Идея метода

Представление о социальном законе заключало в себе одновременно онтологическое и эпистемологическое обоснование зарождавшейся соци­ологии. Но требовалось еще доказать, что существуют и могут быть най­дены способы познания социальных законов, а также показать, каковы эти способы. Для построения новой науки необходимо было утвердить ее методологический статус, т. е. продемонстрировать, что ее познаватель­ные инструменты в принципе соответствуют тому эталону научной методологии, который сформировался в европейском научном сообще­стве XVI-XDC вв.

Этот эталон формировался одновременно с отказом от эталонов науч­ности, господствовавших ранее. Наука средневековья была целиком воп­лощена в теологии и схоластике. Наука гуманистов, образовавших в Ев­ропе «республику ученых» (XIV—XVI вв.), в человеке видела центр и цель бытия; соответственно она выдвигала на первый план гуманитарное зна­ние и художественную культуру: словесность, риторику, грамматику, по­эзию и т. п.

В противовес теологическому, схоластическому и гуманистическому стандартам научности и «учености» в XVI—XVIII вв. в ходе и в результа­те великой научной революции в Европе сформировался новый эталон научности. Его основу составляла ориентация на создание и развитие «ес­тественной» науки, не в том смысле, что это была только наука о приро­де, но и, главным образом, в том, что она должна была опираться на «естественное» мировоззрение. «Естественное» при этом понималось в трех смыслах: «во-первых, как свободное от всего сверхъестественно­го, во-вторых, как рациональное, основанное на чистом разуме или, как тогда выражались, естественном свете; наконец, в-третьих, как возмож­но более согласованное с новейшими успехами тогда же и возникшего механического естествознания» [27, 13-14].

Общенаучным методологическим эталоном стала тогдашняя физика, особенно такой ее раздел, как механика. Следует иметь в виду, что в XVI— XVIII вв. термин «физика» имел гораздо более широкое значение, чем впоследствии. Им обозначали изучение всех природных объектов. На­пример, в знаменитом «Всеобщем словаре» французского языка Антуана Фюретьера (1690) физика определялась как «наука о естественных при­чинах, которая объясняет все небесные и земные явления». В том же зна­чении, что и физика, использовался и термин «физиология», также при­менявшийся ко всей естественной науке в целом. Таким образом, «физика» и «физиология» представляли собой определенный, «естественный» спо­соб видения всего мира, включая мир человека и общества.

Принципы механического естествознания, тесно связанного с матема­тикой и техникой, были разработаны и применены в исследованиях уче­ных — творцов великой научной революции: Н. Коперника, У. Гильберта, И. Кеплера, Г. Галилея, X. Гюйгенса и главным образом И. Ньютона. Эти принципы получили обоснование в философских трудах Ф. Бэкона, Т. Гоб-бса, Р. Декарта, Дж. Локка, Г. В. Лейбница, X. Вольфа, И. Канта и др.

Важной особенностью этого естественнонаучного мировоззрения, отличавшей его, в частности, от прежней натурфилософии, была пере­ориентация с онтологической проблематики на методологическую и, шире, эпистемологическую: наука этого времени исследует не только и не столько бытие «само по себе», сколько его соотношение с познани­ем, пути и средства его познания, факторы достоверности и истинности знания. Эта же особенность проявилась в том, что наука отмеченного периода рассматривает свой объект не как «реальный», а сконструиро­ванный, идеальный объект [33, 186, 399^00 и ел.].

Проблема метода находилась в центре внимания двух главных идеоло­гов науки нового времени: Фрэнсиса Бэкона (1561-1626) и Рене Декарта (1596-1650). Бэкон доказывал преимущество эмпирического, опытного метода познания и исследовал некоторые его разновидности. Он создал, в частности, теории индукции и эксперимента, а также разработал уче­ние об «идолах разума», препятствующих постижению истины. Бэкон под­черкивал, что не просто непосредственные чувственные данные, а целе­направленно организованный опыт, т. е. эксперимент, приводит ученого к истине. «Самое лучшее из всех доказательств есть опыт, если только он коренится в эксперименте», - утверждал он [34, 34].

В отличие от Бэкона Декарт обосновывал исключительное значение разума как источника и средства познания. Сам неоспоримый факт дея­тельности разума служил в его глазах абсолютным доказательством ре­альности субъекта этой деятельности, человека, и вместе с тем — гаран­тией достоверности знания о ее объекте. В этом смысл знаменитого тезиса Декарта «Cogito ergo sum» («Я мыслю, следовательно существую»). Под методом он понимал «точные и простые правила, строгое соблюде­ние которых всегда препятствует принятию ложного за истинное и, без лишней траты умственных сил, но постепенно и непрерывно увеличи­вая знания, способствует тому, что ум достигает истинного познания всего, что ему доступно» [35, 89]. Декарт стремился найти и сформули­ровать универсальные правила, которые позволяли бы человеку, неза­висимо от его склонностей и способностей, всегда и везде постигать истину. Методологическим идеалом для него была математика.

Эмпиризм и рационализм, родоначальниками которых явились, со­ответственно, Бэкон и Декарт, — это противоборствующие направления в истории философии. Первое рассматривает в качестве единственного или главного источника познания опыт, второе - разум. Но в науке но­вого времени эти две теоретико-познавательные позиции не исключали друг друга, а, наоборот, друг друга предполагали и дополняли. К тому же Бэкон, доказывая ведущую роль «метода опыта», подчеркивал, что он начинается с упорядочения и систематизации, т. е. с мыслительных процедур, а Декарт, придавая первостепенное значение рациональному методу, отнюдь не отвергал роль опыта в познавательном процессе.

Таким образом, в эпоху, непосредственно предшествующую возник­новению социологии, идеальная, эталонная наука в методологическом отношении была одновременно рациональной и эмпирической, экспери­ментальной. Собственно, «естественное», рационально-эмпирическое и научное знание представляли собой одно и то же.

Помимо рационализма и эмпиризма другими характерными чертами научной методологии этой эпохи стали следующие:

1) феноменализм, т. е. идея о том, что наука способна познавать не сущность вещей, а только явления и отношения между ними;

2) антителеологизм: исключение из научного мышления понятия цели, тенденция к замене вопроса «зачем?» вопросами «как?», «каким образом?»;

3) стремление к точному измерению изучаемых объектов (до нового времени явления природы считались не поддающимися такому измере­нию);

4) активность (в отличие от созерцательного характера античной науки): тенденция к теоретическому конструированию объекта науки в виде идеального объекта, с одной стороны, и к практическому его кон­струированию (в виде эксперимента и механико-технических приложе­ний и нововведений) - с другой [33, 298, 429; 21, 492, 426-427 и ел.];

5) тесная связь научной и практической методологии, выразившаяся в невиданном ранее и вне Европы сближении науки и техники, - еще одна особенность, непосредственно вытекающая из предыдущей или же составляющая ее частный случай5.

К перечисленным особенностям со второй половины XVIII в. добав­ляется еще одна, о которой отчасти уже шла речь в предыдущем пара­графе. Это стремление рассматривать исследуемые явления историчес-

⁵ При этом техника и механика, объединяющая в себе науку и искусство, понимались не как господство и произвол человека над природой, а как высвобождение ее собственных сил и потенций путем искусного подчинения ей. «Знание и могущество человека совпадают, ибо незнание причины затрудняет действие. Природа побеждается только подчинением ей, и то, что в созерцании представляется причиной, в действии представляется правилом», — утверждал Ф. Бэкон [34,12].

ки, как стадии развития, причем развития главным образом прогрессив­ного. Идея прогрессивного развития к началу XIX в. постепенно стано­вится важной общенаучной идеей. Помимо исторических и философс-ко-исторических трудов Фергюсона, Тюрго, Кондорсе, Гердера и др. она имела своим источником сформировавшийся в естественной науке и фи­лософии XVIII в. принцип градации живых существ. Этот принцип был затем развит в представление о «лестнице существ» от минералов до человека. Ж.-Б. Ламарк в своей «Философии зоологии» (1809) истолко­вал «лестницу существ» как эволюцию от низших существ к высшим, происходящую под влиянием внутренне присущего организмам стремле­ния к прогрессу. Ранее Бюффон развивал идею «трансформизма» и выд­винул гипотезу о семи периодах истории Земли, предположив, что толь­ко в последние периоды на планете появились растения, затем животные.

Эти теории явились существенным дополнением к научной картине мира XVI—XVII вв., изображавшей его преимущественно статичным. Представление о прогрессивном историческом развитии мира обуслови­ло становление и последующее развитие целой группы соответствую­щих методов: историко-генетического, сравнительно-исторического, метода «сопутствующих изменений», метода «пережитков» и т. д. Раз­виваясь одновременно и в геологии, и в биологии, и, конечно, в челове-кознании, эти идеи и методы способствовали конкретной реализации методологической установки Ф. Бэкона на эмпирическое, эксперимен­тальное и индуктивное познание действительности. Социология возникла как распространение единого общенаучного «естественного» («физичес­кого», «физиологического» и т. п.) мировоззрения на сферу социальных явлений. Еще Ньютон считал, что «было бы желательно вывести из начал механики и остальные явления природы», включая, разумеется, и со­циальные. Эту точку зрения в принципе разделяло все научное сообще­ство вплоть до непосредственного предшественника социологии - Сен-Симона.

Сен-Симон считал, что «существует только один порядок - физичес­кий». Видя задачу своей жизни в том, чтобы «выяснить вопрос о соци­альной организации», он стремился возвысить науку об этой организа­ции до уровня наук, основанных на наблюдении. Вот почему он трактовал науку об обществе как «социальную физику» и «социальную физиологию», выражая тем самым умонастроение научного сообщества в целом. Это умонастроение проникло и в литературную среду, где с 20-х годов XIX в. возникает мода на «физиологические», т. е. основанные на наблюдении, описания различных сторон жизни человека и общества. Так, у Бальзака, утверждавшего, что «моральная природа имеет свои законы, как и физическая природа», мы встречаем «Физиологию брака» (один из романов «Человеческой комедии»), «Физиологию туалета», «Гастрономическую физиологию», «Физиологию служащего», «Исто­рию и физиологию парижских бульваров».

Поскольку зарождавшаяся социология считала общество частью при­роды, а себя — одной из естественных наук, основанных на «естествен­ном» мировоззрении, ее методологическому идеалу были свойственны все отмеченные выше черты «естественной» науки XVII - начала XIX в.: рационализм; эмпиризм; феноменализм; антителеологизм; стремление к точному измерению; теоретическая и практическая активность; тес­ная связь научной и практической методологии; а также, со второй по­ловины XVIII в. - историко-эволюционистские и историко-прогрессис-тские воззрения.

Эмпирико-рационалистическая научная программа Бэкона—Декарта применительно к науке об обществе осуществлялась посредством асси­миляции этой наукой достижений самых разных научных дисциплин: сфор­мировавшихся и еще только зарождавшихся, естественных и гуманитар­ных. Это были, в частности, факты, идеи и методы истории, этнографии, географии, статистики (под которой первоначально понимали детальное описание особенностей отдельных государств). Интерпретация данных этих дисциплин с позиций «естественного» мировоззрения и методологии механико-математического естествознания в приложении к обществу со­ставляла прообраз будущей социологии.

Особое место среди дисциплин, предшествовавших возникновению собственно социологии, занимает зародившаяся в XVII в. «политичес­кая арифметика». Ее наиболее видными представителями были англи­чане Джон Граунт и Уильям Петти. Термином «политическая арифме­тика» первоначально обозначалось любое теоретическое исследование социальных явлений, основанное на количественном анализе. Уильям Петти (1623—1687), выдающийся экономист, статистик, врач, физик и механик, изобрел сам термин «политическая арифметика». В своем со­чинении «Политическая анатомия Ирландии» (1672) он прямо указы­вал на идеи Ф. Бэкона как на источник своей методологии. В своей «Политической арифметике» (впервые опубликованной в 1691 г.) он также стремился осуществить бэконовский идеал науки применительно к социальным явлениям. «...Я вступил на путь выражения своих мне­ний на языке чисел, весов и мер (я уже давно стремился пойти по этому пути, чтобы показать пример политической арифметики), употребляя только аргументы, идущие от чувственного опыта, и рассматривая только причины, имеющие видимые основания в природе» [36, 156].

Идеи «политической арифметики» У. Петти и Дж. Граунта нашли продолжение в идее «социальной математики» Кондорсе и в труде основоположника демографии Томаса Мальтуса «Опыт о законе народо­населения» (1798).

«Естественная», «социально-физическая» методология формирующейся социологии стала входить в противоречие с господствовавшим в XVII— XVIII вв. взглядом на общество как на искусственное образование, ре­зультат целенаправленной деятельности человека. Под влиянием этой методологии в начале XIX в. преобладающей становится иная социальная онтология, основанная на идее общества как результате действия есте­ственных причин. При этом идея искусственного характера общества не исчезла; просто «искусственное», связанное с деятельностью человека, стало трактоваться как проявление и высвобождение естественных сил, действующих в обществе. Такое понимание оставляло простор для целе­направленного совершенствования общества на основе этих сил. По­добно тому как в механике нового времени соединились наука и искус­ство, в «социальной механике», т. е. в зарождавшейся социологии, изучение социальных явлений рассматривалось как этап или элемент их создания и совершенствования. Соединение физики с техникой послу­жило стимулом к тому, чтобы постараться соединить «социальную фи­зику» с «социальной техникой»: изобретениями, нововведениями, рефор­мами в сфере социальных механизмов.

Вместе с выдвижением на первый план «естественной» точки зре­ния на общество преобладающей становится и точка зрения социально­го реализма: представление об обществе как о сущности особого рода, не сводимой к составляющим его индивидам, как об особого рода вне-индивидуальном и сверхиндивидуальном существе. Если ранее соци­ально-реалистическая позиция обосновывалась главным образом мораль­ными и религиозными аргументами, а социально-номиналистская, индивидуалистическая (присущая философам-просветителям, экономи­стам либерального направления, этикам-утилитаристам) — научными, то в первой половине XIX в. эти две позиции поменялись местами: «Противники индивидуализма говорят от имени науки, а их опроверга­ют доводами морального, идеального характера» [37, 523].

Таким образом, идея общества как особого естественного образова­ния соединилась с идеей естественной науки, т. е. знания о неизменных естественных законах, прежде всего законе прогресса, знания, получае­мого рациональными и эмпирическими методами и способного обеспечи­вать практическое усовершенствование социальных механизмов (или, ина­че говоря, прогрессивное развитие социальных организмов), опираясь на их естественные тенденции и подчиняясь им. Из соединения этих идей и родилась новая наука.

5. Заключение: когда и где начинается социология?

Существуют различные точки зрения на вопрос о времени и месте возникновения социологии. Одни историки науки относят зарождение социологии к античности, другие - к XVII-XVIII вв., третьи - к XIX в., а четвертые - лишь к XX столетию. По-разному определяется и место возникновения этой науки. Одни считают, что социология - это явление изначально европейское. Другие находят ее зачатки в обществах древнего Востока, например, в Индии или в Китае.

Некоторые исследователи не без оснований находят прообраз социо­логии в творчестве арабского историка и социального философа Ибн Халъдуна (1332-1406). Он разрабатывал идеи, занимавшие впоследствии важное место в развитии социологического знания. К ним, в частности, относятся следующие: о сущности общества и социального взаимодей­ствия; о роли разделения общественного труда в поддержании социаль­ной солидарности; о типах, образах жизни, или «состояниях» обще­ства («животная», сельская и городская жизнь); о социальной эволюции; о месте производительного труда в жизни общества; о влиянии геогра­фической среды на социальную жизнь; о законосообразности социальных явлений; о значении опыта в социальном познании и т. д. (см. фрагмен­ты из Ибн Хальдуна в: [38, 559-628; 39,121-155]).

Тем не менее, в древних и восточных обществах можно обнаружить лишь некоторые элементы социологического знания, но еще не социо­логию как таковую. То, что мы сегодня воспринимаем эти элементы как социологию, обусловлено тем, что у нас есть возможность ретроспек­тивного взгляда на них, взгляда с позиций науки уже сформировавшей­ся, но сформировавшейся в целом в другое время и в другом месте. Точно так же, например, мы можем найти элементы буддизма или исла­ма внутри европейской культурной традиции; тем не менее, мы доста­точно достоверно и точно определяем время и место зарождения и ста­новления этих религиозных учений: буддизм возник в Индии в VI-V вв. до н.э., а ислам - в Западной Аравии в VII в.

Из предыдущего изложения следует, что возникновение социологии явилось результатом соединения ряда интеллектуальных и социальных факторов, которые пересеклись в определенный исторический период в определенной точке мирового культурного пространства. Этим периодом стала первая половина XIX в., а этой точкой - Западная Европа. В это время и в этом месте произошло рождение новой науки — социологии. Далее началось ее развитие и распространение в самых разных социо­культурных ареалах земного шара. Предыстория науки закончилась, нача­лась ее история.

Разумеется, граница между предысторией и историей социологии в значительной мере условна. Как уже отмечалось, переход из одного со­стояния науки в другое - не событие, а процесс, достаточно длительный и масштабный. В известном смысле история социологии не имеет нача­ла или же она начинается постоянно, в том числе и теперь. Ведь в про­цессе своего развития наука постоянно вновь определяет и переопреде­ляет свои принципы, границы, предмет и методы.

Когда мы говорим, что история социологии началась в Западной Евро­пе в первой половине XIX в., то имеем в виду следующее. Соединение описанных в этой главе идейных предпосылок привело к тому, что нача­ли определяться базовые критерии социологического знания, соответ­ствовавшие тем эталонным общенаучным критериям, которые сформи­ровались в научном сообществе. Это сообщество и его социальная среда осознали необходимость и возможность создания новой науки. Она нача­ла обретать собственное самосознание, что выразилось, в частности, в появлении нового термина - «социология», который постепенно стал главным, а затем единственным термином, обозначающим новую науку.

Многие ученые и социальные реформаторы в это время связывали свои надежды на усовершенствование общества с появлением науки о нем. Они ждали появления новой науки и призывали к ее созданию. Но этого, разумеется, было недостаточно. Для возникновения новой науки требовались огромные усилия по ее созданию. Эти усилия были сделаны пионерами социологической мысли. Именно благодаря им социология стала конституироваться в самостоятельную научную дисциплину со сво­ей собственной историей. О них пойдет речь в следующих лекциях.

Литература

1. Аристотель. Политика // Аристотель. Соч.: В 4 т. М., 1983.Т. 4.

2. Луций Анней Сенека. О благодеяниях (De beneficiis), кн. IV, гл. 18 // Римские стоики. Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. М., 1995.

3. Спекторский Е. Понятие общества в античном мире. Этюд по се­мантике обществоведения. Варшава, 1911.

4. Bossuet. Politique tine des propres paroles de 1'Ecriture Sainte // Oeuvres choisies de Bossuet. Versailles, 1822. T. XXI.

5. Монтескье III. О духе законов // Монтескье ТТТ. Избр. произведения. М., 1955.

6. Гоббс Т. О гражданине // Гоббс Т. Соч.: в 2 т. М., 1989. Т. 1.

7. Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства цер­ковного и гражданского // Там же. М., 1991. Т. 2.

8. Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре // Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М., 1969.

9. Руссо Ж.-Ж. О политической экономии // Там же.

10. Бёрк Э. Размышления о революции во Франции. М., 1993.

11. Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990.

12. Штейн Л. Социальный вопрос с философской точки зрения. М., 1899.

13. Энгельс Ф. Карл Маркс // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 16.

14. Зомбарт В. Социализм и социальное движение. СПб., 1906.

15. Dauzat A., Dubois J., Mitterand H. Nouveau dictionnaire iitymologique et historique. P., 1971.

16. Sombart W. Der proletarische Sozialismus («Marxismus»). 1 Bd. Die Lehre. Jena, 1924.

17. Saint-Simon C.-H. La Physiologic sociale. Oeuvres choisies. P., 1965.

18. Аверинцев С. С. Судьба // Философская энциклопедия. М., 1970. Т. 5.

19. Аристотель. Метафизика // Аристотель. Соч.: В 4 т. М., 1975. Т. 1.

20. Аристотель. Физика // Там же. М.,1981. Т. 3.

21. Гайденко П. П. Эволюция понятия науки. Становление и разви­тие первых научных программ. М., 1980.

22. Руссо Ж.-Ж. Рассуждение о происхождении и основаниях нера­венства между людьми // Руссо Ж.-Ж. Трактаты.

23. Спиноза Б. Этика // Спиноза Б. Избр. произведения.: В 2 т. М., 1957. Т. 1.

24. Монтескье Ш. Размышления о причинах величия и падения рим­лян // Монтескье Ш. Избр. произведения.

25. Кант И. Критика чистого разума // Соч.: В 6 т. М., 1964. Т. 3.

26. Сен-Симон. Труд о всемирном тяготении // Сен-Симон. Избр. со­чинения. М.-Л., 1948. Т. 1.

27. Спекторский Е. Проблема социальной физики в XVII столетии. Киев, 1917.

28. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. 2-е изд. М., 1984.

29. Тюрго А. Р. Последовательные успехи человеческого разума // Тюрго А. Р. Избр. филос. произведения. М., 1937.

30. Тюрго А. Р. Рассуждение о всеобщей истории // Там же.

31. Кондорсэ М. Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума. СПб., 1909.

32. Сен-Симон. Рассуждения литературные, философские и промыш­ленные // Сен-Симон. Избр. сочинения. М.-Л., 1948. Т. П.

33. Гайденко П. П. Эволюция понятия науки (XVII-XVIII вв.). М., 1987.

34. Бэкон Ф. Новый Органон // Бэкон Ф. Сочинения: В 2 т. М., 1978. Т. 2.

35. Декарт Р. Правила для руководства ума // Декарт Р. Избр. произ­ведения. М., 1950.

36. Петти В. Политическая арифметика // Петти В. Экономические и политические работы. М.,1940.

37. Мишель А. Идея государства: Критический очерк истории соци­альных и политических теорий во Франции со времени Революции. М., 1909.

38. Избранные произведения мыслителей стран Ближнего и Среднего Востока IX-XIV вв. М., 1961.

39. Игнатенко А. А. Ибн Хальдун. М., 1980.