Спецдонесение

В связи с расследованием дела об убийстве Александра Самохина, по Вашему поручению мною, старшим оперуполномоченным МУРа ГУВД Москвы майором милиции Грязновым В. И., была проведена оперативно-розыскная работа, направленная на выявление свидетелей, обладающих важными сведениями по поводу обстоятельств данного дела.

Проведенной работой установлено:

Фирма «ГОТТ», в которой работал погибший Самохин, торгует подержанными автомобилями иностранного и отечественного производства (реэкспортные операции), которые поставляются в основном из Германии и стран Прибалтики. Фирма имеет филиалы в Германии, Чехословакии, Болгарии («Вест-ГОТТ»), а также в бывших советских республиках: Латвии, Литве, Азербайджане и Таджикистане («Ост-ГОТТ»). Членами правления фирмы «ГОТТ» являются: бывший начальник Генерального штаба МО генерал армии М. Миненков, бывший генерал-лейтенант А. Сукачев, начальник кредитного отдела «Славянского банка» А. Шароев.

По предварительным данным погибший Александр Самохин, 25 лет, работал в коммерческой фирме «ГОТТ» с июня с. г. и занимался доставкой автомобилей из-за рубежа (этим объясняется наличие в кармане убитого ключей от «мерседеса»).

Командировочная документация подтверждает, что А. Самохин за время работы в фирме «ГОТТ» был в служебных командировках за границей (Германия, Чехословакия, страны Прибалтики).

Последняя командировка Самохина была в Лейпциг, откуда А. Самохин пригнал автомобиль «Мерседес-190Е» 1988 г. выпуска. При опросе сотрудников фирмы «ГОТТ» секретарь-референт Е. Морозова также сообщила, что конкретного знакомого по кличке Пельмень у Самохина не было, но убитый так называл спортсменов-культуристов.

По мнению Е. Морозовой, потерпевший был втянут в какую-то грязную историю, связанную с крупным денежным долгом, и всерьез опасался за свою жизнь, о чем и сообщил ей в личной беседе.

Поскольку по месту прописки А. Самохин не проживает, мною приняты меры по установлению места проживания потерпевшего, но до сих пор положительного результата нет.

Ст. оперуполномоченный

МУРа майор Грязнов.

Прочитав донесение, я передал его Левину, а сам взглянул на Грязнова. Слава ликовал.

— И это еще не все, господа, — протянул он. — Бумажка эта, пока я к вам добирался, уже успела морально устареть, так что придется переписывать по новой. Есть еще кое-какие любопытные новости. Я зашел по пути к нашему Семену Семеновичу Моисееву, и он одарил меня двумя бумагами, которые вам и представляю.

Эти бумаги оказались актами технической и почерковедческой экспертиз. Костя Меркулов взял листы, просмотрел их и хмыкнул.

А я вертел в руках фотографии Александра Самохина, снятого в обнимку с Ельциным и Зиной.

— Вот что, господа хорошие. Пока у нас еще что-нибудь не устарело, необходимо немедленно провести обыск у Самохина на квартире, — сказал я. Посмотрел на Меркулова, на лице его читалось полное согласие с моим предложением.

Я взял у Меркулова бумаги, заглянул в них: «…позволяет нам квалифицировать по совокупности частных признаков папиллярных узоров следов пальцев как принадлежащие одному и тому же лицу…» Иными словами, на мерседесовских ключах и в квартире генерала-нумизмата Сельдина пото-жировые следы пальцев были оставлены одним и тем же лицом, а именно Самохиным Александром.

Самохин и убийца Сельдина, возможно, — одно и то же лицо. Очень возможно, но, несмотря на следы пальцев, пока еще не доказано; Самохин как друг Сельдина, естественно, не раз бывал в квартире и до убийства…

От новых известий, брошенных в следственную копилку, я вдруг повеселел:

— Ну что, едем?! Все готовы?

— Да, едем, — качнул головой Меркулов и протянул мне в полиэтиленовом пластике маленький обрывок бумаги. — Полюбопытствуй…

У меня мороз пробежал по коже, потому что я узнал руку Татьяны Холод. На записке значилось: «…Он скажет по телефону „Дрезден + вокзал + № + код Х911“».

«Дипломат» она получила на вокзале. Впрочем, подобная версия возникла у меня одной из первых, еще несколько дней назад…

Я поднялся, вернул Меркулову пластик с запиской:

— Хорошо, если это все. Предлагаю не терять времени.

Через несколько минут мы уже выезжали на Садовое кольцо.

В машине я доложил Меркулову и Грязнову о сегодняшней встрече с пенсионером Левченко на Ваганьковском кладбище. Костя и Грязнов согласились, что придется слегка прощупать эту неформальную организацию пенсионеров «Коммунисты, вперед!».

Мы стояли перед закрытой дверью в квартиру Самохина. Пока Левин на улице и в подъезде дома искал понятых, Грязнов внимательно изучал замок, который ему предстояло открыть.

— Может быть, пока не пришли понятые, спустимся вниз, к Сельдину? — предложил я Меркулову.

Он согласился. Мы, не дожидаясь лифта, спустились по черной лестнице.

Лестница была достаточно загаженной, несмотря на престижность дома, хотя и не в такой степени, как в обычных домах. Естественно, все стены были расписаны названиями любимых ансамблей местного подрастающего поколения, черепами и молниями, а также потрясающими по своему откровению надписями типа: «Галя дает всем!»

Меркулов вдруг остановился и наклонился над белым пятном масляной краски, растекшейся вокруг осколков стеклянной банки. Он поскреб застывшую кожицу, которая тут же порвалась, обнаружив свежую маслянистую поверхность.

— Разбили не позже чем неделю назад, — заметил Меркулов, и мы продолжили свой путь.

Мы остановились перед дверью Сельдиных, которая была опечатана. Все было в порядке, печать не сорвана. Костя зачем-то посмотрел на потолок. Я машинально проследил за его взглядом и заметил темное пятно на левой стене, чуть повыше двери.

Я перевел взгляд на другую стену. На правой стене, на том же уровне, был точно такой же темный отпечаток.

Меркулов уставился на меня вдруг с неподдельным интересом:

— Ты когда-то говорил, что на шпагат можешь садиться.

Я не стал спрашивать, зачем и почему, а попробовал сесть.

От подошв моих ботинок до стен оставалось пространство сантиметров 10.

— М-да, этот типчик был поболее тебя ростом, — задумчиво сказал Меркулов и добавил, когда я встал на ноги: — Вот что, Турецкий, ты с Грязновым проводи обыск, а мне пришли сюда Олега с чемоданчиком.

Я отправил Левина вниз, а сам остался с Грязновым и двумя стариками — дворником и сантехником, проживающими в этом же подъезде на первом этаже.

…Трехкомнатная квартира с небольшим холлом, в которой квартировал Самохин, оказалась чудовищно запущенной и больше напоминала склад старого хлама.

Две комнаты были просто забиты какими-то коробками со спортивным снаряжением, военной формой, а в третьей и проживал господин Самохин. В том, что дело обстояло именно так, сомневаться не приходилось: на стене, под нацистским знаменем, висели портреты Гитлера и самого Самохина — бритого наголо, в военной униформе.

Рядом с фотографиями «замечательных» людей расположились немецкий штык и полевой бинокль. Так что в симпатиях господина Самохина сомневаться не приходилось.

После трехчасового обыска, помимо нацистской атрибутики, камуфляжной и парадной униформы, нам удалось найти вощеную бумагу со следами оружейной смазки и тряпку со следами белой масляной краски. В письменном столе я нашел платежную книжку, оформленную на Сельдина Ивана Митрофановича.

— Похоже, отставной генерал Сельдин был хозяином и этой квартиры, — сказал я Славе Грязнову, показывая книжку по квартплате.

— Похоже, генерал Сельдин был темной личностью, — добавил мой друг.

А вскоре подошли Меркулов с Левиным, и мы узнали следующее: на стенах Меркулов обнаружил следы резиновой подошвы и все той же масляной краски.

— Картинка вырисовывается следующая, — подытожил Костя, после того как мы вернулись в машину. — Генерал вызывал к себе этого… Самохина. В дверной глазок он хорошо видел только его. Но он не мог видеть второго, который в это время висел над дверью, растянувшись в упоре на шпагате. Когда старик открыл дверь, второй вломился следом за Самохиным и набросил на старика удавку. Через несколько секунд со стариком было покончено, а молодые люди совершенно спокойно довершили свое дело. Кстати, соседи под квартирой Сельдина пожаловались на то, что ночью по комнате кто-то расхаживал обутый. Вот так…

Я находился в удрученном состоянии: да, я лопухнулся при первоначальном осмотре квартиры и ни от кого этого не скрывал.

Левин тоже сидел понурый, видимо, чувствовал за собой вину. Мы тогда поверхностно осмотрели черный ход, опросили не всех соседей.

— Чего ты приуныл? — весело спросил Славик.

Я лишь махнул рукой.

— Радоваться надо! Теперь мы не будем тыкаться как слепые котята.

— Действительно, — подхватил Меркулов. — Я вообще объявляю благодарность Олегу Борисовичу Левину за оперативный розыск, ну хотя бы фотографии Самохина. — И он подмигнул Олегу Левину.

Левин чуть приосанился.

…Было уже за полночь, когда мы садились в машину. Однако несмотря на протесты Меркулова с Грязновым и не слишком довольный вид Левина, я настоял ехать снова на Новокузнецкую. Засесть на пару часиков обсудить версии по делу об убийстве Холод и Гусева. В казенных стенах как-то быстрее думается, нет расслабляющего домашнего уюта, бутылок со спиртным в холодильнике.

Мы заседали часа три.

Я подробным образом изложил информацию по Шароеву, пересказал разговор с женой Гусева — всюду на горизонте маячил Самохин. Такое впечатление, что нам кто-то старательно подсовывает этого убитого Самохина как виновника всех мыслимых и немыслимых бед; а он в конце концов очень даже может оказаться ни при чем, несмотря на найденный при обыске компромат, говоривший о фашистских увлечениях Александра Александровича.

Покушавшийся самоубийца-«итальянец» — это тоже, выходит, отвлекающий маневр. Но я никак не хотел верить, что Марио действовал самостоятельно. Заказчики взрыва чего-то боятся, я нутром это чую, вот только чего?! Это и предстоит выяснить…

Все согласились, что нужно раскручивать версию: вместо документов Холод получила от кого-то взрывное устройство. Я изложил, что узнал из рукописи полковника Васина, после чего Костя Меркулов страшно погрустнел.

— Что с тобой, Константин Дмитриевич? Никак засыпаешь? — зевая, спросил я.

— Дохлый номер ты нам подсовываешь, Александр Борисович, — ответил Меркулов. — Я не хотел говорить — Шура Романова намекала, что в «конторе» очень интересуются ходом следствия. Боюсь, как бы наш генеральный не дал слабину и комитетчики все-таки не забрали дело к себе, чтобы прекратить следствие. Шура прямо говорит, все к тому и идет… Вот если бы причина взрыва была какая-нибудь не политическая, тогда — другое дело…

— Я с Шурой согласен. Если дело попадет к ребятам из «конторы», это стопроцентное прекращение следствия! — воскликнул я.

— Я уже с ног валюсь, — простонал Грязнов.

Я, Слава и Левин наметили план мероприятий на ближайшие дни и закрыли ночное оперативное совещание.

Я высадил Меркулова возле подъезда его дома, решительно отказался подниматься к нему на утреннюю чашку чая, распрощался с Костей и повез Грязнова и Левина по домам. Но в результате мы как-то незаметно отклонились от маршрута и поехали в Первый таксопарк, где еще процветала легальная ночная торговля спиртным.

Потом мы хорошо сидели у меня дома до утра. Мы с Грязновым в два голоса рассказывали Олегу Борисовичу о наших прошлых похождениях, по нескольку раз пили на брудершафт и целовались с бывшим стажером. Потом с Грязновым стали сокрушаться по поводу того, что старость незаметно, но стремительно подкатывает. Но, к счастью, есть молодое поколение типа Левина, и оно не такое уж дрянное.

А потом, как сказал бы Жванецкий, снова «немедленно выпили»…