Земля первооткрывателей 3 page

По команде все выпивали смертоносное зелье. В одной из гробниц археологи нашли посредине рва большой медный горшок, в который, очевидно, был налит яд. После этого каждый укладывался на свое место в ожидании смерти и перехода в иной мир вместе со своим царем или царицей. «Все они лежали на боку, – пишет в своем отчете о раскопках сэр Леонард Вулли, – с чуть подобранными ногами и поднятыми к лицу руками, так тесно друг подле друга, что голова лежащих в одном ряду покоилась на ногах лежащих в другом ряду. Здесь еще больше, чем в гробницах царицы Шуб‑ад (прежнее прочтение имени царицы Пу‑аби) и ее мужа, бросалось в глаза декоративное расположение мертвых тел, исключающее даже видимость какого бы то ни было насилия».

Затем могильщики убивали жертвенных животных, клали лиры или арфы на тела умерших музыкантш или музыкантов и обрушивали сверху на еще борющихся со смертью людей землю, пока вся яма не оказывалась засыпанной до конца.

Радовались ли эти люди тому, что могли умереть? Что одурманенные наркотиками или ядом могли во сне отойти, как они полагали, в лучший из миров и там продолжать свою прерванную на земле жизнь? Вряд ли их самоубийство было радостным праздником. Даже в самых больших шумерских городах жило не более десяти‑двадцати тысяч человек. С уходящими навек здесь прощались как с хорошими знакомыми. Тем, кто удалялся под землю, – а это были не только нищие рабы, но и придворная знать, – плакать не пристало: сохраняя достоинство, в нарядных одеждах, торжественно шли они в свой последний путь. Но толпящиеся вокруг могилы люди, семьи и родственники уходящих, разражались громкими рыданиями, и напрасно свистели дудки и били барабаны, звенели арфы и лютни, звуки их заглушались воплями остающихся в живых…

Так или иначе, но правители Ура и их вельможи обладали поистине огромными сокровищами. Можно даже судить об их происхождении: золото, столь обильное в урских гробницах, могло поступать только из Индии (шумерская Мелаха), с которой портовый Ур вел прибыльную прямую торговлю. Через Индию из нынешнего Афганистана доставлялись и куски лазурита, которые пошли на плащ Пу‑аби, бороду быка бога Нанны со священной арфы и на многочисленные бусы; индийским же был и сердолик для бус. Медь, по‑видимому, шла с полуострова Оман (шумерский Маган), серебро привозили с севера, с полуострова Малая Азия.

Но звезда Ура вскоре закатилась. Во второй половине III тыс. до н. э. лидером среди городов Шумера становится Лагаш. В середине XXV в. до н. э. армия царя Лагаша Эанатума в жестокой битве разбила своего извечного противника – город Умму и нанесла его армии огромные по тем временам потери. Целое столетие после Эанатума Лагаш оставался сильнейшим шумерским государством. Он контролировал территорию площадью около 4700 кв. километров – колоссальную по тем временам.

За время шестилетнего правления Уруинимгины, правителя Лагаша, были осуществлены важные реформы, подтвержденные древнейшими известными на сегодняшний день правовыми актами. Уруинимгина провозгласил лозунг: «Пусть сильный не обижает вдов и сирот!» От имени верховного бога Лагаша он гарантировал права граждан города, освободил от податей жрецов и храмовую собственность, отменил некоторые налоги с ремесленников, уменьшил размеры трудовой повинности по строительству оросительных сооружений, ликвидировал многомужество.

Однако расцвет Лагаша длился недолго. Правитель Уммы Лугальзагеси, заключив союз с Уруком, напал на Лагаш и разгромил его. Впоследствии Лугальзагеси распространил свое господство почти на весь Шумер. Столицей его государства стал Урук. А Лагаш медленно угасал, хотя его название изредка встречается в документах вплоть до времени правления вавилонского царя Хаммурапи. Постепенно глина и пески поглотили город.

Однако и Лугальзагеси пришлось столкнуться с сильным противником. Это были семитские племена, которые пытались напасть на Шумер еще до потопа. Тогда шумеры отбросили их, и кочевые племена повернули на север, заняв территорию выше по течению Евфрата и Тигра. Язык новых обитателей Месопотамии отличался от шумерского, он принадлежал к языковой семье, в которую входят и древневрейский, и арабский языки.

Около 2350 г. до н. э. семитский правитель города Агаде (или Аккад) по имени Саргон захватил цветущие города Южного Двуречья. Его войска дошли «до кедрового леса и серебряных гор», то есть до Малой Азии и предгорья Тавра. Так возникла первая настоящая империя, то есть многонациональное государство, созданное завоеваниями.

Один из первых известных всемирной истории великий завоеватель упоминается в шумерском «Списке царей». О Саргоне I в этом списке говорится, что его отец выращивал финики, а сам он был виночерпием у царя. Правил Саргон, по его собственным словам, 55 лет и сам же рассказал о перипетиях своей фантастической биографии: «Я – Саргон, могучий жрец Аккада. Мать моя – жрица, отца я не знал. Мой город – Асупирану, что лежит на берегу Евфрата. Мать моя родила меня втайне. Положила в тростниковый ящик, вход смолою закрыла, бросила в реку. Понесла река, принесла меня к Акки‑водолею. Акки‑водолей багром меня поднял. Акки‑водолей садовником меня сделал. Я был садовником, меня полюбила богиня Иштар. Пятьдесят пять лет я был на царстве». История Саргона напоминает биографию Моисея, но достоверно лишь то, что Саргон I вырос в бедности и был садовником.

Саргон добился успеха, когда города Шумера, как это бывало уже не однажды, воевали друг с другом. Два города‑соседа, Лагаш и Умма, вели кровавые пограничные споры. По ходу этой войны в Лагаше разразилось восстание против жадных чиновников, сборщиков податей, ростовщиков, скупщиков, спекулянтов. Лежавшие же на юге города‑союзники Ур и Урук боролись за господство над всей страной с расположенным на северо‑западе городом Киш. Объединенные силы южных городов разбили армию Киша и разрушили город. Присоединившиеся к ним жители Уммы ворвались в Лагаш, где начали жечь, убивать, грабить… Тут‑то и вмешался в братоубийственную войну аккадский правитель Саргон I. Предлог найти было легко: город Аккад был до этого времени вассалом Киша, так что Саргон I поспешил на помощь побежденной шумерской метрополии. Наверняка к нему присоединились и шумерские войска – из Киша и других городов, выступавших против южной коалиции.

Шумеры были все еще вооружены лишь топорами, секирами, копьями, дротиками. Саргон же применил новый род войск – лучников. В лаконичном сообщении говорится, что Саргон I победил в битве под Уром и Уруком, разбил третий южный город, Энинмар, и подчинил своей власти всю страну, вплоть до моря, в знак чего омыл в его водах свое оружие. Главу южного союза, царя Урука, он взял в плен и в цепях привел к воротам Энлиля, храма шумерского божества воздуха, и там, по‑видимому, принес его в жертву в благодарность за свою победу. Саргон I принял титул царя Киша и правил всем Шумером и Аккадом. Со временем он предпринял и другие походы и основал первую великую державу Ближнего Востока. По‑аккадски имя Саргона звучало как Шаррукин – «истинный царь». Вероятно, это было тронное имя. Его царство простиралось от Верхнего моря (Средиземного) до Нижнего (Персидского залива), от Элама и Шумера до богатой металлами Малой Азии и богатого кедровыми лесами Ливана. Во всех больших городах царства возводились грандиозные постройки. Вся центральная часть страны между Евфратом и Тигром была усеяна многоэтажными ступенчатыми башнями – зиккуратами, по которым боги должны были спускаться к верующим.

Несмотря на все это великолепие, шумеры были совсем не в восторге оттого, что их страна стала частью царства под властью чужеземца. Пользу из нового положения вещей извлекли в первую очередь аккадские купцы и царский двор в Аккаде, который так вырос, что старый дворец пришлось увеличить в пять раз, а около старого города построить новый, чтобы было где поместиться множеству придворных и еще большему количеству слуг.

Правда, при дворе Саргона I находилось много представителей шумерской знати и шумерских писцов. Аккадцы переняли шумерскую клинопись, приспособив старые знаки к собственному языку, переняли они у более цивилизованных южан и многое другое. В школах аккадских юношей учили и шумерскому языку. По крайней мере, еще тысячу лет этот язык оставался языком образованных людей, главным образом жрецов. Шумерский язык играл ту же роль, что и язык поверженной Западной Римской империи – латынь – в средневековой Европе.

Но сам Шумер оставался беспокойным. Еще при жизни Саргона I, который был тогда уже в преклонном возрасте, в Шумере начался мятеж, и сын царя, Римуш, усмирил восставшие города, учинив жестокую расправу над бунтарями. По свидетельству одной из надписей, кроме погибших в бою, а число их превышало двадцать тысяч, «пять тысяч семьсот воинов вывел он из шумерских городов и казнил их». Не меньшее число людей было уведено в рабство. «Клянусь богами Шамашем и Амалом, это не ложь, это чистая правда», – похваляется аккадская царская надпись, в которой говорится о 54 тысячах молодых мужчин, которых потеряла шумерская земля.

Одной из причин, объясняющих одержанные аккадцами победы, было то, что они организовали прекрасную армию. В тексте времен Саргона I с гордостью говорилось: «Каждый день 5400 воинов едят его хлеб». Эти постоянно упражняющиеся и в любой момент готовые вступить в бой наемники были в то время непобедимы, они получали от царя все, чтобы жить без забот.

Страна процветала. Как говорится в одном из шумерских сказаний:

Тогда Агаде наполнил свой дом золотом,

сверкающий свой дом наполнил серебром.

Как закрома зерном, забил он доверху склады

глыбами лазурита, оловом, медью;

всего было в изобилии,

откладывалось и про запас.

От этого изобилия получали свою долю и шумеры, главным образом, благодаря вновь оживившейся торговле и расширенной и хорошо содержавшейся сети оросительных каналов. Однако именно шумеры несли тяжелое бремя налогов, пошлин, обязательных даров власть имущим – на новолуние, на новый год. Аппетит аккадцев не знал меры.

Династия Саргона правила двести лет, а затем пала. Около 2200 г. до н. э. Двуречье было покорено племенами кутиев. А где же была аккадская армия? Наверняка с ней произошло то же, что и с многими наемными армиями более поздних эпох: с течением времени она разложилась изнутри. Жалованье солдаты требовали, идти же на смерть не хотели. «Царство Агаде разрушилось, остатки его превратились в ничто, сокровищницу его разграбили солдаты».

Кутии («по виду они похожи на людей, а речь их подобна собачьему лаю») опустошили Шумер. Правда, в обнесенные крепостными стенами города ворваться им не удавалось, но они угоняли стада, и в страхе перед ними шумеры оставляли большинство пахотных земель и садов невозделанными, «с голода народ ел собственное мясо».

Горные племена разрушили город Аккад, причем так основательно, что до сих пор не удалось обнаружить его следов и установить, где он находился, шумерские же города благодаря этому сумели подняться вновь. Довольно долгое время кутии держали их под своей властью, но спустя два поколения окрепший Шумер сбросил иго чужеземцев; столицей Междуречья стал Ур.

Уже царь Лагаша Гудеа, правивший в качестве наместника кутиев, в сочиненной им песне, исполнявшейся под аккомпанемент арфы, с гордостью говорит о новых больших постройках, о притягивающей много чужеземных товаров торговле, о возделывании земель, заросших прежде кустами и сорняками, о доении коров, откармливании овец, о поросших виноградом горах, дающих вино, о пиве, льющемся из пивоварен. Гордится он и тем, что мягче стали нравы: люди не судятся друг с другом, матери не бранят детей, дети не перечат матерям, хозяин не бьет слугу, даже если тот провинился, хозяйка не дает служанке пощечин.

Полную свободу Шумер завоевал около 2140 г. до н. э., по‑видимому, в правление царя Утухенгаля из Урука. После него страну возглавлял Урнамму из Ура, затем Шульги, сидевший на троне шумерского царства почти полстолетия. Шульги называл себя «царем четырех стран света, богом всех стран», а также «пастырем черноголовых», «львом с раскрытой пастью», богом солнца. Главной своей заслугой он считал то, что сделал безопасными торговые пути: построил вдоль них крепости, чтобы ничто не угрожало караванам, даже если идут они ночью.

Цари III династии Ура правили Месопотамией более ста лет. При них, вероятно, впервые в мировой истории началось возведение протяженных укреплений на границах государства. Царь Ура Шу‑Суэн соорудил оборонительную стену, защищавшую Двуречье от аморейских племен. Прославленный многочисленными храмами и дворцами Ур в эпоху III династии процветал. Многочисленные торговые пути вели к нему с гор и от моря, что доказывало благосостояние страны и безопасность торговли.

Ур считался городом бога луны Сина или Нанны. Основатель III династии царь Урнамму построил здесь на рубеже XXII–XXI вв. до н. э. знаменитый зиккурат Ура, рядом с которым находились царский дворец и гробница сына Урнамму – Шульги. Трехступенчатый зиккурат в Уре высотой 21 м сохранился до наших дней лучше других подобных сооружений Междуречья. Его верхние ярусы опирались на громадную прямоугольную (43x65 м) в плане пирамиду высотой около 15 м. На вершину зиккурата вели три широкие и длинные лестницы, по которым во время религиозных празднеств двигались ритуальные процессии. Террасы зиккурата были разного цвета: нижняя – черного, средняя – красного, а верхняя – белого.

В стенах башни Ура исследователи нашли множество глиняных конусов, подобные тем, что закапывали в землю при закладке здания; на них была надпись: «Во славу царственного сына; Нанна, сияющего с ясных небес, внемлющих мольбам и молитвам. Я, Варадсин, благочестивый правитель, когда бог новолуния послал мне добрые предзнаменования, подарил мне жизни и повелел воздвигнуть сей храм и восстановить обиталище, во имя жизни моей и жизни породившего меня отца моего Кудурмабуга построил для бога дом его, радость сердца Этеменнигур. Чудо и украшение земли, да стоит вечно». Несмотря на то что зиккурат осыпался и пострадал от времени, его огромный холм и сегодня производит большое впечатление.

Однако последний расцвет Шумера был непродолжительным. Шумерские женщины рожали мало детей. Шумерские города, жители которых часто умирали от чумы и других заразных болезней, постепенно оказались населенными чужеземцами. Чужеземцами были уже не только рабы и солдаты‑наемники, но и большинство богатых купцов и ремесленников. Жившие в приграничных местностях пастухи, земледельцы, рыбаки и охотники были уже не шумерами, а сыновьями аморитов, выходцами из семитского племени марту, поэтому они охотно помогали приходившим из степей и говорившим на одном с ними языке отрядам грабителей, нападавшим на Шумер. В этой помощи нападавшие очень нуждались, ибо на землях, прорезанных вдоль и поперек густой сетью каналов, степные кочевые племена поначалу чувствовали себя неуверенно.

О хозяйничаньи пришельцев говорят письменные источники. Например, аккадец Ишби‑Эрра, доверенное лицо последнего шумерского царя Ибби‑Суэна из Ура, в 2027 г. до н. э. скупил в северных провинциях зерно для населения южных городов, всего 72 тысячи гуртов, т. е. более 60 тысяч центнеров. В письме царю Ишби‑Эрра жалуется, однако, на то, что «поскольку весь народ марту находится здесь, в Стране, и захватывает одну за другой все большие крепости, из‑за народа марту я не могу доставить к тебе это зерно. Они сильнее меня, и я могу попасть в плен». Вскоре же сам Ишби‑Эрра поднял мятеж и основал на севере собственное царство. «Да, Энлиль послал Шумеру страшные времена, – жалуется в одном из своих последних писем Ибби‑Суэн. – Да, сонм богов оттолкнул от себя Шумер».

В это время ослабевший Шумер подвергался уже и набегам со стороны горных племен Элама. Тревожные письма Ишби‑Эрра о положении на севере державы написаны в 2017 г. до н. э. А через год, в 2016‑м, эламиты захватили южную столицу Ур, разграбили его и разрушили до основания, жителей же поубивали.

На улицах, по которым ходили люди,

валяются мертвецы,

на месте празднеств Страны горы трупов,

льется кровь Страны,

как медь, как олово в плавильной яме,

расплываются трупы,

как овечий жир на солнце.

Жизнь в Уре теплилась еще, по крайней мере, тысячу лет. Проходили века, грандиозные сооружения ветшали, некогда неприступные стены превращались в пыль; слава новых народов затмевала старую, а порой совсем стирала ее. Лишь отголоски древних легенд, пробиваясь сквозь толщу веков, напоминали о величественных храмах и дворцах Ура.

Шумерское господство окончилось с упадком Ура. Во II тысячелетие до н. э. Месопотамия вошла, говоря на другом, аккадском языке. Шумеров не изгоняли, не убивали, они просто перестали считать себя шумерами… Они подарили последующим поколениям колесный транспорт, астрономию, математику, торговлю, крупномасштабное строительство из кирпича, арки и купола, письменность. То есть то, что мы и называем цивилизацией.

Шумеры считали, что всем этим они обязаны своим богам. В их представлении свое, особое божество имели не только небо, воздух, суша и море, подземный мир, солнце и луна, буря и огонь, но и прядение и ткачество, пахота и сеяние, пастушество и земледелие, рождение, чума, исцеление, письменность, отчетность, судоходство, рыболовство, каналы и плотины, изготовление самана (кирпича) и пивоварение. Во всем была необходима помощь богов, чтобы начатое дело могло быть успешно закончено.

Но шумеры не ограничивались одними молениями богам, они сами исследовали, экспериментировали, старались найти наилучший способ выполнения любого дела. В этом шумеры были поистине великим народом. С дрожью вспоминали они о давних временах, когда люди «…еще не знали хлеба, пищи, не знали еще одежды, как овцы, зубами срывали траву, воду пили из ям в земле». В своем эпосе древние жители Междуречья утверждали, что они – хвала богам – уже далеко ушли от этой дикости, что у них есть мотыга с медным наконечником, которой они вскапывают стерню, глубоко входящий в землю медный лемех к плугу, медный топор – чтобы вырубать кусты, медный серп – чтобы жать хлеб; есть у них быстро скользящие по воде барки, гребцы которых по команде держат нужный темп. Есть у них порты, куда купцы из заморских стран привозят древесину, шерсть, золото, серебро, олово, свинец, медь, бронзу, камни для строительства и драгоценные камни, смолу и гипс. Есть мастерские, где варится пиво, выпекается хлеб, шьется льняная одежда, кузнецы отливают и точат сабли и топоры; есть хлева и скотные дворы, где пастухи доят скот, сбивают масло; есть рыбные пруды, в которых полно карпов и окуней; есть каналы, из которых специальные устройства передают воду на поля; пашни, на которых растут полба, ячмень, просо, горох и чечевица; есть гумна, высокие мельницы, зеленеющие сады… Все это было создано не только усердием, но и сметливостью этих большеглазых и большеносых людей, о которых нам известно, что на заре истории человечества они прокладывали дорогу своим потомкам. Но откуда пришел этот народ – это, по‑видимому, надолго или навсегда останется тайной.

Складывается впечатление, что сама земля Месопотамии благоприятствовала тому, чтобы ее жители (хотя и представлявшие самые разные народы) были пионерами человеческой цивилизации. После аккадцев на земли Месопотамии пришли семиты‑амореи, то ли «кочевники», то ли «люди Запада». Они захватили маленький аккадский городок Бабилум (на аккадском «Врата бога»).

Столица Вавилонии – Вавилон (Баб‑илум в греческом прочтении), по верованиям древних, была сначала построена на небе, к тому же всего за один год. Лишь после этого бог Мардук возвел руками народов, живущих вдоль рек‑близнецов, «земное подобие Вавилона», а в нем свой великолепный храм – Вавилонскую башню.

Вавилонскую башню построили владыки нового огромного государства Вавилонии, возникшего после окончательного падения Шумера. Одним из них был шестой правитель аморейской линии Хаммурапи, один из первых законодателей Древнего мира (приблизительно 1792–1750 гг. до н. э.). До возвышения города Вавилона (XIX в. до н. э.) владыки этого царства называли себя царями Шумера и Аккада и на самом деле это были аккадцы.

Слава Вавилона началась при мудром Хаммурапи. Он сделал город столицей обширного государства, и весь район, который когда‑то носил имя Шумера и Аккада, стал называться Вавилонией. Новая столица поднялась на территории бывшего Северного Шумера, недалеко от города Киш, а катившая свои волны река называлась уже не Буранунна, как во времена шумеров, а Пуратту (на языке Библии – Прат, по‑гречески – Евфрат).

Вавилоняне сохранили многое из богатого наследия шумеров, в школах они и дальше учили шумерский язык, которым пользовались во время религиозных обрядов, развивали шумерскую астрономию, математику, медицину, архитектуру, различные ремесла. Переняли они и клинопись: причем писали они и по‑шумерски, и по‑аккадски, как это делали книжники исчезнувшего Аккада. Они продолжали почитать шумерских богов, хотя в большинстве случаев под другим именем и в другом виде. Передавались далее, обогащаясь новыми подробностями, сказания о Гильгамеше и другие шумерские мифы. Даже храму своего главного бога, Мардука, они дали шумерское название: Эсагила, что значит Дом, где поднимают голову. Город же свой называли они пупом неба и земли, звучало это примерно так: Бабили, маркас шамэ у ирситим.

Когда получил город это название? Достоверно лишь то, что уже в последние века существования Шумера это было большое поселение. Со временем Вавилон стал столицей одного из крошечных государств, возникших после падения Ура, но только в эпоху Хаммурапи превратился он в центр большого царства. «Всемилостивейший владыка», «вечный царский плод», «приносящий благо царский плод», «приносящий благо пастырь», «гроза четырех стран света, упрочитель славы Вавилона», «накопитель изобилия и богатства», «могучий буйвол, поднимающий на рога своих врагов», «муж среди царей, воин, пред которым нельзя устоять», – это только некоторые из титулов, которыми осыпал себя Хаммурапи. «Слова мои изысканны, нет ничего равного моей мудрости, – записывали писцы его речения, – нет соперника у моих деяний». «Я, Хаммурапи, совершеннейший среди царей».

Еще при жизни Хаммурапи воздвигнул себе памятник, такой огромный, что медное подножие было готово лишь в тринадцатый год его царствования, а сам памятник – лишь на двадцать второй год. Своим именем назвал он два вновь выкопанных оросительных канала: «Хаммурапи‑изобилие» и «Хаммурапи, богатство народа».

Но и Хаммурапи склонял голову перед богами. Каждый день он ходил молиться в Эсагилу – храмовый комплекс в Вавилонской башне, и в качестве одной из его заслуг на столбе из черного базальта (том самом, который донес до нас его законы) было указано: «Смиренным и покорным был он с великими богами».

Законы Хаммурапи свидетельствуют о том, что самообожание не совсем вскружило ему голову. Была в нем мудрость правителя, и он старался обуздывать произвол власть имущих, жадность богачей, чтобы могли жить те, кто платит налоги в царскую казну и поставляет солдат в царскую армию. Царь пишет: «Закон и справедливость вложил я в уста Страны и улучшил плоть народа».

Хаммурапи (или его советники) составил первый в истории человечества свод законов, высеченный на уже упоминавшемся базальтовом столбе. Эламиты позднее увезли этот столб в свою столицу, Сузы, и соскоблили с него 35 статей, но большая часть их все же дошла до нас в копиях.

Сборники законов меньших размеров составлялись и раньше, нам известны 38 статей одного сборника на шумерском языке и 60 статей другого сборника – на аккадском. Но они давали лишь отрывочное представление о своем времени. А 282 раздела свода законов Хаммурапи, в которых рассматриваются всевозможные судебные случаи, рисуют нам значительно более полную картину жизни жителей древнего Междуречья. Тем более, что многие из законов наверняка отражали обычаи, нормы традиционного права, которые сложились задолго до того, как Хаммурапи приказал их зафиксировать.

Плохо приходилось клеветникам. Обвинил кто‑то другого без оснований в убийстве? Лживо клялся на важном процессе? Наказанием за это была смерть. К смерти приговаривали и того, кто, продав свой товар, заявлял потом, что покупатель этот товар у него украл. Пойманного грабителя убивали перед щелью, проделанной им в доме, который он хотел ограбить. Вора, застигнутого на месте преступления во время тушения пожара, тут же бросали в огонь. Женщину, убившую своего мужа ради другого мужчины (или подговорившую других убить его), сажали на кол, мотовку бросали в воду. Смерть ожидала строителя, если построенный им дом обвалился и придавил хозяина. Если же погибал сын хозяина, то убивали сына строителя. Око за око, зуб за зуб, перелом за перелом – таково было наказание, если речь шла о свободном человеке. Если врач плохо сделал операцию, ему отрезали руку.

Если кто‑нибудь убил человека ненамеренно, во время ссоры, то мог выкупить себя, заплатив полманума – добрые четверть килограмма – серебра. Если кто‑нибудь намеренно ударил по лицу свободного человека одного с ним звания, то должен был платить за это манум серебра. Если же кто‑то надавал пощечин лицу высшего, чем он, звания, за это полагалось публичное наказание шестьюдесятью ударами кнута из бычьей шкуры.

Сын, ударивший отца, расплачивался за это потерей руки. Руку отрубали и цирюльнику, если он срезал с тела раба господское клеймо. Но если цирюльника принудил к этому свободный человек (чтобы беглый или украденный раб стал его собственностью и он мог бы поставить свое клеймо на месте старого), тогда этого человека вешали перед его собственным домом. Смерть грозила и тем, кто помогал рабам бежать или укрывал их, а также тем, кто крал ребенка у свободных родителей, чтобы превратить его в раба. Казнь ждала и того, кто покупал или укрывал имущество, тайком вынесенное сыном или рабом хозяина.

А что делали с рабом, который крал? Его мог наказать по своему желанию хозяин, государство в это не вмешивалось. Если он причинил ущерб другому свободному человеку, перед законом отвечал только его хозяин. Раб считался чем‑то вроде домашнего животного. Так же, как и его дети: хозяин решал, кого из них оставить рабом в доме, кого продать. Но часто бывало и так, что нужда заставляла свободных бедняков продавать своих детей. Как говорил народ: «Сильный человек живет руками своими, слабый – ценой своих детей». Закон Хаммурапи позволял и это.

В том мире это было неизбежно. Но закон стремился улучшить и «плоть народа». В первую очередь закон защищал солдат. Никто не мог отобрать у них пожалованные царем землю, сад, дом или скот, даже если выплачивал стоимость этого имущества. Закон защищал права попавших в плен и вернувшихся из плена, защищал жен и детей солдат, защищал задолжавших свободных людей от ростовщиков, чтобы эти последние не забрали у них всего и не заставили бы их превратиться в рабов; закон защищал имущество вдов, сирот; отпускал на свободу детей раба, рожденных от свободной женщины, и детей рабыни, рожденных от свободного человека; присуждал возмещение убытков тому, кого ограбил неизвестный преступник; давал льготы пострадавшим от наводнения; освобождал от уплаты податей пастухов, в загонах у которых разбойничал лев или скот которых гибнул от «наказанья господнего», т. е. от эпидемий и т. п.

Хаммурапи стремился подчинить всю жизнь Вавилонии строгому распорядку, лично контролировать выполнение своих законов, получать полный отчет о судебных процессах, передвижении торговцев и т. д. Рука государства должна была чувствоваться во всем и всеми. Найдено письмо Хаммурапи, посланное в Ларсу, в котором правитель лично давал указание своему наместнику: разобраться по справедливости в деле мельника Лалума, у которого деревенский староста‑самодур хочет отобрать землю. На берегу Пуратту царь заложил особый город: жившие в нем вооруженные речные стражники должны были осматривать все проходящие мимо торговые суда и проверять, есть ли у них разрешение на проход, выдавленное на глиняной табличке. Царь направлял стражников и на караванные пути, так как торговля с дальними странами приносила царской казне обильные доходы.

Законы, суды, палачи, наместники, речные стражники, военные гарнизоны – все стояли на страже порядка. Только бы не пошатнулась Вавилония, не обрушилась бы Вавилонская башня. Столетия приносили много перемен, но нападавшие на страну завоеватели – будь то аморейские племена, касситы, ассирийцы – раньше или позже вводили тот же самый порядок: на месте разрушенного царства создавали новое, но столицей новых держав был все тот же Вавилон.

После смерти Хаммурапи на плодородные земли Месопотамии с северо‑востока стали нападать кочевники хурриты и хатты. Это были первые индоевропейцы на этих землях. За ними пришли пастушеские племена касситов. В 1595 г. до н. э. они захватили царскую власть в Вавилонии и удерживали ее в течение 400 лет. А на севере тем временем собирали силы новые завоеватели, которые первыми в истории человечества применили железо для изготовления оружия.

Когда воины древнего Ашшура в XIV в. до н. э. при царе Ашшурубаллите двинулись в свой первый завоевательный поход, чтобы наконец вступить на равных в большую игру великих держав, они не знали, что их марш будет продолжаться семь столетий. К этому времени в междуречье Тигра и Евфрата господствовал Вавилон, в Малой Азии гегемоном было Хеттское царство. Ассирия же еще не возвысилась, и городу‑государству Ашшур приходилось выживать в очень сложной международной обстановке.

Date: 2015-07-23; view: 447; Нарушение авторских прав