Зачем человеку-хищнику оперный театр

Есть вторая теория, социологическая, объясняющая, как связана опера и успешная карьера. Первый социолог, который попытался проследить, как активное потребление высокой культуры связано с жизненным успехом, был американец норвежского происхождения Торстейн Веблен, который рассматривал искусство как элемент образа жизни праздного класса. У Веблена была теория о том, что в каждую эпоху есть класс-хищник, члены которого каким-то образом оповещают других хищников о своих успехах. Вначале есть воинствующий класс, который просто отнимал у других средства к существованию. Принадлежность к этому классу определялась тем, что его члены могли существовать на награбленном. Но доказывать другим, что вы на самом деле к этому классу принадлежите, чревато неприятными последствиями, потому что если каждый хищник будет на поле боя доказывать свою принадлежность к классу, то они неизбежно истребят друг друга. Однако хищники быстро открывают для себя, что совершенно необязательно выходить на поле боя, чтобы распознать своего. Можно просто показать, сколько вы уже награбили. Когда вы демонстрируете кучу золота, все видят, насколько вы успешны в хищническом качестве. Так, в эпоху Великого переселения народов у каждого из франкских, вестготских, бургундских и других варварских королей была казна. Золото из этой казны не расходовали ни на какие цели, кажущиеся нам сегодня осмысленными, но возили с собой и при каждом удобном случае демонстрировали. Оно было символом силы и удачи своего обладателя. Если враг после проигранной битвы захватывал обоз с казной, это было страшно не тем, что потерявший золото беднел, а тем, что от него отворачивались бывшие соратники, чувствовавшие, что и боги войны от него отвернулись.

Потом классом-хищником стал капиталист. Для этого класса-хищника деньги — это основной его ресурс, как для варварского короля — военная сила. Варвар заставляет работать на себя угрозами, капиталист навязывает заведомо невыгодные условия труда на якобы свободном рынке. Способность зарабатывать деньги — это показатель успешности нового класса-хищника, но возить их с собой на телеге становится уже сложно. И тогда на помощь приходит «культура праздности». Именно поэтому успешные «хищники» и особенно их дети в нашем мире занимаются вещами, которые заведомо бесполезны и заведомо ни о чем не сигнализируют: классическая филология, история искусства, философия… И чем больше лет в жизни вы можете посвятить таким вещам, тем выше вы стоите в обществе. Крестьянин или пролетарий не могут позволить себе отправить взрослого сына или дочь в школу, тем более в колледж. Бедные растят детей для того, чтобы те их обеспечивали в наступающей старости (Веблен писал во времена, когда никакого всеобщего пенсионного обеспечения в Штатах, естественно, не было), а старость при их образе жизни наступает рано. Позволить себе взрослого иждивенца бедная семья не сможет, даже если захочет. Добровольно отказаться от дополнительной рабочей силы может только сравнительно процветающее домохозяйство. Но и тут люди победнее хотят, чтобы их дети изучали что-то практичное, вроде инженерного дела, права или медицины. И только совсем богачи согласны на классическое образование, которое заведомо не приносит никакого дохода. В капиталистических обществах самый высший класс характеризуется не просто богатством, а потомственным богатством. Членство в нем требует не денег вообще, а старых денег, таких, которые переходят по наследству много поколений. Отсюда архаизм в быту — свидетельства обеспеченности предков — и запрет на всякое образование, которое может принести непосредственную пользу. Это показывает, что индивид ничего не добился сам, а значит, все, что имеет, унаследовал. Есть прекрасное исследование классовой системы обобщенного американского городка 30–40-х годов Ллойда Уорнера, в котором показано, как вера американцев в возможность сделать самих себя парадоксальным образом соседствовала тогда с почтением к старой аристократии и презрением к тем, кто только что выбился из низов. «Янки-сити» (в действительности Ньюберипортом, штат Массачусетс) правила наследственная элита, по большей части происходящая от капитанов XVII–XVIII веков, которые занимались океанской торговлей еще в колониальные времена. Ее члены не были самыми богатыми людьми и не всегда возглавляли муниципалитет, но никто не сомневался в их доминировании, и все нувориши втайне мечтали, что если не они сами, то их дети и внуки войдут в эту высшую касту. Одна из частей «Янки-сити» как раз посвящена культурному конфликту, возникшему вокруг нового мэра города, Бигги Малдуна — ирландского мигранта, сколотившего состояние честным трудом и сделавшего политическую карьеру, но отказавшегося признать превосходство элиты с Хай-стрит, сохранившего замашки простого работяги и высмеивавшего людей, не работавших ни дня в жизни. Чувства большинства жителей городка были двойственны, но в конечном счете Малдун проиграл. Человек, который реализовал американскую мечту, обнаружил, что втайне Америка мечтала совершенно о другом — она боготворила не поднявшихся из грязи, а тех, кто никогда этой грязи не касался. Великий Гэтсби открыл для себя то же самое, хотя он и пытался играть по правилам и даже покупал для своей библиотеки настоящие книги, а не декоративные переплеты.

Праздный класс проявляет себя не только во вкусе к бесполезному образованию. Та же установка проявляется в отношении к интерьеру, одежде, женской красоте. Везде непрактичное и бесполезное ставится выше практичного и полезного. Более того, праздный класс транслирует свой вкус вокруг себя. «Естественно, — говорит Веблен — алюминиевая ложка ничем не хуже серебряной. Но в нас воспитан вкус, который заставляет нас любить серебряную. Этот вкус заставляет нас смотреть на людей, которые родились с такой ложкой во рту, снизу вверх».