоценных камнях, имел особенное значение. Он был вполне похож на расположенный вокруг святилища стан и на народ, идущий в этом виде чрез пустыню. Четыре раза по три колена, по направлению четырех стран света, располагались они в шатрах вокруг скинии, и, четыре раза по три, покоились на наперснике первосвященника их имена, вырезанные на камнях. И, как мы можем видеть из повеления Господня, эти имена были расположены совершенно в ином порядке, нежели на камнях, возложенных на плечи первосвященника. В 9 и 10 стихах нашей главы сказано: "И возьми два камня оникса, и вырежь на них имена сынов Израилевых. Шесть имен их на одном камне, и шесть имен остальных на другом камне, по порядку рождения их "; о наперснике же говорится: "Сих камней должно быть двенадцать, по числу сынов Израилевых, по именам их; на каждом, как на печати, должно быть вырезано по одному имени из числа двенадцати колен " (Исх.28:21). В то время, как они стояли вырезанными на камнях оникса по порядку старшинства их в доме отца, потому что по рождению они все были равны и в них не могло быть никакой разницы, мы находим их на наперснике судном в военном порядке и в порядке расположения стана, предписанном Самим Господом коленам Израилевым, где, согласно Его священному плану, Он распределил их, сообразуясь с задачами и способностями каждого из них и совершенно не принимая в расчет их родословия. В Числ. 2 гл. мы можем в точности видеть чудный порядок расположения двенадцати колен в стане Израилевом.

Возлюбленные, этот четырехугольный стан, так же, как и наперсник судный на груди первосвященника, есть истинный прообраз Царствия Божия здесь, на земле, которое должно распространиться по всем четырем странам света и, как Господь предсказал чрез пророка Даниила, оно наполнит, наконец, всю землю. (Дан.2:35). В конце веков "Бог небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно" (Дан.2:44). В настоящее время, конечно, мы видим народ Всевышнего совершающим свой переход чрез пустыню мира сего, разбивая то тут, то там шатры свои для того, чтоб вскоре снова снять их и перенести военный стан свой в другое место земли, так как не пришло еще время Господне.

Но как бесконечно чудно и теперь уже знать, что, хотя рассеянный во все страны света, народ Божий находится и в настоящее время в борьбе, хотя он и окружен многими, к нему враждебно настроенными, народами земли, хотя члены его и бывают часто далеко отброшены один от другого, всем им, однако, отведено одно и то же место на великой груди Первосвященника и в любящем сердце Его. Ни одно из колен народа Божия не находится в пренебрежении, ни одно из них не отвержено, не забыто Им. В каких бы отдаленных частях света искупленные Его ни находились, где бы они не были скрыты, так что никто не может предполагать их присутствия, тем не менее они, все без исключения, покоятся на необъятном сердце возлюбленного Первосвященника пред Богом. Чудное утешение: я, ты, все мы, и все дети Его на востоке и западе, на юге и севере, все перед Ним предстоят, пребывают всегда в присутствии Его!

Другое, очень важное обстоятельство этого нагрудного украшения первосвященника представляем его название. Он называется наперсником судным. 30 стих этой главы показывает нам причину, по которой он носить это название; там сказано о первосвященнике: "И будет Аарон всегда носить суд сынов Израилевых у сердца своего пред лицом Господним". Это данное ему Господом название именно потому имеет важное значение для народа Его, что последний, как мы это только что видели, постоянно находился как бы пред глазами Иеговы. Не должно ли было это сознание постоянного присутствия Божия производить в них боязнь и страх при мысли о своих ошибках, слабостях, недостатках и немощи? Не находились ли они пред лицом Господним во свете, от которого ничто не оставалось скрытым, но все было обнажено и открыто? Конечно, это было так. Но всякая боязнь и всякий страх тотчас рассеивался при мысли, что не они сами предстояли пред Богом, но первосвященник, что не они должны нести свой приговор, но их облеченный Самим Богом и благоугодный Ему ходатай. Они могли сознавать себя сокрытыми в нем, потому что его совершенство с избытком покрывало их слабости.

Какой чудный свет проливает это обстоятельство на нашего Ходатая там в небесах, как ярко оно освещает Его беспрерывное дело во славе! Он ведь - великий представитель искупленного Своею кровию народа, народа, взятого Им в удел; Он представляет другую договаривавшуюся сторону в чудном, заключенном навеки, завете благодати Божией; не народ Его, нет, ни один из них не участвует в этом. Поэтому Он взял все обязательства этого завета на Себя и один ответствен с начала до конца за все и за всех. Некогда Он понес приговор Своего народа, приговор смертный, идя, как жертвенный Агнец, чтобы умереть за него на кресте; теперь же Он, как ходатай, носит на Своем сердце их приговор за их ежедневное хождение. Он - заступник, отвечающий за их недостатки и немощи, ходатайствующий за каждого из Своих немощных чад. Мы читаем о Нем, именно в этом Его положении первосвященника, что Он, как таковой, исполнен сострадания "к немощам нашим" (Евр.4:15), что Он молится за нас (7:25) и ходатайствует за нас (Рим. 8:34). Как высока, как утешительна эта славная действительность; душа должна бы торжествовать об этом и с радостью последовать приглашению апостола, который ободряет нас: "Посему да приступаем с дерзновением к престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи" (Евр.4:16). Мирской разум плоти боится, чтоб эта истина не послужила поощрением греху, но Дух Святой только что показал нам в последних драгоценных словах Господа, что она открывает двери к милосердию могущему сострадать нам в немощах наших, и к благодати, в силу которой мы можем одолевать всякое затруднение и достигать победы. Нет, не для того, чтобы нам грешить, но для того, чтоб мы не согрешали, написал Он нам это; если бы это и случилось когда-либо, мы должны знать, что имеем "ходатая перед Отцом, Иисуса Христа, Праведника" (1Иоан 2:1).

Но еще больше, братия мои, силою Господа мы могли бы некоторое время так ходить пред Ним и с Ним, что, подобно апостолу Павлу, мы ничего не знаем за собою; но тогда мы не должны забывать, что этим мы еще "не оправдываемся" пред Господом (1 Кор.4:4), потому что еще могут существовать вещи скрытые, которые, хотя наше око и не видит и наша совесть не указывает их, все же были бы обнажены и открыты очам Божиим, еслиб Он не смотрел на нас чрез Того, Кто, в сострадании к нам, носит на груди Своей падающее на нас осуждение. Да будет вечная хвала и поклонение Ему, в Котором мы можем, без страха и робости, занять свое место пред Отцом.

Далее, мне хочется еще заметить, что Израиль был, таким образом, представлен в первосвященнике в двух отношениях. Мы видели Израиля на плечах его, вырезанным на камнях оникса; здесь мы встречаем его вторично на драгоценном наперснике на сердце его. Итак, ему приходилось носить этот народ пред Господом в двух отношениях, а именно, как народ, которому он посвятил все свои силы, и как народ, которому он отдал всю свею любовь. Плечи, носившие на себе камни оникса и более ничего другого, принадлежали тысячам Израильтян, а сердце, бившееся под этими сверкающими камнями, должно было только гореть любовью к тем, которые были так приближены к нему именно в этих камнях. Какая задача для Аарона и какой ублажающий вид для Израиля! Насколько Аарон и его преемники осуществляли эту задачу, кто может сказать? Но еслиб они и достигли человеческого совершенства, какая была бы от этого польза? Ибо, что есть человеческая сила, что есть человеческая любовь? И если они и имеют какое-либо значение для нас, то что они пред Богом? Они были тени, указывающие на будущие блага.

Поэтому, какое блаженство должно охватить сердца наши, когда мы смотрим на Него, великий первообраз, который Аарон только отражал, и узнаем из этой тени, что не только Его могущество, но и Его бесконечная любовь с ее непостижимой высотой и глубиной, широтой и долготой служит основанием, на котором мы так безопасно покоимся. Его всемогущество сделалось нашим, - это так высоко; Его всемогущество и Его благоволение сделались нашими, - это еще выше; но самое высокое, превосходящее всякое разумение наше, - это то, что вместе с Его всемогуществом и Его горящее любовью сердце всецело принадлежит нам. Посмотри, чадо Божие, как те сверкающие камни покоятся на сердце Его и покрывают его; они представляют собой Его народ, Его невесту, о которой Он сказал: "Пленила ты сердце Мое, сестра Моя, невеста" (П.П.4:9).

Кто из вас, братия мои, не позавидовал громко или хотя тайно ученику, некогда покоившемуся на груди Его, и кому из вас не хотелось бы в детской простоте этого места? И ведь это было твое место, чадо Божие, с первого вздоха твоей духовной жизни, потому что Он Сам поместил тебя туда. О, если бы ты мог, в случае если этого до сих пор не было, хотя сегодня узнать этот твой славный жребий и войти в него, направив взор свой на твоего великого Первосвященника. Не думай, что это исключительное счастье немногих выдающихся и преуспевших святых, нет; напротив, ты можешь прочитать вот что: "Агнцев будет брать на руки и носить на груди Своей" (Ис.40:11). Итак, слышишь, это место даже для агнцев. Да, та горячая, пламенная мольба, мольба отдельных душ и всей Церкви, невесты Христовой: "Положи меня, как печать на сердце Твое, как перстень на руку Твою" (П.П.8:6), - уже давно исполнена. С того дня, как Он занял Свое место, как великий Первосвященник и представитель пред Богом, Он носит весь народ Свой на раменах Своих и на сердце во всемогуществе и любви.

Не следует ли нам, далее, вспомнить еще разницу в блеске драгоценных камней, на которых сияли эти имена? Посмотрите, какая разница между камнями на плечах первосвященника и камнями на груди его! Достаточно одного взгляда, чтобы открыть ее. Там встречается нам полное однообразие, здесь же - самое разностороннее различие; там все колена являлись в одном и том же блеске камней оникса; здесь каждое колено появляется в другом драгоценном камне и, таким образом, в различной славе; в то время, как там возраст и рождение указывают им соответствующее место, - здесь существует совсем не зависящее от этого назначение. И кто мог бы сказать, что это, собственно, не должно бы так быть, что это вероятно недоразумение, ошибка? Никакой ошибки здесь быть не могло, потому что здесь всюду царил чудный порядок Иеговы.

Но отразилась ли эта тень, осуществилась ли она на народе Божием Нового Завета? Конечно. Когда этот народ рассматривается со стороны его рождения от Бога, то в нем нет никакого различия: в этом отношении все равны. Один столь же драгоценен и славен, как и другой. Бесконечно дорогая цена крови Христовой была одинаково уплачена за всех и каждого. Каждый возлюблен вечною любовью, избран во Христе от века; тот же Дух Святой родил их, та же жизнь вечная наполнила их и та же слава их общей Главы одинаково принадлежит всем. Нет, здесь нет различия ни для кого, кем бы они ни были раньше! Пусть Рувим "бушевал, как вода" и потерял вследствие этого свое земное первородство (Быт.49:3,4), но смотри, его имя красуется первым в камнях оникса на раменах первосвященника; пусть Иосиф и Вениамин пользовались некогда предпочтением Иакова пред всеми, здесь они стоят по порядку своего рождения и, таким образом, они здесь последние, что, однако, не делает никакой разницы, потому что они пользуются одинаковым блеском с другими.

Но если мы рассмотрим дорогой народ Божий по характерам, присущим каждому колену отдельно, по его значению для Царствия Божия здесь на земле, по его качествам и хождению, то каждое колено, даже каждый отдельный член колена явится, как те драгоценные камни на груди первосвященника, в своем особенному ему одному присущем блеске, на своем особенном месте. Иуда, воинственный и побеждающий лев, поставлен во главе, в первый ряд, тогда как Дану приходится стоять на конце; Господь взял их из средины и поставил на то место, где они лучше всего могли выполнить план Его. И как разнообразно блестели они! Каждый в своем роде. То же еще и сегодня. Какое несметное воинство Господне сражается именно теперь за дело Того же Господа! Может быть, мы хотели бы переместить стан отдельных колен? Или, может быть, мы закрыли глаза для славы, присущей им одним? Если это так, то мы стоим в противоречии с Тем, Кто "так дивно устроил все". Откроем только хорошо глаза свои и, если нужно, помажем их глазною мазью Господа, чтобы нам видеть, как каждое из этих колен украшает нашего превознесенного Первосвященника своим особым, присущим ему одному, блеском. Подобно тому, как каждая капля росы отражает в себе великое солнце, и отражает его различным светом, так что мы видим во всех их все семь цветов радуги отраженными миллионы раз, так и каждое колено Израиля Божия отражает драгоценное Солнце Правды различным, ему одному свойственным образом. И не случилось ли тут недоразумения или ошибки? Не должны бы были все они сиять одним и тем же светом? Нет, о нет! Он, наш возлюбленный Господь, хочет послать в этот мир, чрез посредство народа Своего, тысячи лучей Своих разнообразных свойств и добродетелей, Его совершенства и превосходства, чтобы он увидел в них Его. Могу ли я передать их все, можешь ли ты это сделать или может ли это сделать мое колено, или кто-либо другой? Не понадобится ли Ему для этого весь народ Его? Да, конечно, весь! А если это так, то сияй же ты, колено Иудино, в красноватых лучах твоего рубина, и ты, колено Иссахарово, - золотистым блеском топаза; ты же, Завулон, сияй освежительным зеленым светом изумруда; пусть от одного исходит сияние голубого сапфира и пусть другой блестит фиолетовыми лучами приятного аметиста, и да покроет всех третий ослепительным светом алмаза; когда же не хватит больше лучей для изображения совершенства непостижимой красоты великого нашего Первосвященника, пусть каждый присоединит тогда радостно и добровольно данную ему славу; она безусловно нужна для того, чтобы дать полную картину. Будем поэтому остерегаться, чтобы не превратить чудное разнообразие и разносторонность Его драгоценных камней в мертвое однообразие, иначе мы неизбежно направлялись бы к тому, чтобы отнять лучшую славу у безценного сокровища Господня.

Нам остается еще обратить внимание на урим и туммим на груди первосвященника. Моисею повелено было возложить урим и туммим в наперсник судный, нижний конец которого был поднят наверх, так что, сложенный вдвойне, он представлял собою нечто вроде сумки. В немецком тексте эти еврейские названия переведены словами "свет и право"; другие переводчики придают им значение "света и совершенства"; перевод же семидесяти толковников передает их выражением "откровение и истина". Нам совершенно неизвестно, в чем, собственно, состоял урим и туммим. Были ли это также драгоценные камни, носившие эти два многозначительные имени, или же - жребии, бросавшиеся пред Господом, отрицавшие или утверждавшие поставленные вопросы, было ли это что-либо другое, ничего этого из Св. Писания не видно. Одно только очень ясно для нас в слове об этой святой тайне, хранимой на груди первосвященника, что посредством нее Господь открывал Свою божественную волю и объявлял Израилю Свои решения. Так, например мы читаем об Иисусе Навине, уже не говорившем с Господом, подобно Моисею, лицом к лицу, что ему повелено было узнавать решения Господа следующим путем: "И будет он обращаться к Елеазару, священнику, и спрашивать его о решении посредством урима пред Господом, и по его слову должны выходить, и по его слову должны входить он и все сыны Израилевы с ним, и все общество" (Чис.27:21). Итак, во всяком затруднении, где требовался новый свет и новое откровение Иисусу Навину и всему обществу Израилеву, им было указано обращаться к уриму и туммиму. Несчастный павший и отверженный царь Саул, который хотел воспользоваться этим же путем, чтобы выйти из больших затруднений, не получил никакого ответа: "И вопросил Саул Господа; но Господь не отвечал ему ни во сне, ни чрез урим, ни чрез пророков" (1Цар.28:6). И всему колену Левия, глава которого был носителем этой чудной тайны, заключительным благословением Моисея было желание, чтобы она ненарушимо оставалась с его главой. "И о Левии сказал (Моисей): Туммим твой и урим твой на святом Муже твоем, которого ты искусил в Массе, с которым ты препирался при водах Меривы, который говорил об отце своем и матери своей: я на них не смотрю, и братьев своих не признает, и сыновей своих не знает. Ибо они Левиты, слова Твои хранят, и завет Твой соблюдают" (Втор.33:8,9). Откровение Господа, Его решение и воля, познаваемые и прообразно представленные в уриме и туммиме первосвященника, должны бы были быть - даже с отречением от самых любимых и дорогих им на земле - исключительным стремлением и желанием Левитов, а также и их богатством и наследием. Словом, в уриме и туммиме своего первосвященника Израиль владел чудеснейшим и таинственнейшим из всех даров благодати.

И теперь, где и что такое наш урим и туммим в эти дни Нового Завета? Нуждаемся ли и мы в них или же мы предоставлены самим себе, чтобы беспомощно проходить чрез пустыню мира сего? О, слава нашему Богу и Отцу за то, что мы знаем Того, Чье имя "Чудный" и "Советник", Кто Сам Себя называет "светом" и познать Которого значит не что иное, как видеть Отца и познать Его волю. "Кто последует за Мною",- так говорит "святой Муж" наш, - "тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни" (Иоан.8:12). О, только бы мы пребывали в том, чтобы нам идти вслед за Ним, дабы мы искали наш "свет и право" только у этого "святого Мужа" нашего и научились отречься от всего того, что отвлекает нас от Него. Всякая тьма, всякая нерешимость, всякое незнание пути и воли Его были бы для Него только новым случаем открываться нам тем славнее.

Но как же будет сиять до нас свет Его, если Он Сам пребывает пред престолом Отца? Да будет Ему хвала и поклонение! Хотя Он обитает в неприступном свете, но, тем не менее, Он, воистину, с нами "во все дни до скончания века". И больше этого. Он не только с нами; нет, еще славнее и драгоценнее удел наш: Он живет в нас чрез Духа Своего (Рим.8:10,11). Дух же Его прославляет нам Его; Он постоянно берет от Него и возвещает нам (Иоан.16:14), так что мы открытым лицом взираем на славу Господню и, взирая, преображаемся в тот же образ (2Кор.3:18). Непрестанно свидетельствует о Нем Дух Святой, научая нас всему и напоминая нам все, что Он говорил нам (Иоан.15:26; 14:26), и всегда Он готов наставить на всякую истину. Он есть помазание от Святого, и, в силу того, что мы имеем его, нам может быть сказано: "вы знаете все" (1Иоан.2:20). О, благословенный Урим и Туммим! Пребудь же так близко к нам, как тот ветхозаветный урим и туммим был близок к тем драгоценным камням, так что они покоились на нем, и не дай нам омрачать Твой свет или подавлять твое сияние, чтобы нам не быть, как Израиль, потерявший это сокровище (Ездр.2:63) и ходящий теперь во мраке, по своему собственному пути. Нет, дай нам ходить во свете Твоем, доколе мы имеем его. Аминь.