Улитка и Сабля

Большой торжественный зал «Отель‑Дьё» полон народу. Говорят о немецких подлодках, о грабительском обменном курсе, о четырехтактных дизельных моторах. Мадам Манек заказывает две мисочки рыбного супа, которые они с Мари‑Лорой приканчивают в одно мгновение. Она не знает, что делать дальше – ждать ли еще? – и потому заказывает еще две.

Наконец рядом садится человек в шуршащей одежде:

– Вас точно зовут мадам Вальтер?

– А вас точно зовут Рене? – отвечает мадам Манек.

Пауза.

– А она?

– Моя сообщница. Безошибочно определяет по голосу, когда кто‑нибудь лжет.

Мужчина, назвавшийся Рене, смеется. Они говорят о погоде. От одежды незнакомца пахнет морем, как будто Рене принесло сюда штормом. Говоря, он сильно жестикулирует и грохает по столу так, что звенят ложки. Наконец он говорит:

– Мы восхищены вашими усилиями, мадам.

Дальше он говорит очень тихо, Мари‑Лора различает лишь несколько фраз:

– Ищите буквы на номерных знаках. WH означает армию, WL – ВВС, WM – флот. И вы можете отмечать – или найти кого‑нибудь, кто будет отмечать, – какие суда входят в порт и выходят из порта. Эти сведения нам очень нужны.

Мадам молчит. Возможно, они общаются знаками или передают друг другу записки – этого Мари‑Лора сказать не может. Так или иначе согласие достигнуто, и они возвращаются в дом номер четыре по улице Воборель. Сегодня утром, объявляет мадам, ей удалось купить два ящика персиков – быть может, последних персиков во всей Франции. Напевая, она помогает Мари‑Лоре их чистить.

– Мадам?

– Да, Мари?

– Что такое подпольная кличка?

– Это имя, которым ты называешься вместо настоящего.

– А как бы я могла называться, если бы понадобилось?

– Ну… – задумчиво тянет мадам Манек. Вынимает косточку из персика, режет его на четвертинки. – Да как угодно. Можешь быть Русалкой, если захочешь. Или Ромашкой. Может, Фиалка?

– А как насчет Улитки? Я бы хотела быть Улиткой.

– Улиткой? Отличная кличка.

– А вы, мадам? Вы бы как хотели называться?

– Я? – Мадам замирает, держа нож над доской. В подвале звенят сверчки. – Наверное, я хотела бы быть Саблей.

– Саблей?

– Да.

Аромат персиков клубится ярко‑алым облаком.

– Саблей? – еще раз переспрашивает Мари‑Лора.

Обе принимаются хохотать.

* * *

Дорогой Вернер!

Почему ты не пишешь? ▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅ Фабрики работают день и ночь, трубы постоянно дымят, холодно так, что топят всем подряд: опилками, угольной крошкой, мусором. Солдатские вдовы ▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅▅ и с каждым днем все больше. Я работаю в прачечной с близняшками, Ханной и Сусанной, и Клаудией Фёрстер, ты ее помнишь. В основном чиним штаны и рубахи. Я научилась работать иголкой, по крайней мере не так часто колю себе пальцы. Сейчас как раз заканчиваю делать уроки. Вам задают уроки? Ткань – дефицит, так что люди приносят перешивать занавески, покрывала, старые пальто. Говорят, все, что можно, должно идти в дело. К нам это тоже относится. Ха. Это я нашла под твоей старой кроватью. Думаю, тебе пригодится.

Целую,

Ютта

В самодельном конверте – детская тетрадь Вернера, на обложке его рукой выведено: «Вопросы». На страницах – чертежи, изобретения. Электрогрелка, которую он хотел соорудить для фрау Елены, велосипед с цепями для обоих колес. Может ли магнит притянуть жидкость? Почему лодки плавают? Почему, когда кружишься, голова тоже идет кругом? В конце десяток пустых страниц. Видимо, писанина настолько детская, что цензор ее пропустил.

Вокруг него – стук подошв, лязг винтовок. Приклад в землю, дуло прислонить к стене. Снять кружку с крюка, взять тарелку. В очередь за вареной говядиной. На него накатывает такая тоска по дому, что приходится зажмурить глаза.

Date: 2015-07-23; view: 319; Нарушение авторских прав