Первые знакомства

Дмитрий и Хотрис, так и находясь на ветке дерева, настолько засмотрелись на сражение, что и думать забыли о собственной безопасности. Благо еще, что длинные змеи с лучниками в седлах не могли передвигаться ни в самом лесу, ни среди густых крон. Поэтому они в основном вернулись в долину и барражировали над открытыми пространствами. Но оставалась масса иной опасности. Ведь даже паническое отступление одной армии от другой еще никак не означает окончания военных действий. Тем более что странность именно такого сражения в открытой долине изначально настораживала. Только размещение лучников в кронах деревьев могло дать лесникам значительное преимущество. А они этого не сделали. Почему?

Правда, как раз в момент панического отступления ливень уменьшился настолько, что видимость стала просто отличной. И ведь лучники в кронах деревьев все‑таки были, хоть и в малых количествах. Но именно они стали постепенно наращивать стрельбу по наступающей фаланге. Причем пару странных чужаков в диковинных костюмах соседи на близко расположенных кронах тоже заметили. Как следствие, первые стрелы попытались пробить не только сюртуки, но и прозрачные защиты забрал. Пришлось проходцам между мирами выбирать: либо ретироваться поспешно с этого места, либо уничтожить мешающих лучников.

– Похоже, что нас приняли за вражеских наблюдателей, – констатировал Дмитрий. – Но сматываться нам вроде как рано отсюда. Только внимание лишнее привлечем и не факт, что оторвемся от этих змеев. Давай ложись вот так, – скомандовал он юному стажеру, – чтобы меньше риска было при попадании в прозрачную защиту. А остальное наши сюртуки выдержат. Надо ведь досмотреть, в чем тут дело и чем все закончится.

Конечно, на ветке расположиться со всеми удобствами оказалось сложно, но от стрел наблюдатели почти укрылись, а чуть позже лучникам лесников вообще не до чужаков стало. Фаланга подошла почти вплотную к лесу, а прущие за ними сооружения продвинулись сквозь раздавшихся в стороны воинов. Вот тогда и стало сразу ясно предназначение этих странных, коптящих небо построек на колесах.

По единой команде горна все имперские воины нацепили на лица непонятные для Хотриса маски:

– Чего это они?

– Вроде как противогазы или нечто подобное, – подивился граф Дин. – Не пропускает в легкие человека ядовитые газы. Не все, конечно, и не полностью, но…

Теперь стали понятны и дивные деревянные жерла на устройствах. Чуть ли не одновременно большинство из них извергло из себя по направлению вперед густые струи вязкого дыма насыщенного коричневого цвета. Так и двигаясь в направлении деревьев, струи расширялись, набухали, закручивались в гигантский штопор, словно горизонтальные торнадо. И влияние дыма оказалось двойственного характера. Везде, где он касался людей, те забывали про всякое сопротивление, стараясь убежать как можно дальше. Похоже, что дышать долго подобной газовой смесью было вредно или неприятно. Но самые видимые пертурбации начали происходить с деревьями. Те буквально на глазах посерели, кора скукожилась, стала отваливаться, а чуть позже веерообразные, многолиственные образования принялись осыпаться на землю, словно после удара резкого, нежданного мороза.

Причем производители дыма работали на удивление интенсивно, без всяких задержек или остановок. Чуть продвинувшись в лесной массив, они и не подумали остановиться, а, выбирая широкие прогалины между древесными великанами, задействовав и боковые раструбы для распыления дыма, решительно покатились в глубь заповедного леса. Теперь имперским воинам только и оставалось, что подбирать потерявших сознание противников да укладывать их в живо примчавшиеся из противоположного леса телеги. Причем раненым оказывалась первая помощь прямо на поле боя, а потом их тоже отвозили в тылы. Никакого добивания врага или плохого к лесникам отношения замечено не было. Словно и в самом деле завоеватели относились к ослушникам имперских приказов как к родным братьям.

Хотрис уловил основную суть сражения:

– То есть вся роль этой непобедимой фаланги как раз заключалась в охране этих коптилен?

– Как видишь. Видимо, за свой лес имперцы слишком опасались, а то бы начали пускать дымные торнадо еще издалека.

– Но как они так могут поступать?! Свой лес берегут, а чужой безжалостно уничтожают! – возмущался юноша. – Ведь видно, что этот лес умирает!

– Да, тут много странного.

Сидя на ветках, понять всю подноготную происходящих внизу событий становилось все трудней. Ну ладно бой, ну ладно хотят переселить лесников куда‑то в глубь континента, но зачем собственными руками уничтожать такой величественный лес?

Следовало либо вступать в контакт с аборигенами и искать добровольного рассказчика, либо брать кого‑то в плен и выпытывать сведения по законам военного времени. Только вот в какую сторону податься? И не примут ли до сих пор летающие по небу змеи их передвижение по воздуху за агрессию?

Последние сомнения разрешила сложившаяся обстановка: листья опали настолько, что чужаков на ветке заметили и наступающие войска. Потому как они старались засечь на ветках привязанные тела вяло копошащихся лучников, и если те продолжали стрелять, то безжалостно уничтожали их совместным залпом нескольких отделений. Один из латников заметил две фигуры и указал на них пальцем:

– Вон, вон на той ветке еще двое! Лежат вдоль ствола!

Тотчас два десятка лучников стали скапливаться внизу и готовить свои стрелы для залпа. Одновременно с этим к лесной опушке стал приближаться один из змеев с всадниками.

– Летим в глубь леса, – решил Дмитрий, включая на сюртуках режим слипания. – И голову прикрой на всякий случай руками.

Пусть уж лучше рукавицы пострадают, чем прозрачное забрало. Тем более что многократный залп стрел себя ждать не заставил. Всадники змея тоже вскинули свои луки, изготавливаясь к стрельбе. Пришлось резко забирать вниз, увеличивая скорость, а потом, прикрываясь густым ядовитым дымом, отрываться от несущегося следом крика и шелеста стрел.

Пролетели над устройствами, производителями дыма, затем обогнали спешно отступающих лесников. Одновременно с этим более внимательно рассмотрели, как аборигены взбираются и спускаются по деревьям. Потому что как раз из всех дупел велась спешная эвакуация женщин и детей. Как оказалось, ни когти, ни особое строение тела для этого не нужны. Для подъема и спуска вдоль ствола использовались дивные, словно большая резиновая лепешка, образования. Причем образования, скорее всего, живые, если не сказать полуразумные. Двигались эти «лепешки» раза в два медленнее, чем обычные лифты, прикасаясь одним своим краем плотно к стволу, и грузоподъемность их, по крайней мере при спуске вниз, составляла примерно трое детей или пару женщин. Порой живые грузы заменялись вещевыми мешками с продуктами и пожитками, которые мужчины громоздили на себя, словно верблюды, или на осликов, буйволов да пони и спешили убраться подальше. Дети цеплялись за отцов, а женщины спускались вниз последними, продевали в дырку своего прирученного образования веревку, отрывали от ствола с некоторым усилием и тащили лепешку за собой, преодолевая ее значительное сопротивление. При этом лепешки так и продолжали висеть в воздухе на полуметровой высоте, порой пытаясь ухватиться за любой находящийся поблизости ствол или становясь с недовольным скрипом на ребро. То есть имелись все признаки нежелания покидать обжитые территории. Зато сразу стало понятно, почему таких созданий не было на лесном острове, уже окруженном болотом. Аборигены в любом случае старались забрать за собой «домашнюю животинку». Да и проживание на такой высоте без подобных уникальных подъемников теперь казалось нормальному наблюдателю немыслимым.

А чуть позже стало понятно и местное название таких уникальных созданий. Одна из женщин решила взять на руки малолетних детей, поэтому строго прикрикнула на пытавшегося уйти вперед более старшего сына:

– Ладонри! Тяни нашего лапавита! Иначе придется его бросить.

Мальчонка тут же, без возражений вернулся, перехватил веревку из рук матери, но, прежде чем тянуть лапавита за собой, погладил его ладошкой, словно большую собаку, что‑то там ему наговорил просительным голосом и уже после этого легко потянул за собой. То есть здешние помощники лесников различали своих хозяев, другим не подчинялись и с большой неохотой покидали привычное дерево.

Хотрис припомнил обещание представителя империи забрать и лапавитов на новые места и удивился:

– А что бы эти создания делали в каменных домах?

– О! Ты еще не знаешь, какие устройства могут быть в высоченных зданиях, – ответил Торговец. – Вдруг и эти полурезиновые лепешки могут по стенам подниматься. Представь, как это будет здорово.

– Ну да, – немного подумав, согласился юноша. – Помню, как мне трудно пришлось при восхождении в Свинге Реальностей на двадцать третий этаж. А эти «блинчики» могут еще и груз поднимать.

Нельзя сказать, что иномирскую парочку никто не замечал, но те на одном месте не задерживались, а сразу улетали еще дальше. Старались при этом придерживаться направления, в котором отходили беженцы. Те и в самом деле прямо к болоту не шли, а забирали все больше и больше вправо, из чего становилось понятным: пытаются уйти как можно дальше вдоль берега от смолокурных или дымокочегарных устройств. Чуть позже показалась и лесная опушка, граничащая с круто поднимающимся взгорьем, которое покрывал лишь небольшими островками низкорослый кустарник. Вот через это плато, вдоль кромки болота и уходили ручейки беженцев. Где‑то там вдали за несколькими крутыми холмами виднелся между проблесками синего, нежданно очистившегося от туч неба лесной массив. Именно туда и велось переселение отчаявшихся аборигенов.

Мужчин с оружием видно не было, часть ушла далеко вперед, а часть наверняка осталась прикрывать отход своего народа. Зато на самом плато, но чуть в стороне, возле весьма примечательной скалы, в окружении нескольких женщин на грозном с виду буйволе восседала женщина с неким подобием дорогой диадемы на голове. Кажется, женщина то ли присматривала за беженцами, то ли вела им счет, то ли просто с грустью прощалась с родным лесом.

– Чем не вариант? – пробормотал себе под нос Дмитрий, направляя полет именно к этой группе местных аборигенов. – Если не захочет поговорить, то поищем более словоохотливых.

Как это ни странно, но женщина с короной не слишком удивилась чудно́ разодетым людям, которые вдруг оказались у них за спинами, словно вышли из скалы. Правда, иные подруги попытались закрыть ее своими телами, но были успокоены взмахом ладошки. Похоже, носительнице короны уже было совершенно все равно и она уже ничего хорошего от жизни не ждала. Да и голос ее казался усталым и бесцветным:

– Кто вы такие и что вам надо?

Торговец вежливо склонил голову, придерживая стажера за плечо, и постарался говорить самым приветливым голосом:

– Приветствуем вас! Мы прибыли сюда издалека, причем оказались здесь по независящим от нас причинам. Скорее всего, нас сюда переместило насильственно или преднамеренно с помощью неизвестных нам сил. Нам следует во всех этих тайнах нашего перемещения разобраться как можно быстрей, поэтому хотели бы поинтересоваться: что здесь происходит? Почему идет война и почему имперцы травят ваши деревья?

Женщина чуть сменила позу в своем диковинном седле, и ее глаза стали поблескивать от любопытства. Но сама отвечать не спешила, наоборот, решила уточнить:

– Откуда именно «издалека»? Уж не со Второго ли континента?

– Да нет, мы вообще не из вашего мира, – не стал скрывать Дмитрий.

Хотя это могло показаться дикостью, но это совсем неожиданно успокоило собеседницу. Видимо, ей создания из иного мира казались менее опасными или более привычными, чем с иного континента.

– Это хорошо, что вы не врете, потому что на Втором все давно вымерли.

– Прискорбно, хоть мы и не догадываемся о причинах их гибели.

– Причина та же самая, по которой когда‑нибудь покроется болотами и весь наш континент, а вся цивилизация альресков тоже вымрет.

– Еще раз извините, но мы здесь оказались буквально несколько часов назад, поэтому до сих пор не знаем, кто такие альрески и почему с ними воюет империя.

– Да уж! Трудно поверить, что вы из иного мира, но эти ваши слова явное тому доказательство. Так что я могу рассказ ать про наши беды и начну с того, что все на этом континенте являются одним сообществом. Издревле мы называемся альресками, людьми, рожденными из дерева. И когда‑то альгендровые рощи покрывали поверхность нашей планеты на одну четверть.

Она замерла, прервав свой рассказ тяжелым, продолжительным вздохом, и Светозаров решил быстренько и представиться, и уточнить:

– В иных мирах у меня много титулов и имен, но чаще всего я известен как граф Дин. А это мой ученик и стажер Хотрис Тарсон.

– Герцогиня Шала Лайяси, – кивнула женщина на буйволе.

– Очень приятно познакомиться! Но возвращаясь к нашему разговору: как давно континенты вашей планеты стали погружаться в океаны?

– А с чего вы взяли, что они погружаются?

– Ну как же? А эти черные болота? Разве это не следствие расширения пойм рек? Разве не это подмывает ваши великолепные деревья?

– Сразу видно, вы здесь недавно, раз не смогли понять разницу между океаном и мерзким черным болотом. Наши священные альгендры падают в топи не из‑за океана. Всему виной глупые альрески, которые когда‑то заселяли Второй материк.

Торговец никак не мог соотнести рассказываемое бедствие на планете с такими же людьми, как альрески, но рассказ на этом месте был прерван появлением большой группы воинов, вышедших из леса и теперь спешащих в сторону герцогини. Те издали увидели возле своей правительницы чужаков в дивных одеждах и перешли на бег. Причем многие держали в руках мечи и изготовленные к стрельбе луки.

– Ваше сиятельство, – обратился Дмитрий к Шале Лайяси. – Как тут у вас с законами гостеприимства? Мы ведь никому не желаем зла и попали сюда по явному недоразумению. Ссориться нам ни с кем не хотелось бы, но и агрессивного отношения к нам мы тоже не потерпим. Но если наше присутствие здесь в такой тяжкий для альресков час нежелательно, то мы можем уйти.

– Куда, например?

– Да хоть в небо! – закатил глаза Торговец. – Нам это нетрудно. А потом поищем тех, кто расскажет нам о здешних событиях более подробно. Мы в выяснении всех обстоятельств очень заинтересованы.

Герцогиня, словно рассуждая вслух, проговорила:

– Мне кажется, будет более правильным, если вы все узнаете от нас, чем от представителей империи.

– Они перевирают историю?

– Вряд ли. Просто империя огромна, беда их еще как следует не коснулась, они продолжают жить как и прежде, позволяют себе опасные эксперименты и кощунственные переселения народов. И они до сих пор недооценивают опасность. – Шала успокоительно кивнула заметно напрягшемуся Торговцу, а потом жестом все той же ладошки заставила приближающихся мужчин перейти на шаг и убрать оружие. – Калигар! – обратилась она к наиболее рослому и богато вооруженному мужчине. – Граф Дин и его ученик – мои гости! Поэтому отношение к ним должно быть соответствующее.

– Но, ваше сиятельство, – пытаясь восстановить дыхание, обратился Калигар. – Этот… э‑э‑э… граф был замечен на ветке, непосредственно возле самой битвы.

– Он помогал имперским воинам?

– Да нет.

– И что случилось потом?

– Враги их интенсивно обстреляли, заставили убраться с ветки и полететь в эту сторону.

– Ну, значит, они точно не лазутчики. – Шала попыталась впервые с момента знакомства улыбнуться. – Да и какой смысл за нами следить? И так все знают, что мы уходим в предгорье. Если бы силы империи хотели нас уничтожить, уже давно бы здесь летали их змеи с лучниками.

Улыбка у нее получилась грустная и жалостная.

В самом деле, неприятель не спешил претворять в жизнь свое тотальное преимущество и сосредоточил все свои усилия именно на уничтожении завоеванной альгендровой рощи. Тем временем поток беженцев достиг максимума и пошел на убыль. Женщины и дети двигались в сторону гор, волоча за собой пожитки и на данном отрезке совершенно переставших сопротивляться лапавитов. Именно их вид вызвал очередное замечание герцогини:

– Половина лапавитов на новом месте не приживется. Да и наши люди будут вынуждены жить подачками.

Догадываясь, к чему она клонит, Дмитрий все равно уточнил:

– Леса в Предгорье заняты другим народом?

– Нет, не заняты. А троекратно перенаселены беженцами из Обреченного леса и ему подобных рощ!

– Тем более не понимаю: зачем травить ядовитым дымом лес?

Ответить на этот вопрос поспешил волнующийся Калигар:

– Ваше сиятельство, пора и вам двигаться за всеми.

– Хорошо, маркиз, отправляемся! – Но перед тем как две женщины взяли буйвола за большое кольцо, продетое в ноздри, Шала кивнула своим незваным гостям: – Граф, если вам не трудно слушать прямо на ходу, сопровождайте меня, и я расскажу историю наших бедствий.

Дмитрий лишь дождался утвердительного кивка от стажера и двинулся следом за величественно вышагивающим буйволом. Сил у обоих еще оставалось много, так что повествование они восприняли с полным вниманием да искренним человеческим сочувствием. Тем более что поводов посочувствовать было хоть отбавляй.

Все началось, по некоторым сведениям, две, а то и три тысячи лет назад. Два материка планеты – Заман и Второй, хоть и не имели на себе больших гор и считались низинными, но от общей площади суши занимали всего лишь сорок процентов. Остальной процент составляли многочисленные острова, поверхность каждого из которых покрывал девственный лес из альгендров. К тому времени цивилизация встала уже крепко на ноги, хотя выбрала путь развития совершенно не технический, а ведущий к полной ассимиляции с природой. Альрески – рожденные из дерева – все свои силы, знания и даже некоторые магические умения направляли лишь на выведение новых растительных сортов пищи да на разведение новых пород животных, помогающих человеку существовать на планете. Именно одним из таких животных, которых, правда, только и оставалось, что приручить, и являлись лапавиты.

Как раз к началу трагических событий почти пятая часть населения планеты все‑таки перебралась жить в города, пытаясь перепрофилировать под свои нужды как растительный, так и животный мир. Причем самые крупные города, можно сказать мегаполисы, появились именно на Втором, где к тому времени сосредоточилось более половины всего городского населения данного мира. Как это всегда бывает в таких случаях, повальная урбанизация повлекла за собой массу неразрешимых проблем, и в первую очередь в области загрязнения окружающей среды. Громадные города стали задыхаться от сонма плавающих у побережий отходов, и никакие очистные сооружения уже с ними не справлялись.

Тогда ученые и биологи Второго решили вырастить определенные организмы, которые могли бы очищать воду, синтезировать ее грязные элементы в собственную плоть, а потом еще и этой плотью расширять жизненное пространство, укреплять мелководные шлейфы и хрупкие береговые пространства вблизи островов. И поначалу созданные существа, названные эсторгами, показались истинной панацеей в борьбе с отбросами. Они уничтожали всю грязь, оставляя после себя идеально чистую океаническую воду. А потом, умирая, строили своими небольшими известковыми тельцами прочнейшие колонии в виде коралловых рифов и островов. Немного мешает судоходству, но разве это проблема? Тем более что к тому времени на планете уже вывели летающих змеев, могущих перевозить через водные и сухопутные пространства не только людей, но и грузы. Так что борьбу с эсторгами изначально запустили. Спохватились только тогда, когда осознали страшную закономерность: живым строителям кораллов нравилась именно загрязненная жидкость, и они отторгали ничего не дающую им в росте чистую морскую воду. Следовательно, колонии кораллов стали строиться вокруг берега сплошной стеной, впитывая в себя все нечистоты, пойманные в закрытые лагуны. Вроде как тоже ничего страшного, но со временем заметили, что эсторги выбираются по течению грязных рек вверх и там создают запруды. Естественно, реки разливались, превращаясь постепенно в болота. Причем разрушить природную, нерукотворную дамбу из омертвевших полипов оказалось практически невозможно. По крепости она приравнивалась чуть ли не к железобетону.

Мало того, разрушенные дамбы затягивались и феноменально восстанавливались буквально за несколько суток. Если при этом не мешало резкое течение.

Ученые и тут не слишком растерялись и быстренько вывели уникальную породу черных подводных выдр, которые благодаря процессам метаболизма в их организме могли питаться омертвевшей органикой и имели соответствующие для перемалывания такой пищи зубы. Подводные выдры довольно легко прогрызали коралловые дамбы на глубине от пяти до десяти метров, и все накопившиеся болота тут же уходили в открытый океан.

Вот именно тогда некоторое недовольство такими действиями человека косвенно, а может, и открыто высказала сама планета. Неизвестно по какой причине вполне себе добрые животные плооны, питающиеся лишь травами, кустарником, водорослями да немного рыбой, вдруг стали хищниками. И с методичностью саранчи принялись выедать насмерть с таким трудом и заботой взращенных черных выдр. Причем бороться с плоонами оказалось не просто бесполезно, они появлялись тем больше, чем старательней их изводили. Но вдобавок и сами альрески довольно щепетильно относились к уничтожению любых живых существ. Табу, наложенное на сознание цивилизации, отринувшей техногенный путь развития.

Но в дальнейшем помогла магия. Те же ученые совместно с наилучшими шаманами планеты умудрились соорудить такое устройство, которое не убивало плоона, а просто перебрасывало его в иную, вполне обитаемую и приятную реальность с приемлемой средой обитания. Даже в те времена утверждали, что местом переброса является почти безжизненная, полная лишь богатейшей флоры планета. Да и сам проект довольно двусмысленно назвали одним словом: «Переселение».

Сказано – испытано – сделано. Лишь только в какой‑то части планеты скапливалась стая хищных плоонов, как магические силы перебрасывали их в далекую реальность. Еще и с пожеланиями доброго здравия. Потому что считалось: коль хищники останутся без объектов своей кровожадной атаки, то вновь станут травоядными и будут жить в полной гармонии с природой.

И вроде бы все наладилось. Черные выдры стали размножаться и расти в размерах, эсторги с еще большей интенсивностью очищать сточные воды, а довольные альрески радоваться жизни и развивать цивилизацию. На этом фоне общего благоденствия даже как‑то незаметно растворилась, прошла мимо сознания трагедия: погибли пять ученых и десяток самых одаренных шаманов, участвовавших в создании проекта «Переселение». Правда, и без них созданное магическое образование действовало само без ошибок, выверенно и с перспективой на бесконечность. Так что долго трагедию не оплакивали, решив, что и без ведущих специалистов в случае нужды вновь починят магическое образование, а то и построят новое.

И вот тогда природа нанесла самый подлый и непоправимый удар по разумным обитателям. Все началось с того, что черные выдры, достигши размеров земного носорога, превратились в иных, несколько измененных от первоначальной задумки созданий. То есть они все так же рыли и перемалывали органику и все остальное, но им жутко стала нравиться топь, вследствие чего они стали интенсивно подъедать подтопленные береговые линии. Эсторги в ответ словно взбесились, размножаясь с троекратно большей скоростью и возводя все новые и новые дамбы. И дамбы с вонючими топями стали наступать как на города, так и на все, что возвышалось над сушей. Вдобавок и планета словно изменилась в плане климата. Отныне дожди по всей поверхности шли с интенсивностью многократно большей, чем прежде.

Началось что‑то страшное. Города‑мегаполисы исчезали под слоем болот в течение одного, максимум двух десятилетий. Еще большей напасти подверглись многочисленные острова, покрытые альгендровыми рощами. А напоследок и полностью пал весь Второй материк.

Нельзя сказать, что альрески не боролись за спасение своей планеты. Еще как боролись. Взять хотя бы самое последнее изобретение имперских ученых и шаманов. Они отравляли специально гигантские альгендры, те некоторое время гнили на корню, а когда падали в гниль подступающего болота, на некоторое время становились ядом для разрывающих корни и побережье черных выдр. Но даже такая действенная и радикальная мера не приносила больших результатов. Болота и топи продолжали наступать на континент Заман.

И все эти прошедшие века альрески пытались отключить, а еще лучше уничтожить магическое образование, которое выбрасывало стаи хищных плоонов в иную реальность. Да только, увы! Тот самый проект «Переселение» так и продолжал действовать без сучка и задоринки. А несколько столетий назад, когда на Втором не осталось ни одного разумного жителя, даже доступ к магическому образованию стал недоступен. Теперь цивилизации ничего не оставалось, как ждать страшного, агонизирующего конца.