Ну конечно, так и сделаем. Новые слова, новые мелодии, мне нужно это. - Erinner dich, an dich und mich, die Welt da unten zahlt nicht - вот ху*ня-то, а

- Erinner dich, an dich und mich, die Welt da unten zahlt nicht - вот ху*ня-то, а! - Каулитц попытался пропеть ещё несколько строчек, но язык заплетался, а собственный голос казался каким-то чужим, вызывая у него новые приступы истерического смеха. – Какой идиот заставил меня это петь? Такого же не бывааааает – Dann spring ich fur dich – это ж кто за кого прыгнет?! Ну разве что шизиииик! – и снова истерический хохот. Сжав руками волосы у корней, он ещё долго посмеивался, глядя куда-то вдаль. Смешки постепенно перешли во всхлипы, а всхлипы в слёзы.

Он уснул прямо под окном, так и забыв закрыть фрамугу, которую зачем-то открыл. А потому проснувшись, обнаружил себя абсолютно продрогшим и с дикой головной болью. На кухню пришлось добираться ползком в буквальном смысле, потому что встать сил не было. Кое как, цепляясь сначала за ножки, а потом за столешницу, Билл встал, чтобы достать в навесной тумбочке таблетки. Закинув в рот пригоршню «протрезвителей», как он их называл, парень заставил себя сесть на высокий табурет, тут же роняя голову на стол. Он продремал так ещё минут пятнадцать, а когда таблетки стали действовать, он вдруг обнаружил, что перед ним лежит его выключенный смартфон. Он не помнил, ни как он его выключал, ни как принёс сюда, но он помнил отчего, собственно, пытается сейчас сошкрябать свои мозги со стен. «Позвонить?» - эту бредовую мысль Каулитц отмёл сразу, но включить телефон, всё же, стоило.

- Так, посмотрим, что тут у нас. Ага, «Вернись, бля*, сейчас же в студию!» - это Дэйв. «Билл, может, ты хоть нам объяснишь, что это за фокусы?» - а это уже Гео. «Малыш, ну прости, включи телефон, я беспокоюсь!» - Ты предсказуем, милый про. «Билл, ну один день – это ещё Ок, но и следующий? Включи телефон, иначе мы приедем и тебе придётся открыть!» - Чёрт, я что же, проспал сутки?! – вот этого Билл не предполагал, получается, он уснул днём вчера, а проснулся вечером сегодня? И всё это время пролежал под открытым окном?

Постепенно ощущения стали возвращаться, и Билл почувствовал, что горло нестерпимо саднит. Голова болела уже не от виски, а лоб горячий, как утюг. – О нееет! – простонал Билл, и полез в ящик за аспирином.

Стоило ему разобраться с смс, как тут же посыпались звонки от всех-всех, и они наперебой давали советы, а раздосадованный Йост орал, что это их последний совместный тур а дальше пусть катится ко всем чертям. «С радостью бы» - подумал Билл, нажимая на отбой. Часы показывали 20:04.

Проследовав в свою комнату и критически оглядев себя в зеркало, Билл быстро забрался под пуховое одеяло, ощущая, как его самого знобит, а всё тело ломит. Устроившись поудобнее, он открыл записную книжку в телефоне, и нажал на вызов.

- Ну как, новости есть?

- Да.

- И какие же? Кстати, чего это у тебя голос такой? Что, меня слышать уже не в радость?

- Всё плохо. Я думаю, это было лишнее.

- Ты думай себе, да только не забывайся. Это мне решать.

- Что с голосом?

- Заболел.

- Что? Тебе плохо?

- Нет, мне прекрасно. Так что там у нас?

- Всё так, как тебе нужно. Смерть. Мне больно смотреть.

- Ладненько, благодарю.

Положив трубку, Каулитц ещё минут двадцать лежал, таращась в потолок, еле освещаемый ночником, а потом потянулся к тумбе, на которой лежал ноут.

«Привет, сладкий. Мне было очень приятно читать твоё письмо, тем более, что я разделяю всё то, что ты описал. Прости, возможности раньше не представлялось, поэтому не отвечал так долго. А сейчас я сильно заболел, такая температура, и кашель, так плохо. Ты был прав – не стоило стоять под снегом, на веранде и босиком:)

Мне очень не хватает тебя, Томми. Может, как-нибудь встретимся? Прости, я совсем не умею письма писать.

Я очень рад, что у меня появился такой друг, как ты. И не только друг… Я так хочу снова услышать твой голос, так хочу, чтобы ты обнял меня и поцеловал так, как ты это делаешь. Я ведь не могу забыть тот наш самый первый… Помнишь? Я с ума схожу, как хочу тебя. Ты слишком красивый.

Очень хочу снова увидеть твои блестящие глаза, облизать твои сладкие губки, прижать тебя к себе, почувствовать твоё сердцебиение. Последний раз мне казалось, что твоё сердце стучит у меня в груди. Так близко и так сильно.

Я дам знать,

Твой Билли.»

Том сидел и не мог поверить, что это происходит с ним, что он читает эти строки, что он наконец, дождался! Вернувшись с прогулки, он первым делом решил написать. На самом деле, гуляя с Элке, Том всё время думал о вещах, которые ему объясняла мать. Он просто попытался принять своё положение, и принял решение во что бы то ни стало выяснить причину такого странного поведения Билла. Но когда он, открывая свою почту, с ужасом думал, что снова ящик встретит его уже привычной пустотой, наткнулся на новое письмо от Lithium, у него перехватило дыхание. Ладони повлажнели, а пальцы не хотели слушаться. Вокруг всё превратилось в какую-то смазанную массу, без форм и размеров, зашумело в ушах и пересохло во рту, а догадки о содержании письма, за какие-то несколько секунд успели превратить мозг в ничто. Еле совладав с этим нервным припадком, Том всё же решился коснуться сенсорной панели и невидящим взглядом уставился на текст. Однако с каждой строчкой жизненные силы стали возвращаться, переводя замершее сердце в бешеный ритм, заставляя требовать больше кислорода, отчего дыхание участилось, а шум у ушах пропал, заменяемый гулким пульсом.

Воспоминания ударили с новой силой и обновлёнными эмоциями, хотелось сейчас же бежать к нему. Сжать в объятиях и никогда не выпускать, снова почувствовать это худое тело в руках, и послушать тихие вздохи. Услышать смех, который, как казалось, уже забыл, и увидеть румянец на вечно-бледных щеках. Быстро набрав сообщение, состоявшее из одних восхищённых фраз, сердечек, и восклицательных знаков, Том поднялся из-за стола, и рухнул на кровать, доставая из ящика прикроватной тумбочки несколько засушенных белых роз. Он сохранил все, бережно выделив для них отдельное место. Леманн лежал на спине с закрытыми глазами и блаженной улыбкой, и так и заснул, прижимая к груди сухие цветы.

- А мальчик ждал… - на губах Каулитца появилась чуть самодовольная ухмылочка, когда он получил ответ буквально через полчаса. Но тут же сменилась ласковым блеском в глазах. Этот Леманн был, всё таки, потрясающим. И, наверное, во всех отношениях. Если бы умел, Билл обязательно влюбился бы, но ему казалось, что это – занятие для наивных дураков, из-за этого он постоянно душил в себе приступы нежности и воспоминания о том, какой умный и добрый этот загадочный Том. А потому все свои мысли о нём Билл тут же переводил в обыкновенное русло, ощущая, как тяжелеет в паху от одной мысли о какой-либо части тела этого мальчика. А вспомнить действительно было что.

(Bill`s POV)

Хочу тебя, страшно хочу, я все эти дни думал только о тебе, я с ума по тебе схожу, Том… - руки встретились, пальцы сплелись, губы снова вместе, языки исследуют друг друга, глаза горят безумным огнём.

- Я весь твой…