Проблема высоты

Альтиметр – это больная мозоль. Куплен мною когда-то давно в Форт-Уильяме, в магазине «Невиспорт».

У меня слабость к магазинам, где продаются товары для активного отдыха. Дома уже некуда складывать разнообразные куртки, перчатки, швейцарские и прочие ножи, фонарики, компасы, походные плитки, бинокли и прочие разрозненные туристические принадлежности. Давным-давно я собрал все карты Шотландии в масштабе 1/50 000, а теперь, похоже, начал собирать серию в масштабе 1/25 000. Лэс утверждает, что при моем появлении в таком магазине где-то звенит колокольчик, а возможно, и вспыхивает красная лампочка. Не исключено, что в подсобке или даже в кабинете менеджера. Возможно, даже загорается табличка: «Внимание! Дурак с деньгами вошел в здание! Всем приготовиться! Всем приготовиться!»

Альтиметр стал его любимым примером моих бесконтрольных трат. Я увидел этот прибор и захотел купить. Прибор хороший, очень точный, да еще с оранжевым шнурком. Оправданием для покупки стали соображения безопасности: порой сверяешься с компасом и картой и начинаешь думать, будто точно определил свое местонахождение, однако же всегда полезно проверить это по изолиниям и убедиться наверняка. Вопрос был решен. Продано. Впрочем, я решил не чудить и вначале даже посмотрел ценник: 39 фунтов 99 пенсов. Вполне разумная цена за качественный предмет экипировки. Подхожу с ним к кассе – и мне выбивают чек на 139,99.

Перевожу взгляд с дисплея кассового аппарата на прилепленный к альтиметру ценник. Так и есть. Первая цифра попала аккурат на границу квадратика, куда впечатывается цена, значит, прибор действительно стоит на сотню дороже, чем я думал. Я даже не мог скрыть этот акт позорной расточительности, так как рядом стоял Лэс, который сначала недоверчиво вытаращился на меня, а потом стал давиться смехом. Он не дошел до того, чтобы зажимать себе рот, но был к этому близок.

Хоть бы раз я взял этот чертов альтиметр в горы. Теперь он живет в машине – торчит из держателя для кружки. В основе его работы лежит измерение атмосферного давления, и каждый раз, проезжая мимо указателя горного перевала Слочк (Slochd) на трассе A9 к югу от Инвернесса или мимо указателя перевала Раннох-Мур (Rannoh Moor) (и тут и там можно словить кайф – не наркотический, конечно, – поскольку на знаках указана точная высота), я добросовестно включаю этот прибор. Все остальное время он торчит без движения, но выглядит круто. Однажды я взял его на самолет от Барра до Глазго – маленький самолетик, где нет системы контроля давления, – и сумел подтвердить слова капитана о том, что мы летим на высоте 4000 футов. Точно, как в аптеке! Удобно же, правда?

Днем мы углубляемся в Спейсайд, едем по интересным местным дорогам и осматриваем чопорно-старомодный городок Грэнтаун-он-Спей (Grantown-on-Spey), чьи серые гранитные строения приятно поблескивают на солнце. Пора заправиться, и Лес приходит в ужас от прожорливости M5.

– Я на одном галлоне проезжаю двадцать две мили, – протестую я (мы с Лэсом оба из того поколения, которое еще мыслит милями на галлон, а не километрами на литр). – Это очень неплохо для пятилитрового движка. Но вообще-то я из нее, наверное, не все выжимаю. Бывало, бака мне хватало на триста пятьдесят миль. Для M5 это, наверное, рекорд.

– Да, но на нашей А6 бака хватает на восемьсот миль, – говорит Лэс.

– Она же дизельная! – ору я. Причем, как мне кажется, по делу.

– Да. И что?

Милый Энцо [34], убереги нас, истинных приверженцев бензина, от высокомерия дизелистов! Лэс не меньше моего любит быстрые машины, но я чувствую, что этот долбаный пятилитровый дизель сносит ему крышу. Чем скорее он пересядет за руль M5, тем лучше.

– Да ничего, – бормочу я. – Их даже сравнивать нельзя… Так, стоп. Секундочку. Где Айлин?

– Ох ты! Кажется, сзади была кондитерская.

В ГоС есть отличный кондитерский магазин, «Кэнди бокс». Это один из редких магазинов, где вразвес продают как конфеты и сладости, которые, казалось бы, уже давно сняты с производства, так и всякие интересные современные лакомства, в том числе безумно соблазнительный бельгийский шоколад. Айлин влечет в подобные места та же сила, что тянет меня в магазины туристической экипировки.

Как ни странно, за все время, что мы провели в Грэнтауне, Лэс не встретил ни одного знакомого. Нет, это в самом деле поразительно. Он заводит знакомства в самых неожиданных для обывателей местах. В основном за границей, причем в какой-нибудь глуши, поэтому я заявляю, что мы просто находимся слишком близко к дому. Но потом Лэс напоминает, что на верхней площадке канатной дороги столкнулся с коллегой из средней школы Лохабера.

В итоге нам удалось вытащить Айлин из магазина раньше, чем она договорилась о покупке всего ассортимента по сходной цене. После этого мы по крошечной лесной дороге продолжили путь в сторону дистиллерии «Гленфáрклас» (Glenfarclas), правда, сначала пришлось пообещать Айлин, что там в сувенирной лавке наверняка сыщется что-нибудь типа помадки со вкусом виски.

Наша троица плюс мой блокнот отправляется на экскурсию по «Гленфаркласу». Билет стоит три с половиной фунта – стандартная цена для вискикурен с хорошим инфоцентром (правда, есть исключения), к тому же, как правило, вместе с билетом получаешь купоны, предъявив которые при покупке в местном магазинчике можно почти полностью отбить деньги. Совсем не плохой вариант. Конечно, было бы лучше – и соответствовало бы гостеприимным традициям Хайленда, – если бы все экскурсии были бесплатными, а по их окончании всем бы еще наливали глоточек за счет дистиллерии, но содержание инфоцентров стоит денег, да и цены вроде бы пока никого не отпугнули.

К тому же в самом конце экскурсии по «Гленфаркласу» можно осмотреть прекрасное помещение, облицованное деревянными панелями со старинного парохода «Императрица Австралии». Этот лайнер был построен в 1913-м и окончил свои дни в 1960-м на судоразборной верфи «Уорд», что примерно в миле от моего родного Норт-Куинсферри. Должен сказать, что мне это предприятие не чуждо: на «Уорде» трудились многие мои родственники по отцовской линии.

В общем, экскурсия по «Гленфаркласу» – дело стоящее. Дистиллерия не очень большая, но в ней есть огромное приспособление, напоминающее мне солодовую мельницу, оснащенную здоровенными грязными магнитами, которые выуживают всякий металлический мусор. Да и грушевидные перегонные кубы там самые большие в Спейсайде. Но интереснее всех технических деталей то, что вискикурня действительно автономная, сплоченная и семейная.

Семейство Грантов владеет и управляет заводом уже пять поколений, а сейчас премудрости менеджмента постигает шестое. Это значит, что Гранты не перекладывают маркетинговую и бюрократическую работу на людей в удаленном офисе, а делают ее сами. На производстве трудятся восемь человек, а документацией занимаются пятнадцать. Заторные и бродильные чаны, перегонные кубы под завязку заполняют содержимым складские помещения. Но чтобы поток виски бесперебойно двигался в сторону рынка, нужна кропотливая бумажная работа.

Настоящая независимость в отрасли, которая в последние столетия (и особенно десятилетия) стала жертвой корпораций, – это потрясающе, даже если бы здешний виски был просто хорошего качества. Но он намного лучше. «Гленфарклас 105» (105 установленных градусов соответствуют примерно шестидесятипроцентному содержанию чистого спирта) уже давно входит в число лучших крепких виски на рынке, и трудно не провести параллели между его грубоватым, уверенным в себе вкусом и независимостью его производителя. Если учесть, что этому виски, по сути бочковой крепости, всего восемь-десять лет, он удивительно приятен, богат и многосторонен. Я купил себе бутылку двадцатиоднолетнего, и он еще богаче, что вполне ожидаемо, поскольку там всего сорок три градуса, а не шестьдесят. Он поражает своей сложностью – пряные, фруктовые оттенки в нем окружены нежным дымком горящего торфа.

Если вдуматься: какая разница, кто и где производит виски? Во главе угла должен быть вкус, вот и все. Но я посещаю дистиллерии отчасти потому, что, посмотрев, где делают виски, кто его делает, а иногда и вдохнув аромат места, где он выдерживается энное количество лет, я неизбежно стану иначе воспринимать его вкус в будущем. И это обусловлено человеческой природой: мы – такие существа, которые пытаются понять связь вещей. Можно находиться на другом краю света, париться в жаре, какой Шотландия не видала с кембрийского периода, когда большая часть ее земель лежала в районе экватора, но аромат виски с дистиллерии, на которой ты побывал давным-давно, все равно пробудит воспоминания о зданиях с черными стенами на холмах Ангуса.

Потребление виски – это очень личное событие. Ты привносишь в него столько же, сколько сам напиток, если не больше. Как посещение дистиллерий влияет на ощущения от виски, пробуждая эмоции, никак не связанные с запахом, вкусом или восприятием напитка, так и понимание того, что у тебя в стакане продукт гордой и независимой семейной компании, а не огромного, пусть и хорошо организованного, благопристойного промышленного конгломерата, позволяет получить дополнительное удовольствие от потребляемого напитка.

Как бы то ни было, уже с точки зрения вкуса «Гленфарклас» входит в число гигантов Спейсайда и заслуживает места в ряду активно продвигаемых брендов.

Мы остановились в гостинице «Макрак». Оказалось, хозяева тоже носят фамилию Макфарлан, но они, по-моему, не состоят в близком родстве с Лэсом и Айлин (будь они родственниками, мы бы все равно не стали просить скидку. Мой шурин носит фамилию Пенфолд, но разве я когда-нибудь прошу скидку на «Пенфолдс Гранж» 95-го года?).

Столкнувшись с удовольствием, от которого нельзя отказаться, а именно с шотландским завтраком от «Макрак» – это полная вакханалия, классический пример высокогорного гостеприимства в его крайнем проявлении, огромный ассортимент блюд, от которых взорвется любой желудок, – я переключаюсь на гостиничный режим. Иными словами, утром я съедаю такой завтрак (ну, обычно в таких случаях говоришь себе: уплачено – значит, нужно съесть), на обед беру что-нибудь легкое, обычно суп, а ужин заказываю опять-таки обильный. Есть соблазн устраивать себе и большой обед, потому что желудок привыкает к громадным порциям, но так недалеко и до синдрома раздувшегося пуза, а это чрезвычайно плохая штука. Хотя, вообще-то, я подозреваю, что многие туристы в гостиницах и мотелях переходят на такой режим.

Пришло время серьезных изысканий. Спейсайд – это основа индустрии изготовления скотча, ее центр, ее духовный штаб. Если бы на основе виски разработали тематический парк аттракционов (не дай бог, конечно), он был бы здесь. Виски-лэнд! Виски-уорлд!

В этих краях есть Дорога Виски (есть еще Дорога Замков, и мы с Лэсом хотим как-нибудь ее исследовать, но не все сразу), и, похоже, там что ни миля, то дистиллерия. Одни, растянувшиеся на холмах, видны целиком, у других только пагоды торчат из-за деревьев, а третьи можно заметить только по дымящим трубам над высокими крышами складских помещений. Бывает, что на вискикурню намекает только коричневый туристический указатель, а иногда на ее присутствие не указывает ничто, кроме неприметного знака, предназначенного для торговых и промышленных партнеров – в тех случаях, если она не обустроена для приема гостей. Но многие обустроены, и лично мне они кажутся очень цивилизованными местами.

Сейчас зародилось нечто вроде особого стиля инфоцентров, с узнаваемым повсеместно распространенным оформлением и похожей меблировкой. Минималисты, предпочитающие, чтобы их жилье напоминало операционную, сочтут этот стиль немного претенциозным, но он прекрасно отражает суть производственного процесса, а сейчас к тому же претерпевает изменения.

Наверняка в инфоцентре будет много дерева, и иногда и камня, будет зона полумрака, где можно стоя или сидя посмотреть презентацию, где покажут многочисленные горные реки, угрюмые торфяники, грушевидные чаны, залитые солнцем ячменные поля, огромные блестящие кубы, окутанные дымкой старинные постройки и романтично подсвеченные бочки в темных складах. Велика вероятность увидеть там старый списанный куб, поблескивающий медными боками: обычно он стоит в углу в некоей импровизированной хижине. Как правило, там выставлено и большое количество старого инвентаря, оставшего с тех времен, когда этапы процесса были изолированы друг от друга: это тесла, лопаты для солода, мешалки и все такое.

Почти всегда в инфоцентре есть огромные старинные фолианты и гигантские тома в кожаных переплетах, которым под сто лет: в них подробно расписан процесс производства и содержатся инструкции по ведению бухгалтерского учета дистиллерии. А там, где вам предложат дегустацию, определенно будет много дерева: разные табуретки, скамейки, столы – почти все деревянные. Иногда встречаются диваны и кресла, обычно кожаные.

Находиться в таких местах потрясающе комфортно. В идеале еще хочется продегустировать чистый продукт, распробовать его, не беспокоясь, что потом за руль, но даже если такой возможности нет, все равно среди общественных мест редко встречаются более приятные. Несмотря на стандартизированность большинства инфоцентров (которую замечаешь, только если, как я, посетишь с десяток), в них ощущается какая-то непосредственность – просто потому, что они так близки к производству.

Но вместе с тем все они отличаются друг от друга, точно так же, как отличаются все молты. Служащие центров придают им особый колорит. Есть неловкие, но сведущие: эти, очевидно, с большей охотой остаются в тени, занимаясь нетворческими делами (открывают клапаны, вдыхают воздух рядом со спиртовым сейфом, выбирают момент для определения лучшего спирта), зато с легкостью отвечают на любые производственные вопросы. Есть бодрячки, которые втирают тебе, каким прекрасным делом они тут занимаются и какой прекрасный виски производят. Обычно есть и слегка заторможенные менеджеры или даже хозяева, которые не до конца понимают, где следует умерить пыл и насколько серьезно надо углубляться в производственные тонкости. И есть капельку сумасшедшие персонажи, которые в лучшем случае поразят и рассмешат, а в худшем только рассмешат и одновременно покажутся участниками программы социальной интеграции душевнобольных посредством участия в пищевой промышленности. Наверняка во время экскурсий мне встречались попросту скучные и неинтересные люди, но, очевидно, я их с успехом забыл.

Одним из плюсов путешествия по множеству дистиллерий является возможность встречи с людьми, которые знают друг друга, а иногда и состоят в родстве. Отрасль очень узкая: дистиллерий меньше сотни, производственный процесс осуществляют с десяток человек, а офисных работников и того меньше. Люди с опытом работы легко перемещаются с одного предприятия на другое, а поскольку многими вискикурнями владеют большие концерны, работники спокойно ездят по родственным заводам и набираются опыта у коллег. Я уже перестал считать, сколько раз сталкивался с мамами, папами, сыновьями, дочерьми, братьями или другими родственниками тех, с кем знакомился в пути. Стоит только упомянуть, я побывал в таких-то дистиллериях, и сразу начинается:

– А, ну тогда вы беседовали с тем-то и тем-то…

Я тут подумал, что у писателя, который к тому же ухитряется не бедствовать, мало какая профессия вызывает мысль: «Хм, неплохая, наверное, работенка. Я бы не отказался…», но труд в дистиллерии – как раз такой случай. Конечно, там тоже попадаются тупые и/или злобные начальники, а работа зависит от капризов и причуд рынка, от меняющихся вкусов всемирного потребителя; но если учесть, что почти все перечисленное справедливо по отношении к почти любой профессии, можно спокойно заявить, что работа в относительно безопасных условиях, в красивейших местах одной из самых прекрасных стран на Земле, работа, связанная с производством чистого продукта с многовековой историей, продукта, которым можно гордиться, – это довольно круто.

Скажу так: я никогда не встречал человека, который стремился бы вырваться из этой отрасли. Уверен, что такие люди существовали, но, наверное, уже стали фэшн-фотографами, или скейтбордистами, или организаторами вечеринок для богатеев, или проектировщикам полей для гольфа на Дальнем Востоке, или еще кем-то.

Знакомлюсь с дистиллерией «Карду́» (Cardhu) – там производят «Джонни Уокер» (Johnnie Walker). Примечательно, что бродильный чан здесь не из орегонской сосны, а вопреки обыкновению из шотландской лиственницы. Смотрю, как прихорашиваются уточки на аккуратно постриженном газоне у затянутого дымкой прохладного пруда, в который спускают использованную для охлаждения воду; осматриваю опрятные бежевые здания, слушаю шорохи и скрипы в окружении покатых холмов и цветущих деревьев. После скромной дегустации – в этот раз могу себе позволить, коль скоро за рулем Лэс – природа обрела приятное свечение; и в этот миг Спейсайд кажется лучшим местом на всей огромной планете.

Выдающиеся дистиллерии? Начнем с архитектуры. Больше всего мне нравится «Тормор» (Tormore). Немного старомодная, если учесть, что построена в 1958-м, но дух захватывает: фонтаны, ухоженные лужайки, фигурно стриженные деревья, изгибающийся причудливым орнаментом пруд (представляете?) и гигантская черная труба, похожая на орудийный ствол (изначально ее хотели сделать похожей на бутылку виски, и это было бы еще безумнее). Чудесное главное здание и такие же замечательные пристройки. Почему там нет инфоцентра и не проводят экскурсии, непонятно. Здешний виски критикуют за сильный металлический привкус, но попавший мне в руки пятнадцатилетний качеством очень даже недурен: я бы даже сказал, довольно чувственный.

Построенная в 1975-м и принадлежащая «Чивас Бразерс» (Chivas Brothers) «Ольт-а-Бэйн» (Allt-A-Bhainne) почему-то напоминает мне католическую школу: строгая, сдержанная, но элегантная. Правда, их молты мне пока найти не удалось.

Работающая с 1974-го «Аухрóйск» (Auchroisk) с ее крутыми склонами крыш и интересными углами – довольно красивый образец добротного модерна. Правда, есть там одна штука, похожая на сторожевую башню, которая мне не очень-то по душе, но в остальном все прекрасно. Там делают «Синглтон» (Singleton) – очень приятный, мягкий, умеренный виски, напоминающий лакричную конфетку-ассорти, смоченную хересом.

Я надеялся, что на холмах и в лощинах Спейсайда мне удастся обнаружить доселе неоцененную жемчужину, страстный, но скромный вкус, о котором никто не слышал, – но нет: выдающиеся в плане аромата, вкуса, настроения и просто великолепия сорта виски уже известны всем любителям молтов. Мне пока не удалось найти ни одного виски из Спейсайда, который не был бы достойным и приятным, но из тех, что мы продегустировали в течение первой недели, больше всего мне понравились «Гленли́вет» (Glenlivet) и «Гленфи́ддих» (Glenfiddich), причем первый обладает характером, сразу же вошедшим в мою личную десятку лучших. Другая выдающаяся пара – это «Аберлáуэр» (Aberlour) и «Балвéни» (Balvenie); не то чтобы громкие имена, но и безвестными их тоже не назвать.

Трудно переоценить, насколько важен в недавнем прошлом был «Гленливет» не только как виски, но и как стандарт качества, да и как регион. Превосходство виски остается, но его номинальное и фактическое доминирование в сердцах любителей закончилось. Одной из книг, которую я взял для изучения материалов по теме, была «Шотландский виски: Прошлое и настоящее» Дэвида Дейчеса (издание 1976 года в бумажной обложке). Профессор Дейчес – один из самых уважаемых и авторитетных экспертов в области виски, поэтому любопытно было увидеть на задней обложке карту Шотландии с обозначением дистиллерий и отдельно врезку с картой дистиллерий Спейсайда; вот только эта местность названа не «Спейсайд», а «Гленливет». Если и есть символ, лучше обозначающий важность для своего времени даже самого названия «Гленливет», я его пока не видел.

Не так давно можно было зайти в бар с большим выбором виски, заказать «Гленливет» и услышать в ответ нечто вроде:

– «Гленливет»? Конечно, сэр. Какой предпочитаете? У нас есть «Гленфикция Гленливет», «Глендурачье Гленливет», «Гленкарлик Гленливет», «Глентаксебе Гленливет», «Гленнетакойкак…»

– А есть просто «Гленливет»?

– Хмм. – Бармен почесывает подбородок. – Даже не слышал про такой…

«Гленливет» пользовался славой хорошего молта, даже когда был нелегальным; уже тогда его название было на слуху. Когда скотч обрел законные права, владелец «Гленливета» Джордж Смит первым прошел нововведенное лицензирование; эта акция, надо сказать, не встретила одобрения среди его коллег и заставила мистера Смита носить с собой пару заряженных пистолетов. Сына его звали Джей Джи Смит (это имя до сих пор указывается на этикетке), он осуществил переезд дистиллерии из еще более удаленного местоположения на склоне холма, где-то в миле от нынешнего.

Здания не вызывают особого восторга, но инфоцентр – один из лучших в Шотландии, экскурсии – о чудо – бесплатные, и виски до сих пор играет определяющую роль в Спейсайде: легкий и свежий, но в то же время богатый вкус, немного отдающий ароматом летнего луга. Я купил себе двадцатиоднолетний сорт «Аркайв» (Archive), в котором к тому же чувствовались нотки запеченных каштанов – столь же удивительные, сколь и приглушенные. Когда в июле настал черед этой бутылки, мы с Энн и отцом обнаружили, что этот скотч слишком легко пьется; вкус у него такой доступный, что это даже как-то беспокоит, но он наверняка понравится и тем, кто не любит виски, по крайней мере, настолько, что они попросят еще глоточек. И это, честно сказать, просто здорово, если ты – человек редкой доброты и щедрости. Таков мой отец. Таким пытаюсь быть и я, но у меня пока плохо получается.

Как бы то ни было, «Гленливет» – это виски, который оставляет у тебя на лице улыбку.

«Аберлауэр» можно назвать одной из причуд индустрии виски. Обычно продукт самых конструктивно выдающихся дистиллерий редко встречается в форме молта, а в большинстве своем попадает в купажи (95 процентов – это число, которое слышишь чаще всего), а вискикурни, которые избегают внимания – другими словами, сливаются с окружением, – производят только односолодовый виски. Думаю, это частично обусловлено возрастом и размером. Последний героический строительный бум шестидесятых и семидесятых подарил нам броские и выдающиеся здания, где с самого начала производили и производят виски, почти полностью идущий в бленды.

Но это не про завод «Аберлауэр», который практически теряется среди других неприметных построек на окраине города Аберлауэр. И хотя здание никакое, о виски этого не скажешь. Он входит в число лучших продуктов Спейсайда; мощнейший – но не нарушающий баланса – привкус хереса, масса фруктов, слои и волны пряностей, но все это смешано без сучка без задоринки; надумай Фаберже в свое время делать виски, напиток, вероятно, получался бы именно таким. Доставшийся мне «А-бунах» из восьмой партии (возраст не указан, но обычно считается, что это смесь содержимого бочек от восьми до пятнадцати лет) – это что-то невероятное: мощная, богатая пряностями и сладостью смесь ароматов просто кружит голову.

Дистиллерией «Балвени» владеют те же люди, что и соседней «Гленфиддих». Это даже как-то несправедливо, но что поделаешь. Заводик, находящийся, можно сказать, в тени останков замка Балвени, до сих пор производит собственный солод, что для Спейсайда уникально. Чтобы начать рассказ о «Балвени», достаточно одного слова: «мед». Но только начать, потому что это один из самых сложных, сбалансированных, элегантных и гармоничных скотчей Спейсайда, насыщенный имбирем, хересом и портвейном, фруктами и пряностями, как лучший в мире рождественский пирог. Если и существуют довольно известные, но все же недооцененные молты, достойные славы, восхваления и признания, то это «Балвени».

«Гленфиддих» выглядит аккуратным, опрятным, ухоженным предприятием, где все на своих местах; там свой бутилировочный цех, что необычно, и прекрасный магазин, который сам по себе достоин фиксации на пленку. Именно там мы нашли бутылку стоимостью пятьсот фунтов – мы с Лэсом предположили, что это, наверное, рекорд для магазина при дистиллерии, но тут же обнаружили рядом бутылку за тысячу. Есть подозрение, что на прилавке стоят муляжи.

Чанов там очень много – по последним подсчетам, двадцать восемь. Чаны для сусла так малы, что для заполнения чана низким вином их нужно два (эта деталь может оказаться важной – мы вернемся к этой теме, когда речь пойдет о «Макаллане»). К тому же на вискикурне используется уголь, что соответствует традициям, но в наше время встречается редко.

«Гленфиддих» – самый продаваемый односолодовый виски в мире, поэтому я удивился, когда узнал, что дистиллерия не принадлежит транснациональной корпорации. Это еще одно семейное предприятие, которым владеют Уильям Грант и сыновья; они, по сути, стали предводителями виски-революции начала шестидесятых. Только за это им надо отдать дань уважения, а ведь виски у них тоже качественный, цветочный (как и большинство в Спейсайде), с акцентом вереска и таким глубоким привкусом меда, что иногда его можно перепутать с ликером – эту черту он делит с «Балвени». Но там не перестают экспериментировать, и мне это нравится. Есть сорта с разными вариантами «дохождения», и все они прекрасны, а один, на мой вкус, просто потрясающий.

Я говорю о «Гран Резерва» (Gran Reserva) – изначально «Гавана Резерв» (Havana Reserve): это двадцатиоднолетний виски, выдержанный в старой бочке из-под кубинского рома. Грандиозный, потрясающе богатый, с дымком и сладостью, насыщенный виски, взрывающийся ароматом, сильный в носу, протяженный в горле… просто великолепно. И, как будто этого мало, он, должно быть, достаточно неплохо представлен на рынке, поскольку запрещен в США. Карательное, злобное и попросту позорное товарное эмбарго, наложенное на Кубу, означает, что как раз этот «Гленфиддих» нельзя купить на земле между Канадой и Мексикой. Что ж, мне жаль американских фанатов виски, но, если честно, аллилуйя – нам больше достанется. У меня есть твердое намерение через неделю-другую, во время следующего визита в Спейсайд, купить ящик «Гран Резерва», если не удастся найти продавца поближе к дому. Может быть, куплю сразу два ящика и буду дарить бутылки друзьям на Рождество.

Поиски идеального виски продолжаются, некоторые сильные претенденты еще не вступили в игру, например, «Макаллан», «Спрингбэнк» (Springbank) и «Хайленд Парк», но на данный момент «Гран Резерва» вместе с «Ардбегом», который выдерживался в бочке из-под хереса-фино и из нее же был продегустирован, делят звание «Пока Лучший».

Катаясь по дистиллериям, мы довольно много времени проводим на крошечной дороге, идущей параллельно трассе А95, которую сейчас ремонтируют. На крошечной дороге нам попадаются щиты: «Сбросьте скорость. Молодые фазаны».

Эта надпись становится предметом обсуждения.

– Может, они хотели написать: «Сбросьте скорость. Модные фазенды»?

– А может, это щиты для фазанов, предписывающие им сбросить скорость.

– На самом деле, это значит: не убивайте птичек своими машинами, а предоставьте нам убить их из дробовиков. Наглость, если хочешь знать мое мнение. Типичное высокомерие снобов. Увижу – постараюсь сбить.

– Кого – сноба или фазана?

– Без комментариев.

Date: 2015-07-23; view: 323; Нарушение авторских прав